You are our personal sun

— Если ты думаешь, Чонгук, что я всегда буду приносить тебе бесплатные пирожные из кафе, то ты ошибаешься, — Хосок ворчит себе под нос о неблагодарном ребёнке, уплетающем очередную сладость, не слушая хёна. Сегодня вторник, рабочий, казалось бы, день, но Ким Тэхён решил по-другому. С самого утра ввалился в кафе, быстро похлопал танцора по плечу и выпроводил за двери, сказав, что сегодня его заслуженный выходной. Снова. Четвёртый за последнюю неделю. Хосок не очень-то и жаловался, ведь никто не был бы против целого дня отдыха, но в его случае это стало происходить слишком часто. Тэхёну либо нужны деньги, либо нужны деньги. Юнги пожимал плечами и говорил, что абсолютно не знает ничего о материальных делах своего брата. Если бы тот написал и попросил помощи, то Мин, несомненно, выручил бы, но пока он стойко делает вид, что это не его проблемы. Ким Тэхён тот человек, который будет тормошить всех по поводу и без, но сейчас он держит рот на замке и решает справиться без помощи старшего брата. Несколько лет назад он хорошо помог Тэ, согласившись присматривать за ним в огромном Сеуле, вдали от родителей. И это не было пустым звуком, как думал сам подросток. Юнги изо всех сил заботился о нём, пахал на подработках, чтобы скучным вечером заказать пиццу для младшего. Тэхён искренне считает, что в тот момент он только и делал, что сидел на чужой шее, поэтому сейчас он не бежит сломя голову к брату. Не хватает денег? Что ж, он возьмёт чужие смены и порадует выходным своего коллегу, который всегда будет рад провести день не в скучном кафе, а в тёплой квартире своих парней. Хосок встречается с ними уже два месяца, но сказать, что он живёт здесь, нельзя. Да, у него есть собственная щётка в ванной, отдельная полка под одежду в шкафу, его любимый йогурт в холодильнике всегда находится на верхней полке, но он здесь не живёт. Ночует, проводит своё время в уютной квартире Чонгука и Юнги, делает всё, что захочет, но мотает головой на смешки Чимина и его слова о том, что Хосок уже здесь прописался давным-давно. Ему немного стыдно думать о том, что он занимает пространство в чужой квартире, хотя сами жильцы ни разу не говорили ему, что он здесь лишний или мешает. Чонгук ноет каждый раз, когда танцору приходится уходить к себе, чтобы взять несколько вещей и просто не дать квартире погрязнуть в пыли.

— Разве ты не можешь переехать к нам? Продай ту квартиру, мы с хёном поможем тебе перевезти твои вещи, — Чонгук буквально канючит и висит на Хосоке, умоляя того не выходить за порог.

Хосок хочет к ним переехать, но и обсуждать этот вопрос он не спешит, думая, что это решится как-нибудь потом. Не сейчас. Жить с двумя парнями оказалось намного приятнее, чем он ожидал. Он не думал, что это вообще может ощущаться вот так. Надоедливыми бабочками в животе и каким-то особым теплом в груди. Чонгук и Юнги замечательные парни для Хосока. Кажется, что даже чересчур. Они оба заботятся о нём с трепетом, иногда, возможно, это переходит какие-то границы, но танцору в любом случае эта забота не кажется навязчивой. Она именно та, о которой он мечтал, находясь в отношениях. Юнги очень… мягкий. Хосок не думает, что это то слово, которым можно описывать грубого на первый взгляд Мин Юнги, но… да. Мягкий, требующий любви и ласки Мин Юнги. Чонгук знал, о чём говорил в кафе в их первые встречи. Старший морщился, когда получал утренний поцелуй в нос, а после недовольно гудел о том, что сейчас гребаное утро, а не время для слюней на его лице. И Хосок знал, что так он всего лишь не хочет выдать своё смущение и любовь к такой маленькой традиции. Он узнавал парней постепенно, в голове, даже сам того не осознавая, составляя маленький списочек их любимых вещей. Это касалось не только их повседневной жизни, но и заходящие в какие-то более интимные аспекты. Хосок спустя короткое время понял слова Юнги о Чонгуке и похвале. Первый месяц это было почти незаметно. Времени для таких приятных мелочей не было, они все были немного скованы и смущены. Они общались до этого очень тесно, но отношения в этом плане оказались совсем другой вещью. Хосок видел, сколько внимания Юнги уделяет похвале младшему. Со стороны выглядело так, будто это обязательная часть их совместной жизни. В конце первого месяца их отношений Чонгук вернулся с учёбы в приподнятом настроении, сразу же падая на диван к Юнги и наскоро доставая из сумки какую-то тетрадь. Он счастливо улыбался, тыкал в лист и смотрел на хёна с таким ожиданием, что сначала это ввело танцора в тупик.

— Ты хорошо постарался, Чонгук-а, хороший мальчик, — Мин оставил на губах мягкий поцелуй, а сам студент тихо промычал и кивнул. Ступор Хосока был прерван всё тем же хриплым голосом старшего и вопросом: — Чонгук ведь заслужил похвалу, правда, Сок-и? — Хосок смущённо посмотрел на Чонгука, который уставился на него своими оленьими глазами, и быстро что-то пробормотал, скрываясь на кухне.

Чонгук, вообще-то, заслужил больше, чем просто похвалу. Этот ребёнок заслуживает всё самое лучшее, по мнению Хосока, но пока он не готов дать ему даже крупинку того, что даёт Юнги. Хосок не считает зависимость Чонгука от похвалы странной. Это больше кажется милым, особенно его реакция. Парень знает, что младший может выслушивать это часами, а после опустить голову в пол и начать умолять прекратить это, потому что слишком много. Он вздрагивает, когда Юнги перед сном гладит его по голове и шёпотом на ухо говорит, что сегодня он хорошо постарался на учёбе. За всё время их отношений Хосок понял, что младший также нуждается и в его похвале. Было нетрудно это заметить, но сложно осознать. Когда он подбегал к нему с искрами в глазах и говорил, что сегодня он смог хорошо выступить в аудитории со своим докладом, то Хосок просто на минутку терялся. Чонгук смотрел выжидающе, а тот понимал, что от него хотят просто пару приятных слов.

— Молодец, Гук-и, я горжусь тобой, — тихо хвалит он парня, целуя в висок и чувствуя дрожь в молодом теле.

Да, именно об этом и шла речь. У них с Юнги также не было никакого разговора на этот счёт. Он видел, что Хосок не спешит одаривать их донсена похвалами так часто, как он сам, поэтому просто скидывает это на время. Хосок просто должен привыкнуть к ним, иначе из отношений ничего хорошего не выйдет. Сейчас, спустя два месяца, Чонгук чаще получает приятные слова о хорошо проделанной работе и о том, что хёны гордятся им. Он хороший для Юнги и Хосока. — Тэхён-хён говорил, что только ради меня ты и забираешь их без разрешения начальства, — парень прожёвывает пирожное и улыбается на лёгкий подзатыльник. — Тэхёну самому бы не помешали лишние пирожные в своей квартире, иначе совсем загнётся с рамёном. Юнги вообще не смотрит за своим братом, — парень выдыхает и ловит мотание головой. — Ты ведь знаешь, что это не так, хён. Юнги-хён предлагал помощь Тэхёну, но тот отказался. Я отчасти понимаю его, но хён сам не сможет долго смотреть на то, как его брат почти не спит и отрабатывает чужие смены в кафе. Думаю, это скоро закончится, причём не в пользу Тэ. — Да, Гук-и, я знаю, — Юнги включает свою гиперзаботу, когда дело касается важных для него людей. Против настырного старшего пойти не сможет никто. Хосок отвлекается на громкий звук открывающейся двери. Он переводит взгляд на Чонгука, который уже широко улыбается и тут же вскакивает со стула, рванув в сторону коридора. — Ты сегодня рано, хён, — младший виснет на Мине, который смеётся и отвечает на ленивый поцелуй парня. Ладонь ложится на тёплую щёку и поглаживает, даря ласку, которой был лишён донсен всё утро. — Джин забрал Намджуна из студии, выгнав и меня. Сказал, что он не видел своего парня уже больше пятнадцати часов, а я нуждаюсь в еде и шумной компании своих парней. И если первое меня не убедило, то второе вполне. Хосок качает головой и подходит к Юнги, чтобы тоже получить свой заслуженный поцелуй. Мин снова припадает к губам напористо, сминая их и несильно покусывая. Старший обвивает своими руками талию, прижимая к себе и ловя тихий стон. Хосок всё ещё не привык к такому Юнги, более грубому и настаивающему на чём-то большем. Только вот Хосок немного девственник и боится заходить дальше поцелуев. И Юнги с Чонгуком этого, конечно же, не знают. Когда старший тычется влажным языком между губ танцора, настаивая на углублении поцелуя, Хосок громко мычит и отодвигается, вдыхая кислород. Мин смотрит на раскрасневшегося парня и поднимает брови в вопросе. — Сок-а? — голос хриплый и тихий, но это так сильно заставляет танцора желать чего-то большего. — Извини, я просто… тебе стоит отдохнуть, — парень говорит скомкано, не замечая прожигающего взгляда. Он слабо улыбается и, обходя Чонгука, уходит в гостиную. Младший провожает его взглядом, хмуря брови. Это не первый раз, когда Хосок реагирует на менее невинные поцелуи таким образом. Останавливает всё это первым и просто уходит в комнату или гостиную, говоря, что им нужно немного притормозить. Парни переглядывались между собой и принимали негласное решение пока не говорить об этом и не напирать на того. Они понимают его, его страх зайти куда-то дальше, чем просто поцелуи в губы. Так продолжалось бы и дальше, но Хосок последние недели начал закрываться от них обоих, хотя раньше делал вид, что ничего не произошло. Юнги на взволнованный взгляд Чонгука пожимает плечами и тихо говорит: — Мы ничего не можем сделать, милый, — обращение режет по ушам, отчего младший морщится. — Хён, так не может продолжаться вечно. Мы должны поговорить с ним, иначе после станет только хуже, — он настаивает на этом уже не первый раз, но хён отодвигает это на потом, потому что он плох в словах. Как объяснить человеку, не состоявшему никогда в отношениях с парнями, что бояться секса не стоит? Они с Чонгуком не звери, понимают всю ситуацию, готовы объяснить Хосоку и помочь лишиться страха, но пока тот не захочет этого сам, парни беспомощны. — Мы поговорим с ним? — тихо спрашивает студент, взирая на хёна. — Мы должны, Юнги, только разговор поможет, а не его избежание. — Я знаю, чёрт возьми, я знаю, но это всё ещё Хосок, понимаешь? — Не делай из него ребёнка, просто пойдём и поговорим. Мин уже видит, что Чонгук раздражён, поэтому прикрывает глаза и кивает. Хорошо, ладно, они поговорят. Только ради их парня. Хосок лежит на диване, отвернувшись лицом к спинке. Он подтянул к животу ноги, чуть сгорбившись, и сейчас выглядит необычайно хрупким. У Юнги руки чешутся подойти и прикоснуться к его спине, провести кончиками пальцев по бархатной коже под футболкой, подарить ту ласку, в которой Хосок нуждается уже давно. Он видит, каким взглядом Хосок прожигает Чонгука, когда тот извивается от его рук, ласкающих горячее тело вечером на диване. Юнги делает вид, что не замечает в проёме младшего, уделяя всё свое внимание Чонгуку, стонущему от прикосновения к своим возбуждённым соскам. Он сминает его бока, царапает спину и гладит чуть виднеющийся пресс, младший всегда подаётся вперед, просит большего и громко хнычет, заглушая свои частые «пожалуйста». Хосок должен спать, думает Чонгук. И только Юнги знает, что тот сейчас смотрит за ними со стороны и до крови прикусывает нижнюю губу. Парень знает, что танцор хочет прикоснуться. Обвести пальцем контур пресса под футболкой донсена, оставить свои засосы на бледной коже Юнги, просто получить толику того внимания, которое сейчас получает Чонгук, но. Он просто скрывается в комнате с очередным громким шёпотом Мина, разрешающим Чонгуку кончить в штаны. На утро ничего не подозревающий донсен общается со своими хёнами, пока Хосок как-то заторможено реагирует на его слова и вопросы. В голове всплывает совсем не план дел на сегодняшний выходной, а гибкое загорелое тело на коленях Юнги. Танцор каждый раз избегает их взгляда, всё же не выдерживая и скрываясь в комнате. Ему становится стыдно и немного некомфортно, потому что он не должен был этого видеть. Он знает, что является их парнем, значит, у него есть все права наблюдать за ними даже в такие смущающие моменты, но Хосок также знает, что за эту границу переходить лучше не стоит. Юнги и Чонгук не кажутся теми, кто получает удовольствие только в миссионерской позе, это Хосок заметил уже давно. Хотеть заняться сексом со своим парнем свободным вечером тоже вполне обычная ситуация. Только вот странно смотреть на них со стороны и знать, что ты должен быть вместе с ними, получать горячие поцелуи и стонать от удовольствия, но стоишь в проёме и, осознав всю ситуацию, уходишь обратно к себе, решая не мешать. Что было бы, если Хосок всё-таки дал о себе знать? Юнги бы накричал на него? Или он с Чонгуком могли бы доставить и ему удовольствие? — Солнце? — зовёт он парня, подходя к дивану и садясь с краю. Хосок мычит, но не поворачивается, вызывая вздох у старшего. — Ты не хочешь поговорить? — спрашивает Чонгук, садясь рядом и опуская ладонь на спину, чтобы начать медленно поглаживать её сквозь ткань. Хосок молчит и постепенно расслабляется от незатейливых движений донсена, через пару мгновений произнося: — О чём вы хотите поговорить? — Ты считаешь, что не о чем? — Юнги не собирается напирать на парня. Они втроём поговорят об этом, когда каждый из них будет готов к таким серьёзным разговорам. — Я не считаю, что это требует обсуждения, если честно, — Хосок ближе двигается к спинке дивана, звуча приглушённо, но тот берёт его за запястье и тянет на себя. — А мы считаем, что требует, — по телу идёт дрожь от хриплого голоса Юнги, который не совсем рад желанию Хосока спрятаться и не отвечать на вопросы. — Хён, мы просто… беспокоимся за тебя, ты ведь знаешь? Мы действительно не говорили об этом, но избежание разговора не приведёт ни к чему в итоге. Просто объясни нам, возможно, мы можем помочь? Хосок не двигается, позволяя тишине повиснуть в комнате. Он хмурится и поджимает губы, потому что знает, что Чонгук прав. Решить проблему можно только разговорами, никак больше. Его парни всегда были понимающими, они обещали, что позаботятся о нём и сделают всё возможное, чтобы ему было комфортно с ними. И это действительно так, они стараются изо всех сил, никогда не настаивают на чём-то, не переходят какие-то личные границы и помогают в нужные моменты. Хосок вздыхает и приподнимается на локтях, натыкаясь на спокойное выражение лица Юнги. Он приподнимает брови в вопросе, ожидая ответа. — Хорошо, парни, что вы хотите услышать? — он прикрывает глаза, надеясь избежать цепкого взгляда хёна. — Для начала, пожалуйста, смотри мне в глаза, — просит Юнги, не смея продолжать, пока Хосок не посмотрит на него. «Я не могу сказать тебе это в глаза», — думает он, но выполняет просьбу. — А теперь ты объяснишь нам, что с тобой происходит. — Я не знаю, — мямлит Хосок, путаясь в мыслях. Ему стыдно произносить это вслух, а тем более в лицо Юнги. Вдруг он посчитает это глупым? — Почему ты сбегаешь каждый раз, когда поцелуи становятся не такими невинными? — робко спрашивает Чонгук, присоединяясь к разговору. — Мы уже говорили тебе, что никогда не будем давить на тебя или настаивать на чём-то, тогда чего ты боишься? Ты не доверяешь нам? — Я доверяю вам! Честно, Гук-и, я доверяю вам сильнее, чем самому себе, — оправдывается он, поворачивая голову к младшему. — И я помню ваши слова, я благодарен за них, просто это мои личные тараканы в голове. — Мне не нравятся твои тараканы, Хосок, — серьёзно произносит Юнги. — И я знаю, что дело не в них, а в тебе. Если бы ты боялся любого проявления ласк, заходящих дальше поцелуев, то ты не наблюдал бы за нами тем вечером. Хосок дёргается и прокручивает в голове сказанные хёном слова. Наблюдал? Тем вечером? Господи. Он с особым рвением закрывает лицо руками, просто, блять, умирая со стыда. — Ч-что? — Чонгук с удивлением смотрит на своего парня, заикаясь. — Наблюдал? Когда? Юнги кивает на вопрос младшего, переводя взгляд на спрятавшего лицо в коленях Хосока. Парень зарывается ладонями в свои волосы, оттягивая их. В животе появилось неприятное ощущение, которое он испытывает только когда нервничает, а сейчас он очень сильно нервничает. Юнги знал об этом? С самого начала? Он шептал все эти смущающие вещи, зная, что буквально в нескольких шагах Хосок тоже слушает и смотрит на них? Почему он никак не намекал на это, даже не говорил Чонгуку? Чонгук сейчас выглядит очень удивлённым и смущённым. — Тем вечером, когда Намджун уехал к своим родителям, а я ушёл пораньше из студии, — объясняет Юнги, стараясь не улыбнуться на милую реакцию Хосока, качающегося сейчас из стороны в сторону, и издавая непонятные звуки. — Ты должен помнить, что мы тогда делали на этом диване. Чонгук краснеет на глазах, но кивает. — Ты сидел спиной к двери, поэтому не мог видеть, зато мне всё вполне было заметно. Хосок прикрывает глаза и откидывает голову назад, громко протянув «а» в потолок. Красное лицо снова было закрыто ладонями, дабы избежать позора и прямого взгляда старшего. Не мог он ведь проебаться так сильно, правда? Он просто хотел спросить у хёна про его расписание на следующие дни, потому что хотел посидеть с парнями в кафе, но в итоге он увидел то, чего, наверное, не должен был видеть. И его также никто не предупредил, что наблюдать за недосексом двух людей может быть так возбуждающе. Он скрылся в своей комнате, считая постыдным прикоснуться к себе и получить заветную разрядку. Как чёртов подросток. — Я не хотел, честное слово. Простите, господи, оно само получилось, я не хотел мешать, мне нужно было узнать твоё расписание, но вы оба тогда… Чонгук был так близок. Не мог я ведь… и ты, хён, выглядел не желающим прекращать, я не знал, блять, — парень ругается, не в силах оправдаться и подобрать нужные слова. Хосок делает глубокий вздох, всхлипывая и с придыханием договаривая: — Я не хотел вас отвлекать. Если бы я только знал, что вы заняты, я бы остался в своей комнате. Прости, хён, — тирада заканчивается тем, что Хосок стонет от стыда и прислоняется виском к обивке дивана, отворачиваясь. — Ты находишь это постыдным? — Юнги никак не пытается скрыть своего удивления и серьёзности, будто это действительно важно для него. Танцор задумывается и хмурится, смотря на него. После нескольких секунд тишины и прямого контакта взглядами, Хосок пожимает плечами. — Я не нахожу постыдным сами вещи, которые вы делали. Мне стыдно за то, что я увидел это без вашего ведома. Точнее, так было задумано. В голове у парня никогда не возникало и мысли, что он может застукать кого-то за таким. Он перешёл границы, которые не должен был, но в глубине души знает, что здесь нечего стыдиться. Он встречается с этими людьми, он имеет право на то, чтобы видеть подобные вещи, возможно, даже присоединиться. Чонгук смотрит на чужую макушку, задумчиво покусывая губы. Он не был в подобной ситуации, он не знает, что его парень сейчас испытывает, он даже не до конца понимает саму причину стыда. Да, ему немного некомфортно узнать о том, что за ним наблюдали, пока он выводил восьмёрки бёдрами на коленках хёна, прося дать наконец-то кончить. Задумываясь об этом сейчас, представляя, что Хосок стоял там, в проёме, в полной темноте, слышал его тихие стоны и просьбы получить разрядку, Чонгук чувствует в животе тепло. Что, если бы тогда Хосок не убежал в комнату, а присоединился к ним? Похвалил за хорошее поведение, прикоснулся своими фарфоровыми пальцами к спине, оглаживая позвоночник и позволяя младшему под этими касаниями выгнуться, прижимаясь ближе к возбуждённому телу Юнги. Чонгук забирается с другой стороны на диван, подаваясь вперёд и обнимая Хосока за талию со спины. Он чувствует, как тот напрягся, но уже через несколько секунд танцор позволил себе откинуться назад и слабо улыбнуться. — Хён? — робко зовёт Чонгук, кладя подбородок на плечо и прижимаясь виском к чужому. — Тебе понравилось? В тот вечер, я бы очень хотел, чтобы ты присоединился к нам. Я был хорошим мальчиком для Юнги-хёна? — его слова звучат таким наивным детским тоном, боясь услышать отрицательный ответ. У Хосока дыхание разом спирает, в горле появляется неприятный ком, который не даёт ему ответить мгновенно. Он ищет поддержки в тёплом взгляде Юнги, смотрящего на них с искренней любовью. Хосок так сильно хочет дать им обоим всё сразу, что это почти душит его. Что он может сделать для них? Сможет ли он подарить им то удовольствие, которое они заслуживают? Хосок девственник, он даже никогда толком не прикасался к чужому телу в этом смысле. Интимная атмосфера для него кажется если не страшной, то некомфортной точно. Он так сильно сомневается в себе и в своих силах, что переступить через себя и ответить на очередной поцелуй Юнги со всем рвением он просто не может, боясь, что хён поймёт всё не так, как нужно. Чонгук и Юнги никогда не сделают ему больно, они позаботятся о нём и остановятся в любую секунду, стоит только попросить. Хосок так сильно хочет узнать, каково это: чувствовать на себе поцелуи обветренных и мягких губ, ласковые прикосновения бледных пальцев, укусы на чувствительной шее и шёпот, дарящий спокойствие и уверенность в происходящем. Он готов утонуть в их заботе. Хосок поворачивает голову, утыкаясь носом в щёку Чонгука, после оставляя мокрый поцелуй. — Ты был великолепен, Гук-и. Такой послушный. Юнги наверняка очень гордился тобой, да, малыш? — он говорит всё это шёпотом, снова и снова целуя бархатную кожу донсена, а внутри умирая от смущения. Чонгук быстро-быстро кивает, зажмуриваясь. Он прижимается к спине старшего ближе, сам не замечая, как усилившаяся хватка на чужой талии уже приносит лёгкую боль, но Хосок молчит и нежными поглаживаниями по ладоням на своём животе успокаивает Чонгука. Если пару минут назад дрожь пробила тело Хосока, то сейчас Чонгук начинает дышать через раз и дрожать позади. В такой интимной обстановке, находясь наедине со своими парнями на диване, похвала действует на него слишком сильно, вынуждая отвлекаться на какие-то другие вещи, а не на тихий шёпот хёна, говорящего, что он действительно был великолепным и послушным. — Пожалуйста? — сам не зная, что именно он просит, спрашивает Чонгук. — Я был таким хорошим для хёна. Я правда им был? Я доставил удовольствие для Юнги-хёна, Хосоки-хён. Он похвалил меня и назвал красивым. Танцор кивает на каждое слово младшего, целуя в уголок губ и скулу, даря внимание. Парень видит, как Юнги тянется ладонью к Чонгуку, кладя её на щёку и медленно поглаживая, заставивши поднять на него взгляд. — Ты действительно был прекрасным для меня, Чонгук-а, не сомневайся. Самый лучший малыш для своих хёнов. Мы сможем наградить тебя за это, но нам нужно позаботиться сейчас о Хосоке, хорошо? Он очень сильно нуждается в нас. Хосок удивлённо смотрит на Мина, понимая, в каком смысле он говорит про заботу. Они ведь не… — Хён? Я не думаю, что это хорошая идея, — в голове всплывают совсем не радужные картинки, приводящие Хосока к неутешительным выводам. Юнги не хочет оставлять парня в подвешенном состоянии, позволив ему находиться на грани желания и страха перед неизвестным. Он старший среди них, он ответственен за Хосока, поэтому сейчас его главная задача дать тому понять, что всё хорошо. Они не зайдут дальше, чем танцор позволит им. В конце концов, он будет рад просто провести этот день в постели, обнимаясь и слушая тихие перешёптывания между двумя Чонами. Юнги тянется вперёд, не убирая ладонь с щеки Чонгука, и целует Хосока, с радостью принимающего медленные движения на своих губах. Они оба наклоняют голову для лучшего доступа, постепенно переходя к более грубым и спешным движениям. Поцелуи с Юнги всегда лишают кислорода, поэтому Хосоку приходилось заканчивать их раньше желаемого. Парень мычит в поцелуй, когда Юнги снова предпринимает попытку вторгнуться в чужой рот языком, и как бы танцор ни упрямился, он сдаётся под натиском старшего. — Хёны, — сбоку слышится умоляющий тон. — Можно я?.. Юнги-хён, пожалуйста. Чонгук тычется носом в бледную руку, оставляя короткие поцелуи посередине ладони и пододвигаясь ближе. Хосок хочет отстраниться и спросить, о чём тот просит, но Юнги притягивает его только ближе, сцеловывая с губ новый тихий стон. Когда Юнги неожиданно коротко мычит в поцелуй, Хосок всё же приоткрывает глаза. Чонгук сцепил их ладони в замок, оказываясь сбоку от парня и оставляя на бледной шее маленький засос. Юнги резко отстраняется, ловя ртом кислород, и хрипло стонет, слепо ища поддержки в танцоре. — Гук-и, — с придыханием произносит он, вызывая у Хосока мурашки по всему телу. Юнги всего за несколько секунд потерял свою маску старшего, управляющего ситуацией в целом. Теперь он вытягивает шею в своеобразном подчинении перед Чонгуком, позволяя тому оставлять широкие мазки языком по коже и прикусывать некоторые особо чувствительные участки. — Твоя эрогенная зона… шея? — тихо спрашивает Хосок, возбуждаясь от хёна, который вместо ответа подаётся бёдрами вперёд в поисках контакта или трения. Юнги опускает голову, приоткрывая рот в немом стоне. Кажется, что довести его до края, только лишь лаская шею, вполне возможно. Мысль о том, что Чонгук с хёном уже когда-то пробовали проделать такое, приводит в восторг и пускает очередную порцию возбуждения по телу. Хосок, наплевав сейчас на стыд, позволяет в голове представить выгибающего спину Юнги, который хватается за Чонгука в тихих просьбах остановиться, но в действительности же нуждаясь в большем. — Заканчивай, Чонгук, иначе я дойду до финиша раньше задуманного, — сипло говорит старший, сдержав мычание и позволив своему парню поцеловать его. Чонгук вытягивается в струнку и приподнимается на коленях, как только шершавые губы накрывают его собственные. Юнги кажется более сдержанным с ним, меньше грубости и больше возможностей ему самому выбирать темп. Хосок понимает своего хёна, тот позволяет Чонгуку из-за его покладистости больше вольности, потому что характер младшего мягче, он нуждается в поощрениях. Юнги ловит вдох Хосока, медленно и ласково забираясь под его кофту и удерживая на месте, когда тот по инерции пытается отстраниться от холодных пальцев на своей разгоряченной коже. Чонгук извивается от ласкающих его бока ладоней, нежно переходящих на спину и спускающихся к пояснице. Движения Юнги неспешные, он усиливает свою хватку на чужом теле не сильно, но даже этого достаточно, чтобы младший желал и просил большего. Мин грудью прижимается к чужой, одной рукой царапая выступающие позвонки на спине и довольствуясь тихими «ещё», разносившимися по всей комнате. Юнги покрывает поцелуями линию челюсти, не оставляя без внимания маленькую родинку под губой. Чонгук от нетерпения подпрыгивает и в надежде слепо тычется губами в чужие. Хосок позволяет себе всего секундную слабость, чтобы выдохнуть восхищенно от картины перед собой. В тот вечер он видел такого младшего, также находящегося на грани от удовольствия и ласк, но в тот момент он не мог подойти и прикоснуться к нему. Ему приходилось издалека улавливать стоны и шёпот, что совсем не нравилось парню. Он хочет коснуться, и сейчас он имеет полное право это сделать. Танцор, осторожно переместившись за спину младшего, ловит на себе возбуждённый взгляд Юнги, который прожигает его и ждёт каких-то действий. Он хочет быть уверенным, что Хосок делает это по собственному желанию, а не потому, что считает обязанным приносить кому-то из них удовольствие. Чонгук не позволяет заминке длиться долго, поэтому он прижимается спиной к Хосоку и нехотя сдерживается, чтобы не опустить свою руку вниз и не прикоснуться к домашним штанам в области паха. Младший ёрзает на месте, трётся спиной о грудь и совсем не думает об осуждающем взгляде своего хёна, который наблюдает за всем этим, но пока не спешит прерывать. Чонгук знает, что им нельзя спешить, это спугнёт Хосока, но он так долго ждал разрешения прикоснуться к телу своего парня в попытках сделать ему хорошо, сорвать с розовых губ стоны и просьбы о продолжении или слова о том, как Чонгук делает приятно своему хёну. Парень уже без раздумий опускает руку на член Хосока, который сразу же реагирует и инстинктивно вскидывает бёдра за чем-то большим. Младший уже готов услышать рядом с собой хриплый стон, говорящий о том, что Хосоку хорошо, но он слышит только тихое мычание. — Нет, — разочарованно хнычет Чонгук, поглаживая чужой член сквозь ткань. — Не сдерживайся, хён, пожалуйста. Слышать... я хочу тебя слышать. Танцор после такой громкой просьбы не желает оставлять донсена без награды, поэтому вновь подается бёдрами навстречу горячей ладони и уже позволяет стону сорваться с губ. Чонгук только сильнее возбуждается, утыкаясь лицом в плечо Юнги, всё это время удерживающего его за бока и наблюдая за раскрасневшимся Хосоком. Тот ластится к хёну, покрывает доступную шею поцелуями, заставляя его мычать в поцелуй с танцором и возбуждаться сильнее. — Как… — начинает Хосок, прерывая поцелуй. — Я могу тебе помочь? Прикоснуться? Покажи мне, где, пожалуйста. Где тебе нравится? Возбуждает? Я хочу, хён, — пытаясь изъяснить свои мысли, прерывисто спрашивает он, заглядывая в искрящиеся глаза. — Хочешь сделать мне приятно? — тихо спрашивает Юнги, ощущая чужое дыхание на своих губах. Его дико прельщает то, что парень сам желает доставить им с Чонгуком удовольствие, не находясь под чьим-то давлением. — Прекратите говорить это, — смущенно просит он, мотая головой. — Б-блять, Чонгук, я не… Гук-и! — старший выкрикивает имя младшего, когда тот без предупреждений запускает руку в штаны, обхватывая тёплыми пальцами возбуждённый член. Чонгук концентрирует своё внимание не на ледяных пальцах на своих боках, а на возбуждении хёна, который, как он чувствует спиной и слышит краем уха, начинает снова сдерживать стоны и не позволяет полностью потерять контроль. — Тш-ш-ш, — Юнги успокаивает парня, который слишком остро реагирует на такие обычные вещи. Такое было с Чонгуком в начале их отношений, когда тот был… девственником. Мин поджимает губы, потянувшись ладонью к красной щеке. — Сок-а? — зовёт тихо он, вместо ответа получив мычание. — Ты девственник? Только ответь честно, солнце. Хосок приоткрывает рот, но тут же его закрывает, желая сейчас не умереть со стыда. Чонгук ослабляет хватку на члене, мягко подталкивая хёна к ответу и намекая, что он не возобновит свои ленивые движения, пока старший не ответит на вопрос. — Боже, милый, — с выдохом произносит Мин, ласково поднимая подбородок Хосока вверх и устанавливая с ним контакт глазами. — Здесь нет ничего постыдного, просто теперь нам с Чонгуком придётся быть ещё более осторожными с тобой. Ты очень чувствительный, потому что тебя никто не касался вот так, да? Старший делает тонкий намёк на руку младшего в домашних штанах, но на какой-то нечленораздельный звук Хосока слабо улыбается. — Извините, что не сказал раньше. Не было... подходящего момента. Юнги кивает, принимая такой ответ. Из-за того, что они не заходили дальше поцелуев, обсудить опытность Хосока действительно не было времени, они особо и не задумывались об этом, ведь всё можно было решить по мере приближения самих проблем. Теперь Мин имеет серьёзную причину не давить на Хосока в этом плане, хоть раньше его избегания секса были непонятны старшему. Их с Чонгуком личное солнышко всего лишь оказалось невинным и неопытным, чего они точно не ожидали. Неужели такой прекрасный человек ни разу не встречался с кем-то? Как можно не хотеть сделать этому солнечному парню приятно в постели? — Это не проблема, поверь мне. Я думаю, что Чонгуку будет очень интересно иметь дело с невинным и неразвращённым партнёром, ведь раньше он был таким же. Мы сможем очень многое с тобой сделать, если доверишься нам, — Хосок от возбуждения и нетерпения кивает головой, вскидывая бёдра. — Да-да, пожалуйста, всё что угодно, только сейчас… Чонгук-а, я ответил на вопрос хёна, не мог бы ты?.. — ему сложно произносить это вслух, поэтому он надеется, что младший сам догадается. — М-м-м? — с издёвкой мычит Чонгук, улыбаясь. — Чего ты просишь? — он чувствует, как Хосок разочарованно вздыхает и сам медленно толкается в кулак, но это совсем не приносит тех ощущений, что были раннее. — Чёрт возьми, Чонгук, сейчас не время издеваться, — с обидой в голосе громко говорит парень, совсем не двигаясь с места и чувствуя болезненное возбуждение. Юнги тихо смеётся с Хосока, хватая улыбающегося Чонгука за запястье и призывая прекратить игру. Тот ловит его взгляд, на молчаливую просьбу понимающе кивает и без промедления снова обхватывает горячими пальцами член Хосока. Он легонько усиливает хватку, надеясь лучше понять, что тому нравится, какой темп лучше задать и с какой силой. Парень осторожно оттягивает крайнюю плоть, принимает резкий толчок Хосока в кулак, но не говорит ничего против, двигая ладонью вверх-вниз. Предэякулят, капнувший ему на палец, он размазывает одним быстрым движением и увеличивает скорость. Хосок никогда не знал, что чувствовать на своём члене чужую руку полностью отличается от того, когда трогаешь себя сам. Он, даже если сильно хочет, не может контролировать движения Чонгука. Тот проходит своей подушечкой пальцев по уздечке, а уже в следующую секунду давит на уретру, распределяя вязкую жидкость по всему стволу. Сдерживать тихие стоны не получается, поэтому Хосок изо всех сил пытается не поднести руку к лицу и не прикусить ребро ладони. Ему так стыдно слышать себя стонущего, и он становится только громче при осознании, что парень трогает его там. Если он уже плавится от накативших чувств, то, что будет, если они зайдут дальше? А зайдут ли они сегодня дальше?.. — Хён? — выдавливает из себя танцор, тут же ощутив на своих губах мягкий поцелуй. — Да, Сок-а? — Мы можем в комнату? Кровать, хён, я хочу на кровать, пожалуйста, — Юнги рядом громко выдыхает, а Хосок начинает думать, что сказал что-то не так. Мин против продолжить начатое? — Ты уверен? Ты хочешь продолжить? — Я… б-блять, — Хосок всхлипывает на ускорившееся движение руки Чонгука, который очень сильно заинтересован в предложении переместиться в комнату. — Гук-и, — серьёзным тоном окликает Юнги, не смея злиться на озорную улыбку младшего. — Позволь ему сказать это вслух. — Я хочу продолжить, хён. Честное слово, я доверяю вам и знаю, что вы остановитесь, если я попрошу, но сейчас… пожалуйста, пойдёмте в комнату. Юнги смотрит на покрасневшего парня, вздрагивающего каждый раз, когда Чонгук снова и снова ласкает чувствительную головку, наверняка сам довольствуясь такой реакцией на обычную дрочку. Он и сам понимает, что Чонгук восхищён чувствительностью Хосока, он хочет потрогать его буквально везде, исследовать каждый миллиметр старшего и узнать эрогенные зоны. Танцор для них обоих — неизведанная территория, поэтому они оба хотят как можно скорее снять с него всю одежду и огладить загорелую кожу. «Мы остановимся, когда будет нужно», — думает Юнги, целуя Хосока и вставая с дивана. Он подходит к возбуждённым младшим, подавая Хосоку руку. Чонгуку приходится с большим разочарованием прекратить надрачивать парню, а сам Хосок испускает тихий вздох. — Давай, Сок-а, поднимайся, — мягко говорит Юнги, потянув его за руку в направлении комнаты. Чонгук прикусывает губу, сдержав стон от этой уютной картины. Хосоку сложно стоять на ногах, они трясутся из-за возбуждения, потому что он так и не кончил от руки младшего, а член очень сильно требовал разрядки. Они ведь позаботятся о нём в комнате, правда? Он нуждается в прикосновениях, всё тело неприятно дрожит, танцор никогда не чувствовал себя настолько слабым. Младший с особым рвением бежит в комнату, чтобы забраться на кровать и тут же сесть на колени в ожидании старших. Он постарается следовать словам Юнги, следовать темпу Хосока, а не своему собственному, а ещё обязательно прекратит все действия, если тому станет некомфортно или слишком. Чонгук, если честно, не хочет медлить. Он ждал этого так долго, а сейчас он не имеет права осуществить желания в реальность. Возможно, что это удастся чуть позже, когда танцор не будет так скован и неопытен. Осознание того, что вся их дальнейшая сексуальная жизнь будет зависеть только от него с Юнги — немного пугает. Это такая ответственность, он ведь ни разу не имел дело с девственниками. Да, он сам им был, но тогда рядом был Юнги, с которым парень учился, узнавал что-то новое, много экспериментировал и понимал свои границы. Хосок будет чувствовать себя так же, как и он несколько лет назад? Юнги с Хоби вваливаются в комнату слишком громко и неожиданно. Старший желанно целует мягкие губы, переплетаясь с языком и наслаждаясь мелодичными громкими стонами. Его руки блуждают под футболкой, нигде толком не задерживаясь, лишь торопясь огладить каждый участок горячей кожи. Чонгук сглатывает вязкую слюну, наблюдая за этой сценой. Он тянет руки в направлении хёнов, нуждаясь в прикосновениях и внимании. Юнги толкает Хосока на кровать рядом с Чонгуком, через мгновение упираясь коленом в постель и нависая над ним. У Юнги растрёпанные волосы, в глазах читается огромное желание и возбуждение, которое Хосок может буквально чувствовать. Чужой взгляд мечется по его лицу, останавливается на приоткрытых губах, так сильно привлекающих внимание, но старший находит в себе силы произнести: — Пообещай, что скажешь мне, нам, если тебе станет некомфортно или неприятно. Мы тут же остановимся, слышишь? Не будем тебя осуждать за то, что ты испугался или что-то ещё, просто… Хосок, это очень важно для нас. Он замечает нервозность Юнги, что крайне удивляет его. Неужели он так сильно заботится о нём? — Хён, это я должен нервничать, а не ты, — мягкая улыбка вызывает у старшего смешок. — Да, да. Я знаю. Обычно я не веду себя так, но… сам понимаешь, я очень волнуюсь за тебя. Не хочу, чтобы твой первый раз ассоциировался с болью. — Он и не будет, Юнги. Вы не причините мне боли, — в тоне слышится полная уверенность в сказанном. Мин сжимает ладони в кулаки, не в силах слышать такое доверие в словах. Он просто прикрывает глаза и снова целует Хосока, который охотно отвечает. Чонгук снимает с себя футболку и двигается на середину кровати, потянувшись руками вперёд и зарываясь в светлые волосы хёна. Он настойчиво тянет их вверх, а когда ему удается переманить на себя внимание, впивается с жадностью в покусанные от возбуждения губы. Хосок под ними улавливает всё желание в данную минуту, поэтому не может просто лежать бревном. Хосок с робостью забирается пальцами под футболку Юнги, задирая её и очерчивая пальцами впалый живот. Мин от неожиданности втягивает его в себя, громко выдыхая, но Чонгук не позволяет ему отстраниться. Танцор привык быть робким, но очень любопытным, поэтому сейчас его ничего не останавливает переместить ладони выше, по видневшимся рёбрам, и остановиться рядом с сосками. Он из-за интереса проводит по одному из них подушечкой пальцев, получая мгновенную реакцию. Мин дёргается и пытается уйти от прикосновений, но Хосок быстро перехватывает его за талию. — Ты говорил, что я чувствительный, но, к моему удивлению, ты тоже, — с восхищением тихо произносит парень, надавливая на розовый сосок и теребя его между пальцев. Юнги начинает извиваться и недовольно мычать в поцелуй, но Чонгук удерживает его за волосы, полностью одобряя действия хёна. Хосок наслаждается дёрганьями старшего, уделяя внимание и второму соску. После нескольких ласковых пощипываний они налились кровью, став крайне чувствительными. Мин прерывает поцелуй с младшим именно в тот момент, когда танцор решает чуть приподняться и втянуть в горячий рот горошину, услышав сверху громкий вскрик. — Хосок, блять, — Юнги буквально рычит, произнося это, а Хосок в очередной раз думает, что это была прекрасная идея. Он перекатывает сосок на языке, надавливает на него кончиком и посасывает, оставляя напоследок широкий влажный след. Парень ловит взгляд чёрных омутов на себе, не суливших ничего хорошего. Вместо того, чтобы извиниться, Хосок оставляет поцелуй на груди, спускаясь вниз, пока позволяет положение. Кожа Юнги бледнее на несколько тонов, но ему нравится этот контраст между ними. Он наблюдает за сокращениями мышц на животе хёна, а также замечает маленькую почти незаметную дорожку волос, уходящую под кромку джинс. Хосок не сдерживает стон и впивается в губы Юнги, только бы избавиться от пошлых мыслей, заполнивших сейчас всю его голову. — Ляг к изголовью кровати, — просит тот, кивая головой куда-то наверх. Хосок следует просьбе, по пути ещё успевая получить влажный поцелуй в шею от Чонгука, который сразу же расстроенно застонал, когда старший ушёл от прикосновений. Через минуту Юнги снова нависает над ним, без промедления снимая футболку с танцора. Загорелая и никем не тронутая кожа так и манит оставить багровые засосы, пометить везде, где можно, только бы дать понять, что он уже принадлежит им. Грудь вздымается и опускается очень часто, выдавая состояние парня, но Юнги уверен, что со стороны он выглядит не лучше, особенно после запутавшихся пальцев Чонгука в своих волосах и робких ласк Хосока. Кожа под футболкой всё ещё горит, а слюна высыхает и оставляет после себя неприятные ощущения. Чонгук рядом сглатывает слюну при виде пресса и багровых сосков, которые он также хотел приласкать и увидеть, настолько ли эта его часть чувствительна, как и у старшего. Он убирает прядь со лба, пододвигаясь ближе и засматриваясь на румянец и припухшие губы. — Ты такой красивый, хён, — восхищённо говорит он, мягко целуя в щёку и спускаясь ниже. — Так мило стесняешься и желаешь большего, Юнги-хён даст тебе это, он всегда это делает. Хосок пытается уловить весь смысл слов младшего, но выходит абсолютно плохо, потому что губы на своей шее не дают задуматься о чём-то ещё. Юнги снизу ненавязчиво гладит обтянутые штанами бёдра, усиливает хватку и не позволяет ими вскидывать каждый раз, когда ладони проходятся недалеко от паха. Он прекрасно замечает возбуждение донсена, его вставший член под тканью, которую хочется снять и отбросить куда-то в сторону. Юнги кидает взгляд на младших, которые снова заняты собой. Рука Чонгука расположилась на груди танцора, а губы то и дело оставляют после себя отметины на шее и укусы на ключицах. Юнги, больше не желая медлить, одним движением снимает с Хосока штаны с нижним бельём, одобрительно мыча на налитый кровью член, шлёпнувшийся головкой об подтянутый живот. Хосок в мгновение говорит что-то нечленораздельное, сводя колени вместе и пытаясь скрыть возбуждение. Он чувствует прожигающий взгляд на себе, и это не может не смутить. Длинные пальцы ощущаются на бёдрах как никогда правильно, они стараются успокоить Хосока и помочь расслабиться, но парень ни в какую не хочет раскрываться перед старшим полностью. Юнги молчит, лишь снова проходится от бедра до сгиба колена подушечками пальцев, немного щекоча. Мин терпелив и никуда не спешит, позволяет привыкнуть к ощущению обнажённости перед кем-то в такой интимной обстановке. Чонгук в интересе опускает взгляд на сведённые ноги хёна, замечая красивую красную головку между ними. Он тянет руки вперёд, но Хосок резко перехватывает её и отводит в сторону. — Пожалуйста, хён, — просит он ребяческим тоном. — Позволь прикоснуться к тебе, ты же так возбуждён. Хосок тяжело дышит и смотрит на умоляющего донсена. Хватка на запястье постепенно ослабляется, на что Чонгук ободряюще улыбается и принимает более удобное положение на кровати, чтобы осторожно огладить влажную головку, зажатую между бёдер. Хосок из-за своей чувствительности вскидывает таз вверх, но Юнги с ухмылкой не позволяет ему это сделать, заставляя наслаждаться пыткой. Чонгук нежно нажимает подушечкой пальца на уретру, чуть отстраняет руку и разрывает тонкую ниточку из прозрачной вязкой субстанции. Он уже не хочет никуда спешить, потому что совсем не знает тело хёна. Ему очень хочется исследовать всё постепенно и с полным согласием старшего. — Хоби, ты позволишь мне увидеть себя? Или так и будешь закрываться? — хриплость в голосе Юнги выдаёт его состояние, но тон дразнящий, а не приказывающий. Бледные руки останавливаются на обеих коленках, которые Юнги пытается расставить в стороны. Хосоку с тихим стоном приходится сдаться. Он наклоняется и оставляет на внутренней стороне бедра смазанный поцелуй в благодарность. — Хороший мальчик, — ласково шепчет, поглаживая загорелую кожу. Член заинтересованно дёргается, а Чонгук испускает тихий вздох. На Хосока похвала в повседневной жизни никак не действует, но он явно возбуждается от неё в подобной атмосфере. Младший обхватывает среднего размера член ладонью, оттягивает крайнюю плоть и наблюдает за выступившим предэякулятом, который он спешит тут же распределить по всей длине органа. Из-за слишком многих ощущений Хосок снова хочет свести бёдра вместе, но на этот раз Юнги предупреждающе усиливает хватку на них, не одобряя эту затею. Хосок поджимает губы и отворачивает голову в сторону, чтобы спрятать своё красное лицо. Он никак не ожидает ощутить горячее дыхание, а после и язык на своих яичках, которые Юнги берёт в рот. — Хён, нет! — он вскрикивает и невольно приподнимает таз, толкаясь в кулак младшего. Громкий стон срывается с губ с очередным перекатыванием мошонки во рту. Старший с искрами в глазах прерывает своё занятие, с приподнятой бровью смотря на ловящего ртом воздух Хосока. Чонгук рядом прекращает движения на члене, переводя взгляд со слабой улыбки хёна на танцора. Тот чувствует пристальный взгляд обоих, горячую ладонь, ласкающую ранее головку, и совсем не понимает, что от него ждут. Он закрывает лицо руками и стонет от безысходности. — Слишком… слишком много, парни, — глухо произносит он, готовый уже извиниться за своё поведение, но Юнги смеётся хриплым и бархатным голосом. — Всё в порядке. Мы можем остановиться, если ты хочешь, в этом нет ничего страшного. Просто позволим тебе кончить и прекратим, — Мин не то чтобы хочет остановить всё это, но у Хосока в голове могут быть совсем другие границы, за которые сейчас он не в состоянии переступить. Секс с одним человеком и секс с двумя сразу — разные вещи, напоминает себе Юнги. Хосок после озвученных слов быстро мотает головой. Он не хочет прекращать это. Ему всё ещё мало поцелуев, горячих рук на своей коже, медленных движений на члене и непредсказуемых выходок Юнги, сумевшего сейчас принести ему удовольствие способом, о котором он вообще никогда не задумывался. Хосок чувствует себя очень неопытным и невинным по сравнению с его парнями, опробовшими, наверное, очень многое в постели. — Скажи это вслух, Сок-а, — просит парень, пока Чонгук с заботой убирает руки с лица хёна. Он смотрит на Хосока и улыбается. Тот бегает по его лицу взглядом; отмечает маленькие морщинки в уголках глаз, широкую улыбку, незаметные родинки, особенно одну под губой, лёгкий румянец на щеках и море возбуждения и любви в тёмных зрачках. У него часто вздымается грудь, а не заметить его превосходную выдержку невозможно. Он не напирает, не настаивает и позволяет вести в своём темпе, потому что для него всё это ново и необычно. Хосок скользит взглядом вниз, по соскам и напрягшемуся животу. Чонгук очень сильно возбуждён. Не заметить приличный бугорок в штанах не получится, даже если танцор очень сильно постарается. Сколько парень уже терпит такое состояние? За последние двадцать минут он ни разу к себе не прикоснулся, лаская и заботясь только о хёне, который тормозит весь процесс. Хосоку становится неловко и стыдно за себя. Когда он снова смотрит младшему в глаза, тот издевательски ухмыляется, прекрасно заметивший, куда он смотрел несколько секунд назад. Сейчас главная их цель – сделать друг другу хорошо. Не важно как, умело или не очень, Хосок уверен, что парни примут любую его ласку и любое желание, которое он захочет воплотить в жизнь. Ему всего лишь надо довериться. Хоби приподнимается и целует нависшего над ним Чонгука, радостно замычавшего, но не медлившего в ответе. Он кладёт свои ладони на щёки младшего, прижимая к себе ближе и посасывая чужой язык немного неумело. — Я не хочу останавливаться, пожалуйста, продолжайте. Дайте мне всё, что вы можете, честно, я смогу это принять, только не... прекращайте, господи, я очень сильно хочу вас, — умоляющие слова звучат в тишине комнаты, как только парень отрывается от нежных губ. Хосок подаётся вперёд бедрами, когда чувствует ладонь на своём члене. — Да, Юнги-хён, я обещаю, что сдержу свои слова, ну же, — старший слышит тихие просьбы, но не отвечает. Он плотнее обхватывает ствол и начинает дрочить в быстром темпе, пока Чонгук спускается поцелуями по шее, оставляет засосы на чистой коже и вбирает в рот сосок. Хосоку становится абсолютно без разницы на соседей, он позволяет себе громко застонать, вплести в мягкие тёмные волосы свои пальцы, прижать к себе и попытаться подстроиться под темп руки. Юнги, как и Чонгук до этого, очень много внимания уделяет чувствительной головке и уздечке, то и дело проходясь по ней пальцем и поглаживая. Хосок старается не сводить ноги вместе, но получается довольно плохо, поэтому Юнги совсем не больно впивается ногтями в кожу бедра, предупреждая о наказании, если парень не послушается. — Быстрее, хён, — Хосок совсем не уверен в том, что его просьбу исполнят, что и приводит к тихому разочарованному мычанию, когда ладонь пропадает с члена. Хосок выгибается в спине, на пробу толкается вверх, надеясь на возвращение горячей руки, но в итоге не получает ничего. Юнги издаёт тихий смешок, наблюдая за его попытками. — Ты обещал позаботиться обо мне, — подавленно напоминает парень, — а сейчас просто мучаешь? — Я не хочу, чтобы ты кончил раньше, чем мы вообще что-то начнём, — Юнги тянется вперёд, проводит своей ладонью по спине Чонгука, который оторвался от своего занятия, и чуть царапает выступающий позвоночник. — Гук-и, не мог бы ты подать подушку? Младший послушно кивает и подаёт нужную вещь, которая через несколько секунд оказывается под поясницей Хосока. Тот молчит и не смеет спросить вполне логичный вопрос, зачем это делается, но понимает, что так даже удобнее и комфортнее. Хосок до последнего с постыдным интересом смотрит за движениями Юнги, иногда поглядывая на довольного Чонгука и его прикушенную губу. Он тянется на глазах у старшего к своему паху, сжимая возбужденную плоть через ткань штанов, а танцор тихо стонет и краснеет, не собираясь даже никак комментировать. Юнги устраивается в ногах поудобнее, подхватывая Хосока за бёдра и приподнимая. — Хён? — М-м-м? — старший в последний раз кидает на него пошлый взгляд, чтобы в следующий момент придвинуть лицо к мошонке. Хосок чувствует горячее дыхание на чувствительной коже, но совсем не ожидает прикосновение чего-то влажного к… — Юнги! — он выкрикивает это слишком громко, как ему кажется, совсем не волнуясь. Тот игнорирует выкрик и усиливает хватку на бёдрах, не позволяя Хосоку податься назад или отстраниться. Он быстро облизывает губы и снова проводит языком по анусу, реагирующему мгновенным сокращением. Несмотря на то, что Хосок стонет, он мотает головой, тяжело дыша, и пытается что-то сказать, но получается из ряда вон плохо. Юнги дразнит мышцу кончиком языка, а после очень медленно оставляет влажный мазок, повторяя это несколько раз. Колечко реагирует на каждую ласку; старший слабо улыбается на картину перед собой и присасывается к сморщенной кожице. — Н-не там, хён! Только не там, не надо… Юнги-хён, — Хосок зажмуривает глаза от удовольствия и старается уйти от прикосновений, но Юнги удерживает слишком сильно. — Там грязно, почему… о господи, блять, — его тирада прерывается громким всхлипом и причмокиванием снизу. Ощущения до ужаса приятные, но задумываться о том, что делает Юнги и где именно — заставляет Хосока зажмуривать глаза и стараться вразумить своего хёна, получающего от этого занятия удовольствие. Чонгук рядом с искрами в глазах смотрит на извивающегося парня, который пытается сдержать себя, но точно проигрывает. — Тебе же приятно, Хоби-хён? — спрашивает Чонгук и тянется рукой, чтобы пригладить взъерошенные пряди волос. Юнги дразнит сфинктер, обводит языком вокруг него, а после резко толкается кончиком, заставляя Хосока выкрикнуть отчаянное: — Да! Пожалуйста пожалуйста пожалуйста, — он заходится в непонятных всхлипах, подаваясь тазом назад и насаживаясь на язык. Ему хочется больше этого дразнящего чувства, хоть и громкие пошлые звуки до ужаса смущают его. Чонгук пытается его успокоить, гладит тыльной стороной ладони по красной щеке, стирая с уголка губ слюну. У парня в груди при виде такой картины целые взрывы фейерверков, а в паху появляются отголоски боли. Он никогда не думал, что будет настолько возбуждён из-за отчаявшегося Хосока на их простынях и в их постели. Кто знал, что это солнце окажется девственником, да ещё и таким отзывчивым? Младший резким движением стягивает с себя штаны, издавая тихий вдох, когда красная головка перестаёт тереться об не мягкую ткань боксёров. Он накрывает свой изнывающий член ладонью, начиная рваные и быстрые движения, только бы унять боль и сохранить хоть какое-то самообладание. Он так сильно хочет попросить хёна о разрешении сделать что-нибудь, ведь Хосок выглядит таким нуждающимся получить разрядку, но вдруг у Юнги свои планы? Вдруг он хочет довести Хосока до пика только своим языком? — Хён, — тянет Чонгук и с надеждой смотрит на светлую макушку. Мин делает широкий мазок, проходясь по колечку мышц и до самых яичек, оставляя мокрый след и быстро прижимая бёдра Хосока к кровати, которые снова вскинулись вверх. Чонгук испытывает эстетическое удовольствие, взяв себе на заметку когда-нибудь занять место Юнги и тоже попробовать танцора на вкус везде, где только можно. Чонгук дёргается на неожиданное прикосновение чужой руки к своей и переводит удивлённый взгляд на Хосока. Тот тяжело дышит и откидывает голову при очередной дрожи по телу, но молча отстраняет ладонь младшего и сам обхватывает болезненный стояк. Движения такие же рваные, медленные и неумелые, но Чонгук готов поклясться, что запомнит это ощущение надолго. Руки Хосока кажутся очень хрупкими, в какой-то мере девчачьими. Тонкое запястье, длинные пальцы и чуть виднеющиеся голубоватые вены под загорелой кожей. Хосок оттягивает крайнюю плоть, наспех вытирает с головки выступившую смазку и несмело смыкает вокруг ствола плотное кольцо. Он хочет услышать из уст парня хоть что-нибудь, доказывающее, что он всё делает правильно, но Чонгук молчит и только завороженно смотрит на его руку. Парень совсем не может сосредоточиться на своих движениях, потому что Юнги вовсе не считает лучшим решением остановиться. — Юнги, прекрати… хён, хён, пожалуйста, я сейчас… — Хосок резко хватается за одеяло, сжимая его в кулаке и с силой потянув на себя. Он прикусывает губу, но стон всё равно разносится по комнате, пока Мин трахает его языком, перемещая свои руки с бёдер на живот. Медленные поглаживания совсем не сочетаются с теми, что сейчас занимают все мысли Хосока. Чонгук обхватывает чужой изнывающий член и уже хочет сделать медленное движение, как его останавливает выкрик: — Чонгук, нет, убери руку! Умоляю, Гуки, — ещё немного и танцор расплачется от накативших чувств и ощущения скорой разрядки. — Не надо, я кончу сейчас, мне… руку, Чонгук, — всхлипывания не хотят прекращаться, как и метание парня по постели в надежде скинуть ладонь со своего члена. Юнги уже и сам готов кончить только от такого Хосока. Он не представлял, что тот будет таким в постели. Только из-за того, что Хоби девственник и всё, что испытывает, — ново для него? Юнги прикасается своими пальцами к запястью Чонгука, который до сих пор не убрал руку. Гук незаметно кивает на молчаливое разрешение и с удовольствием, смотря на лицо танцора, делает плавные движения вверх-вниз, которых полностью хватает, чтобы Хосок со всей нуждой насадился на язык Юнги и излился в кулак парня. Он зажмуривает глаза и закрывает рот рукой, стараясь приглушить стоны, вызванные оргазмом. Хосок не успевает осознать, когда он снова сводит колени вместе, мешая старшему, который всё равно довольно урчит и позволяет сфинктеру сжиматься вокруг языка. Чонгук наблюдает за дрожащим телом и помогает хёну выпустить всё до последней капли. Юнги напоследок оставляет поцелуй на внутренней части бедра, оглаживая, и поднимает голову. Он с мягкой улыбкой смотрит на смущённого Хосока и белёсые капли на груди, животе и пальцах Чонгука. Тот все ещё не спеша поглаживает член, теребя головку и заставляя того протестующе мычать. Он слишком чувствительный после оргазма, а ласки младшего вызывают внизу какое-то странное ощущение, которое ему неприятно испытывать. — Убери руку, Чонгук, — тихо просит Хосок, вздрагивая на прикосновение горячих пальцев к своему животу. Юнги размазывает сперму и мурчит. Хосок из-за интереса смотрит на удовлетворённого хёна, подносящего, о господи, грязные пальцы ко рту Чонгука, который без лишней мысли берёт их в рот и облизывает так, будто это сладкий сироп. Ему стыдно и очень некомфортно наблюдать за подобным, но и отвести взгляд он не может, потому что то, что вытворяют его парни, дико возбуждает. Снова. — Хён? — Юнги переводит взгляд на донсена и вопросительно поднимает бровь. Хосок открывает рот, чтобы что-то сказать, но стонущий Чонгук забирает всё внимание себе. Он прикрыл глаза и насаживается ртом на длинные пальцы сильнее, до самых костяшек, готовый почти подавиться ими. Хосок не хочет думать о том, что всего пару секунд назад они были полностью в его сперме. Юнги позволяет младшему прижаться к себе, задеть головкой члена бедро и покусывать мягкие подушечки пальцев. Юнги ласково гладит его по щеке, видя нуждающегося парня, толкается в рот сильнее и с усмешкой смотрит за тем, как Чонгук резко отодвигается и откашливается с хриплым «блять». Хосок назвал бы сейчас хёна грубым, но он знает, что на самом деле это не так. Они сейчас в постели, возможно, здесь играют совсем другие правила, здесь можно быть таким, ведь голова полностью забита желанием получить удовольствие. Юнги в утешительном жесте поглаживает младшего по волосам, пока тот не кивает, говоря, что он в порядке. Юнги тянется к тумбочке, выдвигая шкафчик и кидая на кровать рядом с парнями тюбик смазки. Хосок с тихим стоном роняет голову на подушку, ёрзая на постели и стараясь не думать о том, что будет дальше. Чонгук в утешительном жесте целует его, пока старший сзади гладит его по спине и через минуту располагается между ногами танцора. Он снимает кофту, позволяя Хоби увидеть обнажённый торс. Член дёргается при громком звуке открывающегося тюбика и характерного выдавливания на пальцы субстанции. — Хосок-а? — тихо зовёт Юнги, улыбаясь на смущённого парня. — Ты должен расслабиться сейчас, хорошо? Я сделаю всё аккуратно, но в первый раз всегда немного больно, — он дожидается кивка и подносит смазанный палец к колечку мышц. Хосок не хочет преувеличивать, но дикое желание вытолкнуть что-то инородное сразу появляется в его мысли, поэтому он инстинктивно сжимается. Юнги цокает и не пытается толкнуться ещё раз, молча наблюдая за Хосоком. Тот смущённо поворачивает голову в сторону, позволив Чонгуку мягко покрывать шею поцелуями, а хёну терпеливо ждать, когда он расслабится. Эта ситуация такая странная, по мнению Хосока. Ему очень стыдно за то, что парням приходится сдерживаться и ждать. Он глубоко вздыхает и прикрывает глаза, стараясь принять длинный палец, который снова кружит вокруг сфинктера. Танцор подается назад и сам насаживается, издав болезненное мычание. «Расслабиться», — думает парень, прикусывая губу. Рука Чонгука блуждает по его животу, ещё сильнее пачкая в сперме, не успевшей засохнуть. Он осторожно царапает пресс, оставляет после себя красные следы и что-то шепчет на ухо. Движения Юнги неспешные, медленные, позволяющие привыкнуть к чему-то внутри себя. Второй палец Юнги добавляет всего через несколько секунд, сразу же останавливаясь, когда слышит болезненный вскрик. Танцор соскакивает с них и прикусывает губу от вспышки боли. Он знал, что это больно, но чтобы настолько? Юнги с сомнением смотрит на выражение лица парня, хмурясь. — Мы можем прекратить, — предлагает он, уже мало заботясь о своём возбуждении. Хосок как-то устало стонет, прикрывая ладонями лицо и мотает головой, сдаваясь под натиском младшего, нависшего над ним. — Но вы возбуждены, я не хочу оставлять вас неудовлетворенными, — тихо шепчет он, поджимая губы. Мин успокаивающе гладит по коленке и бёдрам, вызывая мурашки по коже и громкий вздох. — Не беспокойся о нас, мы что-нибудь придумаем. В конце концов, никто не отменял минет и дрочку, — он произнёс это так, будто говорит об обычных вещах, пока Хосок только от представленной картины краснеет и инстинктивно толкается изнывающим членом вверх, на периферии сознания понимая, что там нет никакого контакта с рукой хёна. — Просто… трахните меня уже, пожалуйста, — Чонгук рядом громко стонет и утыкается лбом в оголённое плечо, не ожидая, что старший скажет им такое. Юнги не видит смысла что-то отвечать, поэтому выдавливает на пальцы ещё немного смазки и снова подносит их к влажному сфинктеру, толкаясь резко и грубо, принося боль Хосоку, вскрикнувшему и, кажется, хорошо сматерившимуся. Парень не ждёт никакого кивка или сигнала, начинает двигаться в Хосоке без промедления, быстро, но аккуратно, стараясь загнать пальцы глубже. Он оглаживает тугие стенки, надавливает и пытается достать до простаты, что выходит пока плохо. Хосок не знает из-за Юнги ли это, но после некоторых махинаций старшего боль постепенно уходит, а поцелуи Чонгука успокаивают. Чтобы как-то отвлечься, он отвечает младшему, ласкает его тело и ловит тихие «спасибо» своими губами. Чонгук очень отзывчивый на ласку, и хоть парень не понимает, почему его благодарят, он не прекращает оглаживать горячую кожу. Чонгук нежно покрывает его лицо поцелуями, а после отстраняется и с обожанием смотрит на него. Хосок тяжело дышит, прикрывает глаза от ощущений и приоткрывает рот, не собираясь заглушать свои стоны. Он знает, что сейчас наверняка выглядит не лучшим образом, весь красный, запыхавшийся и потный, но Чонгук тянет к нему свои руки, кладёт на щёку и улыбается той самой прекрасной улыбкой, ради которой Хосок готов остаться в этой квартире ещё на день, несмотря на то, что не был в своей уже больше двух недель. — Боже, Хоби-хён, ты такой красивый подо мной, — с восхищением шепчет он уже второй раз за этот день. — Осталось совсем немного, слышишь? Юнги-хён совсем не грубый, просто так получится быстрее. Расслабься, пожалуйста, он не хочет причинить тебе боли больше, чем может себе позволить. Хосок прекрасно понимает старшего, поэтому кивает на слова Чонгука и зарывается рукой в его волосы. Он хочет притянуть его к себе для поцелуя, но резко закидывает голову назад и давится стоном, быстро отворачиваясь и утыкаясь лицом в подушку. — Боже, хён. Что ты… нет! А-ах, Юнги, — в голове резко пропадают все мысли о боли, теперь внизу проходит ужасная волна удовольствия, стоит лишь Мину надавить на простату чуть сильнее. Хосок дёргается и теряется между желанием податься назад или соскочить с пальцев из-за слишком неожиданных ощущений. Юнги ласково улыбается и кладёт ладонь на напрягшийся живот, поглаживая и пачкая руку в семени. Хосок думает, что это вызовет у него отвращение, но тот даже и не думает отстранять руку и вытирать её об простынь. Чонгук смотрит вниз и зажмуривается, когда видит, как бледные пальцы скользят по еле видневшимся кубикам пресса, а один из них падает в ямку пупка. Хосок стонет из-за ощущения чего-то мокрого во впадинке, но не собирается возмущаться, только притягивает к себе младшего и выпрашивает мокрый поцелуй. — Примешь ещё один, малыш? — спрашивает Юнги, прикусывая губу и сглатывая. Он соврёт, если скажет, что любит медлить и дразнить. Привыкнуть к горячему жаркому сексу с Чонгуком было легко, хоть они и любили ленивые ласки по утрам в выходные, но Мин не помнил, когда последний раз растягивал прелюдии и подготовку на такое длительное время. Конечно, дело в Хосоке и в том, что он девственник. До ужаса сексуальный и чувствительный девственник. Он точно не был готов к тому, что сегодня в его заднице окажутся пальцы, а после и член, но Юнги также понимает, что парня надо всего лишь немного подтолкнуть. Танцору нужно что-то, что заставит его перейти через себя, через свой страх и смущение. Юнги с самого начала отношений был готов к этому, поэтому сейчас они здесь — в постели с огромным желанием заняться любовью, а не безудержным сексом после тяжёлого дня. — Это последний, солнце, осталось совсем чуть-чуть, хорошо? — Чонгук говорит это с теплотой в голосе и улыбается, когда Хосок кивает. — Хён, будь аккуратнее в этот раз, — Юнги хмыкает на эти слова, но прислушивается. Юнги вставляет третий палец медленно, с беспокойством смотря на выражение лица Хосока, открывшего рот в стоне с прикрытыми глазами. Это больно, но, как думает танцор, вполне терпимо. Старший с удовольствием сгибает пальцы внутри, снова попадая по простате и останавливает вскинувшего бёдра Хосока. Хосок плавится от умелых и немного робких ласк Чонгука на шее, переходящих на грудь, к соскам. Младший изучает и пробует, чтобы в следующий раз знать, как принести парню удовольствие. Юнги двигает пальцами медленно, но достаточно глубоко, чтобы их партнёр метался по постели, прося большего. Уже через несколько минут он приходит к выводу, что ему мало лишь их одних, и поэтому он всхлипывает и зарывается ладонью в волосы Чонгука, оттягивая. Хосок съёживается от пристального внимания донсена, но позволяет сорваться постыдным словам с губ: — Мне мало, Гук-и, — парень умоляюще смотрит на него. — Пальцы… их недостаточно, сделай что-нибудь. Чонгук слепо оглаживает тело под собой и снова смыкает кольцо из пальцев на возбуждённом члене. Хосок громко вздыхает, но не протестует, думая, что получить второй оргазм за вечер не такая уж и плохая идея. — Хён, — издевательски тянет Чонгук, слыша мычание. — Хосоки-хён сказал, что ему мало твоих пальцев. Как думаешь, он сможет тебя принять? Юнги обращает всё свое внимание на них, удостаивая танцора пристальным взглядом. Он весь красный, стонущий и желающий большего. Даже не осознавая своих действий, подмахивает бёдрами и насаживается на тонкие пальцы сильнее, Юнги улыбается и вынимает их. Хосок недовольно мычит, почувствовав внутри себя отсутствие чего-либо. Он сжимается вокруг пустоты, признаваясь самому себе, что хочет член хёна в себе. Юнги наспех выдавливает на свою ладонь ещё немного смазки, только в этот раз заводит руку назад, чтобы в следующую секунду быстро снять джинсы и растянуть себя для младшего. Он давно не был снизу, поэтому анус немного жжётся, а по телу проходит волна боли и дрожи. — Гук-и, не хочешь сегодня побыть сверху? — он спрашивает это небрежным тоном, зная, какая реакция последует. Чонгук отрывается от Хосока и вскидывает голову с удивлёнными глазами. Парень скользит по лицу хёна в надежде не увидеть там насмешку, но потом резко кидается на него, целуя в губы и простонав. Юнги еле успевает за ним, толком не отвечая на горячий поцелуй. Когда юноша отстраняется, он обхватывает ладонями чужую шею, с придыханием спрашивая: — Правда? Мне действительно можно сегодня сделать тебе хорошо? — в голосе столько надежды и невинности, что это вызывает улыбку на лицах обоих хёнов. — Разве я когда-нибудь обманывал тебя на этот счёт? Постараешься сегодня для меня? Я позабочусь о Хосоке, а ты обо мне, ладно? — он оставляет на мягких губах нежный поцелуй и взъерошивает тёмные волосы. — Да, конечно, спасибо, Юнги-хён, спасибо, — парень начинает тараторить, а Хосок уже не выдерживает и просит сделать что-нибудь, ведь член изнывает, а возбуждение приносит боль. Чонгук откидывает лежавшие рядом джинсы в сторону, с робостью проверяя растяжку хёна. Два пальца легко входят, издавая хлюпанье, и он ловит вздох Юнги, который чуть сильнее изгибается ему навстречу и намекает продолжить. Парень обхватывает одной рукой талию хёна, прижимая к себе и заботливо кладя подбородок на плечо. Он ловит возбуждённый взгляд Хосока, тяжело дышащего и наблюдающего за ними. Этот взгляд смущает, думает Чонгук, но член почему-то дёргается под пристальным вниманием со стороны его парня. Гук пытается войти в Юнги как можно медленнее и аккуратнее, ведь знает, что тот действительно давно не был в позиции снизу. Тот хрипло стонет, почувствовав в себе член донсена, и зажмуривает глаза; слепо ищет опоры в расставленных ногах Хосока, который задерживает дыхание при виде принимающего Чонгука Юнги. Видеть вечно любящего контролировать всё хёна он привык, но вот выгибающего спину и стонущего от заполненности — впервые. Хосок не высказывает недовольство насчёт чужой хватки на своих коленях, он смотрит за подающимся назад Юнги и осознаёт одну простую вещь. Старший в позиции снизу ему нравится куда больше. Его возбуждает хён, который без разрешения творит всё, что хочет: с легкостью забирается своими большими ладонями под футболку, несмотря на протесты, оставляет заметные засосы на чувствительной шее и ухмыляется недовольным комментариям. Юнги знает, как быть главным в отношениях, чтобы это не приносило дискомфорта. Танцор плавится под чужим собственническим взглядом и понимает, что готов подчиниться и позволить себе побыть слабым и хрупким. Но мысль, что иногда и хёну нужно побыть таким, всегда присутствовала в его голове. Хосок хочет чаще видеть, как Юнги сбавляет обороты и снимает маску старшего, просто захотев побыть в окружении заботы своих донсенов, а не наоборот. Он не говорил об этом с Чонгуком, но тот, похоже, всё понимает и без слов. На вопросительный взгляд улыбается и кивает, а Хосок наконец-то может уткнуться в светлую макушку и притянуть к себе, даря незамысловатую ласку. Юнги хоть и кажется со стороны маленьким хрупким парнем, но на деле таким не является. Он любит власть и контроль; размахивать кулаками не в его принципах, но иногда у него не остаётся другого выбора. Хосок знает, что тот любит держаться за руки, получать утренние поцелуи, отбирать у младших последние сладкие пирожные и, конечно же, очень много обниматься в постели. Мягкий внутри, но холодный снаружи. Им нравится знать, что одна из сторон Юнги доступна только им одним. Старший делает толчок назад и откидывает голову, позволяя постыдному стону сорваться с губ. Чонгук не спешит, его толчки медленные и тягучие, что явно не нравится хёну. У Хосока горят щёки и низ живота, и он явно не выдержит ещё хоть пару минут без каких-либо действий со стороны парня. — Это великолепно, — говорит он, сделав вздох, — что вы нашли общий язык, но… пожалуйста, Юнги-хён, не мог ты поторопиться? Мне так неловко, боже. Чонгук оставляет на бледной шее поцелуй, снова устанавливая зрительный контакт с Хосоком, и смотрит на изнывающий член хёна. Он ухмыляется на вскинутые в вопросе брови, сильнее прижимая к себе Юнги. Гук смотрит прямо в глаза Хосоку и делает резкий толчок вперёд. — Гуки! Блять, ну же, — старший говорит это громче, чем следовало бы, но на возобновившийся медленный темп недовольно подмахивает бёдрами. — Малыш, ты знаешь, как я люблю, почему ты… слишком медленно, Чонгук-а, — в голосе слышатся нотки разочарования, разбивающие сердце танцора в эту же секунду. — Хосоки-хён, Юнги, — напоминает он тому на ухо, кончиком языка обводя покрасневший хрящик. — Помоги ему, пожалуйста, иначе это, — он делает грубый толчок вперёд, намекая, что он имеет в виду, — закончится раньше, и совсем не так, как ты хочешь. Юнги недовольно фырчит и кладет свою ладонь на бедро Чонгука, молча прося прекратить движения. Он уже давно знает, что младший сверху становится немного наглым и теряющим весь свой запал невинного мальчишки, хоть и тушуется, стоит лишь акцентировать на этом внимание. Чонгук плавится под лаской своих хёнов, предпочитая быть тем, кто принимает, а не отдает, но иногда и ему хочется чувствовать власть над старшими. — Становишься таким плохим мальчишкой, когда твой член оказывается во мне, — с усмешкой говорит Юнги, почувствовав дрожь. Хосок хочет задать пару вопросов на эти слова, но молчит, пока темная макушка не падает на плечо Мина, а сильные руки не обвивают талию крепче. Чонгук, кажется, хнычет и мотает головой. Нет никаких сомнений, что сейчас он засмущался. Юнги игнорирует это, осторожно пододвигаясь к Хосоку ближе. Тот сразу же реагирует и расставляет колени чуть шире, застонав от ласки на своей лодыжке в знак поощрения. Старший с наслаждением смотрит на сфинктер, сжимающийся вокруг пустоты, и чувствует на языке недавний вкус Хосока. Он подставляет розовую головку и вводит только ее, вскидывая голову на своего парня, который отзывается громким мычанием и подергиванием бедер, и эта картина Юнги до безумия нравится. — Хочешь принять мой член, Хоби? — издевательски тянет он, осматривая быстро вздымающуюся грудь и то, как собственный член младшего приподнимается от возбуждения. — Я... да-да, пожалуйста, хён, — просит Хосок, насаживаясь на член одним резким движением, потому что он хочет уже быть оттраханным. Хосок вскрикивает от пронзившей его боли и игнорирует недовольное шипение, начиная делать робкие движения самостоятельно. — Ты такой нетерпеливый, малыш, — шепчет Юнги, наклонившись к стонущему Хосоку. — Как думаешь, Чонгук-и стоит научить тебя хорошему поведению? Я не потерплю своевольничества в постели, — он грубо сжимает щеки и заставляет смотреть на себя. Хосок чувствует отголоски боли от резкого проникновения чужого члена, но постепенно это ощущение притупляется. Старший все еще не делает никаких попыток начать движения самому, поэтому танцору приходится принимать все, что он сейчас может в таком неудобном положении. Чонгук как-то по странному затих, тоже не собираясь, видимо, участвовать во всем происходящем, пока Юнги не даст зеленый свет. Юнги делает резкое и грубое движение бедрами вперед слишком неожиданно, чтобы не сорвать с губ обоих младших стон. Он совсем не понимает глупые стереотипы об активах и пассивах в сексе; он знает, что может управлять ситуацией, даже будучи с членом в заднице. Желание показать это Хосоку сильнее, чем глупые мысли о том, что после этого тот может назвать их чертовыми извращенцами в постели. Это ведь малая капля того, что имеется под понятием «заниматься сексом» в жизни Чонгука и Юнги. — Давай, Гук-и, ты можешь оттрахать своего хёна, — говорит парень, издавая хриплый стон на неожиданный толчок младшего позади. Хосок вскрикивает от очередного движения в себе, лишь на секунду задумываясь о позиции хёна. Каково это — быть посередине между двумя партнерами и занимать роль отдающего и принимающего? — Хён, хён, хён, — шепчет Хосок и оставляет на губах напротив мокрый поцелуй. Юнги стонет и позволяет ему себя кусать, целовать и зарываться рукой в волосы. Чонгук устраивает свои ладони на талии хёна, насаживая на себя немного грубо, но тот не имеет ничего против. Юнги выгибает спину и толкается в Хосока; он чувствует узость своего парня и горячую плоть в себе сзади, и это, возможно, чуть больше, чем он привык принимать. Танцор хнычет ему в шею и не вертит нос от терпкого запаха пота на бледной коже. Загорелая кожа уже покрыта многими засосами младшего, но это не мешает Юнги оставить свои, блуждая горячими губами по чувствительным участкам и ярким отметинам донсена. Его не волнует, что Хосок будет с ними делать после, ведь его кожа явно будет саднить от красных и фиолетовых пятен, но Юнги намерен настоять на своем: засосы будут видеть все. Чонгук не придерживается определенного темпа; его толчки глубокие и резкие, и он прекрасно знает, что из-за него Юнги толкается в Хосока так же. Его никогда не хватало на долгий секс, будучи активом, поэтому он ускоряется и всхлипывает, чувствуя давление горячих стенок Юнги на себя. Он стонет хрипло, но громко, когда берет все на себя и двигается сам; насаживается на член Чонгука и рывками входит в Хосока, не имеющего ничего против такой скорости. У танцора почти нет сил сдерживать свои мычания или хныканья, поэтому снова и снова что-то неразборчиво говорит, зовет хёна и просит о чем-то. Юнги скользит взглядом по нахмуренным бровям донсена, чуть приоткрытому рту, зажмуренным глазам и румянцу на щеках. Хосок великолепен с полным наслаждением на лице; Юнги сдается и подносит одну руку к чужим губам, проводя по верхней пальцем. Толчки сзади чуть сбивают его плавные движения, но он и не собирается сказать Чонгуку сбавить темп. Хосок мычит, когда чувствует давление чужих пальцев, поэтому вопросительно мычит и податливо приоткрывает рот чуть шире. Юнги тяжело дышит; в комнате ужасно жарко, а простыни чуть мокрые и смятые. Он проскальзывает большим пальцем между губ, тут же чувствуя на нем влажность. Хосок неловко лижет чужую соленую кожу, мыча, когда тот надавливает на язык. Хосок дергается и недовольно качает головой, не в силах сглотнуть собравшиеся слюни во рту. — Такой блядски горячий, — хрипло говорит Юнги, усиливая давление. — Хочу твой рот на своем члене, детка. Будешь давиться им, пока слюни будут марать твой подбородок и стекать по шее, м? Хосок дергается, пытается вытолкнуть палец изо рта, но старший в отместку делает резкий и глубокий толчок, вырывая из парня громкий вскрик. У него лицо горит от таких смущающих вещей, которые слышит, но и попросить прекратить не в состоянии. Одна мысль о том, что он когда-нибудь сможет отсосать хёну вызывает бурю эмоций в груди и жар внизу. Юнги все еще забирает весь контроль у Чонгука, двигаясь между ними. Кажется, их донсену хватит всего ничего, чтобы кончить, а у Хосока дикая потребность в этом возникает из-за глубоких толчков и картины перед глазами с тем, как он заглатывает член своего парня и откашливается от скопившейся во рту слюны. Это так грязно и пошло, а танцор то и дело начнет себя считать чертовым извращенцем. У него никогда до этого и мысли не было о подобном. Честно, он не ожидал, что сейчас будет находиться под парнем, говорящим ему в лицо столько смущающих вопросов, вызывающих во всем теле дрожь и скребущее ощущение в груди. — Юнги, — шепчет Чонгук, наклоняясь к старшему и прижимаясь своей грудью к спине. — Позволь мне кончить? — на вздохе спрашивает он, делая толчки вперед, но потом сбиваясь с ритма. — Хён, хён… — Ты и правда не можешь долго продержаться, будучи сверху, — со смешком замечает Юнги, не отводя взгляда от лица Хосока. — Гук-и хочет кончить? Ты хорошо постарался, чтобы я дал тебе свое разрешение? Из-за этого разговора Хосок в интересе приоткрывает глаза, чуть давясь пальцем у себя во рту, но тут же начинает смотреть на запыхавшегося Юнги, улыбнувшегося ему, и переводит взгляд на Чонгука позади. Ему плохо видно, но нельзя не заметить тот факт, что младший немного дрожит и с каким-то особым рвением ластится к спине хёна. Чонгук так сильно хочет кончить. Хосок делает глубокий вздох, с просьбой смотря на Юнги. Тот в вопросе поднимает бровь, но молча подчиняется и убирает свою руку ото рта парня. — Можешь побыть сегодня добрым, Сок-а, — тихо шепчет Юнги ему на ухо, ловя быстрые кивки. Хосок тянет руку вперед, чтобы завести ее за хёна и зарыться в чуть влажные волосы донсена. Тот быстро дергается на прикосновения и поднимает свое красное лицо с вопросом, а Хосок клянется, что готов видеть такого разбитого Чонгука как можно чаще. — Кончишь для меня? – с придыханием спрашивает он, сразу же издавая стон из-за толчка Юнги. — Чонгук, милый, ты… а-ах, блять, ты был таким хорошим для хёнов, — младший начинает также быстро кивать, как и танцор пару секунд назад. — Молодец, Гук-и, — с вымученной улыбкой шепчет он, убирая руку из темных волос. Юнги с особой нежностью оставляет поцелуй на взмокшем виске Хосока, после чуть отодвигаясь и позволяя Чонгуку приподняться и обхватить себя за бедра, чтобы в следующее мгновение начать вбиваться в него быстрым темпом. Стоны младшего громкие и мелодичные, а изо рта старшего слышны только мычание и короткие хрипы. Хосок всего на пару секунд задумывается, каково это — трахать Чонгука, но мысль улетучивается, когда Юнги громко говорит «детка», а в комнате повисает тишина, разрушаемая почти сразу же высоким стоном донсена. Чон прижимается лбом к бледной спине, удерживая хёна за бедра, чтобы тот не отодвинулся. Хосок слышит всхлипы, и у него почти сердце сжимается из-за этого, но Юнги смотрит на него с легкой улыбкой и качает головой. Он чувствует теплую сперму внутри и тихо стонет от приятного ощущения. — Спасибо, — со всей благодарностью в голове шепчет Чонгук, обхватывая руками торс Мина. — Спасибо, хён, я… ч-чёрт. Хосок хочет и нуждается в оргазме, поэтому пропускает мимо ушей лепет донсена и двигается бедрами вниз, вздрагивая от ответного толчка. Он знает, что Чонгук, тяжело дыша, усаживается где-то рядом и наблюдает за тем, как Юнги начинает вбиваться в него, в попытке найти что-то. И это что-то он находит на особо глубоком толчке, вырывая из Хосока почти крик. — Твой хён умница, Хоби, — шепчет он с улыбкой, не собираясь приглушать громкие стоны. Танцор не хочет переспрашивать, да и возможности такой нет, потому что горячая головка снова и снова долбит по комку нервов. Парню хочется выкрикнуть, что он слишком чувствительный сейчас, но Юнги, кажется, его даже и не послушает. Он вцепляется пальцами в чужие плечи, поддаваясь толчкам и намекая старшему сбавить обороты. Все желание делать что-либо пропадает, как только Чонгук обхватывает горячей ладонью его член и давит пальцем на уретру. — Чонгук! Постой, нет, а-ах, мгм-м, — Юнги целует его и делает последний толчок, доводящий Хосока до сильного оргазма. Чонгук начинает дрочить Хосоку, несмотря на то, что тот все еще содрогается, а сперма выталкивается короткими толчками. Мин шипит из-за сжимающегося вокруг его члена ануса, поэтому последние движения выходят дерганными. Хосок чувствует, как что-то капает на его живот, но все внимание сосредоточено только на руке, пытающейся довести его до состояния сверхчувствительности. Чонгук размазывает сперму по всему опадающему стволу, а пока Хосок готов заплакать от боли. Он с особым рвением хватается за руку и пытается отвести в сторону, на что Гук только хмыкает и позволяет мокрому и вялому члену упасть в маленькую лужицу белой субстанции около пупка. Хосок на грани сознания понимает, что кончить два раза за сегодня точно не было в его планах. Он чувствует себя грязным, потным и очень заебанным в прямом смысле этого слова; издает какое-то мычание и слепо шарит ладонью по мокрой кровати в поисках… руки, чтобы мягко переплести пальцы. Хосок через мгновение чувствует на своем лице мягкие поцелуи, покрывающие его щеки, нос, подбородок и, господи спасибо, губы. Поцелуй выходит очень медленным и ленивым, потому что парень совсем не чувствует себя способным сейчас двигаться или говорить. Он снова мычит на ощущение чего-то влажного на своем животе и громко выдыхает, когда касаются его чувствительного члена. — Тш-ш-ш, — тихо говорит Юнги на ухо, оставляя поцелуй. — Мы только вытрем тебя, —Хосок протяжно мычит в одобрении. Ему приятны ухаживания парней, да и желания мешать им не возникало вообще. Он слышит приглушенные взволнованные слова от Чонгука и успокаивающие от Юнги. Честно, не так он представлял свой первый сексуальный опыт, но грех жаловаться, ведь о нем так хорошо позаботились. Юнги смеется на блаженную улыбку и снова целует, не напирая. — Хён, — тихо говорит танцор, но тот снова затыкает его. — Я знаю, что ты вымотался, Сок-и, поэтому просто отдохни, хорошо? — Спасибо, — шепчет Хосок, все еще переплетая пальцы с пальцами Чонгука, кажется. — За все. Я правда благодарен вам обоим, — он не знает, как сказать все, что хочет, но надеется, что парни поймут его. Чонгук молча кивает и ложится рядом, пристраивая подбородок на взъерошенной макушке хёна. Юнги не может не улыбнуться на картину перед ним, чувствуя безграничную любовь к этим двум прямо сейчас. У него в заднице все еще сперма Чонгука, которая ощущается не очень приятно, но мысли о принятии душа уходят на второй план. — Мы тоже благодарны тебе за то, что ты доверился нам, — отвечает старший, устраиваясь от Хосока с другой стороны. — В следующий раз не скрывай от нас ничего, милый. Мы любим тебя. — Я тоже люблю вас, хён. Хосок думает, что переехать к Юнги и Чонгуку не такая уж и плохая идея.