***
Несколько дней Ястреб провёл в поисках информации об этом герое. Он пересмотрел множество выпусков новостей, перелистал десятки журналов и посмотрел несколько интервью. Герой сразу же стал предметом восхищения и обожания у пятилетнего мальчика. Следующим шагом стал поход в торговый центр с целью покупки ещё большего количества журналов и, возможно, парочки плакатов, чтобы приклеить их над кроватью и время от времени смотреть, думая о том, как в будущем будет круто стать героем. Мальчик неспешно брёл по торговому центру, глядя по сторонам и выискивая магазины, в которых могло бы продаваться что-то связанное с любимым героем. Скользнув по очередной пёстрой витрине, взгляд Ястреба остановился на двери в магазин игрушек. Мальчик вошёл туда и принялся неспешно бродить между высоких стеллажей, разглядывая игрушки, что расположились на них. Завернув за угол, он буквально упёрся в огромный стенд с фигурками и мягкими игрушками в виде Старателя. — Хочу быть таким же крутым, как он, — восхищённо прошептал блондин, взяв в руки одну из плюшевых игрушек.***
— Так всё и было, — гордо закончил рассказ Ястреб, прижимая к себе ту самую игрушку. Спустя много лет она изрядно потрепалась: выцвела, рука пришита, кое-где наложены заплатки. — Она была со мной все эти годы, — блондин опустил взгляд на игрушку и пальцами поднял плюшевую руку, чтобы помахать ею. — В тяжёлые моменты она была со мной. Была моим символом веры в то, что всё будет хорошо. И знаешь… всё действительно хорошо, — парень поднял голову и улыбнулся. Внутри Старателя роем пчёл вились самые разные мысли. С одной стороны ему было очень жаль, что Ястреб был так одинок, что его единственным другом стала плюшевая игрушка, а с другой стороны, герой был горд, что его напарник прошёл через все эти невзгоды и стал тем, кем сейчас и является. — Мне… — начал Старатель, но его перебили. — Жаль? — Ястреб вмиг помрачнел. — Не нужно жалеть меня. Я знаю, что был по-настоящему одинок всё это время. Фанаты, их улыбки… всё это фальшивое, я знаю. Вряд ли в моей жизни было что-то настоящее, кроме одного. Энджи незаметно для себя подался чуть вперёд, прислушиваясь к словам парня. — Моих чувств к тебе, — закончил блондин, продолжая играть плюшевыми ручками игрушки, дёргая их туда-сюда. Старатель понял. Понял, что этому парню жалость действительно ни к чему. «Жалеть нужно не его, а меня», — пронеслось в голове у Тодороки. — «Всё это время у него была вера в хорошее, он помогал людям, не смотря ни на что. А что я?» Мужчина задумался. Действительно, что же было у него? Семья, друзья? Нет, ничего такого. У него самого не было ничего этого, лишь желание стать номером один, превзойти Всемогущего. А что дальше? Что делать теперь, когда оказалось, что то, чего он хотел больше всего на свете совсем не то, что ожидалось? — Сравнил нас? — грустно улыбнулся блондин, поднимая взгляд на напарника. — Не стоит. Ты тоже не был одинок. Даже когда ты так думал… чувствовал, у тебя всё равно был я. Даже когда ты об этом не догадывался, я всегда был с тобой. Болел за тебя, поддерживал и верил. — Прекрати, — прошептал Старатель, чувствуя, как путается в себе, своих мыслях и чувствах ещё больше. — Тебе неприятен факт моей любви и поддержки? — слегка с усмешкой уточнил парень. Нет, как раз-таки это было не неприятно. Это было непривычно и так… ново. После того, как они с Рей развелись, чтобы, наконец, закончить всю эту неразбериху и уладить непорядки с бумагами, Энджи по-настоящему почувствовал одиночество на своей шкуре. Просыпаться каждое утро одному в пустом доме было невыносимо. Пить холодный и терпкий кофе — отвратительно. Вечером же, когда мужчина возвращался домой, он чувствовал себя абсолютно опустошенным и ненужным. Брошенным и всеми забытым. А потом экран его телефона засветился, оповещая о новом сообщении, и на душе стало светлее. Ведь Ястреб помнил. Не забывал и исправно писал каждый вечер, спрашивая о том, как прошёл день, и что было на ужин. Он буквально заваливал напарника сотнями смс по поводу и без. Большинство сообщений было просто улыбающимися смайликами, но и этого было уже более чем достаточно. Именно благодаря Ястребу Энджи не сдался. Он продолжал бороться с преступностью и самим собой. Он перестал упиваться грустью и ненавидеть себя. А Ястреб перестал казаться надоедливым и шумным. Он стал необходимостью, стал смыслом. Он стал всем. — Мне неприятно то, как ты отзываешься о всей этой ситуации, — наконец выдал Тодороки. Блондин наклонил голову и взглядом спросил, что же имел ввиду Старатель. — Ты не противен мне. И мы оба не одиноки. Ты, как никто другой, знаешь это, — продолжил Энджи. Ему было сложно открывать душу Ястребу, но необходимость в этом чувствовалась. Ястреб, поняв без слов, что Тодороки тяжело из-за всего, что свалилось на них и всех этих душевных разговоров, просто встал со своего пуфа и, сделав шаг вперёд, заключил Энджи в объятья. И Энджи впервые за все их неловкие объятья и полуобъятия, инициатором которых был, конечно же, сам Ястреб, ответил. Он протянул руки и обнял напарника.