Наследница

Наконец-то! Да! Я переехала! Я на всех парах влетела в домик под номером три. Не обращая внимания на Перси, я грохнулась на кровать, которая мне показалась самой удобной: она стояла возле окна, так что я смогу ночью любоваться звёздами. Кроме того вид был на море, как позже оказалось. — Хороший перепад, правда? — Перси сидел на своей кровати, разглядывая какую-то ручку. — Что? — Домик Гермеса не лучшее место в мире, да? — ухмыльнулся тот. У меня прорвался нервный смешок. — Мне выделили самую ароматную кровать. Из неё исходили такие благовония... Иногда у меня даже закрадывались мысли, что я ночью задохнусь. — А я жил на полу, — глаза моего названного брата смотрели сквозь меня. Ещё немного, и я бы увидела его воспоминания. — Как это? — Когда я здесь появился, там было столько народу, что кроватей на всех не хватало... Но вскоре отец меня признал, и я перехал в этот домик. Я закрыла глаза, наслаждаясь солёным воздухом и тишиной. Вдруг, я резко поднялась и уставилась на Перси. Тот немного напрягся. — Почему здесь больше никого нет? Парень ненадолго задумался. — Дети Большой троицы рождаются крайне редко, — Перси поднялся с кровати, спрятав ручку в карман своих шортов, и подошёл к фонтанчику с рыбой, у которой изо рта вырвалась струя воды, на верху. — Вторая мировая война произошла именно из-за конфликта детей Большой троицы. Мы слишком могущественны, поэтому Зевс, Аид и Посейдон поклялись на реке Стикс не заводить больше детей. — Могущественны? — переспросила Я, задумавшись. — Да... — Перси вытянул руку над фонтаном и вода начала принимать формы разных животных, а потом и жителей лагеря. — Почему я так не могу? — Я годами тренировался. — Но ведь эти способности должны бы уже проявиться, — я рассматривала свои руки, пытаясь понять, что с ними не так. — Я их начал замечать ещё в детстве, а в двенадцать лет сорвал трубы в женском туалете, — парень ухмыльнулся. Мне же было не до улыбок. У меня такого никогда не было, всё, что у меня было странного — это слишком большая восприимчивость к свету. Тогда правильно было бы предположить, что я — дочь Аида, но никак не Посейдона... Утром я молча, не поздоровавшись с братом, вышла из домика и отправилась на занятия. День был жаркий, из-за чего мне ужасно не хватало воды. Честно говоря, я уже начала надеяться, что это показывает себя кровь Посейдона, но, увы, в тот день искали воду все. Всё, что в тот день было — скалолазание и бои на мечах. Меня, как всегда, чуть не сожгли и не порубили на части. Никаких искусств и стрельбы из лука не было, поскольку вечером планировался захват флага. Я была без понятия, что это. Перси попытался мне что-то объяснить, но толку от этого было мало. — В этот раз я выступаю в роли судьи, — голос Хирона звучал громче и мощнее, чем все остальные вместе взяты, — а наш уважаемый гость Аполлон примет на себя роль целителя. Наносите как можно меньше ранений, калечить запрещено, все волшебные предметы допускаются. Я, конечно же, планировала спокойно отсидеться в своём излюбленном месте, но, увы, Перси поймал меня, когда я пыталась улизнуть незамеченной из домика. По словам моего названного брата, меня поставили на его прежнюю позицию: возле ручья. Ну да, действительно, а вдруг способности появятся? Мы были в команде синих: домик Афины, Посейдона, Аполлона и Гермеса объединились против домиков Ареса, Гефеста и всех остальных. Почти весь захват флага я просто простояла, а потом и просидела возле ручья. Только один раз кто-то молниеносно выпрыгнул из кустов и исчез за деревьями, даже не перепрыгнув ручья. — Ух ты, это просто джекпот, — прозвучал чей-то грубоватый голос у меня за спиной. — Дочурка Посейдона? Я поднялась на ноги и с интересом посмотрела нарушителю моего покоя в глаза. Это была Кларисса, Перси рассказывал о ней. Позади девушки стояли три её брата, среди которых был мой знакомый из леса, и две сестры. — Что тебе надо? — Ничего, просто хотела полюбоваться тобой. Мы стояли минуту и смотрели друг на друга. — Налюбовалась? Можешь идти, я тебя не держу, — раздражение в голосе я даже не пыталась скрыть. — Тебя никто не спрашивает, Брайтон, — голос её стал ещё грубее. — Что это за дочь Посейдона, что всё время просиживает на площадке для искусств и держится подальше от воды? — Кларисса, проваливай отсюда, — я еле сдерживалась, чтобы не сорваться. — Я повторюсь, Оливия, — Она уже фактически дышала мне в лицо, — тебя никто не спрашивает. Аполлон покровительствует тебе... А почему? Потому что папочка попросил! — С чего ты взяла? — Ну а что же это такое, когда жалкий отпрыск Посейдона ничего не умеет, а тут вдруг оказывается, что он поёт? — Кларисса вдруг засмеялась, и смех её был жутким. — Достаточно! — громче, чем надо сказала я и рубанула мечом. Удар пришёлся на щит девушки, та без раздумий, в порыве ярости замахнулась своим копьем с алым наконечником и проткнула им мой живот. Всё случилось настолько быстро, что мне оставалось лишь кричать от боли. Ощущение, что мои внутренности прожгли огнём. Я повалилась на землю, не в состоянии что-то сказать или пошевелиться. Я мучилась в агонии. Дальше я уже не помню, что случилось: лишь резкую боль, яркий свет и тепло по всему телу.

***

Очнулась я в лазарете. Вокруг царила гробовая тишина, а в воздухе витал запах амброзии и нектара. Рядом со мной кто-то сидел, читая книгу. Я не сразу узнала в своём госте Генри. Парень, увидев, что я очнулась, отложил свою книгу. — Как себя чувствуешь? — он улыбнулся. — Как полубог, которому почти что сожгли внутренности, — с раздражением заметила я. — Что это было за копье? Оно разрешено? — Да, но наносить им увечия запрещено, — взгляд моего друга был полон злости. — Кларисса договорилась с ребятами из девятого домика и те усовершенствовали её копье: теперь у него ещё и раскаленный наконечник. — Почему я жива? — я попыталась сесть, но Генри остановил меня. — Лежи, тебе нельзя садиться, или вставать. — Но я прекрасно себя чувствую, — возразила я, но перед глазами вдруг всё поплыло, и мне пришлось лечь обратно. — Это всё Аполлон, — сказал парень, как только я устроилась поудобнее. — По его словам, он прибыл, как только услышал крик. Он был настолько зол, что если бы не Хирон, кажется, он бы искалечил Клариссу. Я его ещё никогда таким не видел... — голос его был настолько серьёзным, что мне пришлось поверить. — Только благодаря ему ты не умерла. Я закрыла глаза, пытаясь переварить всю информацию. "Аполлон покровительствует тебе" — вдруг пронеслось в голове. Это правда..? Я, поблагодарив Генри за то, что тот оставался так долго со мной, отправила его домой, ссылаясь на то, что он тоже нуждается в отдыхе. Вечером, когда в лазарете было пусто, я поднялась с кровати и, подождав несколько секунд, пока мир перед глазами не обретет свои очертания, тихо вышла из помещения и направилась на площадку для искусств. Моя гитара стояла нетронутой, на том же месте, что я её оставила несколько дней назад. Я взяла её и села на своё любимое кресло. В голову никакая мелодия не приходила, из-за чего я просто сидела, рассматривая инструмент. "Потому что папочка попросил". Никаких слёз не было, лишь раздумия. Это действительно так? Вдруг, я почувствовала чье-то присутствие, и сразу же поняла, кто это. — Я запретил им выпускать тебя из лазарета. — Это всё ты, верно? — спросила я, даже не поднимая головы и продолжая рассматривать гитару. — О чём ты? — голос его был по странному серьёзным. — Обо всем этом, — я подняла гитару, указывая на неё. — Да. Я одним резким движением поднялась на ноги и поставила гитару на подставку. — Зачем? Это всё мой отец? — Нет, я сам, — он молчал несколько секунд. — Когда-то, я бродил по пригороду Нью-Йорка, и возле одного из многочисленных домов услышал прекрасный голос. Тогда я и увидел впервые тебя. — И играю я только благодаря тебе? — Я бог искусств, Оливия, и все, кто хоть как-то связаны с ним, так или иначе находятся под моим покровительством. — Спасибо, — сказала я, после нескольких минут молчания, — за то, что спас меня. — Это мой долг, Оливия, — улыбнулся бог. — К тому же, будь ты на моём месте, сделала бы так же. — Откуда ты знаешь? — хитро улыбнулась я. — Я универсальный бог, — хмыкнул тот и гррделиво улыбнулся. — Кроме искусств и медицины мне также подвласны пророчества. — А ещё ты слишком самовлюбленный, — заметила я. — Разве? Я бы не сказал, — с доброй улыбкой произнёс бог. — Прогуляемся? Я согласилась. Кажется, Аполлон забыл, что мне запрещено подниматься с кровати. — Красавица, — первым нарушил воцарившуюся тишину бог. — Как тебе первые недели пребывания вне мира людей? Кажется, этот вопрос поставил меня в тупик. На ум пришло единственное слово: — Больно, — поморщилась я. — Откуда столько порезов и ожогов? Вдруг, я вспомнила, что до ранения, мои руки украшало множество шрамов от ожогов и ранений мечом. Я почувствовала себя немного неудобно, поскольку не поблагодарила бога за то, что вылечил это все. — В фехтовании я ещё та бездарность, в скалолазании я безнадёжна... Иногда, если честно, я сомневаюсь, что я вообще полукровка. — Но Посейдон признал тебя... — Может это ошибка? — я нагло перебила бога. Вдруг, позади послышались чьи-то шаги. — Аполлон, — окликнул кто-то бога. Мы вместе обернулись: блондинка, с идеальной и утонченной фигурой пыталась догнать нас. Девушка, ничего не сказав, бросилась к Аполлону с объятиями, в воздухе почувствовался тяжёлый шлейф её духов. Я скрипнула зубами: дочь Афродиты. — Я так скучала, — улыбнулась она, смотря богу в глаза, — почему ты не навестил меня, когда вернулся? Я стояла в шоке, практически не улавливая суть разговора. Зачем тогда это всё, если у него есть девушка? — Прости, Ханна, у меня не было времени, — начал оправдываться Аполлон, в голосе его слышалось явное раздражение, но, кажется, эта Ханна ничего не замечала. — Но гулять на берегу под покровом ночи с... — девушка вдруг уставилась на меня. — Оливия, — я попыталась улыбнуться, но, судя по лицу Аполлона, вышло криво. — Почему ты с не здесь? Ты же обещал меня навестить, — она обиженно посмотрела на бога. — Не обещал, — скрипнул зубами тот. Кажется, ему стало неудобно передо мной за эту сцену. Обидно, конечно, но я еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Когда Аполлон, наконец, избавился от этой девушки, он облегчённо вздохнул и повалился на песок. — Ошибка молодости, — сказал он сквозь зубы. — У идеального бога Аполлона так много подружек, что он уже не в состоянии скрывать их друг от друга? — улыбаясь, заметила я, приземлившись возле него. — Прости, — сказал он, — дочь Афродиты. Зато теперь я понял, что флиртовать с ними опасно. — А с дочерьми Посейдона нет? Не будь он таким самоуверенным и нахальным богом, этот вопрос поставил бы его в тупик. Но... — Нет, — ухмыльнулся он. Зато меня это поставило в тупик. Я подавилась воздухом. Вокруг царила тишина, которую нарушал лиш шум воды и тихий смех Аполлона. Я легла на песок и, после нескольких минут молчания, обратилась к богу. — Аполлон? — Что? — Спой, — тихо попросила я. — Для тебя всё, что угодно, красавица, — и бог начал тихую и успокаивающую песню. Слов я почти не различала, из-за чего сразу же уснула.