«Как заводить друзей и выигрывать в квиддич» (руководство для начинающих)

Дружба с Наруко многому научила Оноду. Первое, что он узнал, — это что «никто» не собирался играть с Наруко в плюй-камни потому, что Наруко, по-видимому, был богом игры в плюй-камни и всегда выигрывал, выигрывал бесстыдно. Хотя это само по себе было безрадостно для предполагаемых противников Наруко, настоящая причина, удерживающая людей от игры с ним, состояла в том, что в качестве наказания за проигрыш в плюй-камни проигравшего обливали зловонной жидкостью. После пятого поражения Оноды Наруко (когда закончил смеяться над промокшим насквозь и вонючим Онодой) признал, что много играл в эту игру дома, с младшими братьями, поэтому обладал слегка нечестным преимуществом. Лично Онода подумал, что это было преуменьшением, но, по крайней мере, Наруко был счастлив, и они получили возможность раз и навсегда убедиться, что прачечная в Хогвартсе работает надежно. Поскольку Онода был начинающим в вопросах дружбы в целом, он не был уверен, чего ждать поначалу. Первоначально его поразило, что его другом стал Наруко, потому что Онода всегда думал, что если когда-нибудь и подружится с кем-то, то это будет кто-то робкий и тихий, увлекающийся тем же, чем и он сам. Он развлекался, представляя, как они вдвоем читают его любимые комиксы и ходят друг к дружке домой посмотреть фильмы вместе. Просто делать те же самые его любимые вещи только… вместе, а не в одиночку. В любом случае, справедливым было бы сказать, что Онода ожидал, что дружба для него будет сдержанной и… спокойной по своей природе. Реальность была совершенно иной. Наруко не был тихим, и Онода вообще думал, что у них не очень много общего. Наруко был шумным и нахальным, часто говорил не подумав, и они редко сидели в тишине. Он не особенно интересовался комиксами и, кажется, был неспособен сидеть и заниматься чем-то одним, не отвлекаясь на что-то другое или не скучая. Дружба с Наруко не была спокойной и непринужденной, как Онода представлял; в какой-то мере это было чем-то вроде работы. Как бы то ни было, несмотря на все сложности, Онода временами удивлялся, как же легко было поладить с Наруко. Его беспредельный энтузиазм и безрассудная храбрость были заразительны, и Онода обнаружил, что все меньше и меньше боится того, что может встретиться за углом в Хогвартсе. В худшем случае Наруко мог быть назойливым и грубым, но, к удивлению Оноды, эти не слишком приятные черты не особо его беспокоили. Онода склонялся к тому, чтобы судить о людях по их намерениям, а не поступкам, и он не мог найти недоброжелательности в часто импульсивных действиях Наруко. Кажется, ему искренне нравился Онода и он на свой лад старался присматривать за ним. Хотя между ними все же были некоторые различия, оказавшиеся более неприятными, чем остальные. В субботнее утро, через неделю после его неудачной первой попытки прокатиться на метле, Онода был разбужен рукой, которая грубо схватила его за плечо и тряхнула, возвращая в сознание. — Что… я не… ох? — пробормотал он, чувствуя смутное раздражение оттого, что его потревожили. Полусонный, он приоткрыл веки, чтобы взглянуть на того, кто был ответствен за его пробуждение. Он не ожидал, что этот человек будет выглядеть намного лучше него. Без очков Онода видел расплывчато, но все же смог разобрать лицо недовольного парня, с которым он ненадолго столкнулся после распределения. Неприятный, почти страшный — Аракита, так его назвал Макишима — и выглядел он более чем немного раздраженным. — О-о, ты… — запинаясь, проговорил Онода, сорвавшись на писк на последнем слоге (к его полному ужасу). Онода не знал, чего старший от него хотел, но подозревал, что ничего хорошего. Он едва сдержал желание накрыться с головой и спрятаться, пока Аракита не сдастся и не уйдет. — Эй, ты тот мелкий пугливый первокурсник с огромными очками? — спросил Аракита с раздражающе скучным видом. — Рыжая мелочь у входа в гостиную тебя ищет. — Я… я, ох… который час? — спросил Онода, шаря в поисках очков. — Я не… — Шесть утра, — сказал Аракита. — Заведи себе часы. — Что? Почему так рано… погоди, ты сказал, кто-то снаружи, — проговорил Онода, пытаясь в своем полусонном разуме собрать воедино все части сценария. — Ты уже проснулся? Как ты узнал… — Это мое дело, и тебе не стоит совать в него нос, если он тебе нужен, — рассердившись, рявкнул Аракита. — Просто иди и спроси, чего твоему дружку надо, чтобы он перестал шуметь на нашем гребаном пороге. Сейчас слишком рано, чтоб я разбирался с этой хренью — я пойду спать. — А он… не упоминал, что он хочет? — Я тебе что, сова ебучая, что ли? Пойди и сам узнай. — Х-хорошо, — пролепетал Онода, когда Аракита отодвинулся. — Спасибо… Ответа не последовало, и Онода не был уверен, потому ли это случилось, что он говорил слишком тихо, или же Аракита просто не посчитал его достойным ответа. Так или иначе, Онода проснулся. Теперь ему нужно было узнать, для чего именно его разбудили, и так скоро, как только возможно, или Аракита снова разозлится и придет. А этого определенно не хотелось. Мысленно охая, Онода выскользнул из-под блаженно теплого одеяла, и в тот же миг его одетое в пижаму тело было атаковано холодным утренним воздухом. Пол, несмотря на покрывающие его тонкие коврики, быстро охладил босые ноги, и Онода, несмотря на счастье найти друга и в целом теплое отношение к Наруко, здесь и сейчас решил, что Наруко лучше иметь выдающуюся причину, по которой ему нужно поговорить с ним в шесть утра в субботу. Потому что хотя Аракита определенно не называл имя, кто же еще это мог быть? Подозрение Оноды подтвердилось, когда он миновал проход в гостиную и сразу попал в энергичные объятия. — Сакамичи! Я уж думал, что переоценил надежность того узкоглазого парня, который вошел раньше, но, видно, напрасно волновался, — весело сказал Наруко. — Хорошо, что мне не пришлось слишком долго ждать, потому что нам надо сегодня много успеть, и нельзя тратить время впустую. Онода очень скоро понял, что Наруко, несомненно, был энергичным человеком, но такое поведение казалось необычным даже для него. Он практически пылал от волнения. — Погоди — что ты имеешь в виду — тратить время? — изумился Онода. — Сейчас шесть утра! Все еще спят! — Это их проблемы, — пожал плечами Наруко. — Ты готов идти? — Идти куда? — О… непохоже, — сказал Наруко, обращая внимание не на вопрос Оноды, а на его одежду. — Иди назад и накинь что-нибудь, в чем ты не будешь чувствовать себя по-идиотски. Думаю, несколько минут я могу подождать. — Подождать чего? — беспомощно сказал Онода, впервые замечая, что Наруко одет в магловскую одежду, а не в обычную униформу Хогвартса, — кроссовки, шорты и легкую куртку. Еще у него был подозрительный на вид набитый рюкзак за плечами, и хотя Онода подозревал, что именно в этом содержится ключ к тому, что Наруко от него хотел, он также думал, что это знание, вероятно, не наполнит его сердце радостью. — Бегом-бегом, Сакамичи, — захлопал Наруко. — Мы пропустим дневные часы, если ты не поторопишься! Онода подумал, что это можно считать преувеличением, учитывая, что солнце еще даже не встало, но все равно подчинился. Он вернулся в спальню, переоделся в штаны, старую футболку и легкий джемпер, остановившись только один раз, чтобы с тоской взглянуть на свою пустую кровать, перед тем как поспешить к Наруко. Это то, что люди делают ради дружбы. Первое впечатление Оноды о том, что Наруко сегодня был в необычно приподнятом настроении, кажется, оправдалось, поскольку Наруко, со всей его энергией, никогда раньше не проскакивал коридоры Хогвартса в присутствии Оноды так, как сделал это сегодня. Подозрение Оноды все росло, когда Наруко повел его прочь из замка к хогвартским площадкам. — Не поверишь, как долго я ждал этого дня, Сакамичи, — блаженно выдохнул Наруко, замедляя шаги так, что Онода смог его догнать. — Прошло уже… что, три недели с тех пор, как мы здесь? Пропавшее время, а с нашим везением, наверное, скорее снег пойдет. Я бы хотел практиковаться, сколько только можно, несмотря на… — Нару… Шокичи, — сказал Онода, возможно немного резко, но он был сыт по горло непониманием происходящего. — О чем ты говоришь? Наруко с любопытством развернулся к Оноде. — О полетах, разумеется. Онода остановился, и Наруко опередил его на несколько шагов, прежде чем понял, что за ним уже не следуют. — Э… ты в порядке, Сакамичи? — спросил Наруко, и первый раз за день его голос звучал неуверенно. — Н-но что — мы не можем! — Почему нет? — Ну, — лихорадочно задумался Онода. — У… у нас нет метел! Наруко поморщился. — Знаю, если бы мне разрешили привезти мою метлу из дома, я бы уже пару недель как тренировался. Но все нормально — школьные метлы старые и не слишком быстрые, но это лучше, чем ничего. Мы можем просто использовать их. — Н-но мы не можем использовать их, — запротестовал Онода, разыскивая причины отговорить Наруко от задуманного — хотя истинная причина его сомнения была ему болезненно известна. — Канзаки запирает их после каждой тренировки, и… — Сакамичи, у нас было уже два урока полетов, и это занятие, на котором нас отмечают, — так терпеливо, как только мог, объяснял Наруко. — Канзаки известно, что люди хотят тренироваться в свободное время. Нам определенно можно брать их — я спросил его в конце последнего занятия. — Ты уверен, что он разрешил тебе брать после того, что случилось в первый раз? — спросил Онода, понимая, что это удар ниже пояса, но не в силах остановиться. Однако Наруко только усмехнулся. — Все в порядке, — сказал он, улыбаясь Оноде так, будто тот сказал что-то располагающее. — В смысле, меня допустили ко второму уроку, поэтому я, вероятно, прощен. Я больше беспокоюсь о тебе, Сакамичи. — Эм? — В смысле, может, я и плохо соблюдаю указания, но я практиковался в полетах самостоятельно годами, — сказал Наруко. — Думаю, скорее у Канзаки будет проблема с тем, чтобы разрешить тебе взять метлу без кого-то, кто бы присмотрел за тобой и убедился, что ты не поранишься или… не знаю, не улетишь куда-нибудь и никогда не вернешься. — Ты так думаешь? — с надеждой спросил Онода. Может, есть еще шанс… — Вот поэтому я и здесь! — воскликнул Наруко, обнимая за плечи — и надежды Оноды мгновенно рухнули. — Я присмотрю за тобой, и когда ты будешь способен достаточно хорошо стартовать и приземляться, я покажу тебе все, что помогало мне, когда я учился. Ты будешь летать так, будто был рожден для полетов, быстрее, чем поймешь это. Проблема решена! Онода вздохнул, признавая поражение и понимая, что ему почти нечего сказать, чтобы отговорить Наруко. — Почему тебя это так беспокоит? — устало спросил он. — Ну, во-первых, потому что на последнем уроке полетов ты был просто ужасен… — Ох… — сказал Онода, не уверенный, как следует отвечать на это. Это была правда, отрицание которой ему ничем не поможет. — Но по большей части,— продолжил Наруко, поджимая губы, — думаю, это потому, что полеты — это действительно весело. Любой ребенок, выросший в семье ведьм и волшебников, восхищен, летая в первый раз — предполагается, что этого все ждут с нетерпением. Это удивительно — в первый раз быть на метле и понимать, что ты можешь улететь так далеко и так быстро, как тебе хочется, а когда научишься достаточно хорошо, ты можешь играть в квиддич и прочие потрясные штуки тоже. Полеты — это что-то особенное. Но каждый раз, когда кто-то упоминает об этом, ты выглядишь так, словно готов блевануть, или обосраться, или все сразу… — П-прошу прощения, — тихо сказал Онода, съеживаясь. Полеты, очевидно, были очень важны для Наруко, а Онода, кажется, был неспособен не испортить каждую возможность, которая у него была. Из-за него Наруко выгнали с их первого занятия, и теперь он отчаянно пытался найти причину удержать их на земле, потому что был слишком труслив, чтобы признаться в собственном страхе. — Не извиняйся, — сказал Наруко, беззаботно отметая все беспокойства Оноды. — Если тебе страшно — тебе страшно — это не твоя вина. Я просто подумал, если ты научишься хорошо летать, или если ты поймешь, как это весело, несмотря на страшные моменты, тогда, может, твой страх высоты не будет таким сильным. В смысле, зачем беспокоиться о том, что ты упадешь, если ты можешь летать? Это было… удивительно трогательно, и Онода сказал бы это, если бы Наруко не воспользовался возможностью продолжить: — …и будет в самом деле круто, если ты научишься летать достаточно хорошо, чтобы мы могли играть в квиддич вместе. За лето я придумал несколько приемов, умираю как хочу попробовать их на настоящем противнике. По крайней мере, Онода был рад, что Наруко всегда откровенен с ним. — Итак, у нас есть около часа, пока Канзаки не придет с ключами от комнаты с оборудованием, — сказал Наруко, снимая с плеч свой рюкзак и бросая его на землю. К этому моменту они ушли довольно далеко от главных ворот и, насколько Онода мог сказать по тому, как земля внезапно шла под уклон, были где-то на восточном берегу черного озера. — Я обдумывал только, как выспаться, но если мы собираемся вставать рано в любом случае, я думаю, несколько упражнений не повредят. — Упражнения? — подозрительно спросил Онода. — Это… то, что делают на уроках физкультуры? — Да, мы их делали раньше, когда я был в магловских спортивных командах, — сказал Наруко, доставая из своего рюкзака две большие бутылки с водой. Он протянул Оноде одну, говоря: — Не то чтобы тебе действительно нужны упражнения, чтобы научиться летать, но это улучшит твою концентрацию и растянет мышцы, так что это неплохая вещь. И еще… ты тощий, и я заметил, ты что устаешь, поднимаясь по лестницам, и если мы установим что-то вроде режима тренировок, тебе это только на пользу. После их встречи Онода быстро сообразил, что Наруко один из тех «спортивных» ребят, которых он видел в основном в спортивных клубах в его старой школе. Хотя ростом и не выше Оноды, Наруко был в лучшей физической форме и упоминал, что играл в бейсбол и футбол в школе, в которую ходил до Хогвартса (однако он настаивал, что квиддич всегда был его истинной страстью). Онода относился к этому нормально и просто принял тот факт, что у него и Наруко были разные вкусы в увлечениях. Хотя он не ожидал, что будет вот так втянут именно в эти интересы Наруко. Как бы то ни было, это субботнее утро Онода провел наворачивая круги вверх и вниз по холмам, делая выпады, и отжимания, и приседания, и все остальное, что Наруко посчитал необходимым, и в процессе сожалея, что не остался в кровати. К тому времени, когда Наруко решил, что их тренировка «выполнена», Онода был вымотан, и, что еще хуже, Наруко закончил если и с покрасневшим лицом, но все равно лишь слегка запыхавшимся. — Надо, чтобы делать это снова вошло в привычку, — сказал Наруко, вновь засовывая руку в свой рюкзак и на этот раз доставая помятые упаковки с бутербродами с арахисовым маслом и джемом. — Я уже отвык тренироваться, понадобится несколько недель, чтобы прийти в форму. Для Оноды было непостижимым, почему Наруко добровольно заставляет себя делать что-то вроде этого снова, и он надеялся, что в следующий раз сможет избежать тренировок. В попытке отвлечь Наруко от темы, он спросил: — Откуда эти бутерброды? — О, они из кухни, — сказал Наруко, разворачивая свой бутерброд и пожирая его за один укус. — Но я думал, нам нельзя брать еду с кухни? — с сомнением спросил Онода, вспоминая, что староста в их первый вечер в Хогвартсе предупредил, чтобы они не пытались таскать еду с кухни в перерывах между приемами пищи. Он считал, что правило касается всех. — Ха, пока тебя не поймали — это не важно, — сказал Наруко, уже более спокойно пережевывая свой второй бутерброд. На его верхней губе повисла капля джема, и Онода хотел было сказать об этом, но Наруко облизал губы, и капля джема исчезла раньше, чем он успел. — На кухне работают домовые эльфы, а они очень дружелюбные и любят, когда к ним приходят, поэтому с этим нет проблем, и они не будут жаловаться ни учителям, ни старостам. К тому же технически мы не взяли дополнительной еды, раз не собираемся сегодня на завтрак. — Мы… не? — Нет, мы же собирались полетать, помнишь? — бодро напомнил Наруко. Он подтолкнул пакет с сандвичами к Оноде. — Вот, ешь. Мы сожгли кучу калорий, и если не поторопишься, я сам все съем. Онода сдался, взял бутерброд и, вгрызаясь в него, задумался, как Наруко уже узнал так много о Хогвартсе, несмотря на то, что впервые приехал сюда лишь несколько недель назад. Одновременно с Онодой, который считал большой удачей, если у него получалось дойти из спальни в Большой зал и не сбиться с пути из-за движущейся лестницы больше одного раза. Иногда Онода просто не мог не удивляться, на чем держится их дружба, если он так сильно отстает от Наруко практически во всем.

* * *

— Вы двое за метлами, верно? — спросил Канзаки, удовлетворенно ухмыляясь, когда, открыв комнату с оборудованием, увидел ожидающих его Оноду и Наруко. — Ага, — смело сказал Наруко, словно у него и не было проблем с Канзаки меньше недели назад. — Если вы не против, — торопливо добавил Онода. — И если не слишком заняты. Канзаки пожал плечами: — Нет, все в порядке. Я занимался с метлами старых моделей. Я предполагал, что некоторые первокурсники захотят сегодня потренироваться, вот и пришел пораньше. Меня уже отвлекали пару раз, прося метлы, — когда выйдете отсюда, то увидите их. — Тч, — раздраженно произнес Наруко. Онода подозревал, что Наруко из тех людей, которые любят быть первыми во всем, и расстроен, что кто-то пришел сюда раньше них, хоть это и никакое не соревнование. Приложив руку ко рту, Канзаки крикнул назад: — Мики, можешь вынести мне два Чистомета семь? Онода приободрился, услышав имя Мики, и через пару секунд она появилась из глубины комнаты с двумя слегка пыльными метлами в руках. Она широко улыбнулась, увидев стоявшего в дверях Оноду. — О, Сакамичи! — воскликнула она. — Не ожидала, что тебе понадобится метла этим утром! Да и в любой другой день — у меня было впечатление, что ты не любитель полетов? — Н-нет, не особенно, — застенчиво признал Онода. — Но все же я бы мог позаниматься. Наруко подавил смешок. Мики подозрительно прищурилась, посмотрев в сторону Наруко, и снова взглянула на Оноду, чтобы понять его сомнительное выражение. — Знаешь, — ласково сказала она, — тебе не нужно это делать, если ты не хочешь. Оценки, которые ты получишь на уроках полетов, не особо повлияют на твою академическую успеваемость. Если ты не будешь слишком часто летать, то… — Нет, все в порядке. Я хочу научиться, — сказал Онода и удивился, обнаружив, что эти слова не такие уж и ложные на вкус. Это правда, идея полетов была для него пугающей, но если ему в любом случае придется посещать уроки полетов, не будет ли предпочтительнее, если он как-нибудь научится не бояться их? И может быть, ему просто передался энтузиазм Наруко, но Онода подумал, что было бы круто поспевать за ним хотя бы в чем-то одном. — Ну, если ты уверен, — сказала Мики, подавая каждому из них метлу. — Удачи, Сакамичи. Не заставляй себя слишком сильно. — Не буду, — сказал Онода, неловко сжав рукоятку метлы. — И будь осторожен, — вставил Канзаки, бросив предупреждающий взгляд на Наруко. — Наруко, если я услышу, что ты ведешь себя безрассудно, отстраню от занятий — в этот раз на месяц. — Ага! Они (или, по крайней мере, Онода) поблагодарили брата и сестру Канзаки и покинули кладовую. — Не могу поверить, что он все еще об этом, — пробормотал Наруко, закидывая метлу на плечо, когда дверь за ними закрылась. — И я не безрассудный. Безрассудство для людей, которые не знают, что делают, а я определенно знаю. Онода кивнул, слушая вполуха, пока они шли по траве в направлении квиддичной площадки. Кажется, это была одна из тех ситуаций, когда Наруко не особенно требовал от Оноды ответа, и, если быть честным, у Оноды в любом случае было о чем подумать. Между его постоянным страхом неудачи и размышлениями о том, что если он не справится, то это может повлиять на его пока еще некрепкую новую дружбу с Наруко, Онода заметил, что на квиддичной площадке уже кто-то есть. По словам Наруко, площадка не была зарезервирована для тренировок по квиддичу на ближайший час или два (очевидно, старшекурсники предпочитали высыпаться, и Оноду моментально охватила зависть по этому поводу), и ему стало любопытно, кто бы это мог быть. — О, похоже, там уже кто-то есть, — указал он Наруко. — Может, это один из тех первокурсников, о которых говорил Канзаки? Интересно, кто… Онода замолчал, когда человек, на которого он указывал, услышал его голос и повернулся посмотреть, кто говорит. Он обнаружил, что узнал этого человека — его идеальную осанку, длинные руки и ноги и слегка отросшие волосы. Это был Имаизуми. При других обстоятельствах Онода мог бы быть счастлив, увидев Имаизуми, даже если Имаизуми совершенно ясно дал понять, что больше не хочет видеть его. Онода все еще надеялся, что их напряженный последний разговор в коридоре был всего лишь недоразумением, которое забудется со временем. Однако он знал, что Имаизуми — еще один человек, который очень серьезно относится к полетам и квиддичу. И это явно не добавит Оноде баллов на шкале дружбы, если он заставит Имаизуми наблюдать за тем, как он превращает в насмешку что-то настолько важное. Онода знал, что Имаизуми его избегает, но не думал, что сможет вынести, если Имаизуми начнет смотреть на него так, как на людей, которые стараются действовать ему на нервы. Онода сглотнул и не смог воспротивиться желанию идти след в след за Наруко, как будто так он мог спрятаться от пронзительного взгляда Имаизуми. Имаизуми нахмурился, взглянув за Наруко, который остановился напротив него. — Онода, — сказал Имаизуми, и Онода подумал, что его голос звучит немного удивленно. Он выглянул из-за Наруко, чтобы убедиться в этом, но, едва встретившись с пристальным взглядом Имаизуми, нырнул обратно. — П-привет, Имаизуми, — сказал Онода, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал обычно, несмотря на то, что он, в сущности, — и очень заметно — прятался от другого мальчика. — Как дела? Тренируешься, похоже…? — Что ты здесь делаешь? — поинтересовался Имаизуми, но не так обвинительно, как того опасался Онода. Голос Имаизуми звучал скорее с любопытством, и Онода немного расслабился. Может, Имаизуми не так уж и злился, как ему казалось? Это придало уверенности снова выступить из-за спины Наруко и с облегчением заметить, что Имаизуми вовсе не выглядит разозленным — фактически, он, может быть, выглядел непривычно для Оноды заинтересованным. Имаизуми прищурился, глядя на Оноду — задумчиво, но не подозрительно. Но только Онода открыл рот для ответа, как его опередили. — А на что это похоже, а? Мы пришли тренироваться, есть проблемы? Онода вздрогнул от вызывающего тона и мысленно отругал себя за то, что забыл, что они с Имаизуми не одни здесь. Конечно, Наруко был раздражен тем, что Онода использовал его как ширму и говорил через его голову (фигурально выражаясь, естественно). Запоздало осознав, что, вероятно, должен был представить Наруко Имаизуми — в конце концов, это вежливо, — Онода решил обратиться к ним, но пока он думал, стало уже слишком поздно. — Конечно, у меня нет проблем с этим, — ровно ответил Имаизуми, и его глаза блеснули, когда он увидел неопрятный вид Наруко, его магловскую одежду, а особенно задержался на его рыжих волосах. — Во всяком случае, не с Онодой. Квиддичная площадка свободна для всех — даже если это трепло из семейки предателей. Это была… совсем не та реакция, на которую надеялся Онода. Наруко замер. — Не мог бы ты повторить, Имаизуми? — спросил он, угрожающе прокатив на языке имя. — Что там насчет моей семьи? — Думаешь, я не замечаю? — насмешливо изогнул губы Имаизуми. — Я смотрел церемонию распределения. Даже если бы ты не был таким очевидным Наруко по внешности — и темпераменту, — я бы в любом случае не пропустил твое имя, когда тебя распределяли. Такую славу здесь не скроешь. — А с хера ты решил, что я прячусь? — огрызнулся Наруко. — И раз уж мы обсуждаем семьи, почему бы не вспомнить твою? Лицо Имаизуми стало непроницаемым. — Да как ты смеешь, — сказал он, и в каждом слове сквозила ярость. — Мне не нужно… — Уж не думаешь ли ты, что я не знаю о почтенной чистокровной семье Имаизуми? — с издевкой спросил Наруко. — Говорят, вы не менялись уже сто лет. Магия — сила, ага? Выслеживал маглов в качестве тренировки, Имаизуми? — Ты ничего не знаешь, — бросил Имаизуми. — Если бы было по-вашему, твои маглы уничтожили бы нас! Ситуация уже давно стала хуже самых плохих представлений Оноды о том, как могла бы пройти эта встреча, но перебранка продолжалась с быстротой молнии, и он обнаружил, что не может найти возможность вмешаться. — Твой отец пытался отправить мою мать в Азкабан! — крикнул Наруко, теряя контроль под влиянием гнева. — Твоя мать заслуживает попасть в Азкабан, — процедил Имаизуми сквозь сжатые зубы. — Она смутьянка и подстрекательница, которая больше заботится о том, чтобы создать шумиху и привлечь внимание, чем о безопасности и стабильности магического мира. И я уже могу сказать, что ты точь-в-точь как она. — Да? Я приму это за комплимент, потому что для тебя безопасность и стабильность значит только, что ты живешь жизнью богатенького титулованного паршивца за счет других! — Не воображай, что ты знаешь хоть что-нибудь о моей семье или обо мне! — прошипел Имаизуми. — И я бы посмотрел, кого называть паршивцем, на твоем месте. Я не ною, как ребенок, не выгляжу как нечестивый потомок лепрекона и особо низкорослого нарла. Хотя по сравнению с твоими настоящими родителями это еще респектабельно… Наруко ощетинился, как разозлившийся кот. — Сказал уже, не смей так говорить о моих родителях, ты, ублюдок. На себя посмотри! Ты будто в колодце вырос — весь длинный, бледный и узкоглазый. С учетом того, что я слышал о чистокровных семьях, я не удивлюсь, если… — Словно ты что-то в этом понимаешь… — Какака, так это правда? — Что? Нет! — Эм, ребята… — неуверенно сказал Онода, надеясь привлечь внимание. К несчастью, Имаизуми и Наруко были слишком поглощены ссорой, чтобы услышать его, не говоря уже о том, чтобы отвлечься. — Ты самая злобная мелкая тварь, которую я когда-либо встречал, — рявкнул Имаизуми, и его лицо было выразительнее — и тревожнее, — чем когда-нибудь видел Онода. — И волосы твои дурацкие, а зубы вообще смешно выглядят, не представляю, как ты с ними разговариваешь! — А ты самодовольный говнюк с таким лицом, будто кто-то размазал дерьмо у тебя под носом и тебе приходится каждый день его нюхать… — Ребята! — крикнул, не в силах больше сдерживать раздражение, Онода. Имаизуми и Наруко прекратили обмениваться ругательствами и удивленно взглянули на него, словно забыв, что он тоже там. Вероятно, так оно и было. — Ладно, — глубоко вздохнул Онода, тщательно подбирая слова и чувствуя неловкость оттого, что наступила тишина и все внимание было обращено к нему. — Ладно, я знаю, что у нас тут… началось не очень хорошо, но… — Все было бы нормально, если бы он не задирался, — пробормотал Имаизуми. — Все было бы нормально, если бы он не был таким гандоном, — отозвался Наруко. — Ребята, — повторил Онода, из последних сил собирая остатки терпения. — Имаизуми, Нару… Шокичи. Я вижу, что, вероятно, есть… вражда между вашими семьями… — сказал он так дипломатично, как только мог, и Имаизуми и Наруко посмотрели друг на друга. Онода поспешил продолжить: — Но здесь это все не имеет значения, так ведь? Я имею в виду, мы в Хогвартсе, а наших семей здесь нет… В смысле, я — маглорожденный, у На… Шокичи мать ведьма, а отец — магл, Имаизуми… чистокровный? — неуверенно сказал Онода и сразу же пожалел, когда Имаизуми заметно вздрогнул. — Но мы все волшебники в Хогвартсе, и все должны делать одно и то же, разве мы не можем поладить? Онода с надеждой переводил взгляд с Имаизуми на Наруко, думая, вызовет ли сказанное им какой-нибудь отклик. Они, кажется, слегка успокоились, что было хорошим знаком, но продолжали обмениваться настороженными взглядами, и Онода был вынужден сделать вывод, что его речь не оказала должного воздействия. — Ой, да ладно, — Онода почти умолял. — Слушайте, мы здесь по одной причине, так? Мы все хотели потренироваться в полетах, так что… Упоминание полетов сделало то, что не смогло все остальное, — Имаизуми и Наруко заинтересовались. — Знаешь, если подумать, Сакамичи прав, — медленно сказал Наруко, передвигая руку на рукоятке метлы так, словно только что вспомнил, что она там. — Я пришел сюда, рассчитывая на хороший полет. — Интересно. Я тоже, — ответил Имаизуми, и Онода заметил, что он так же внезапно обнаружил, что сжимает метлу. — Интересно, управляешь ли ты метлой хотя бы вполовину так же убого, как и ругаешься, — очень недружелюбно улыбаясь, сказал Наруко. — Посмотрим, так же ли ты жалок в воздухе, как и на земле… Онода вдруг почувствовал, что, даже несмотря на то, что они уже не кричали, ситуация вовсе не улучшилась. — Устроим гонку! — в один голос сказали Имаизуми и Наруко — и на их лицах отразился ужас, когда они сообразили, что случайно воспроизвели одну и ту же мысль. — Как бы то ни было, — быстро проговорил Имаизуми, — я первый это придумал. — Хах, еще чего — я был, по крайней мере, на слог впереди тебя. Это моя идея, — не согласился Наруко. — Я хотел сказать вот что: мы можем начать с квиддичной площадки, полетим к домику смотрителя… — …до края Запретного леса, вокруг территории замка и через озеро, — подтвердил Имаизуми. — Кто первый вернется — тот и выиграл. — Согласен. — Отлично. Не жалуйся, когда проиграешь. — Пфффт, как будто я могу. За собой смотри, шустряк. — Имаизуми! — воскликнул Онода в последней попытке решить все мирно. — Если Канзаки вас поймает во время гонки, разве у тебя не будет проблем? И, Шокичи, ты же только что получил разрешение снова летать — что если тебе снова запретят, и в этот раз надолго? — Хмм… — задумался Наруко, приостановившись. — Знаешь что? Я думаю, стоит рискнуть, чтобы показать самодовольному богатенькому мальчику, с кем он связался, — сказал он после паузы, дико улыбнувшись. — Не беспокойся, у меня займет всего несколько минут стереть его в порошок даже на такой медленной метле, и тогда я вернусь и помогу тебе с полетом, ага? Он сказал это так, словно это была самая здравая мысль в мире, но Онода был далек от переубеждения. — Хорошо, но… — Эй, Сакамичи, скажешь, когда начинать? — нетерпеливо сказал Наруко. — Я… эм, — сказал Онода, отчаянно пытаясь придумать хоть какую-то причину, по которой они не смогут устроить гонку. Несмотря на его усилия, такой не нашлось, и, если быть совсем честным, он сомневался, что самая даже лучшая причина сможет их убедить. — Ладно, — уступил Онода, мысленно признавая поражение. Если им так сильно хотелось погонять, было ясно, что он бессилен остановить их. Может, это даже поможет им справиться с их агрессией. Он просто понадеялся, что они не слишком сильно пострадают в процессе. — Спасибо, Онода, — неожиданно обратился к нему Имаизуми. — Ага, спасибо! — весело сказал Наруко, а потом повернулся к Имаизуми, зло улыбаясь. — А что до тебя — надеюсь, ты готов догонять меня! Имаизуми презрительно поднял бровь. — Если только в твоих мечтах. — Давай, Онода! — подогнал Наруко. — Говори — я хочу поставить шустряка на место! — Х-хорошо, — сказал Онода, мысленно проклиная себя за неспособность сказать «нет» последний раз. — На старт… внимание… Он в самом деле надеялся, что все это не закончится плачевно. — …Марш! У Оноды было смутное представление, что Наруко летал хорошо, хотя он видел это только на уроках Канзаки, которые были относительно простыми и не требовали особых навыков. Имаизуми на метле он никогда не видел, только знал, что ему приходилось летать, из их разговора в Хогватс-экспрессе. И ничего из этого не подготовило Оноду к тому, какими быстрыми они будут, оказавшись в воздухе. Секунду назад они были на земле, держа метлы наготове, но как только с губ Оноды сорвалось слово «марш», оба стартовали и унеслись в направлении Запретного леса, оставляя за собой лишь краткое эхо характерного смешка Наруко. Едва они исчезли из вида, Онода тяжело опустился на траву квиддичной площадки и приготовился ждать, пока они не вернутся. Наблюдая, как двое его одноклассников превращаются в крошечные точки вдали, Онода с болью осознал, как же малы в сравнении с их его собственные способности. Хотя он и знал, что сильно отстает от большинства своих товарищей по части навыков полета — и знал, что у Имаизуми и Наруко эти навыки превосходят средний уровень, — только сейчас он непосредственно увидел это. Когда Имаизуми и Наруко стартовали, они, ни секунды не сомневаясь, взмыли вверх, и не было неловкого барахтанья, когда метла прекратила свой резкий подъем, чтобы выровняться и устремиться вперед. Их движения были ровными, уверенными и собранными — в них не было вообще ничего неловкого, когда они летели. Это выглядело круто, это выглядело восхитительно, и Онода подумал, что смотреть квиддичные матчи стоит хотя бы ради того, чтобы оценить уровень навыков такого полета. Это было невероятно. Онода нахмурился, подтягивая колени к груди. Он расстроенно думал, как должны были его неуклюжие неумелые попытки летать выглядеть для кого-то вроде Наруко. Наруко, с его точным управлением метлой и безукоризненным ускорением, смотрел на его жалкие первые попытки оторваться от земли и однажды даже спас его. Хотя взлеты сами по себе после практики стали получаться немного легче, и Онода почти мог сделать это без замирания сердца, но ему все равно предстоял долгий путь, чтобы научиться хотя бы более-менее прилично, не говоря уже о том, чтобы делать это так же хорошо, как Имаизуми и Наруко. Фактически, даже если бы Онода тренировался каждый день весь остаток жизни, едва ли у него получилось бы так здорово. Он думал, что может угнаться за Наруко в полетах? Ага, верно — это было чем-то, чего не случится никогда в жизни. Но было ли это нормально? Нет такого правила, по которому Онода должен отлично летать, — Мики даже сказала, что их оценки за полеты не особенно повлияют на их конечный результат, а когда закончится его первый год, уроков полетов больше не будет. Онода вообще может не садиться больше на метлу, если не хочет. Это не так уж важно, если он проживет этот год целым и невредимым. Хотя, подумал он, и живот скрутило от беспокойства, Наруко уже был готов помочь Оноде летать лучше. Оба они, Наруко и Имаизуми, не только хорошо летали, но и уже решили, что хотят играть в квиддич, как только достигнут того возраста, когда их возьмут в команды их факультетов. Очевидно, что их интересы будут крутиться вокруг этих двух предметов — полетов и квиддича, — а на остальное останется чуть-чуть места. Мучительное беспокойство, терзавшее Оноду все утро, наконец вышло на передний план, и он ничего не мог сделать, чтобы избавиться от него. Если он разочаруется в полетах и будет неспособен научиться играть с ними в квиддич, то зачем Имаизуми и Наруко вообще проводить с ним время? Разве они не будут тяготеть к другим людям, разделяющим их интересы и вдохновляющим их на лучшее? И Оноде не в чем винить их, если это случится. Это не так уж весело — проводить время с тем, кто не разделяет твою страсть, относится к тому, что ты любишь, как к неприятной работе, и не может поддержать тебя. Рано или поздно Наруко наскучат боязливые и нерешительные попытки Оноды летать, и он бросит стараться научить его. А потом он уйдет и найдет себе нового друга для игры в плюй-камни, вот так все и закончится. Вероятно, Онода просидел бы здесь, поглощенный тревогой, намного дольше, но что-то маленькое, отскочившее от его головы над ухом, отвлекло от этих мыслей. Выпрямившись, Онода осмотрелся, пытаясь найти, что же его ударило. Поиски не заняли много времени, виновником оказался маленький ярко раскрашенный клочок чего-то, невинно лежавший на траве рядом с ним. Потянувшись, Онода осторожно поднял яркую штуку и обнаружил, что это был маленький бумажный самолетик, сделанный из чего-то похожего на обертку от конфеты. Онода развернул бумажку и разгладил ее, чтобы рассмотреть получше, вяло удивляясь, откуда она. На обертке были пересекающиеся золотые и розовые круги и надпись «Летучие шипучки» яркими буквами. Онода не знал, что это были за «Летучие шипучки», но подозревал, что еще один вид волшебных конфет, имеющий мало общего с лакричными палочками, которые до сих пор оставались его единственным опытом с волшебными конфетами. Он перевернул обертку и удивленно моргнул. С этой стороны вместо эмблемы и названия конфет была надпись, которая выглядела так, будто была добавлена позже кем-то с очень неаккуратным почерком. Некоторое время Онода щурился, расшифровывая, что там написано, но в конце концов разобрал. «Кто, по-твоему, выиграет?» Онода подозрительно огляделся. Он параноик, или кто-то действительно отправляет ему послания? Намекал ли автор записки на гонку Имаизуми с Наруко, и если так, то где они? Насколько Онода мог видеть, он все еще был один на пустынном поле для квиддича. Пока он тихонько недоумевал, второй самолетик ударил его в лоб, и он открыл его, чтобы увидеть новое послание, написанное таким же неопрятным почерком. «Я думаю, это будет высокий и злой. У него, кажется, контроль немного лучше». Теперь Онода был убежден, что отправитель записок пытается говорить с ним, но до сих пор не мог понять, откуда они появились. Это должно быть рядом, достаточно близко, чтобы отправить ему записки — может, с помощью магии? Наверное, это несложно — направить палочкой небольшой легкий предмет в выбранном направлении, но это так же означало, что они должны видеть, куда он полетит. — …будто ты не можешь вынести тот факт, что я победил тебя… — …смешно, ты повсюду был раньше… Услышав слабые звуки голосов в отдалении, которые становились все громче, Онода прервал попытки отыскать отправителя посланий и обнаружил, что видит две темные фигуры в небе, которые летят в его направлении. Это могли быть только Имаизуми и Наруко на пути к окончанию своей гонки и утверждению того, кто из них лучше летает. Видимо, прошло больше времени, чем Онода думал. Кроме… Даже с все еще большого расстояния он мог заметить, что они приближались не так быстро, как в начале гонки. Кроме того, они тратили намного больше усилий на спор — и спорили громко, чем на то, чтобы обогнать друг друга и первым достигнуть квиддичной площадки. Это было слегка неожиданное развитие событий, но Онода еще не определил, хорошо это или плохо. Когда Имаизуми и Наруко приземлились, Онода поспешил встретить их. — Ну… я полагаю, это ничья, да? — полувопросительно сказал Онода, подойдя и оценив состояние одноклассников, которые встали на землю и слезли со своих метел. Они оба были взъерошенными и раздраженными, и оказались… насквозь мокрыми? — Ох, — произнес Онода, не найдя, что сказать. — Что… там произошло? — Ну, — сказал Наруко, смахивая промокшую рыжую челку с глаз. — Я расскажу тебе, что произошло. Оказалось, что шустряк — гребаный маньяк с опасными порывами, которому следует запретить покидать землю. Навсегда. — Ой, умоляю, — отозвался Имаизуми, злобно отжимая воду из рукава, как будто тот нанес ему личную обиду, осмелившись стать таким мокрым. — Хватит обвинять меня в том, что ты не умеешь держаться на метле во время движения. Признай свои недостатки и старайся получше. — Говорит тот, кто пытался столкнуть меня с метлы! — Это называется борьба за позицию, — сердито проворчал Имаизуми, но Онода мог поклясться, что его уши слегка покраснели. — Ты столкнул меня в озеро, — гневно сказал Наруко. — А ты утянул меня за собой! — закричал Имаизуми, мигом возвращая себе прежний вид и осуждающе указывая на Наруко. — Ты начал терять равновесие, и первая гребаная вещь, которую ты сделал, была в том, что ты схватился за мою мантию и стащил меня! Какого черта? Несмотря на все усилия, приложенные, чтобы сохранить каменное выражение лица, Наруко не сдержался и усмехнулся. — ЭТО НЕ СМЕШНО! — рявкнул Имаизуми. — Видел бы ты свое лицо, — ликующе смеялся Наруко. — Это прямо совершенный «о черт, я совершил ужасную ошибку» момент. Думаю, моя теория о том, что ты вырос в колодце, была верна — ты вполне себе пловец, если постараешься… — Лучше бы ты утонул, — сказал Имаизуми с таким видом, словно искренне хотел этого. Наруко ухмыльнулся. — Ага, размечтался. Единственный способ избавиться от соперничества… как чистокровно с твоей стороны, Имаизуми, я очень впечатлен. — Ты… — Ладно, — перебил Онода, вставая между ними, пока их неприязнь не возросла еще больше. — У вас была гонка, и я думаю, будет честно сказать, что это она закончилась ничьей, так? Имаизуми и Наруко с сомнением посмотрели друг на друга. — Ну… — страдальчески потянул Наруко. — Не уверен, что это… считается… — пробормотал Имаизуми. — Ну, на настоящий момент, у вас, ребята, была гонка, — сказал Онода, стараясь, чтобы это звучало насколько можно благоразумно. — Никто из вас… не умер, вы не потеряли метлы, и Канзаки ничего не видел… думаю? Вам не кажется, что лучше сейчас просто признать ничью? В смысле, вы оба насквозь мокрые, и я пока не знаю никаких чар, чтобы высушить человека, так что, может, мы… устроим перерыв, чтобы вы могли, по крайней мере, переодеться во что-то посуше? Имаизуми и Наруко снова посмотрели друг на друга, перед тем как повернуться в Оноде. Наконец Имаизуми кивнул. — Ладно, я согласен с Онодой. Давайте пока заключим перемирие. — Идиот, не думай, что ты теперь такой весь рассудительный, — сказал Наруко, и в его голосе все еще звучали вызывающие нотки. — Но ты прав, Сакамичи! — весело продолжил он, обращаясь снова к Оноде. — Дай мне избавиться от этих мокрых вещей, и я вернусь, чтобы помочь тебе со взлетами, как обещал. — О… да, спасибо, — сказал Онода, а его живот снова скрутило, когда все прошлые беспокойства вернулись с новой силой. — Это будет… круто. Его сомнение, должно быть, прорвалось наружу, потому что Наруко тотчас стал обеспокоенным. — Эй, ты в порядке, Сакамичи? Ты выглядишь не слишком бодро — ты заболел? Лицо Наруко неожиданно оказалось совсем близко, и Онода почувствовал у себя на лбу одну из его (холодных после падения в озеро) рук, которой Наруко, видимо, хотел проверить, не лихорадит ли Оноду. Онода взглянул через плечо Наруко и, к своему удивлению, увидел Имаизуми, который стоял в стороне, старательно сохраняя дистанцию, но тоже смотрел на него с некоторым беспокойством. Онода почувствовал себя ужасно. Он заставил их безосновательно волноваться о нем, ведя себя так, будто действительно заболел, хотя он просто боялся — просто знал, — что когда-нибудь разочарует их. Это был всего лишь вопрос времени, когда они оба покинут его ради более хорошего друга. — Проклятье, температура моего тела слишком сбилась, чтобы я мог сказать, лихорадит тебя или нет, — пожаловался Наруко, убрав руку и сделав шаг назад, позволяя Оноде снова вздохнуть. — Может, нам не стоит рисковать. Если тебе нехорошо, то последнее, что нам нужно, это чтобы тебя вырвало в воздухе — это всегда неприятно. Хочешь на сегодня закончить? Чувствуя невероятную вину, Онода кивнул. — Мне очень жаль, — сказал он, ощущая себя так ужасно из-за своего тайного обмана, что действительно мог заболеть. — Я знаю, ты много сделал для этого, и рано встал, и… — Ничего, — сказал Наруко, похлопав его по плечу чуть мягче, чем обычно. — Всегда есть завтра, и следующая неделя, и неделю спустя. — В этот раз я согласен с лепреконом, — сказал Имаизуми, подходя и становясь рядом с Онодой. По-видимому, он решил все давнишние вопросы с Онодой, потому что был к нему так близко, как когда они только прибыли в Хогвартс. — Ты не сможешь показать себя с лучшей стороны, если тебе нехорошо, — продолжил он. — Лучше подождать и вернуться к этому позже, когда ты снова будешь в порядке. Они оба были такими добрыми, Онода совсем их не заслуживал. — Наверное, нам нужно вернуть метлы Канзаки, перед тем как возвращаться в замок, а? — сказал Наруко. — Очень надеюсь, он не спросит, почему они все мокрые. — П-подождите, — быстро сказал Онода. — Если я не летаю, это же не значит, что вы не можете. Я знаю, вы долго этого ждали, и у вас еще есть время… — А, можно будет потом полетать, не оставлять же тебя одного, когда ты болен, — усмехнулся Наруко. — Кроме того, — сказал он, перекидывая метлу через плечо и умудряясь случайно ударить Имаизуми по голове в процессе, — без тебя в любом случае не так весело. Пошли назад. Они были такими уверенными и понимающими, и это заставляло Оноду чувствовать себя все хуже. — Я тоже могу уже закончить, у меня есть вещи, над которыми мне надо поработать сегодня, — сказал Имаизуми, потирая голову и неодобрительно поглядывая на Наруко. — Если ты хочешь, Онода, у меня есть хорошее руководство для тех, кто начинает летать, и оно может тебе помочь. Если ты посмотришь диаграммы и выучишь правильные позы, тебе может быть легче в следующий раз, когда придется летать. — Эй, нечего напрашиваться! — возмутился Наруко. — Сакамичи, скажи ему, что его не приглашали! — Ну… это не проблема, — сказал Онода, игнорируя протесты Наруко и нервно поглядывая на снова безразличное лицо Имаизуми. — Если ты на самом деле уверен, что не хочешь остаться и потренироваться…? — Все нормально, — быстро сказал Имаизуми. — Сейчас самое начало сезона, и мне надо переодеться. Когда я закончу, будет уже слишком поздно, и мне в любом случае придется взяться за следующий пункт в моем расписании. — В его расписании — Сакамичи, ты слышал этого парня? Может, ты втайне андроид, шустряк? И просто повторяешь человеческие эмоции? Может, ты можешь интернет раздавать? Пожалуйста, скажи, что это правда, особенно последнее. У меня ничего не работает как надо, с тех пор как мы здесь. Имаизуми безучастно уставился на Наруко, и его взгляд говорил, что он был зол, но в то же время и о том, что он понял лишь половину сказанного, и Онода поспешил вмешаться. — Хорошо, спасибо, — сказал Онода Имаизуми. — Я ценю помощь… если это не слишком сложно для тебя, конечно. — Не слишком, — сказал Имаизуми. — Хорошо, когда у тебя есть доступ к разным материалам во время учебы, и тебе не приходится учиться лишь у одного — потенциально некомпетентного — учителя. — ЭЙ! Имаизуми и Наруко возобновили свою перебранку, пока собирали вещи и шли с квиддичной площадки, в этот раз на тему, какие извинения они должны принести Канзаки с объяснением подмокшего состояния их самих и позаимствованных ими метел. Онода пропускал мимо ушей большую часть, не имея ничего, что можно было бы добавить по предмету вопроса, и чувствуя себя слишком измученным, чтобы снова влезать в один из их споров. Он задумался, что, возможно, они на странный манер, но все-таки неплохо поладили? Он бы даже порадовался этому, но все еще был слишком расстроен из-за того, что заставил их думать, что заболел, чтобы чему-то радоваться. Он не знал, что заставило его обернуться на квиддичную площадку, но когда он сделал это, ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что именно он увидел. Там действительно был кто-то, сидящий на верхушке одних из квиддичных ворот? Онода прищурился, но было слишком далеко, чтобы убедиться точно. Должно быть, ему показалось, но, кажется, там был человек, опасно усевшийся на одно из колец, через которые бросают мяч в квиддиче. Они были в самом деле высоко, и Онода был уже наполовину уверен, что его мозг подшутил над ним, ведь кому может быть удобно в таком положении? Кто вообще был способен находиться так высоко над землей, когда рядом никого, чтобы поймать его, если он упадет? Но Онода не мог не думать о такой возможности. Кто-то отправлял ему записки на обертках от конфет, и, несмотря на все усилия, Онода так и не смог обнаружить, где был отправитель, хотя подозревал, что они были близко. Смешно, что при всех его размышлениях и постоянных напоминаниях о полете ему так и не пришло в голову взглянуть вверх. Так что если это правда, очень похоже на то, что кто-то был там, наблюдая за ним, с самого начала. Это было… на самом деле, довольно жутко, и Онода не смог сдержать дрожь, которая пробежала по его позвоночнику при этой мысли. — Эй, тебя что, знобит? — спросил Наруко, очевидно, обладавший шестым чувством по отношению к ощущениям Оноды, которое перевешивало даже желание поспорить с Имаизуми. Правда, это помогло Оноде отвлечься от мыслей и вернуться к своим спутникам. — Хочешь мою куртку? — продолжил Наруко, потому что Онода не ответил достаточно, по его мнению, быстро. — Она лежала в сумке и даже не промокла. — Эм, нет, все хорошо, — сказал Онода. — Я в порядке, правда. После убеждений Оноды, что все нормально, Наруко пожал плечами и сразу стал достаточно счастливым, чтобы продолжить ругаться с Имаизуми, но Имаизуми задержал взгляд на Оноде, немного прищурившись. Он явно подозревал, что что-то случилось. Оноде, вероятно, следовало бы вспомнить, что не всех так легко одурачить, как Наруко. Конечно, в таком случае Оноде придется потрудиться. Если он хочет быть другом для Имаизуми и Наруко, единственный вариант для него — стать тем человеком, с которым они хотят дружить. Это значит, что он, неважно как, должен преодолеть свой страх полетов. Даже если это потребует дополнительного времени, даже если ему придется тренироваться одному, как только выпадет шанс, он сделает это. И если Имаизуми снова разговаривает с ним, ему надо сообразить, что оттолкнуло его в первый раз, и постараться не делать этого снова. Иметь друзей будет намного сложнее, чем ему когда-либо мечталось, но когда он смотрел на Имаизуми и Наруко, то не мог не думать, что в конце концов оно того стоит. (Комментарий: палочка Имаизуми — перо феникса и вяз.)