Садовый дракон? Ночная Фурия!

Спустя две недели отец так и не вернулся. Либо на острове Остолопов вновь разразилась небольшая война, и Лохматые Хулиганы не хотели «бежать», либо что-то случилось по пути. В принципе, все было пятьдесят на пятьдесят — спорить и соперничать с Остолопами олуховцы могли месяцами напролет (на самом деле Иккинг надеялся, что Хулиганы и правда не вернуться в ближайшее время), а моря здесь хуже и свирепее Бой-баб, мужчинообразных женщин. Снег начал таять. Никто из Хулиганов и не надеялся на это чудо, но снег, отнюдь не белоснежный, постепенно сменялся на сырую, скользкую, вязкую грязь кошмарно-навозного цвета. Траву, зеленую и живую, придется ждать еще несколько недель. Небо было таким же серым и унылым, как сам Олух, впрочем. Скоро злые вьюги и страшные морозы уступят не-совсем-теплой-но-все-же весне, что означает начало Программы Начальной Пиратской Подготовки, которую ведет тот же старый добрый Плевака. Не то чтобы это упрощало ситуацию… Для Иккинга и его сверстников Программа Начальной Пиратской Подготовки берет начало с прошлого года, когда они едва не погибли в буре. Однако… Однако. Эта зима, к превеликому счастью Иккинга, наступила гораздо раньше, чем предыдущие, и Хулиганы закрыли путь в море для юнцов на эту зиму. Они бы этого не сделали, если бы не двухнедельные грозы, вьюги, бури и прочие дары природы. Но Иккинг знал, что если зима началась раньше, она и закончится раньше. Так что его участь лишь отложилась на время. Дракон Иккинга увеличился почти вдвое за столь короткое время и чувствовал себя просто прекрасно. Но это не значит, что проблем не было. Беззубик, понял Иккинг, был, мягко говоря, «с характером». Иногда он мог быть даже хуже Сморкалы, ей богу… Однако положительных моментов все же было больше. Он, в конце концов, мог летать с самого вылупления! Каждое утро Иккинг и Беззубик встречали в мире, голодные, выспавшиеся и в хорошем настроении. Ложились они поздно, потому как до поздна засиживались в лесу — Беззубик охотился, а Иккинг рисовал и придумывал новые изобретения-уничтожающие-деревню-займись-делом-иккинг-бла-бла-бла… Однажды они набрели на овраг, и Хэддок начал потихоньку обустраивать его, потому что совсем скоро скрывать Ночную Фурию станет попросту невозможно. Овраг довольно-таки просторный, с небольшим озером посередине, так что голодать Фурии не придется. Тем более Хэддок каждый день приносил ему завтрак. Узнать что-нибудь о Ночных Фуриях не представляло возможности. Иккинг с большим трудом выпросил Книгу Драконов у Рыбьенога, но даже в ней о Ночных Фуриях почти ничего не сказано. Лишь: «Остерегайтесь. Убьет на месте» и «Не приручаемый». На это Хэддок пренебрежительно фыркнул. Борк Отважный падал в его глазах все ниже и ниже. Несмотря на улучшившуюся ситуацию, Иккинг понимал, что, во-первых, скоро вернется отец и Икку придется давать ему объяснения и показывать дракона в любом случае. Во-вторых, Беззубик, опять же, скоро вырастет из стадии «взрослый кот» в «маленький медведь», а вот это будет сложно скрывать и еще сложнее объяснять, потому как всего какие-то три недели назад Беззубик мог поместиться в корзине для драконов, а сейчас туда и его голова-то не влезет. Не говоря уже о том, что Беззубик вообще-то только-только вылупился… Торов Четверг приближался с неимоверной скоростью, набирая все больший и больший темп с каждым днем, а вместе с ним приближался день, когда отец вернется на Олух. Олух начал расцветать. Повсюду маленькими стайками шмонали по воздуху Почтовые Жуткие Жути, будя викингов своим громким, тонким и невыносимым писком. Иккингу тоже пришло письмо — от отца. Тот писал, что будет со дня на день и ему хотелось бы увидеть вылупившегося дракона Иккинга, что одновременно порадовало и огорчило парня. Беззубик уже полностью освоился в овраге и отныне ночевал лишь там, как бы сильно им обоим не хотелось расставаться. Иккинг вновь начал привыкать к холодным ночам, засыпая с дрожащими коленками. Дракона Иккинга так никто и не видел, и не знал, есть ли тот вообще. Да и Иккинг не пускал никого в дом, даже Плеваку, близкого друга семьи Хэддоков, хоть Беззубик больше и не появлялся в деревне. Поэтому совершенно неудивительно, что все хоть немного думающие викинги, умеющие складывать два и два, решили, что Икк, собственно, дракона никакого и не имеет. Сморкала, откровенно говоря, отыгрывался на двоюродном братце, не жалея ни довольно узкого словарного запаса, ни затылка, который Плевака всегда не преминул хорошенько стукнуть. Развлекался Сморкала чаще всего на уроке Витиеватой Ругани, где оскорбления были частью обучения, и Плевака уже ничем не мог помочь Хэддоку. Этот день особо не отличался. Как ни странно, легкий дождик и привычная грязь у порога встретили Иккинга, когда он шел на этот самый урок Витиеватой Ругани. Парень ненавидел эти уроки так же сильно, как Боевой Ор или Плевки На Дальность, или Бессмысленную Жестокость, или… В общем, Иккингу не нравились все занятия. Кроме Боя На Мечах В Море. Урок проводился в Большом Зале, после плотного завтрака. Немногие викинги все еще доедали свою безразмерную порцию зажаренного барана, большая часть блаженно прикрыла глаза и осталась на месте, намереваясь поприсутствовать на уроке и повеселиться, вспоминая свои юные годы. Драконы юных викингов мирно посапывали у их ног. Смотря на этих рептилий, Иккинг с огромнейшим облегчением понимал, что драконов все же не мучают, и его сверстники — не тираны, какими он воображал тех. Сморкала, как всегда, вызвался желающим, намеренно подталкивая Иккинга. Плевака, разумеется, не заметил умоляющий взгляд зеленых глаз мальчика и дал мальчишкам добро, выступив судьей. Йоргенсон сразу пошел в наступление: — Торов Четверг меньше, чем через неделю, Рыбья Кость. Как там поживает твой дракон? О! — он сделал угрожающий шаг по направлению к Иккингу, задрав подбородок и раздув ноздри так, что те стали почти поросячьими. — Он, наверное, так и не вылупился, почувствовав, КТО станет его хозяином и всадником и так и сдох. Если он, конечно, был вообще… — еще один шаг. — Я ВООБЩЕ НЕ ПОНИМАЮ, КАК СТОИК МОЖЕТ ХОТЯ БЫ ДУМАТЬ, ЧТО ТЫ, — заорал он, особенно выделяя последнее слово, — ПОЙМАЕШЬ ДРАКОНА И СТАНЕШЬ ВОЖДЕМ! ХА! Ты же всего лишь Иккинг НИКЧЕМНЫЙ! ВОН, ДАЖЕ СТОИК ПОНЯЛ, ЧТО ТЫ — ПОЛНОЕ НИЧТОЖЕСТВО И ПОСПЕШИЛ СВАЛИТЬ ОТ ПОЗОРА ВРОДЕ ТЕБЯ! Плевака, заприметивший недоеденную порцию вкусной баранины, пропускал слова мимо ушей, но одобрительно кивал, руша все надежды Иккинга побыстрее закончить это невыносимое занятие. Все это время Иккинг молчал. Иккинг всегда молчит. Задирака и Забияка противно гоготали, показывая пальцем на Иккинга. Рыбьеног игнорировал всех, жалуясь на предстоящее испытание своей драконихе. Астрид окинула Иккинга презрительным взглядом: она ненавидела слабаков вроде него. Минут, наверное, десять Йоргенсон-младший кричал и причитал Иккинга, мол, ни дракона, ни родителей, гы-гы-гы. Иккингу стоило больших усилий, чтобы не броситься на визави с кулаками: он быстро овладел собой и успокоился, напомнив себе, что, напав на человека, почти вдвое больше тебя, битва кончится далеко не в твою пользу. И вообще: «Ему это еще аукнется… обязательно аукнется…» Плевака оторвался от куска баранины, от которой осталась практически одна кость, и, вроде бы, начал наконец-таки вслушиваться в слова подопечных. И наконец Сморкала удосужился пуститься не просто в оскорбления, а именно обзывательства, кои были сегодняшней темой. — Ты, жалкая трусливая каракатица… — Так держать, Сморкала, — между строк вставил Плевака, ковыряясь в зубах. Близнецы сказали примерно то же самое, но, естественно, в более громкой и вульгарной форме. — Ты самый никчемный викинг (если это Гордое слово вообще подходит тебе), которого я когда-либо видел. Трясешься, как умирающий ежик, которого нечаянно — по велению Тора — ударила молния, — усмехнулся он, вновь раздувая ноздри. Голубые глаза были пропитаны любовью и благоговением к себе самому. Плевака бросил взгляд на безмолвного Иккинга, пытаясь скрыть разочарование под слоем надежды, и шатен смущенно зарделся, пообещав себе, что хотя бы попробует ответить Йоргенсону. — Тощая креветка, не способная поднять молот. Ты… — Так кто я, Сморкала: каракатица, ежик или креветка? — неожиданно для всех холодно поинтересовался Иккинг. Причем сказал это так, словно ему действительно интересно. Присутствующие в Большом Зале викинги даже приподняли головы от удивления, услышав на уроке Витиеватой ругани голос Иккинга. Плевака подавился, харкая на пол. Ребята начали прислушиваться к диалогу, как и все. Сморкала, казалось, задохнулся от гнева и негодования: «ОН посмел перебивать МЕНЯ?!» — Да ты, — он шагнул вперед, и этот шаг мог сравниться с прыжком Иккинга. Карасик отступил, и это придало Сморкале самодовольства. — УРОД БЕЗДАКОННЫЙ! РЫБЬЯ КОСТЬ! КУРИНАЯ ЛАПКА! От этих откровенно детских выкриков Иккингу захотелось смеяться, но он деликатно сдержался, чтобы не злить Йоргенсона еще больше и не задерживать урок. Закончив кричать самые разные обзывательства от детских до НЕ детских, Сморкала вытер рот от собственных слюней и с вызовом посмотрел на Иккинга. Хэддок молчал. Но думал: «У меня есть Ночная Фурия, летающая с самого рождения и охотящаяся словно тигр на запертого с ним в клетку человека, с надписью на лбу «СЪЕШЬ МЕНЯ». Беззубик для меня как брат, как и я для него, а твой дракон смотрит на тебя, словно спит и видит лишь бы подпалить твою пустую башку…» Однако люди не умели читать мысли, поэтому Плевака вздохнул, вытер рот от кусочков баранины и сказал: — Сморкала Йоргенсон. Победа за Сморкалой. Сморкала гордо вскинулся и поиграл бицепсами, пару раз поцеловав их. Астрид снова изобразила рвотный позыв. Торстоны подбежали к нему, по пути сильно толкнув Иккинга, и начали нахваливать победителя. Иккинг, сгорбившись и потирая ушибленное Задиракой плечо, возвратился к ребятам. Рыбьеног попытался подбодрить его, но в этот момент его дракониха Сарделька издала весьма подозрительный звук. Хозяин Громмеля, не говоря ни слова, с большим трудом поднял пока небольшого Громмеля и побежал к выходу из Большого Зала. Что бы это ни было, Рыбьеног уже с этим сталкивался, значит, беспокоиться не стоит. Иккинг облегченно вздохнул: на сегодня все. Оставалось лишь посмотреть и послушать других, а там можно и Беззубика навестить. Иккинг уже приготовил ему рыбы — целую корзину! — Так, Сморкала, Задирака, брысь, — Плевака небрежно махнул крюком в сторону Иккинга и Астрид. — Астрид и Забияка, дамы, прошу. Выходя самым первым из Большого Зала, чтобы Сморкала с близнецами не успели подстеречь его, Иккинг быстро перебирал ногами. В основном он шел ближе к домам, где на земле распластались большие тени. Зайдя домой за корзиной с рыбой, он с чистым сердцем покинул деревню Хулиганов. Иккинг направлялся к Беззубику. Дракон, слава Одину, в овраге прижился и за Иккингом в деревню не возвращался, как было в первые дни. Беззубик после нескольких недель самостоятельной жизни вырос чуть ли не втрое, не хило так напугав Иккинга. («Почему он так быстро растет? Может, что-то не то съел? Или Ночные Фурии так и делают?») Парень записывал каждый их день, зарисовывал Фурию по дням. Возможно, повзрослев, именно он внесет Ночную Фурию в общеизвестную книгу Борка Отважного «Книгу Драконов»? Это принесло бы ему хотя бы щепотку популярности и признания, как у его родителей. План Иккинга заключался в том, чтобы впервые представить Беззубика викингам в Торов Четверг. И плевать он хотел на их очевидный шок, который непременно покажется на их лицах, когда те увидят живую Ночную Фурию.

***

А в эту самую секунду, когда Беззубик радостно кинулся на Иккинга и принялся его вылизывать, два громадных, как небольшие горы, дракона сошлись в решающем поединке. Две сестры, именующие себя Зеленой и Красной Смертями, размером более ста метров, на границе Варварского архипелага испустили залпы огня, огня, ОГНЯ… Одного выдоха одного их этих драконов хватило бы на то, чтобы стереть с лица Земли весь викингский флот. Огонь одолел их обеих. Зеленая Смерть ослабла, покачнулась и упала, подняв большие волны океана. Красной Смерти пришлось куда лучше: смертельный залп угодил ей в бок, поранив крыло. Она взревела от боли, но осталась стоять. Другая же не могла встать: страшная рана покоилась у нее на груди. Жизнь медленно покидала ее… Обе драконихи уже поняли, кто выйдет победителем. Обе Смерти приготовились. Красная к залпу, Зеленая — к смерти. Глотку заполнили клубы пламени, и в следующее мгновение воздух, казалось, взорвался и принялся биться в агонии, словно сама Хель ступила на Землю. Зеленая Смерть завопила, пытаясь криками унять рвущую ее боль. Эти мириады огней не мог потушить даже океан. Дракониха испустила последний жалобный вой, после чего закрыла три пары потухших янтарных глаз и вздохнула в последний раз. Она умерла и ушла глубоко под воду. А Красная Смерть победоносно возвела морду и шесть голубых очей к небу, испустив радостный рев. Наконец-то! Спустя почти четыреста лет она смогла победить всех своих братьев и сестер, и теперь она — ОНА, а не кто-то еще! — полноправная наследница своей родительницы, коя когда-то была королевой драконов. Королева отложила свыше трех тысяч яиц, после чего, изжив свой последний год, покинула мир живой. А драконята, следуя инстинктам, сразу начали убивать и поедать друг друга в борьбе за наследство, как и их мать до них. Но теперь, спустя столько лет, осталась только она. Красная Смерть вновь радостно взревела. Сейчас ей осталось самое легкое: найти вулкан и драконов.