«Как заводить друзей и выигрывать в квиддич» (руководство для начинающих)

Онода не испытывал ничего, кроме паники, пока отчаянно пробирался через толпу людей, пытаясь найти единственного в этом месте человека, который не был ему незнакомым. Каждый раз, когда ему казалось, что он видит просвет среди прохожих или футболку Канзаки, толпа покупателей снова затягивала его. Со всех сторон он задевал людей и слышал их раздраженные голоса. Вероятно, даже в разгар собственных проблем он многим мешал и от этого чувствовал себя еще хуже. Но ему необходимо было найти Канзаки. Онода все еще почти ничего не знал о волшебном мире и понимал, что совершенно не представляет, куда идти дальше, и что его собственные деньги здесь никто не примет. Здания и атмосфера Косого переулка, которые минуту назад казались удивительными, теперь пугали и давили. Отовсюду раздавался смех, обрывки разговоров торгующихся людей, крики, свист крошечных волшебных устройств, которые парили и вращались в витринах магазинов, визг сов… Все это было таким громким. Онода закрыл голову руками, зажмурился, желая сейчас оказаться дома в своей комнате, никогда не видеть магии, не слышать о волшебниках или не получать это глупое письмо в первую очередь. Его мысли прервались, когда кто-то толкнул его сзади. Он потерял равновесие и упал на колени. — Эй! Смотри, куда идешь, мудак! Если бы Онода был более смелым, то указал бы грубияну на то, что это, вообще-то, была его собственная вина, что он наткнулся на кого-то. Но все же Онода стоял посреди оживленной улицы, закрыв лицо руками, поэтому часть вины, наверное, лежала и на нем тоже. К потере Канзаки, тому факту, что он остался здесь один, и последующей панике теперь прибавилась боль от падения и добила окончательно. На глазах появились слезы. Как будто ситуация и без того не была достаточно ужасной, чтобы еще пришлось заплакать. Перед всеми этими людьми. — Ты в порядке, очкастый? Что случилось? — Человек, который толкнул его, видимо, все еще не ушел, и, что хуже, его голос прозвучал совсем рядом, как будто он присел, чтобы быть с Онодой на одном уровне. Онода хотел, чтобы этот человек ушел, прежде чем он разразится слезами, но, похоже, удача была не на его стороне. — Вот дерьмо, — продолжил незнакомец, почему-то не собираясь уходить. — Ты выглядишь плохо. Где твои родители? Не в силах ответить, Онода хотел просто свернуться в клубок и исчезнуть. Он подтянул колени к себе и спрятал в них лицо, мысленно умоляя странного незнакомца потерять к нему интерес и оставить в покое. — Черт, — снова сказал незнакомец, а в следующий момент Онода понял, что его тянут вверх, пытаясь поднять с земли, что, судя по ворчанию и ругательствам, было нелегко. Чужая рука обняла за плечо, и Онода заметил, что его насильно уводят с середины улицы. Он моргнул, пытаясь разглядеть, куда они направляются, но его очки были в каплях от слез, и все вокруг размывалось. В голову пришла мысль о сопротивлении, но, к тому времени, как он подумал об этом, чужая хватка уже ослабла и ему позволили вернуться в сидячее положение, но теперь с гораздо большей осторожностью. Онода снова сидел на земле, но здесь было немного тише, а за спиной чувствовался холодный камень стены какого-то здания. Он снял очки, с трудом протер их нижней частью рубашки, а потом надел обратно. Увидев лицо своего (спасителя? обидчика?) в непосредственной близости от собственного, Онода рефлекторно дернулся назад, но это привело лишь к тому, что он ударился затылком о стену. Это определенно не его день. — Эй, только глянь на это! Малой, ты прямо настоящая ходячая катастрофа, да? — заметил незнакомец, уперев ладонью подбородок, когда Онода потер больное место. Он осторожно огляделся и понял, что они не ушли далеко, когда узнал в этом месте магазин зелий, который он заметил раньше. По-видимому, между этим зданием и соседним было расстояние, что сформировало своего рода переулок. Мысль о том, что его увели с улицы в такое уединенное место, сначала вызвала тревогу, но чуть позже принесла облегчение, так как они не были слишком далеко, чтобы в случае чего его крик никто не услышал. К тому же, кажется, это было одно из немногих мест на улице, в котором он мог прийти в себя, так что Онода был благодарен за это. — Вот, съешь. Тебе станет лучше. Что-то в пластиковой упаковке возникло перед глазами. Надпись «Лакричные палочки», видимо, свидетельствовала о том, что это были такие волшебные конфеты с содержимым, похожим на обычную лакрицу. Тем не менее Онода взял конфеты хотя бы для того, чтобы успокоить своего непрошеного собеседника. Взглянув на незнакомца, Онода с удивлением заметил, что тот присел перед ним на корточки и любопытно наблюдал. Это был мальчик его возраста. Он выглядел одним из самых нормальных людей, которых Онода встречал в волшебном мире, если такой вывод можно было сделать на основании его внешнего вида: футболка, шорты и кроссовки вполне напоминали обычную одежду, которую магловский ребенок мог носить на прогулку. С другой стороны, «нормальность» несколько сбивалась с учетом, что у мальчика были густые ярко-рыжие волосы и похожего красноватого цвета необычайно большие для ребенка его возраста глаза. — Давай, очкастый, это не отрава, — обиженно сказал он. — Знаешь, я вообще-то собирался съесть это сам. Онода оторвал взгляд от мальчика и с сомнением посмотрел на упаковку конфет. Она не выглядела поврежденной, но опять же, кто знал, на что были способны обладатели магии? Нетронутая упаковка вряд ли могла считаться надежным показателем того, что конфеты безопасны. Однако, судя по требовательному взгляду его наблюдателя, казалось, что ему не позволят даже двинуться, пока он не съест все угощения. Онода все еще думал, что это плохая идея. Но, к сожалению, он никогда не считал себя особо волевым человеком и не собирался пытаться быть им сейчас. Побежденно вздохнув, Онода открыл упаковку, вынул конфету (вероятно, вышеупомянутую «лакричную палочку») и внимательно посмотрел на нее, прежде чем откусить первый кусочек. Вкус оказался смутно похожим на что-то фруктовое и, как ожидалось, был почти не отличим от обычной лакрицы. Теория вскоре подтвердилась, после того как Онода откусил еще несколько раз и не произошло ничего странного или потенциально смертельного. Это разочаровало, но Онода предположил, что такой результат предпочтительнее, чем если бы они были опасными. Он удивился, но тем не менее мальчик оказался прав: конфеты действительно позволили почувствовать себя лучше. Возможно, потому, что вкус конфет был первым, что казалось знакомым в этом месте, или, может быть, потому, что это, по-видимому, был дружеский жест без каких-либо скрытых мотивов. А возможно, процесс просто отвлек его от мыслей и проблем. Во всяком случае, Онода успокоился и вернул контроль над своими эмоциями. Он поднял взгляд на рыжего мальчика и неуверенно поблагодарил. Слишком широкая для сравнительно изящных черт улыбка, растянувшаяся на чужом лице, вызвала смутное чувство тревоги, когда в глаза бросились необычно острые клыки. — Ха-ха, не волнуйся, очкастый! — весело сказал мальчик, хлопая Оноду по плечу, что выглядело бы вполне дружеским жестом, если бы не было почти болезненно. — Я не мог оставить мелкого хлюпика вроде тебя плакать посреди улицы. Можешь просто отплатить мне конфетами в следующий раз, если хочешь. — Оу, ладно, — ответил Онода, застигнутый врасплох его случайным предположением, что они увидятся вновь. Честно говоря, он даже не мог понять, почему мальчик хочет снова встретиться с ним. — Как тебя зовут? — Эм… О-онода. Сакамичи Онода. Мальчик сияюще улыбнулся. — Приятно познакомиться с тобой, Оонода. Я Шокичи Наруко! Он понял мое имя неправильно! — Знаешь, ты выглядишь довольно мелким, — продолжал Наруко. — И, похоже, очень нервничаешь. Что ты делаешь в Косом переулке в одиночестве? Ты маглорожденный? Онода поморщился от удивительно точной, хотя и глупой догадки. — Да, так и есть. Я… маглорожденный. Но я пришел сюда не один. Мне нужно было купить школьные принадлежности, и я приехал сюда вместе с учителем Хогвартса, но потом мы разделились и… — Что-о? Так ты моего возраста? — воскликнул Наруко, видимо, обескураженный внешностью Оноды. — Ни за что бы не подумал, что ты уже достаточно взрослый, чтобы поступить в Хогвартс! Ты больше похож на моего младшего брата. Мне показалось, что тебе восемь или около того. Онода не знал, как должен был реагировать на это. — В любом случае, — продолжил Наруко, — сколько тебе лет? Ты будешь поступать на первый курс? Знаешь, на какой факультет? Смутившись, Онода попытался ответить на его вопросы, начиная с тех, которые были хотя бы понятны. — Ну… Мне одиннадцать. Я буду поступать на первый курс… — Ха-ха, круто! — восторженно сказал Наруко. — Я тоже. Может быть, мы попадем на один факультет! Было бы супер. Мы могли бы болтать на занятиях, нарушать комендантский час и, возможно, даже играть в одной команде в квиддич! Снова это слово — «квиддич». Онода вспомнил, как Канзаки упомянул об этом один раз, но до сих пор Онода не имел понятия, что это. Видимо, Наруко знал, но у Оноды уже был список вопросов, которые он хотел задать, несмотря на то, что Наруко, кажется, имел склонность перескакивать с темы на тему. Однако сейчас он был единственным источником информации, и Онода все равно решил попробовать. — Извини, но не мог бы ты сказать, что ты имеешь в виду, говоря «факультет»? — Тебе до сих пор не объяснили? — удивился Наруко. — Видимо, они решили повременить с этим, и я действительно не знаю, как это работает у маглорожденных. Ну… — сказал он с очень довольным видом. — Первоначально Хогвартс был основан четырьмя ведьмами и волшебниками: Гриффиндором, Рейвенкло, Хаффлпаффом и Слизерином. Вместе они организовали школу, но как выяснилось, у каждого были свои требования к ученикам. Гриффиндор хотел учить храбрых и смелых, как рыцари, детей, Рейвенкло — умных детей, Хаффлпафф — трудолюбивых и дружелюбных, а Слизерин — хитрых и амбициозных. Онода подозревал, что эта история была одной из тех вещей, о которых, как упоминал Канзаки, дети волшебного мира уже слышали, но ему только предстояло. Похоже, что усвоение всех этих знаний будет непростой задачей. — Итак, поскольку они так и не пришли к соглашению, основатели решили разделить всех учеников. Идея вроде как прижилась. Поэтому сегодня, когда студенты поступают в Хогвартс, их распределяют на один из факультетов в соответствии с их личностными качествами, — воодушевленно сказал Наруко. — Ты идешь в Гриффиндор, если ты храбрый; в Рейвенкло — если умный; в Хаффлпафф — если… ммм, не знаю... хороший человек, думаю; и в Слизерин — если ты готов бросить кого-то на растерзание гиппогрифу, чтобы продвинуться в жизни. Онода подумал, что описание последнего факультета звучит несколько неуместно. — Значит, Слизерин… не самый хороший факультет, чтобы учиться на нем? — Ну… — произнес Наруко и поджал губы. — Наверное, раньше были и хорошие слизеринцы, поэтому не все из них по умолчанию злые. Но я слышал, что Слизерин всегда помогает плохим людям стать еще хуже. Кроме того, слизеринцы всегда хотят насолить гриффиндорцам, но делают это по-настоящему трусливо, поэтому я им не доверяю. Онода сглотнул. Рассказ о Хогвартсе становился все менее веселым и более пугающим. — И… на каком факультете ты хочешь оказаться? Настроение Наруко быстро изменилось, и он снова ослепительно улыбнулся. — Гриффиндор, конечно! — вскочив на ноги, взволнованно сказал он. — Гриффиндор — лучший факультет на сегодняшний день. На этом факультете обучались великие волшебники, много великих хороших волшебников, которые не были злыми. И, если ты действительно смелый, мужественный и веришь в правильность своих поступков, ты попадешь на этот факультет. Кроме того, гриффиндорская команда по квиддичу выиграла много игр, и они могут носить красный цвет, поэтому это, безусловно, самая яркая и крутая команда! Я точно буду в Гриффиндоре. Иначе и быть не может. Онода признавал, что звучало это действительно впечатляюще и, казалось, идеально подходило Наруко, даже если Онода и мало о нем знал. На минуту он представил, как попадет на такой удивительный факультет с кем-то вроде Наруко, который был смелым и целеустремленным человеком, казалось, точно знающим, чего хочет и как этого добиться. Эта мысль пришла без особых усилий и неосознанно. Онода представлял, что сможет быть гриффиндорцем вместе с Наруко, получить возможность делать все вместе, например, ходить на одни и те же уроки или встречаться на перерывах, чтобы поболтать или почитать комиксы. Может, если бы Онода оказался на Гриффиндоре, они с Наруко могли бы стать друзьями. Судя по его назойливости, Наруко был тем, кому действительно нравилось дружить с кем-то. Но это всего лишь попытка принять желаемое за действительность, подумал Онода. Такого никогда не произойдет. Он никогда не будет распределен на Гриффиндор, потому что он не был храбрым или похожим на рыцаря, и когда Наруко поймет это, то наверняка не станет дружить с кем-то столь жалким и трусливым. В самом начале он не должен был разочаровываться. — Так… — произнес Онода, решив, что лучше перевести тему, в которой его не стоило упоминать. — А что такое квиддич? Ты сказал что-то про команды, и я… Если Наруко был удивлен тем, что Онода не знал о факультетах Хогвартса, то такой вопрос и вовсе привел его в ужас. — Ты даже не знаешь… что такое квиддич? — Ммм… Нет? — Ловцы? Охотники? Квоффл, бладжер? — сказал Наруко с широко раскрытыми от недоумения глазами. — Что-нибудь из этого звучит знакомо? — Прости, нет. — Похоже, нет смысла спрашивать, летал ли ты когда-нибудь раньше, — со страдающим видом сказал Наруко. Онода почувствовал необходимость объяснить: — Понимаешь, у мамы не хватало денег, чтобы мы могли отправиться куда-то в отпуск, поэтому… Наруко резко взмахнул руками: — Нет, нет, я говорю не о магловских самолетах. Я спрашивал о полетах на метле! Онода озадачился. — На… метле. Ведьмы и волшебники летают. На… метлах. — Да? — произнес Наруко, явно ожидая, что Онода объяснит, почему считает это странным. — Просто… Маглы в самом деле думают, что волшебники летают на метлах. Я и не предполагал, что одна из вещей, которую маглы думают о волшебниках, окажется правдой, — сказал Онода. — Кажется, это просто… глупо… — Ну, это маглы, — пожал плечами Наруко. — Наверное, рано или поздно они должны были оказаться в чем-то правы. И это не глупо, это обалденно! Ты этого не понимаешь, потому что ни разу не видел квиддичного матча. И не летал сам. — Наверное, так и есть… — Что ж, с этим ничего не поделать, но… — радостно сказал Наруко и протянул Оноде руку. — Пойдем со мной, я кое-что покажу. Похоже, ему не оставляли выбора, однако Онода особо и не размышлял. Это был самый близкий контакт с кем-то его возраста, и с Наруко было интересно. Конечно, это лучше, чем в одиночестве блуждать по Косому переулку в поисках Канзаки. — Хорошо, — согласился Онода, взяв протянутую ладонь, и поднялся на ноги. Он едва успел отряхнуть свои джинсы, прежде чем Наруко схватил его за запястье. — Ладно, просто иди за мной, — сказал он, потянув Оноду за собой. — Я бывал здесь миллион раз и знаю дорогу. Держись за мной и смотри не потеряйся. Именно в этот момент Онода понял нечто удивительное. Он всегда был маленьким для своих лет. Узнав, что они с Наруко одного возраста, он предположил, что Наруко выше, однако, стоя рядом с ним, Онода понял, что Наруко удивительно миниатюрный и низкий, возможно, даже ниже, чем он сам. Он нечасто встречал сверстников такого же роста, поэтому ощутил себя немного обескураженно. Онода все еще чувствовал крепкую хватку на своем запястье, когда его вывели обратно на улицу, и с этим вдруг пришло осознание того, что Наруко удивительно сильный, несмотря на свои незначительные габариты. То, что кто-то такой маленький мог быть таким впечатляющим, казалось Оноде невероятным. На самом деле, быть в компании кого-то вроде Наруко было обнадеживающе, подумал Онода и понял, что с нетерпением ждет, когда сможет увидеть больше мест в Косом переулке, хотя раньше он слишком боялся возвращаться на публику. — Значит, ты из волшебной семьи, верно? — поинтересовался Онода, когда набрался смелости попытаться начать разговор. — Наполовину, — ответил Наруко. — Моя мама ведьма, а папа магл, поэтому я и то, и другое. Но дети в волшебном мире не могут пользоваться магией до тех пор, пока им не исполнится одиннадцать и они не поступят в школу. Поэтому я должен был расти как магловский ребенок. Это так утомляет. Не могу дождаться, когда смогу использовать магию и играть в квиддич. Онода задался вопросом, каково это — жить с одним родителем волшебником и одним маглом. Здорово ли быть частью обоих миров или же наоборот — одиноко, потому что не чувствуешь, что принадлежишь этим мирам? — В этом году будет ужасно, — продолжал Наруко, не заметив, что Онода отвлекся своими мыслями. — Первокурсники не допускаются к игре в квиддич, и нам даже не разрешают пользоваться собственными метлами, пока мы учимся в школе! Можешь представить? Честно говоря, Оноде показалось, что представить вполне можно. — Я понимаю, что должен быть возрастной лимит, потому что квиддич иногда опасен, но выбор минимального возраста — двенадцать лет — не кажется несправедливым? Я, наверное, летал уже больше, чем многие второкурсники. Было бы правильнее, если бы ограничение основывалось на способностях или чем-то еще. Ты так не думаешь, Оонода? — Онода, — не задумываясь, поправил Онода и на мгновение поразился собственной смелости. Наруко просто рассмеялся, казалось, совсем не обидевшись, когда его исправили. — Так что, Онода? — Д-да. Хотя… можешь называть меня Сакамичи. Если хочешь, — сказал Онода, чувствуя неловкость. — Если, конечно, хочешь, тебе не обязательно. — Ну, тогда ты можешь называть меня Шокичи, — улыбнулся Наруко. Они шли еще несколько минут, прежде чем Наруко остановился и сказал: — Вот! Это то, что я хотел тебе показать. Магазин, к которому привел Наруко, поверхностно походил на многие другие в Косом переулке, но Онода догадывался, что была какая-то особая причина, почему Наруко хотел показать это место. Причина стала ясна, когда Онода взглянул на большую витрину за стеклом. Вывеска над дверью гласила: «Качественные Квиддичные Принадлежности», и Онода увидел внутри множество метел, ярких мантий и шаров разных размеров. Он уже догадывался, что квиддич являлся своего рода видом спорта для ведьм и волшебников, но увиденное оборудование побудило попытаться объединить то, что он знал, в более цельную картинку. — Итак… Квиддич — это спортивная игра в которую играют на метлах? — спросил Онода. Наруко кивнул с энтузиазмом. — Да, это самый популярный волшебный вид спорта в Европе и один из самых популярных в мире! В команде семь человек: три охотника, два загонщика, один вратарь и один ловец. Охотники используют мяч под названием квоффл, — он указал на большой красный шар на витрине, — и сражаются с охотниками другой команды, чтобы заполучить мяч и бросить его через ворота противника. За каждое попадание дается десять очков. Также в каждой команде есть два загонщика, чья работа состоит в том, чтобы защищать охотников своей команды и мешать охотниками команды соперников. Мячи, которые они используют, называются бладжерами, в игре их два. Но бладжеры летают сами по себе, поэтому загонщики используют биты, чтобы пытаться отбить их в охотников другой команды. Наруко указал на большую металлическую клетку на витрине, и Онода увидел много тяжелых металлических шаров, летающих внутри. Изредка они сталкивались друг с другом и отскакивали в разные стороны с таким треском, что было слышно даже снаружи магазина. Онода начал подозревать, что квиддич, на самом деле, был невероятно опасной игрой на протяжении всего процесса, а не только «иногда». Становилось ясно, почему первокурсников не допускали к игре. — Задача вратаря состоит в том, чтобы защищать ворота и не позволять охотникам противников забросить мяч в одно из трех колец в верхней части столбов. Это достаточно просто. Последняя позиция немного другая, — сказал Наруко. — У каждой команды есть ловец, чья задача — поймать золотой снитч. Это крошечный золотой шар с крыльями… Не думаю, что сейчас он есть в наличии. Он быстрый, и его почти невозможно увидеть, но его поимка заканчивает игру. ловец, который поймал его, выигрывает дополнительно 150 очков к тем, что набрали охотники, поэтому команда, чей ловец заполучил снитч, почти всегда побеждает. — Кем ты играешь? — Кем? — переспросил Наруко. — В квиддиче. На какой позиции, — пояснил Онода. — Ну… — протянул Наруко, и Онода впервые увидел его таким застенчивым. — Дело в том, что, прежде чем сыграть в квиддич, тебе понадобится много всего, например, мячи, стойки ворот, после этого участники игры, а потом у них у всех должны быть метлы, так что… Наруко замолчал и покраснел, когда понял, что Онода все еще смотрит на него и ждет ответа. — Ладно. Я никогда раньше не играл, — нахмурившись, признался Наруко. — Я много летал и пытался практиковаться без нужных мячей, но это не так уж и хорошо работает и… Я не знаю, на какой позиции бы играл. Если бы мне пришлось выбрать, я бы выбрал быть ловцом. Это позиция для самых быстрых и ярких. Ловцы почти всегда набирают наибольшее количество очков среди участников. Думаю, было бы здорово быть ловцом. Онода кивнул. Он мог представить себе Наруко в этой роли. — Как насчет тебя? — А? — спросил Онода. — Ну, ты интересовался, на какой позиции я бы хотел играть, — сказал Наруко. — Мне просто интересно, на какой бы хотел ты? — Н-но я… «Я ничтожен в спорте», — хотелось ответить. Идея о том, что он мог бы быть в команде, казалась Оноде увлекательной, но квиддич был опасным, к тому же связанным с полетами и магией. А еще, по-видимому, игроки пытались сбить других игроков в небе, и это было немыслимо. Онода не мог представить себя в такой игре даже для удовольствия. Это было слишком далеким от его характера. Но Наруко смотрел на него выжидающе, и это был первый раз, когда кто-то разговаривал с Онодой так долго. К тому же квиддич определенно много значил для Наруко. Если Онода скажет, что никогда не будет играть, потому что он ужасен в спорте и боится, Наруко поймет, что он трус, что у них нет ничего общего и нет никаких причин быть друзьями. — Ну, я… — начал Онода, пытаясь придумать правдоподобную ложь. — Возможно… — Сакамичи! Его прервал знакомый голос со спины, и Онода с облегчением понял, что Тодзи Канзаки нашел его. Конечно, теперь Онода был освобожден от необходимости отвечать на вопрос, но также, кажется, и немного опечален. Проводить время с Наруко было довольно приятно, и теперь это время закончилось. — Мистер Канзаки, — произнес Онода, внезапно забеспокоившись о том, что у него будут проблемы из-за своей невнимательности. Если бы он просто держался за Канзаки, а не позволял себе отвлекаться, ничего этого бы не случилось. — Мне очень жаль, что я отстал и потерялся. Я обещаю больше никогда не причинять вам беспокойства. Вместо того, чтобы рассердиться, Канзаки поднял ладонь в мирном жесте. — Тебе не нужно извиняться и ничего мне объяснять, Сакамичи. Это моя ошибка. Я забыл, что ты маглорожденный и что твоя первая поездка в Косой переулок обязательно будет непростой. Я взрослый и недостаточно хорошо присматривал за тобой, вот в чем дело. Надеюсь, ты сможешь простить меня? Онода был ошеломлен. Взрослый человек извинился перед ним? Поняв, что Канзаки все еще ждет ответа, Онода немедленно заговорил: — Да-да, все в порядке! Не волнуйтесь об этом! — Ну, — вздохнул Канзаки, с сомнением глядя на Оноду, будто знал, что он врет о том, что все в порядке. — Мне все равно жаль. Ты не пострадал? Никто не обидел? Онода кивнул. — Нет, нормально. Спасибо вам, мистер Канзаки. — Канзаки? Это не вы тот Канзаки, который был звездой квиддича, а потом остался работать тренером в Хогвартсе? Онода повернулся, чтобы взглянуть на Наруко, о котором на мгновение забыл. Тот смотрел на Канзаки с удивлением и интересом. — Эй, Сакамичи, ты не говорил, что твой назначенный школой гид Тодзи Канзаки! Слегка нахмурившись, Канзаки посмотрел на Наруко. — Ты… Ты Наруко, я прав? — Это я! — ответил Наруко, явно довольный тем, что его узнали. — Шокичи Наруко! Я рассказывал Оноде о квиддиче, хотя удивительно, что он не спросил об этом вас, потому что вы же эксперт. Эй, вы знаете, почему первокурсникам не разрешено играть? — Так и есть. Первокурсники, которые раньше никогда не летали на метле, сначала должны освоить основы. Это старое правило, но я подозреваю, оно спасло Хогвартс от многих судебных процессов, — невозмутимо ответил Канзаки. — Да, думаю, в этом есть смысл, — притихнув, сказал Наруко. — Но это не значит, что мне это нравится! Черт возьми, это просто отстой! — Извини, парень, — пожал плечами Канзаки. — Тебе придется сидеть и терпеливо ждать, как и всем первокурсникам. — Не нужно мне говорить об этом, — пожаловался Наруко. — Без разницы. Сакамичи, тебе, наверное, нужно идти, раз мистер Канзаки привел тебя сюда для покупки школьных принадлежностей. Я бы, может, тоже пошел. Я был в середине процесса примерки мантий, прежде чем убежал, так что моя мама, вероятно, сильно злится сейчас. Онода сглотнул, нервничая за Наруко. Он всегда считал, что такая жизнь, как у Наруко, изнурительна. — Хорошо. Увидимся позже, наверное? — Готов поспорить, — громко сказал Наруко и крепко обнял Оноду одной рукой. — Найди меня в Хогвартсе, если вдруг захочешь вернуть мне конфетный долг, — засмеялся он. Онода с грустью понял, что на этом, вероятно, все и закончится. Он будет скучать по Наруко. Даже если бы они были в одной школе, ничего бы не изменилось. Онода знал, что это глупо, но, когда Наруко ненадолго повернулся, чтобы попрощаться, он не мог не чувствовать, будто они прощаются навсегда. Он был поглощен собственными мыслями, когда Канзаки неожиданно заговорил. — Эй… Сакамичи, — позвал он, наблюдая, как Наруко пробирается сквозь толпу, в конце превращаясь в крошечную красную точку, прежде чем полностью исчезнуть. — Этот мальчик Наруко… как он тебе? Он показался тебе странным? — Что? — смущенный вопросом, спросил Онода. — Ну, да, наверное, он был странным. Но не страннее, чем кто-то вроде… вас и других волшебников, я думаю. Кажется, он действительно любит квиддич, а еще он храбрый, громкий… но приятный тоже. Он дал мне лакричные конфеты, — добавил Онода, как будто это было очень важным фактом. Канзаки слегка улыбнулся. — Я вижу. — Я не понимаю, — сказал Онода, не желая позволять Канзаки думать о Наруко что-то плохое. — Здесь что-то не так? Наруко мне очень помог и… — Нет, нет, ничего подобного, — сказал Канзаки, посмеиваясь, и Онода почувствовал, как настроение немного поднимается. — Просто мне было любопытно. К тому же это необычное совпадение, что ты встретил его сегодня, особенно сразу после того, как я рассказал о Статуте о Секретности. Наруко ничего не говорил тебе о своих родителях, так? Онода нахмурился. — Немного. Только то, что его мать ведьма, а отец магл. — Его мать очень известная на сегодня ведьма, — сказал Канзаки. — Вот как я узнал, кто он… клянусь, он выглядит точно так же, как она. Во всяком случае, я упомянул, что Статут о Секретности — это законодательство, которое отделяет волшебный мир от магловского и не позволяет маглам знать о существовании мании? Онода кивнул. — Мать Наруко возглавляет кампанию против Статута о Секретности. Она считает, что пришло время отказаться от закона и объявить о существовании магии всему миру. Только-только познакомившись с магическим миром, Онода даже оценить не мог, насколько огромным был этот шаг. — Но… вы сказали, что маглы не любят вещи, отличающиеся от обыденности или более могущественные, чем они. Когда упоминали об охоте на ведьм. — Да. — Тогда не будет ли разрешение всем маглам знать о магии… действительно опасным? — Видимо. Во всяком случае, многие из старых чистокровных семей никогда не будут на стороне изменений, — размышлял Канзаки. — С другой стороны… Онода, ты довольно долго не знал о магии, но скоро поймешь, что волшебный мир почти ничем не отличается от магловского, и у нас тоже много проблем. Проблем, которые будет больше шансов решить, если мы перестанем тратить всю нашу энергию на укрытие, а вместо этого будем работать над тем, чтобы сотрудничать с нашими магловскими соседями и выводить себя из темных веков, если можно так выразиться. Онода был поистине обескуражен всем этим. Заметив его замешательство, Канзаки улыбнулся. — К счастью, на данный момент это не должно тебя слишком беспокоить. Все, о чем тебе нужно думать, это твоя учеба. Онода мысленно согласился. А потом вздрогнул, когда чужая ладонь легла на его плечо. — Это дело тебя не касается. Я рад, что ты нашел друга, — ухмыльнувшись, сказал Канзаки. Онода хотел возразить, что это еще не так, что он вряд ли захочет присоединиться к квиддичной команде, даже если ему и удастся (каким-то чудом) попасть в Гриффиндор, но решил не разочаровывать Канзаки так рано. В конечном счете он мог пожить с иллюзий того, что и правда обрел друга.