Приди во сне…поговори со мной Приди во сне… поговори со мной Ты знаешь я скучаю очень-очень. Когда-нибудь я оборвусь струной, И буду рядом… в лето, в зиму, в осень… Узнать бы ждешь ли там меня к себе? И любишь ли как прежде… сильно-сильно И если да… я поспешу к тебе, Без сожаления этот мир покинув. Приди во сне… поговори со мной, Ты расскажи зачем ушел так рано? Какой теперь сияешь ты звездой? Оставив мне на сердце эту рану. Приди во сне … поговорю молю Хотя бы там к твоей груди прижаться И пусть хоть там сказать тебе люблю И не хочу с тобою расставаться Приди во сне… поговори со мной…
Шёл 12 год смерти одного из сильнейших заклинателей и основателя Тёмного Пути. День сменяла ночь. Постепенно история Старейшины И Лин превратился в страшилки на ночь для непослушных детей. Минули дни его чёрной славы. Те, кто его знал, уж давно его забыли. Тем, кому он прежде делал добро, было все равно. Лишь один человек все так же с рукой на сердце, ждал его возвращения. Расколотый нефрит тоже потерял свою дурную славу. Лань Чжань вернулся в родной клан. Из благородного юноши он превратился в замкнутого в себе, но по прежнему прекрасного главу клана. В Гу Су он редко говорил, а если и говорил, то на то были веские причины. Медовые глаза с болью смотрели на фиолетовый колокольчик ордена Юнь Мэн Цзян, что покоился на столе перед мужчиной. Аккуратная ладонь потянулась к сосуду с вином, разлив великолепный напиток в две чаши. На столе лежали старые бумаги, на которых был изображён юный Лань Чжань. Как много воспоминаний всплывало со взглядом на рисунки и как много боли причиняли эти воспоминания. Господин в белых одеждах потянулся к чаше с вином и одним глотком осушил её. Печальный, полный боли взгляд упал на лезвие Би Ченя. Руки неосознанно потянулись и приблизили красивый меч к шее. Один порез и все… Не будет этой боли и пустоты. Я вернусь к Вэй Ину, он снова улыбнется мне, а я заключу его в свои объятия… Один порез, — мрачные мысли ютились в голове Расколотого нефрита. — Не в моих правилах мешать самоубийствам, но будет очень жаль, если все так закончится. — серые глаза прошлись по крепкому телу мужчины в белых одеждах, то и дело хищно сощуриваясь. — Ты обещал, что вернёшь Вэй Ина! — Я обещал. И я верну его, как только придёт время. Фигура в чёрном ханьфу присела за столик. Тонкие пальцы обхватили чашу и приблизили её к пухлым, алым губам. Небрежно движение и часть ханьфу сползает с плеча, и открывает вид на нежную, фарфоровую кожу, которая заворожила бы любую девушку, да даже мужчина нет-нет, да скосил бы взгляд. Затем юноша, опираясь на руки, приближается к Лань Чжаню и резко впивается в его губы требовательным поцелуем. Ван Цзи опешивает от такого действия, но затем резко, словно ужаленный, отпрыгивает на пару метров назад. — Убирайся! — рявкнул мужчина в белых одеждах, прикрывая глаза, и в следующую секунду мёртвым грузом падает на пол цзиньши. — Как же за вами, смертными, интересно наблюдать. Мне даже немножко жаль тебя, ты ведь даже не знаешь, на что обрек своего не родившегося сына. Ну что же, если я буду ещё медлить, то ты умрёшь. Эх… Какие же вы однако жалкие и хрупкие. — синее пламя с ног до самой головы окутала изящную фигуру дьявола, растворяя того в тусклом демоническом свечении. «Ещё один год. Потерпи. Будет обидно, если я не получу желаемое.»***
На улице стояли мрачные тучи, тьма сгущалась над небольшой постройкой, у окраины деревни Мо. Красные молнии сверкали на небе, а серый ослик с обыденностью жевал сочную, вкусную траву, находящуюся поблизости. К несчастью, а может и к радости, но дьявол выбрал ничем не примечательную омегу. Жизнь его не была счастливой. Каждый день он только и мог, что молить о смерти, захлебываясь в слезах. Мо Сюань Юй, так зовут старого владельца тела. Родился он не в самой хорошей семье, но отец его был главой одного из именитых кланов. Как только ему исполнилось 14 лет, его забрал отец на обучения в свой орден. К несчастью, в один из дней обучения у него началась течка, свойственная омеге, и его старший брат по отцу воспользовался этим, гадко осквернив девственное тело, а после подстроил все не в пользу юноши, назвав того обрезаным рукавом, или же гомосексуалом. Конечно же, все как один поверили старшему, а Мо Сюань Юя отправили с позором назад. Но и тут судьба предоставила ему очередное испытание. Практически каждый день его насиловал человек с перекошенными бровями, его кузен. В конце концов омега забеременел, но выносить и родить ребёнка ему не позволили, да и он не горел желанием. Чтобы не навлечь на себя ещё большего позора, семья решила избавиться от ребёнка самостоятельно. Мо Сюань Юя избили до полусмерти, и оставили в таком виде в грязном, старом сарае. После того случая омегу больше никто не трогал, а сам представитель слабого пола предпочитал компанию ослика. Спустя полгода, наступила течка. Она была крайне болезненной от полученных травм, а потом вовсе сбилась и практически не наступала. Ветряной водоворот вытянул красную ауру и пропустил её сквозь тело юноши. Тучи медленно расступились, и над небом вновь появилось блеклое солнце. «Что со мной случилось?» — первая мысль вновь вернувшегося духа пронеслась громом по его сознанию. Тонкие кисти с порезами у вен прощупывали новое тело. Оно было очень худым, через кожу можно было посчитать ребра и позвонки. На руках и ногах есть пару рубцов от ран, нанесенных острыми предметами. На юноше была надета потрепанное, грязное чёрное ханьфу, с небольшим красным поясочком на талии, который только подчеркивал хрупкость тела. Опустившись на пол сарая, Вэй Ин пытался найти осколок зеркала, чтобы увидеть новое лицо. — Смазливо, но в целом пойдёт. Только вопрос… Где МОЁ тело и что я, делаю в теле ЭТОГО юноши? — слишком много вопросов и ни одного ответа. Последнее, что осталось у него в памяти — воспоминание, как он и Лань Чжань победили Черепаху-Губительницу. Одна мысль об этом холодном и благородном альфе заставляла по неизвестным тому причинам ощутить покалывание на кончиках пальцев, а от груди по всему телу медленно рразбежалось жгучее желание и неожиданное, но сладкое осознание. Какой же он все-таки удивительный. Красивый. Его красивые, медово-янтарные глаза, чёрные длинные волосы, прямая осанка, крепкие и наверняка тёплые руки. А ему наверняка идет улыбаться… — Надо бы отсюда выбираться— оглядевшись и поняв, что места для разгона мало, Вэй Ин решил выбить эту чертову калитку с ноги. Правая нога, облаченная в чёрные штаны и такого же цвета обувь, с силой ударила по деревянной калитке. С противным скрипучим звуком калитка сорвалась с петель и пролетела пару метров вперед, буквально рассыпаясь, так как была довольно ветхой. — Ну что же, пора начинать веселье! — озорной взгляд Старейшины И Лина упал на серого ослика. — У каждого великого воина должен быть свой великий конь, так ведь? — ушки осла встрепенулись, а из носа повалил горячий пар, когда юноша приблизился к нему. — Может договоримся? — подойдя ближе и положив руку на спину животного, сладко протянул Вэй Ин. Заинтересованный взгляд упал на Властелина Тьмы, а хвостик интенсивно задвигался из стороны в сторону. — Как насчёт, яблока? — и в тот же момент из внутреннего кармана ханьфу, Старейшины И Лин выудил алое, сочное яблочко.***
— Си Чэнь… — тёплые руки мужчины в белых одеждах обвили Цзян Чэна. — Вань Инь, что случилось? — перед Лань Хуанем лежал его супруг, глаза его были красными от слез, руки дрожали Похоже у того была истерика. — Мне приснился Вэй Ин…снова смотрел на меня. И снова так добродушно…легкомысленно и любяще… Он сказал, что очень хотел, чтобы мы вместе растили детей… Он сказал, что у нас очень милые дети и он искренне рад за нас… Лань Хуань, почему он это делает?! — и вновь комната разразилась громким всхлипом. — Зачем он каждый раз с такой любовью смотрит на меня?! Я не заслужил его доброты, заботы! Даже после смерти, он спас мою жизнь, ты сам об этом знаешь… Знаешь, что если бы не его вмешательство во время моих родов, то я бы не лежал перед тобой сейчас, я бы не растил наших детей, я бы не мог любить тебя! — тело омеги сотрясалось в истерике, спина его нервно подрагивала, а с глаз так и текли горячие слезы. — Папа? — одиннадцатилетние альфы зашли внутрь спальни родителей. Два красивых статных юноши, второе поколение Нефритов. Мальчики были одеты в фиолетовое ханьфу с темно синими узорами по всей окантовке ткани. — Что случилось? — два альфы упали на колени к папе и прижалась к нему, смотря в глаза. — Мне приснился ваш дядя. — немного помедлив с ответом проговорил Цзян Чэн, тихо хлюпнув носом. — Дядя? — опешили мальчики. Видимо, их отцы ни разу не обмолвились о Старейшина И Лине при них. — Он был очень хорошим человеком. Одинокая тень в чёрном ханьфу стояла в самом дальнем углу цзинши. Тонкие бледные ладони держали в руках алое яблоко, а глаза горели недобрым кровавым оттенком. — Ну посмотрим, что ты сделаешь, когда увидишь его, — презрительно фыркнув, дьявол исчез, так же незаметно, как и появился.***
— Вы знаете, у меня есть сын и он очень хотел бы пройти обучение в вашем клане! — приторно сладкие духи, много, очень много драгоценных украшений и невероятно пестрый макияж женщины вызывал отвращение у Расколотого нефрита. — А это правда, что ваш омега был легендарный Старейшины И Лин? — не удержав свой интерес, едко выдал толстый уродливый юноша в жёлтых одеждах. Глаза Лань Ван Цзи пристально всматривались в храбреца, лед от взгляда которых буквально примораживал к полу. От этого взгляда по спине ходили мурашки, руки начинали подрагивать, а глаза начинали метаться по земле не в силах подняться. Руки мужчины в белых одеждах сжались в кулак до побеления. Губы превратились в тонкую линию. — Сынок, где твои манеры? — недовольно проговорила женщина, как вдруг дверь резко отворилась и на пороге показался виновник утреннего переполоха в деревне. Перемазаный в грязи юноша с ослепительно-безумной улыбкой помчался вперед. — Я же говорил, что не поймате, не поймаете! — хохотал сумасшедший. Будто случайно не увидев перед собой порог, Вэй У Сянь начал терять равновесие и чуть было не упал, но быстро среагировавший альфа поймал его в тёплые объятия. В нос ударил такой родной запах свежести гор и сладкой локвы. Взгляды юноши, что весело щебетал минутой ранее и Нефрита, потерявшего цвета жизни в далеком прошлом, встретились, и Лань Чжань застыл на месте, разглядев в веселых огоньках взгляда парнишки прежде знакомую, но давно позабытую улыбку Вэй Ина. Перёд ним стоял сам Вэй У Сянь, живой и здоровый! Пусть даже не в своем теле, но это был его Вэй Ин. Его. — Ах ты, гадкая шлюха! Проваливай отсюда, пока можешь! — взвизгнул кто-то. Что и требовалось доказать. Увидев омегу, гадкий альфа снял свою маску и показал истинное лицо. До сих пор ещё не веря в правду, Лань Чжань взял в руки лицо Мо Сюань Юя. Тонкие пальцы с нежностью оглаживали щеки, губы и руки. Медовые глаза посмотрели на запястья, почувствовав рубцы под подушечками пальцев. И действительно, все руки юноши были усеяны в этих безобразных ранах. — Уведите его! — прокричала Госпожа, подозвав к себе охрану и указала на омегу, удобно пристроившуюся на коленях Расколотого Нефрита. Услышав эти слова, Лань Чжань встал с места гостя и подал ладонь омеге, чтобы помочь тому встать, сохраняя все ту же строгость и холодность лица, что ему присуща. — Я забираю этого омегу в свой орден, — голосом, не терпящим возражений проговорил мужчина. — Господин, позвольте, зачем он Вам? — хозяйка начала беспокоиться, ведь если этот безмозглый скажет правду, то им никогда больше не отмыться от такого позора…