Во имя величия сверхчеловека, во имя счастья грядущего, далекого человечества, во имя всемирной революции, во имя безграничной свободы одного или безграничного равенства всех можно замучить или умертвить всякого человека, какое угодно количество людей, превратить всякого человека в простое средство для великой «идеи»… Миросозерцание Достоевского.
Можно ли считать свой поступок благородным, если во имя одного человека, ты убил множество грязных и скверных людей, среди которых были и невиновные? — рой мыслей крутился в голове заклинателя в белых одеждах, когда он покидал сожжённую деревню. Тело Мо Сюань Юйа, которое свисало с могучего тела главы ордена было невероятно лёгким и маленьким. Смотря на него задавался вопрос: «На сколько же нужно быть жестоким, чтобы издеваться над этим беззащитным созданием?»***
Первые лучи солнечного света не спеша выходили из-за гор, просторного края. Тьма постепенно отпускала одинокий лес, в котором остановились два путника, альфа и омега. Свежий, но холодный ветер обдувал лесные закоулки в поисках мелких щелей. Носик омеги смешно морщился от очередного порыва утреннего ветра. Его руки пытались охватить тело, защищая его от прохлады здешнего леса. Вэй Ин скрутился клубочком словно маленький щенок, которых он дико боялся. Лань Чжань же увидев, что его любимый замерзает. Снял с себя белую накидку ордена, накрывая Старейшину И Лин «одеялом», как маленького ребёнка. -Лань Чжань? — ещё совсем сонный взгляд Вэй Ина зацепился на тени, которая прикрывала солнце. -Мгм? — узкие запястья потянулись к рукам заклинателя. Руки Лань Чжаня были холодными, а ладони тёмного заклинателя были очень горячими. -Где мы? -оглядевшись вокруг, Вэй Ин не смог узнать их примерное местоположение. -Мы сейчас на середине пути в Гу Су, — размеренным, бархатистым голосом проговорил Расколотый нефрит. Неожиданный звук раздался в тишине леса, урчание желудка мастера тёмного пути. Карие глаза начали бегать в поисках съестного. А руки начали с нервозностью мять белую ткань. К горлу постепенно начала накатывать тошнота. -Держи, — нежные пальцы, которые перебирает струны гунциня вынудили из-за небольшой сумки главы клана небольшой мешочек. Мешочек был сшит из белых тканей, на которых вычерчивались красивые узоры из небесных нитей. Внутри мешочка бывший Старейшина обнаружил небольшю горсть вяленого мяса фазана. -Спасибо, какая же это вкуснятина! — от этих слов глаза нефрита потеплели и засветились мягким медовым оттенком. Его лицо тронула едва заметная улыбка, а уши покраснели. -Ммм, Лань Чжань, ты обещал мне рассказать, что случилось с моим дядей! — и в ту же секунду янтарные глаза потемнели, а нежные руки сжались в кулаки. Лань Чжань прикрыл глаза, сосредотачиваясь для рассказала. Было видно, что ему было достаточно трудно говорить о минувшем прошлом. -Ровно тринадцать лет назад ты умер… — от этих слов Вэй Ин перестал есть и неверующими очами уставился на Хань Гуан Цзюна. Наступила тишина, и можно было услышать тихое щебетание птиц и лёгкий шелест травы от дуновения ветра. -Тринадцать лет назад, орден Ци Шань Вэнь решил взять господство над всеми орденами, от самых именитых до самых простых. Твой клан не согласился подчиняться им, и в ту же ночь Пристань Лотоса была сожжена до тла. Войны Вэнь убивали всех без разбора, и даже чуть не убили тебя и твоего брата. -Юнь Мэн Цзяна больше нет?! — характер омеги сохранился даже спустя тринадцать лет. Он все так же бурно реагировал, что от последних слов резко вскочил, но слегка пошатнулся из-за резкого движения. -Тебе и Цзян Чэну удалось спастись вместе с детьми и женщинами. На сколько я понял, твой дядя и госпожа Юй сразились в последнем бою с заклинателями Ци Шань Вэнь. Они были убиты, а их тела были преданы огню. Через пару дней мы нашли твоего шиди вместе с людьми его клана. Цзян Чэн объявил войну Ци Шань Вэнь, призвав на помощь ордены Гу Су Лань, Лань Лин Цзинь, Цин Хэ Не. Это войну назвали «Аннигиляция солнца». Поскольку у Юнь Мэн Цзяна не осталось заклинателей и воинов, Цзян Чэн начал принимать в свой орден людей, кто потерял семью, дом, друзей от рук Вэнь, но ты сам понимаешь, что против этих псов они были слабы. В первую же нашу встречу они практически уничтожили всех, и собирались убить меня, твоего брата и последних заклинателей… — рассказ был не из лёгких, но впервые, наверное, в своей жизни Вэй Ин ни разу не перебил и слушал с повышенной внимательностью, чтобы не пропустить ни одной детали. -Но тут мы услышали дьявольскую песнь, это была игра на флейте. Луна, огонь стали зелёного цвета, на зов флейты явились чёрные падальщики. Эта игра заставляла подняться падших заклинателей обоих орденов и уничтожить выживших воинов Ци Шань Вэнь. Затем, мы увидели кто играл эту мелодию, это был ты. Вэй Ин, ты был словно скопление всего зла мира, от тебя так и веяло мертвецами. Я предложил тебе вернуться со мной в Гу Су, но ты отказался, — и на этих словах Лань Чжань прекратил рассказ. Его голова была повернута в сторону леса, пряча и смаргивая предательскую влагу. Альфа не должен плакать, он не должен никогда показывать слабость. Вэй Ин видел, как тяжело было говорить его старому другу. И именно поэтому, он потянулся к холодным ладонями главы ордена, чтобы согреть их и придать уверенности. Он поступал, так как должен поступить любой омега, видя, что его альфе трудно. -Ты отказался и скрылся во тьме ночи. Вместе с Цзян Чэном, вы вернули себе дом. И через несколько месяцев уничтожили всех псов этого клана. Но люди быстро забыли хорошее и ополчились на тебе. Они боялись тебя, ведь ты стал одним из сильнейших заклинателей того времени. Твою силы боялись, тебя обходили стороной, потому что тебе не хватило ненависти, чтобы убить детей и женщин Ци Шань Вэнь. Ты создал им маленькую деревушку близ горы Луань Цзан. А одного из павших воинов этого ордена сделал своим верным слугой. — а я смог стереть с лица земли всю семью Мо, я - монстр, — были мысли, которые крутились в голове у Расколотого нефрита. -Круто! Я был одним из сильнейших заклинателей! — Вэй Ин не был бы самим собой, если бы не пошутил даже в такой ситуации. -А как его звали? -В своём клане его называли Вэнь Нином. Он был великолепным стрелком, но был крайне стеснителен и однажды помог тебе. Когда ты увидел его тело, тебе стало жалко этого юношу и ты воскресил его. Он был необычным ходячим мертвецом, у Вэнь Нина сохранилась память, чувства, но верен он был исключительно тебе. О нем ходили легенды и его прозвали «Призрачный генерал». -И как я умер? — от этих слов, спина Лань Чжаня резко выпрямилась до хруста в костях. -Твой шиди пошёл на тебя войной вместе с четырьмя великими орденами. Тебя сначала ранили, а потом, умирающего сожгли на глазах тысячи воинов. В тот день перестало существовать зло всего мира. — в глазах Вэй У Сяня появилась грусть. Лишь два раза в жизни он смотрел таким глазами, в первый раз, когда Пристань Лотоса сожгли, а второй раз, когда четыре клана стояли у его горы с намерениями убить его. Было невероятно больно, что один из самых дорогих ему людей, собственноручно убил его. -Какая же печальная история, — где-то из тени деревьев вышел невысокий черноволосый омега. Его глаза были цвета пепла, а ханьфу чёрное словно ночь.На тёмной ткани были сшиты небольшие узоры завитков, а волосы юноши были распущены. Глава именитого ордена Гу Су Лань напрягся от встречи с этим человеком. Хоть они были знакомы не один год, но все-таки не стоит забывать, что перед ним предстал самый настоящий демон, который только и ждёт, чтобы забрать их первое дитя. -А вы кто такой? — все-таки смотря на Вэй Ина сейчас трудно представить, что именно он практически сам уничтожил добрую половину Ци Шань Вэнь.Трудно представить, что именно этот омега умер, не доносив своего первого малыша и не подарив ему жизнь. -Меня зовут Яньван. Я - бродячий путник, ищущий приключений, — представился судья жизни и смерти. Яньван хоть и был демоном, но очень красивым. Невозможно было отрицать, что его красота не может пленить любого. -Я Вэй Ин, это Лань Ван Цзи, — прощебетал восставший из мёртвых Старейшины. -Приятно познакомиться, не могли бы вы мне дать воды? Я ужасно устал и за весь путь ещё не набрел ни на одну деревушке, — ведь последнюю, которую я видел была лично уничтожена мной же. -Лань Чжань? — омежка поднял свой взгляд на альфу. Вэй Ин никогда не мог оставаться равнодушным к чужим проблемам или горю.И по этим причинам нередко сам попадал в беду. Руки вынудили из белого мешка сосуд воды и три маленьких чаши. Прозрачная вода полилась, наполняя практически до краев маленькие сосуды. -Спасибо Вам большое! На секунду Ван Цзи показалось, что демон что-то говорит, но на вопрос, он лишь лукаво улыбнулся. По его глазам было видно, что он что-то задумал, ведь за время провождения с ним, Ван Цзи запомнил, что такой его взгляд не предвещает ничего хорошего. Две милые омеги вели светскую беседу, пока Хань Гуань пытался разгадать, что же такого задумал этот демон. Но неожиданно поток его мыслей прервали слова: -Ну что ж мне пора. Приятно было с Вами познакомиться, надеюсь ещё когда-нибудь свидимся, — свидимся, когда ты решишь забрать дитя. Одинокая тень не спеша покидала двух заклинателей. Где-то в отдалении можно было услышать тихую поступь уходящей омеги. Тени деревьев скрывали их от лишних взглядов, укрывая и защищая их словно покрывало. -Лань Чжань, мне что-то не хорошо, — и в одночасье все запахи и звуки резко обострились. Перед глазами начало все плыть, размывая и размыливая картинку. Кожа омеги горела и хотела поскорее освободиться от ненужных одежд. Из заднего прохода начало что-то течь, пачкая тёмное ханьфу. -Вэй Ин… — и вновь знакомая ситуация. Ровно тринадцать лет назад Лань Чжань также почувствовал запах Вэй Ина, когда у него началась течка. Даже в новом теле он не изменил свой аромат. Можно сказать, что он даже стал лучше, в нем появилось намного больше сладостных оттенков. -Гэгэ, ах! -прочь логику, прочь мысли. Хватит думать о боли, последствиях, будущем. Холодные губы опустились на вспотевшую кожу, которая так и просила ласки. Нежные пальцы рук приобняли разгоряченного омегу. Тело Вэй Ина было обвито всеми конечности альфы. Омегу осыпали всевозможными ласками, то нежными, то грубыми и вновь нежными. Некогда холодные губы прикасались к таким тёплым и желанным, как уже несколько лет, губам. Их языки танцевали, сплетаясь, создавая невообразимые движения. -Лань Чжань! — хоть это тело и не было девственным, но оно впервые получало столько ласки. Ван Цзи не спешил переходить сразу к основным действиям, потому что хотел, чтобы Вэй Ин запомнил детально свой «первый раз». Голос Вэй У Сяня уже сел от мольбы, он лишь скулил. Его нижняя часть ханьфу, между ног окончательно промокла, источая дурманящий разум аромат. -Гэгэ! Ах! — лес заполнился громкими стонами и всхлипами двух молодых и полных сил юношей.***
Всё небо было усеяно огромным множеством разнообразных созвездий. Два молодых юноши лежали на расстеленной накидке, укрываясь небольшим, но при этом тёплым одеялом. -Вэй Ин, что случилось? — ночную тишину разрывали лишь тихие всхлипы, плачущего омеги. Он свернувшись калачиком лежал на самом краю, боясь, что течка вновь вернётся. -Ты ведь сделал это лишь из-за течки, — голос его ещё был хриплым и поэтому ему пришлось говорить невероятно тихо. От этих слов глаза второго нефрита Гу Су потемнели, совсем как в юности. Руки заклинателя с чёрными, словно мгла, волосами укрыли в объятиях, вырывающегося Вэй Ина. -Я тебя люблю… -Что? — красные глаза резко распахнулись, уставившись на такого грозного и холодного альфу. -… — от перенасыщения эмоций и потери сил, омега вновь уснул. -Уверен, что все это того стоило? — прошептал ему ночной голос ветра. Нежные порывы с лаской обдували лицо молодого господина, забираясь под распахнутую одежду. -Да, — на этом и закончился разговор между великим заклинателем и исчадием Ада.***
Два дня брели заклинателя, один в белых словно свет луны одеждах, другой же напротив носил словно тьма горы Луань Цзан ханьфу. Кто встречал их, восхищались ими, как тогда, перед самой смертью Вэй Ина. Вэй Ин за все путешествие не промолвил и слова лишь тихо и с покорностью следовал за главой ордена Гу Су Лань. Лань Чжань с терпением ожидал ответа своего омеги. То что этот омега его, он понял давно, ещё когда они были лишь подростками. Он понял, что любит его, когда Вэй Ин пытался утешить его в пещере с монстром. Он понял, что по-настоящему любит его, когда Вэй У Сянь сказал, что носит их дитя. Они медленно подходили к стене с высеченными четырьмя тысячами правил. Они все так же вызывали раздражительность у магистра дьявольского культа, однако делать было нечего. — Приветствую Вас Глава ордена! — навстречу путникам вышла два адепта в белых, словно первый снег, одеждах. Не зря говорят, что Гу Су ещё славится и великолепными юношами. -Глава ордена, господин Лань Хуань и господин Лань-Цзян Чэн вместе с детьми прибудут к Вам через шестьдесят ночей. — после этих слов, бывший старейшина наконец вышел из полусонного состояния и уставился на замолкшего адепта. Несомненно, Вэй Ин очень сильно скучал по Цзян Чэну. Но после слов Лань Чжаня остался какой-то непонятный, противный осадок. Хоть он и не помнил, что произошло, тогда несколько лет назад. Слова Лань Чжаня задели его, ведь Вань Инь был ему практически братом, а Янь Ли сестрой. -Хорошо, приготовьте цзинши к прибытию брата. — спустя какое-то небольшое количество времени приказал Лань Чжань. И они вдвоём отправились в личные покои главы клана, Вэй Ин все также хранил молчание, то и дело, поглядывая на лицо мужчины в белых одеждах. -Лань Чжань, что если я тебя не люблю? -после долгого молчания голос Вэй У Сянь был очень хриплым. -В той жизни ты меня любил и я надеюсь, что и в этой полюбишь, — и вот они уже стояли около кровати Хань Гуан Цзюна, которая была сделана из смолистого дерева, выкрашенная в светлый оттенок с небольшими завитками голубой краски. -А если нет?! — от бессилия темно-карий красавец топнул ногой, стараясь, чтобы на него обратили внимание. -Ты ничего не чувствуешь ко мне? — взгляд медовых глаз был направлен на такие родные шоколадного оттенка глаза. Холодная рука дотронулась щеки, на которой ещё осталось немного косметики. -Это… МММ! — мягкие губы прижались к болезненно холодным, бледным губам, это был простой детский поцелуй без какого-либо подтекста. -Дай мне один шанс и я преклоню весь мир к твоим ногам…***
Жизнь любит играть с нами в кошки-мышки, преподнося неожиданные сюрпризы. Марк Леви. Первая ночь.
Невероятные виды Гу Су поражали своим великолепием. В этом ордене, юношей в белых одеждах, всегда царила тишина и дисциплина. Практически ничего не поменялось спустя столько лет, лишь некоторые учителя постарели, а некоторые вовсе отправились в иной мир. Но одно оставалось неизменным, вечные нравоучения и крики Ци Женя. Ведь после разговора почти самых сильнейших заклинателей, темный магистр все-таки дал шанс и вернулся к прежнему образу жизни. Каждый день он качественно выносил мозг дяди двух нефритов: то принесёт алкоголь, то книжку с интересным содержанием подкинет, а последний раз был самым смешным. Он решился сбрить усы своего бывшего наставника под покровом ночи. -Дядя, Вам идёт, — сказал глава ордена, преграждая путь к своему возлюбленному. -Ван Цзи! Утихомирь этого бесстыдника! — бесстыдник же громко смеялся за спиной своего альфы. Но неожиданно, в глазах начали плыть картинки, плавно превращая в кашу цветов и различных оттенков. И в конце тьма, чёрный цвет…***
-Что со мной случилось? — приходя в себя прохрипел молодой омежка, оглядывая затуманенным взглядом помещение. -Могу Вас порадовать, господин Мо Сюань Юй, Вы ждёте ребёнка, — проговорил незнакомый мужчина. На нем не было никаких опознавательных знаков орденов. Одежда на нем была потрепанная, а в некоторых местах требовала иглы и нити. -Что простите?! -Прокричал Вэй У Сянь после очередного глотка охлаждающего отвара. -Оставьте нас, — не медля незнакомый целитель покинул цзинши и оставил в одиночестве двух юношей. -Что ты скажешь? — Вэй Ин вдруг понял какая же, однако, красивая стена напротив него. Она имела равнотонный покрас в интересном голубом оттенке. -Я хочу этого ребёнка, — с каменным лицом проговорил мужчина в белых одеждах. -Я… Я не уверен, но, кажется, я начинаю чувствовать к тебе привязанность. И можно сказать, что я тоже в какой-то мере влюблен в тебя, и, наверное, поэтому чувствую сейчас радость. Я чувствую будто когда-то уже хотел ребёнка или как-будто он у меня даже был. — и эти слова словно стрела пронзили Лань Чжаня. Оставалось надеяться, что он не вспомнит продолжение прошлого.