to love me like i love you»
иногда так хочется превратить свою жизнь в одну такую вечеринку по случаю дня рождения, чтобы гости никогда не расходились, а мы навсегда остались такими молодыми. как жаль, что наши шестнадцать лет будут длиться лишь год, чертовы триста шестьдесят пять дней, которые мы должны прожить не зря. не в пустую. впрочем, нам стоит прожить так всю жизнь, не правда ли? — ну разве вечеринки стоят этого? — рядом со мной на барный стул сел финн, — все веселье проскочит как одна секунда, а грязной посуды ещё на неделю вперёд! — конечно стоит, — протянула я, лениво повернувшись в его сторону, — это же такое важное воспоминание! шестнадцать лет бывает только раз. — почти все разошлись… мне даже жаль, что все хорошее так быстро заканчивается, — тихо ответил вулфард, подперев голову руками. — а реальность, она всегда горчит, — я печально усмехнулась. жаль… — мне надо проветрится, ты со мной? — да, пойдём, — так было лень вставать с барного стула! мне показалось, что ещё чуть-чуть, и я пущу в него корни.***
солнце уже давно закатилось за горизонт, оставив после себя чёрное небо, усыпанное безымянными звёздами. надпись «с днём рождения» убаюкивающе раскачивалась на ветру, отражая полосочки лунного света, что нитями пробивались сквозь ивовую крону. уснул город, и вместе с ним погрузилась в сон природа: не шумит вода, не слышно свирели птиц и кваканье полуночных лягушек; молчат дома. только у стрекочущих кузнечиков бессонница. пока мы шли к беседке, под ногами шелестела жухлая, почти что мертвая трава. над нами нависла ночь… финн плюхнулся на деревянную скамейку, случайно задев куст чёрной рябины. лунный свет мгновенно отразился в его глазах, сделав их янтарно-медовыми, а волосы заблестели ежевичным цветом и уже не казались такими тёмными. я обернулась на убывающую луну: она будто выглядывала из-за дома, слегка слепя глаза. дышалось очень легко, в воздухе застыл запах озона. — hush, little baby, don’t say a word… — печально протянул юноша, вспоминая текст старой маминой колыбельной, — mama’s gonna buy you a mockingbird…* — а мне мама другую песню на ночь пела, — мой голос становился все тише и мечтательнее, — смотрел фильм «завтрак у тиффани»? — да, правда, очень давно, — финн улыбнулся. — помнишь, как холли пела «moon river…»? вот это была моя колыбельная, — я пододвинулась поближе к вулфарду, — моя мама так любила этот фильм… — моя тоже. мы смотрели его на черно-белом телевизоре у бабушки, когда жили в пригороде. тоскую по этим временам, тогда время тянулось так медленно, а сейчас что? убегает, как песок сквозь пальцы. — во всем есть своя прелесть. когда время уходит быстро, начинаешь ценить каждое мгновение, ухватываясь за него двумя руками. в этом и есть смысл… времени. — научить ценить жизнь? — вздохнул вулфард. — да… — я положила голову на его плечо: меня ужасно клонило в сон, веки тяжелели и будто сами собой закрывались. из-за угла большого дома показалась пыльно-коричневая кошка. она застыла у крыльца, будто засмотревшись то ли на нас, то ли на молочную луну. я закрыла глаза, прижавшись к финну. — знаешь, моей кошке всегда было шестнадцать лет. когда мы ее нашли и отнесли в ветеринарную клинику, врачи сказали, что она уже в возрасте, и долго не проживёт. сколько себя помню: она всегда была старой. прошло десять лет с того момента, ну не может же ей быть двадцать шесть?! — просто у кошек есть девять жизней, — сквозь сон ответила ему я, — она всегда была молодой…