«Как заводить друзей и выигрывать в квиддич» (руководство для начинающих)

Дорогая мама, Я не знаю, когда именно ты получишь это письмо (раз это впервые, когда я посылаю кому-то письмо совой), но знаю, что когда-нибудь оно к тебе дойдет, потому что я одолжил сову у моего друга Шунске, и он сказал, что она очень надежная. Ее зовут Психе, и, если ты не будешь запирать ее в доме, она сможет охотиться и тебе не придется беспокоиться о том, чтобы накормить ее. Просто отправь ее назад с письмом, если хочешь. Шунске просил передать, чтобы ты не беспокоилась, если ответ займет много времени, так как он в любом случае нечасто использует ее. Думаю, он не шлет много писем своей семье. Во всяком случае, с его стороны очень щедро предложить мне сову, и я очень благодарен! Что до меня, я едва знаю, с чего начать. Мне так много нужно рассказать тебе о Хогвартсе, моих уроках и людях, которых я встретил, что я боюсь — в одно письмо не получится вместить все даже приблизительно, но я приложу все усилия, чтобы показать тебе, на что это похоже. Мои занятия очень интересные, хотя для меня они трудноваты. Они очень отличаются от уроков в моей последней школе, поэтому многое мне приходится начинать изучать с чистого листа. Я знаю, я рассказывал тебе о некоторых из них и показывал учебники летом, но теперь я могу определенно сказать, что сами уроки такие же сложные, какими выглядят по книгам! Мой любимый урок, вероятно, астрономия или, может быть, защита от Темных искусств, но я не слишком успеваю в каком-то из них. Самый нелюбимый урок — история магии, но и на зельеварении иногда довольно мерзко, поэтому его я тоже не очень люблю. В последнее время я тренировался в полетах (на волшебной метле), и у меня есть друзья, которые помогают мне с этим. Их зовут Шунске и Шокичи, и они оба очень хорошие. Не думаю, что они замечают это, но у них в самом деле много общего. Кажется, я был очень занят последние пару месяцев. А как ты? Как твоя работа? Было что-нибудь интересное в твоей жизни в последнее время? Я очень скучаю и очень жду, когда смогу приехать домой на Рождество через месяц. Тогда у меня будет возможность рассказать тебе обо всем поподробнее, а сейчас я надеюсь, что у тебя все хорошо. И в дальнейшем я постараюсь посылать тебе письма чаще! Люблю тебя! Сакамичи Аккуратно написав свое имя внизу пергамента, Онода сложил письмо пополам, вложил в конверт с адресом и запечатал воском. — Готово! Что-нибудь еще нужно сделать перед отправкой? — спросил Онода, вручая письмо Имаизуми. Онода и Имаизуми снова сидели за столом Рейвенкло в Большом зале, и Онода только что закончил писать его первое письмо маме, что он пытался сделать с тех пор, как приехал в Хогвартс. Имаизуми просматривал один из комиксов Оноды, сосредоточенно сузив глаза в попытке уловить смысл происходящего на картинках (Онода запоздало вспомнил, что волшебники привыкли к движущимся картинкам, и магловские комиксы были особым вызовом для понимания Имаизуми), но судя по тому факту, что он около часа почти не поднимал головы от книги, история ему в любом случае нравилась. Они оба будто бы ждали, когда покажется Наруко, хотя Онода был уверен, что Имаизуми до последнего вздоха будет отрицать, что делал что-то подобное. — Нет, этого достаточно, — сказал Имаизуми, отвлекаясь от чтения, чтобы забрать письмо у Оноды и сунуть его в свою сумку. — Если ты написал правильный адрес, то я смогу объяснить Психе, куда лететь. Я отошлю его вечером, если ты не против. — Спасибо за это, Шунске, — с чувством сказал Онода, надеясь передать, как много этот жест для него значит. — Я так давно не говорил с мамой… То есть, я знал, до того как приехал сюда, что здесь не будет телефонов и что я смогу связаться с ней только при помощи совы, но если бы ты не предложил мне помощь, я бы не знал, с чего начать. Не думаю даже, что я бы нашел дорогу в — совятню, да — сам, не говоря уже о том, чтобы заставить сову отнести письмо в нужное место. — Мне не трудно, я уже говорил, — сказал Имаизуми с таким видом, словно ему постоянно приходилось повторять свои слова. Онода улыбнулся. — Знаю, знаю. Я просто… в самом деле благодарен. И я очень рад, что смогу получить и ответ от мамы! Она совсем одна дома, и я о ней очень беспокоюсь. Имаизуми вопросительно поднял бровь. — Почему ты беспокоишься о ней? Это ты учишься в волшебной школе, которая находится неизвестно где и с которой она не может самостоятельно связаться. Не должна ли она больше беспокоиться о тебе? — Нет, я так не думаю, — улыбнулся про себя Онода. — Мама не так это воспринимает. Она думает, что это в самом деле восхитительно, что я уехал и учусь магии. Она действительно счастлива за меня. — Он сделал паузу, стараясь привести мысли в порядок, прежде чем продолжить. — Думаю, я беспокоюсь о ней потому, что она… не особо думает о себе? Мы никогда не были богатыми, и ей приходилось очень много работать, чтобы прокормить и одеть нас, и все такое, но она всегда казалась счастливой, а если все было вправду плохо, она старалась не показывать этого мне. Я знаю, ей пришлось многим пожертвовать, и для нее это было тяжело; а теперь я в Хогвартсе и больше не могу… присмотреть за ней, понимаешь? Я не много мог раньше, но мог хотя бы проверить и убедиться, что она не перегружает себя, и поговорить с ней. Я просто… я в самом деле надеюсь, что у нее все в порядке. — Думаю, я понимаю это, — сказал Имаизуми. — Звучит так, будто она во многом похожа на тебя. — Что? — воскликнул Онода, краснея. — Нет, я не думаю, что мы похожи, правда! Моя мама добрый и искренний человек, другие для нее всегда на первом месте, и она очень надежная! Имаизуми посмотрел на него безучастно и, как подумалось Оноде, немного раздраженно. — Как ты думаешь…? — начал Имаизуми, но, очевидно, передумал, потому что оборвал себя, не закончив, помотал головой и вернулся к книге. — Неважно. — Что ты хотел сказать? — с любопытством спросил Онода. — Ничего. — О, — произнес Онода, немного разочарованный тем, что Имаизуми, по-видимому, пытался закончить разговор. Онода задумался, не сказал ли снова что-то не то. — Ну… — неуверенно начал он, надеясь возродить их диалог. — У тебя уже есть планы на Рождество? — Нет, — коротко ответил Имаизуми, не отрываясь от книги. — Ты не ждешь встречи с семьей? — удивленно спросил Онода. — Не особенно, — сказал Имаизуми, и по тому, как сжались его губы, Онода мог догадаться, что ему совсем не нравится эта тема. — Вообще-то я думал провести Рождество здесь. — О… ну, я думаю, тебе это подойдет, если ты хочешь позаниматься на каникулах. Но… тебе не будет одиноко? — спросил Онода, понимая, что, вероятно, побеспокоит этим, но в то же время чувствуя невероятную грусть от мысли, что Имаизуми проведет одинокое Рождество в замке, когда большинство учеников — включая Оноду — поедут домой. Имаизуми пожал плечами. — Я люблю тишину. Да и моя семья не из тех, кто собирается вместе. По большей части мои родители работают на Рождество, поэтому мы много не устраиваем. Иногда они дарят мне подарки… и у большинства слуг выходной, мэнор совсем пустой. Иногда я читаю или занимаюсь метлами, если мне скучно. Я просто решил, что в этом году, если мне придется провести все каникулы в одиночестве, я могу сделать это здесь, а не в старом особняке. Это было, возможно, самое мрачное описание праздничных каникул, которое Оноде доводилось слышать. — Это… очень плохо, что твои родители слишком заняты, чтобы провести Рождество с тобой, — сочувственно сказал Онода. — Уверен, они очень хотят побольше видеться с тобой. Имаизуми фыркнул. — Да, я тоже, — саркастически сказал он. Онода мудро решил промолчать. К счастью, скоро появилось необходимое отвлечение в виде Шокичи Наруко, который, с тех пор как Онода видел его несколькими часами ранее, дополнил свой огненно-рыжий вид сильно обгоревшей хогвартской мантией и частично сожженной челкой. — Подержи это, Сакамичи, — сказал Наруко в порядке приветствия, передавая Оноде большой тюбик чего-то и скрученные бинты, перед тем как бросить свои книги в кучу на столе. Одна из книг соскользнула с кучи, ударилась о локоть Имаизуми, и он поднял голову. — Что на этот раз? — спросил он, с прищуром наблюдая за опаленным Наруко. — Неужели маглы, которых так любит твоя семья, наконец-то попытались сжечь тебя на костре? — Ха-ха-ха, — сказал Наруко. — Так смешно. Знаешь, ведь маглы до сих пор сжигают ведьм и волшебников на костре. Именно это все еще случается. Ты определенно просто полностью невежествен по отношению к тому, что нравится маглам, и пытаешься спрятать это, притворяясь, что ты умный. — Мне не нужно притворяться, — холодно заметил Имаизуми, ставя свой открытый комикс на стол, словно пытаясь скрыться от Наруко. — Ну… так что случилось, Шокичи? — спросил Онода, когда Наруко забрал назад свой тюбик, и Онода заметил на его руках множество неприятно выглядящих ожогов, которые были ярко-красными и кое-где пошли волдырями. Одного взгляда на них хватило, чтобы Онода почувствовал тошноту. Он немного удивился, почему Наруко не придает им значения — они выглядели болезненными. — Мой котел расплавился, — в качестве объяснения сказал Наруко, сжимая тюбик, пока из него не показалась густая зеленоватая паста. Он щедро размазал ее по самым худшим ожогам на руках, перед тем как использовать — более бережливо — на маленьких красных пятнах на лице. Все это заняло несколько секунд и было сделано с тревожащей сноровкой. — Видимо, у меня ‘слишком тяжелая рука’ для крыльев поденки, и я спутал иглы дикобраза с иглами нарла… опять. — Почему меня это не удивляет? — пробормотал Имаизуми, с сомнением посматривая из-за своей книги на зеленую пасту, почти текущую с Наруко. Губы Имаизуми изогнулись. — Какая мерзость. — Ну, твое лицо тоже, но я же не жалуюсь, — бросил в ответ Наруко, забирая у Оноды бинты и начиная неловко обматывать ими руки. — Давай я, — сказал Онода, когда Наруко в четвертый раз выругался, преуспевая лишь в размазывании большей части зеленой субстанции по бинтам, а не в покрывании своих ран. Наруко не пришлось убеждать. Он просиял, впихивая Оноде — теперь очень грязные — бинты: — Спасибо, Сакамичи! Ты лучше всех! — Ага, нет проблем, — сказал Онода, поморщившись, принял протянутые бинты и начал осторожно перевязывать руки Наруко, стараясь избегать прикосновения к жутковатой зеленой жидкости больше, чем это было необходимо. Наверное, какой-то антибактериальный лосьон? Или что-то магическое, для ускорения процесса заживления? Что бы это ни было, Онода надеялся, что это работает — ожоги, особенно с зеленой пастой на них, представляли действительно ужасное зрелище. — У тебя есть планы на Рождество, Шокичи? — спросил Онода, заканчивая бинтовать, в надежде отвлечь внимание Наруко от дополнительного неудобства, которое он, должно быть, испытывал в результате неуклюжих усилий Оноды. Наруко широко улыбнулся. — Ага! — сказал он. — Я собираюсь домой, навестить моих младших братьев! Я так рад, что снова увижу их, и уже приготовил подарки и все такое! Я купил им пару видеоигр, и, думаю, привезу еще несколько крутых волшебных игрушек из Косого переулка, и… — А ты не рад, что увидишь своих родителей? — мягко поинтересовался Имаизуми, и Онода нервно взглянул на него. — Конечно я и их рад увидеть, — раздраженно сказал Наруко. — Почему нет? Имаизуми неодобрительно посмотрел на него, но он быстро отвернулся. — Обычно в сочельник мы занимаемся своими делами, но на Рождество проводим почти весь день вместе, — продолжил Наруко, будто ничего не случилось. — Мама говорит, что из-за того, что мы много времени проводим порознь, стало еще важнее ценить те моменты, которые мы можем провести с семьей. Мы едим праздничный завтрак, открываем подарки, а потом целый день делаем что хотим. В прошлом году мы катались на санках, и это было удивительно — мама зачаровала их, чтобы они ехали быстрее, и мы все время выпадали; а когда закончили, вернулись домой смотреть телевизор и пить горячий шоколад. Мои братья еще маленькие, поэтому очень устали после всего этого. Они даже не смогли испытать игрушечные метлы, которые им подарили, и пошли спать. Глаза Наруко светились теплом и нежностью, когда он рассказывал эту историю и особенно — когда упоминал своих младших братьев. Онода подумал, что приятно видеть его таким счастливым, но его сердце слегка дрогнуло, когда он вспомнил, как Имаизуми описывал привычное для него Рождество. — Но в любом случае, — продолжил Наруко, — Рождество еще не скоро. Знаешь, чего нам стоит ожидать в ближайшее время? — Э… — протянул Онода, подумав минуту. — Экзамен по истории магии на следующей неделе…? — Сакамичи… — начал Наруко с болью в голосе. — Матчи по квиддичу между факультетами начинаются в эти выходные, — сухо сказал Имаизуми, не отрываясь от комикса. — Да, спасибо, что перебил, — насмешливо сказал Наруко. — Я собирался сказать ему это! Не суйся в наши разговоры! — Если ты это называешь разговором, — намеренно безразлично пожал плечами Имаизуми. — АААргх, вообще не понимаю, как Сакамичи тебя выносит, ты вечно ведешь себя как напыщенный кретин. Ты что, умрешь, если придержишь свои комментарии при себе? Имаизуми вскинул глаза: — Не знаю, не убьет ли тебя, если ты перестанешь быть ноющим ребенком хотя бы на секунду? О, погоди, ты, кажется, живешь ради того, чтобы быть центром внимания, поэтому, видимо, убьет… — Не могу поверить, что ты все еще меня перебиваешь, о боже, просто заткнись… — Хорошо, — сказал Онода достаточно громким голосом, чтобы перекричать Имаизуми и Наруко, которые постепенно поднимали громкость по мере того, как разгоралась ссора. — Начинается квиддич, это приятно знать. Кто будет играть? Если быть искренним, Онода не особенно беспокоился об ответе, но это была идеальная тема, чтобы отвлечь друзей от ссоры, и он в полной мере воспользовался этим. Наруко и Имаизуми немедленно прекратили перебранку и обратили свои взгляды на Оноду. Как начал понимать Онода, их внимание могло быть так захвачено только упоминанием про квиддич или метким замечанием другого. — Странно, что ты не знаешь об этом, Сакамичи, — ответил Наруко, слегка вскинув голову. — В конце концов, играет команда твоего факультета! — О. А с кем они… то есть мы…? Кто противник? — спросил Онода. Имаизуми поморщился. — Слизерин, — сказал он. — В этом году они сильны, насколько я слышал. В некоторых областях они слабее, чем другие, как и любой будет перед его первым матчем в сезоне, но в целом они — крепкая команда. Их ловец тоже очень впечатляющий для третьекурсника — это Тодо, его имя известно в здешнем сообществе волшебников, и он определенно много тренировался вне школы. Думаю, для Хаффлпаффа это будет сложный матч. — И… как тогда по сравнению с ними Хаффлпафф? — спросил Онода. — Не уверен, но они просто обязаны быть лучше Слизерина в следующую субботу, все к тому идет! — радостно заявил Наруко. — Я слышал, у них есть один или два приличных игрока из прошлогодней команды, поэтому у них по-прежнему хороший шанс. — Если хочешь знать подробности, лучше спросить у Мики, — добавил Имаизуми. — Уверен, она сидела на их тренировках с самого начала. — Да, скорее всего, — согласился Онода. Кажется, он вспомнил, что она упоминала об этом на банкете. — Так… даже если ни одна из ваших команд не играет, вы все равно собираетесь пойти? — Ну да, — сказал Наруко. — Квиддич есть квиддич — я собираюсь смотреть в любом случае. Все равно, кто играет, смотреть всегда весело. Играть, конечно, веселее, но с этим мы пока ничего не можем поделать. — За кого вы будете болеть? — спросил Онода. — Слизерин играет, — сухо сказал Имаизуми. — Поэтому я болею за Хаффлпафф, естественно. Наруко хихикнул. — Прямо с языка снял, шустряк, — сказал он, ткнув Имаизуми в щеку. — О, может, мы в конце концов поладим, если ты восхищаешься мной настолько, что копируешь меня… Имаизуми отбросил его руку: — Отстань от меня. Онода поерзал на сиденье, снова убеждаясь, что его друзьям в самом деле не нравится Слизерин. Он задался вопросом, что бы они сказали, если бы узнали, что он разговаривал со слизеринцем и что он планировал встретиться с тем же самым слизеринцем еще раз, чтобы закончить предыдущий разговор. Как бы то ни было, «планировал» было точным словом. Онода все еще помнил их прощальные слова и что в ответ на утверждение Оноды, что у них должны быть общие занятия, Манами сказал только что-то вроде «может». Сначала Онода был в замешательстве по поводу того, что бы это могло значить, но причина, по которой Манами так ответил, в ближайшее время прояснилась. У Оноды вошло в привычку просматривать толпу учеников во время всех совместных занятий со Слизерином и даже просматривать Большой зал во время еды, но ему редко удавалось заметить кого-то, похожего на Сангаку Манами. Если подумать логически, найти его во время занятий должно было стать легкой задачей — даже если переполненный Большой зал и представлял вызов, — потому что у Манами была заметная внешность и классы были сравнительно маленькими, но прошли дни с их первой встречи, и Онода должен был хоть раз видеть его. Какое-то время Онода думал, не избегает ли Манами его сознательно, но быстро отмел эту мысль как паранойю. Было непохоже, что их встреча так повлияла на Манами, чтобы он изменил свое поведение, и со стороны Оноды думать так было немного самоуверенно. Значит, должна быть другая причина. Онода уже решил, что когда он снова найдет Манами, то определенно спросит, что он имел в виду. В то же время, видя плохое отношение своих друзей к слизеринцам в целом, Онода все сильнее убеждался, что пока ему следует хранить свое… знакомство с Манами в тайне. Он не был в курсе, почему Наруко и Имаизуми против слизеринцев, но раз пока не знал чего-то определенного о них, он не хотел быть причиной ссоры или рисковать быть уличенным в симпатии к врагу. Вздохнув, Онода вынырнул из своих мыслей, и как раз вовремя, чтобы не дать Наруко отрезать часть челки Имаизуми принадлежащим Оноде ножом для очинки перьев. Да, это действительно была хорошая идея, чтобы избежать дальнейших осложнений с его друзьями, если он рассчитывал продолжать их отношения. Ему не хотелось думать, что может случиться, если он прямо сейчас введет Манами в игру.

* * *

День игры Хаффлпаффа против Слизерина выдался ясным и светлым. Бодрящий утренний ветер сопровождал толпы восторженных учеников Хогвартса, которые спускались на квиддичную площадку и поднимались по высоким деревянным лестницам на трибуны. Все указывало на то, что это идеальная погода для полетов. Правда, Онода этого почти не заметил. Переведя дыхание, он продолжил карабкаться на зрительские места, упрямо стараясь смотреть только вверх, чтобы не видеть, как далеко оказалась земля. Хоть это и выглядело достаточно странно, примерно на полпути он полностью отбросил гордость и вцепился в рукав Наруко, а вскоре Имаизуми ненамеренно начал подсказывать Оноде, когда поднимать ногу для следующего шага, чтобы ему не пришлось опять смотреть вниз. Было унизительно полагаться на них в таких несущественных, как подъем по лестнице, вещах, но в то же время Онода был втайне польщен, что они могут сделать что-то такое для него. Было очень приятно, что, несмотря на его страх высоты, он все еще может рассчитывать на их поддержку. — Эй, Шунске! Сакамичи! Онода, озабоченный тем, чтобы не позволить своим глазам отклониться вниз, осмотрелся и увидел того, кто их звал. — О… это Мики, — понял Онода, заметив Мики на месте, где она уже сидела со своей подругой Айей. Она живо помахала им, и Онода застенчиво поднял руку, чтобы помахать в ответ. Мики улыбнулась, перебросилась парой слов с Айей, потом снова повернулась и позвала: — Вы трое можете сесть с нами! Имаизуми взглянул на Оноду и пожал плечами. — Я не против. Ты согласен сесть с ними, Сакамичи? — Да, конечно, — ответил Онода, удивившись, что Имаизуми понадобилось спросить. — Мне нравится Мики. Имаизуми кивнул. — Ладно тогда, — сказал он, продвигаясь в направлении мест, на которые указывала Мики. — Думаю, мы все согласны. — Ты меня не спросил, придурок, — пробормотал себе под нос Наруко. — Прошу прощения, — сказал Имаизуми, и на мгновение Онода глупо уверовал, что это начало искреннего извинения, но его надежды быстро исчезли, когда Имаизуми продолжил: — Я имел в виду, что все, чье мнение хоть что-то значит, согласны. Постараюсь в следующий раз выражаться более ясно. Наруко блаженно улыбнулся Имаизуми. — Я собираюсь столкнуть тебя с верха этих трибун. — С твоим уровнем мышечной силы? Я в этом серьезно сомневаюсь, — прохладно ответил Имаизуми. — Ты гребаный мудак, ненавижу тебя! — рявкнул Наруко, и его улыбка уступила место такому выражению, словно он хотел прыгнуть на Имаизуми, но не мог, потому что Онода все еще располагался между ними двумя. Наруко пришлось отвернуться, и он был разозлен, пока не залез в карман, не достал оттуда желатинового слизня и не вонзил в несчастную конфету зубы, обезглавив ее одним укусом. Онода нервно сглотнул, глядя на Имаизуми и ожидая увидеть его закипающим от сдерживаемой агрессии после очередной яростной перепалки с Наруко, но, как ни удивительно, Имаизуми не был даже близко так раздражен, как ожидалось. Его лицо было по большей части типично невыразительным, а вот рот сделал то движение, которое Онода считал попыткой бороться с улыбкой — когда уголки губ слегка подергиваются вверх, перед тем как быстро вытянуться в тонкую линию. Это было едва заметно и длилось меньше секунды, но Онода все же заметил. Ну, Имаизуми получил лучшее в этом споре, решил наконец Онода. Вероятно, это не было слишком несвойственно ему — да и любому другому, раз уж на то пошло — радоваться победе в споре. Когда они подошли к пустым местам возле Мики, Онода автоматически встал в стороне, чтобы Имаизуми мог сесть рядом с подругой детства, но вместо этого был почти что стянут вниз на сидение сияюще улыбающейся Мики. — Ты должен сесть рядом со мной, Сакамичи! — нетерпеливо сказал она, положив руку ему на предплечье. — Ты ведь никогда раньше не видел квиддичного матча? Как товарищ по факультету, я буду очень рада объяснить тебе все непонятное в ходе игры, если хочешь! Тодзи всегда говорил мне, что никогда не рано познакомиться поближе с правилами игры. — Не хочется отвлекать тебя, Мики, — сухо сказал Имаизуми, сев по другую сторону от Оноды и, судя по злобному ругательству, опередив в этом Наруко. — Мне совсем нетрудно, — мгновенно успокоила его Мики, не меняя приветливого выражения лица. — Честно. Я уже пообещала Айе то же самое, а объяснять двум человекам ничуть не сложнее, чем одному. Недовольно взглянув на Мики, Айя закатила глаза. — Не воображай, что ты делаешь это как одолжение для меня, глупенькая. Я знаю, что тебе просто нужно оправдание, чтобы присесть кому-нибудь на уши с квиддичем, как всегда. Мики хихикнула. — Но я в самом деле думаю, что тебе понравится квиддич, если ты дашь ему шанс, Айя, — сказала она, видимо даже не беспокоясь о том, чтобы опровергнуть утверждение своей подруги. — Тебе же нравились спортивные игры, в которых ты участвовала в магловской школе, так, может быть, ты оценишь и квиддич, когда познакомишься с ним получше. Они не могут слишком уж отличаться. — Полет на метле в воздухе, пока команда из семерых людей и двух мячей старается сбросить тебя, очень сильно отличается от тенниса, Мики, — парировала Айя. Каким-то образом улыбка Мики стала еще шире. — Айя, — радостно сказала она, — то есть ты действительно помнишь, сколько людей составляют команду по квиддичу и какая роль у бладжеров? Так ты все-таки меня слушала! — Что? Ну… это тяжело забыть, ты постоянно вокруг этого крутишься, — сказала Айя, быстро отвернувшись, и ее лицо слегка покраснело. — Ты, вероятно, даже не представляешь, как часто ты повторяешься, когда у тебя есть настроение для твоих квиддичных лекций. — Все равно приятно знать, что ты достаточно заинтересована, чтобы запомнить так много, — сказала Мики. — Хотя это технически не верно, что все семь игроков другой команды стараются сбить тебя с метлы в любой удобной ситуации. Видишь ли, загонщики и охотники, как правило, единственные, за кем тебе нужно следить — и иногда вратарь, если ты пытаешься забить, но им нельзя покидать зону ворот. О ловце, вероятно, вообще не стоит беспокоиться. Но даже так есть довольно суровые правила, запрещающие чрезмерную грубость между игроками, поэтому во многих случаях, если кто-то действительно пытается сбросить тебя с метлы, это приведет к фолу или… — Ладно, ладно, я поняла, — раздраженно сказала Айя. — Это сложно — я поняла. Просто, пожалуйста, избавь меня от деталей в этот раз. — Хорошо, если ты настаиваешь, — моргнула Мики, словно не понимая, почему Айя не находит это таким же увлекательным, как, очевидно, она. — Я просто закончу объяснять, если это появится в игре позже. — Жду не дождусь, — ответила Айя без тени сарказма. — Ладно тогда… Сакамичи! — сказала Мики, поворачиваясь к Оноде с чем-то вроде надежды, что он окажется более благодарным слушателем, чем Айя. — У меня почти не было возможности поговорить с тобой в последнее время. Ты рад, что увидишь свой первый квиддичный матч? Никогда раньше Онода не был так солидарен с Айей, как в этот момент, и часть его испытала краткое искушение озвучить свое отношение к квиддичу и полетам в целом. Но Мики смотрела на него сверкающими нетерпеливыми глазами, очевидно просто желая разделить свою любовь к квиддичу с кем-то еще, чтобы они тоже могли научиться любить его, и решимость Оноды, как обычно, рухнула. — Д-да, мне в самом деле интересно увидеть, на что это похоже, — с усилием сказал Онода, краем глаза замечая, что, когда он сделал это, Имаизуми слегка нахмурился. По-видимому, Онода действовал недостаточно хорошо, чтобы его одурачить, поэтому он торопливо продолжил, надеясь, что, если он скажет больше, его слова будут менее похожи на ложь. — В смысле, мне было любопытно с тех пор, как я впервые услышал о нем от Шокичи, — сказал Онода, глядя за Имаизуми, туда, где сидел Наруко. В идеале Онода надеялся, что сможет отвлечь внимание от себя, втянув Наруко в разговор. Поскольку Мики сосредоточила внимание на нем, а Имаизуми осознавал, что он не был в полной мере правдив, Онода подумал, что если привлечь Наруко (и любовь Наруко быть в центре внимания), то это создаст достаточное основание, чтобы ему позволили тихонько исчезнуть из разговора. И уж точно отвлечет Имаизуми, если он, кажется, принимает за личную обиду каждое слово из уст Наруко — и наоборот. Но Наруко в настоящий момент надувшись взгромоздился на сиденье, подтянув колени к подбородку, возможно все еще раздраженный потерей места рядом с Онодой и проигрышем в последнем раунде словесной перепалки с Имаизуми. Он даже не заметил чуть ли не прямого предложения Оноды представиться и присоединиться к обсуждению. В сущности, выглядело так, словно он изо всех сил старался игнорировать остальных, отвлекаясь лишь чтобы время от времени бросить неприязненный взгляд в сторону Имаизуми — просто напомнить ему, как он раздражает. Было ясно, что с этой стороны помощи не будет. Онода надеялся, что Наруко, по крайней мере, немного оживится, когда начнется игра — будет досадно, если он не сможет в полной мере насладиться матчем после того, как так сильно его ждал. — Ну… — сказал Онода, отчаянно пытаясь придумать, что бы добавить. — Кто, по-вашему, выиграет? — спросил он. — Хммм? — задумчиво сказала Мики, и если она и заметила подозрительно долгую паузу Оноды, то, к счастью, никак не прокомментировала ее. — Ну, мне бы хотелось сказать, что Хаффлпафф, конечно, но Слизерин в этом году довольно сильный со своими талантливыми третьекурсниками. У меня не получилось присутствовать на их тренировках, хоть я и очень старалась, так что я не могу подтвердить это утверждение тем, что видела своими глазами… — Ты пыталась увидеть тренировки Слизерина? — не поверил Имаизуми. — Конечно, — сказала Мики так, словно это самая очевидная в мире вещь. — В этом году я стараюсь посмотреть, как разные люди играют в квиддич, так много, как только возможно, если мне самой нельзя играть. По-моему, это лучший способ подготовиться ко всему, что могут включать в себя отборочные в следующем году. — Ладно, это справедливо, — признал Имаизуми, нервно пробежав пальцами по волосам. — Но все же, слизеринцы? Почему ты решила, что это была хорошая идея — тебе не приходило в голову, что они могут подумать, что ты за ними шпионишь? Мики задумчиво нахмурилась. — Ну, не сразу, думаю… но теперь, когда ты упомянул об этом, это кажется самым логичным заключением. Вероятно, поэтому их ловец и подошел ко мне и велел уйти, когда заметил меня на трибунах. — Тебе повезло, что это все, что он сделал, — мрачно пробормотал Имаизуми. — Вряд ли для Слизерина осталось в прошлом считать справедливым проклясть первокурсника только ради того, чтобы сохранить свои дурацкие игры в секрете. — Да ладно, Шунске, их ловец Джинпачи Тодо, — сказала Мики, отметая комментарий Имаизуми раньше, чем он успел закончить. — Он друг Юске Макишимы из команды Хаффлпаффа… или скорее соперник, но они очень хорошо ладят, что бы Юске ни говорил против этого. Я не думаю, что Тодо плохой человек. — Предполагается, что слизеринцы обманчивы, Мики, именно поэтому они на Слизерине, а не на других факультетах, — сказал Имаизуми. — Никогда не знаешь, на что они способны, пока они этого не сделают, а тогда уже будет поздно. Тот факт, что он на Слизерине, значит, что, несмотря на то, что лежит на поверхности, в глубине души он более чем способен делать ужасные вещи, если это даст ему преимущество. — Я думаю, это немного нечестно с твоей стороны, Шунске, — сказала Мики. — Ты даже не знаешь Джинпачи. Имаизуми фыркнул: — Мне не надо знать его, все есть в описании их факультета. Помнишь, что говорила Распределяющая шляпа? «Эти хитрецы используют любые средства для достижения своих целей». Это значит, что определенный уровень беспощадности ожидается от всех слизеринцев. Слушай, я не говорю, что он входит в число самых злобных тринадцатилеток в мире, но я уверен, что его бы не отправили на Слизерин в первую очередь, если бы он не был потенциально плохим. Онода неловко отвернулся в надежде, что его выражение не выдаст его нервозность и (что более удивительно) чувство вины, которое он испытывал. Он в самом деле не сделал ничего неправильного, но живот скрутило в узел, несмотря на все попытки убедить себя в этом. Хотя Онода и понял уже, что Имаизуми и Наруко не доверяют слизеринцам, у него было лишь очень смутное представление почему. И из слов Имаизуми оказалось, что он не любит слизеринцев потому, что по своей сущности они эгоистичны и всегда ищут выгоду для себя, неважно какой ценой. И это было, видимо, не личным наблюдением, а подтверждалось песней Распределяющей шляпы. Онода задумался, был ли таким Манами. Его первой мыслью было — нет, конечно нет. Насколько Онода видел, Манами вообще не казался плохим. У него была необычная внешность и поведение, но он был дружелюбным с Онодой и не разговаривал с ним свысока из-за страха высоты, что было неожиданно добрым с его стороны. У него была очень милая улыбка, и она казалась искренней. Он определенно не создавал впечатления ни властолюбивого, ни грубого, ни агрессивного человека. В этом Онода был вполне уверен. …Но все же Имаизуми уточнил, что слизерницы должны быть обманчивыми. Что, если Манами лгал ему? Что, если его дружелюбие было лишь прикрытием, чтобы заставить Оноду доверять ему? Но какая Манами выгода, если это было правдой? Оноды был захвачен беспокойными мыслями, когда Мики неожиданно потрясла его за плечо. — Посмотри, Сакамичи! Команды выходят на поле! Матч скоро начнется! — воскликнула она. Онода почувствовал, что Имаизуми рядом с ним выпрямился, и даже Наруко с нескрываемым интересом развернулся, чтобы увидеть, что происходит на траве квиддичного поля. Две команды появились на поле с противоположных сторон, одетые одна в желтое и черное, вторая — в зеленое и серебряное. С трибун они выглядели крошечными, и это заставило Оноду поежиться, снова осознав, как же высоко они сидят. Команды встретились в центре поля и построились, образовав каждая неровный полукруг с двумя игроками в середине. Онода подозревал, что есть какое-то значение в том порядке, в котором они построились, но не мог ни увидеть, ни вспомнить достаточно, чтобы сказать, кто есть кто. — Ну, Сакамичи, Айя, — сказала Мики, достав что-то, что оказалось театральным биноклем, покрытым маленькими дисками и кнопочками, и расположив его напротив своего носа. — Вот так всегда начинается квиддичный матч. В середине — два охотника, готовые вступить в борьбу за обладание квоффлом, а остальные члены команды рассредоточились вокруг них. Это дает центральным охотникам пару дополнительных вариантов, когда они стартуют с земли. Загонщики рядом, чтобы ответить в случае, если бладжеры, как только они появятся, будут слишком близко к их товарищам по команде. В то время как вратари и ловцы располагаются дальше всего, чтобы их не зацепила первоначальная схватка за квоффл. Вратари могут свободно достигнуть ворот так быстро, как только можно, а ловцы могут немедленно начать поиски снитча. Это также для того, чтобы ловцам не могла навредить другая команда, пока никто не смотрит. — Э… ладно? — сказал Онода. — Кажется, Слизерин выбрал Фукутоми в качестве начинающего охотника, — продолжила Мики, полностью сосредоточив внимание на поле. — Он всего лишь третьекурсник, но очень хороший игрок, так что это неудивительно… и, кажется, Хаффлпафф выбрал… — она удивленно опустила бинокль. — Аракита? Это странный выбор. — Почему странный? — спросил Имаизуми. — Потому что, насколько я поняла, Аракита не слишком хорош, когда ему приходится соревноваться непосредственно с Фукутоми… будто он не старается так, как может. И они вроде как очень хорошие друзья, не понимаю, почему Юске не… — Мики снова посмотрела через бинокль. — О, вот он. Но почему Юске на позиции ловца? Они в самом деле не смогли найти нового ловца вовремя? — Юске? — спросил Онода. — Ты имеешь в виду Макишиму? Которого мы встретили на банкете? — Да, — сказала Мики. — Хотя он должен был быть охотником. Он был им в прошлом году, и тренировался именно для этого все время, когда я видела команду Хаффлпаффа вместе. Кажется, сегодня у них другой охотник, и я не помню ее с тренировок. Может… может, тот, кто должен был стать их ловцом, не справился? — Этот Макишима хорошо летает? — спросил Имаизуми. — Конечно, — сказала Мики. — Тодзи говорил, что у Юске невероятный потенциал, и, насколько я видела, он всегда очень быстрый и обладает отличными рефлексами. — Тогда мне кажется, что он был достаточно хорош, раз они решили, что с нынешней хаффлпаффской командой, какая она есть сейчас, его бесполезно использовать охотником, — сказал Имаизуми. — Слабая команда — это препятствие, но слабый ловец почти неизбежно означает катастрофу даже для самой лучшей квиддичной команды. Онода нахмурился: — Что ты имеешь в виду? — Ловец часто в одиночку набирает больше очков, чем все остальные за матч, но только если поймает снитч, — объяснил Имаизуми. — Если у него не получается сделать это, он не набирает ничего и его команда, вероятно, проиграет. Если ловец достаточно хорош, он может принести победу даже самой слабой команде, но по той же причине плохой ловец может стать причиной проигрыша даже для сильной команды. — О, — сказал Онода. — Думаю, это большое давление на ловца — выиграть для своей команды, да? — Огромное, да, — сказал Имаизуми и прищурился, оценивающе наблюдая за игроками на поле. — И как бы он ни был хорош, вообще не предполагалось, что этот Макишима первую очередь будет ловцом. Совсем ему не завидую. Онода посмотрел на поле, чувствуя неожиданную волну жалости к Макишиме. Он задумался, хотел ли тот вообще быть ловцом или просто отказался от позиции охотника ради блага команды, по причинам, которые предполагал Имаизуми. — Вот и Тодзи с мячами! — восторженно сказала Мики, хлопая Айю по плечу и указывая на крошечную, одетую в черное фигурку, только что появившуюся на поле. — Скоро начнут! — Вся дрожу от предвкушения, — монотонно сказала Айя. — Хорошо, он открывает коробку… и он выпустил снитч! — сказала Мики. — Теперь он собирается достать квоффл, и тогда… Маленькая фигурка Канзаки с большим красным мячом достигла двух ждущих в самом центре поля игроков. Толпа зрителей затихла в предвкушении, пока Канзаки что-то коротко говорил двоим игрокам и пока они пожимали друг другу руки перед тем, как все члены обеих команд, взобравшись на метлы, замерли, выжидающе глядя в центр. Прозвучал свисток, и квоффл был подброшен в воздух. Мяч быстро оказался у центрального игрока в зеленом, который немедленно полетел в направлении хаффлпаффских ворот. Это произошло так стремительно, что Онода едва смог уследить за ним своими глазами. Как вообще можно быть таким быстрым? Онода считал, что Имаизуми и Наруко хорошо летают, и они в самом деле были очень быстрыми, но такого он никогда раньше не видел. Была ли эта разница из-за более новых и быстрых, чем школьные, метел? Или это просто тренировка? Какой бы ни была причина, слизеринский игрок казался просто зеленой полосой в воздухе, когда летел. Это было намного круче, чем представлял Онода. Это было… невероятно. — …И что я говорила, Фукутоми первым завладел мячом, — сказала Мики, критически щелкнув языком. — Аракита не может приложить все усилия против Фукутоми. Кто-то определенно не продумал этот выбор. Онода удивился, почему Мики так спокойно говорит об этом. — Как они собираются остановить его? — спросил Онода. — Он слишком быстрый. Никак… Черный мяч среднего размера выскочил из ниоткуда и поразил Фукутоми в спину. Сила удара заставила его выронить квоффл, который тотчас подхватил игрок в желтом и помчался в противоположном направлении, к оглушительным крикам зрителей. — Загонщик молодец, — сказал Имаизуми, поворачиваясь к Мики. — Точно в цель. Ты знаешь, кто это? — Изумида, думаю, — ответила Мики. — Веришь или нет, но он всего лишь второкурсник. Это его первый настоящий матч. — Хах, — сказал Имаизуми. — Неплохо. — Ага, хороший ход сделал, — заговорил Наруко, в первый раз с тех пор, как они сели на свои места. Он нетерпеливо смотрел на разворачивающийся перед ним матч, в восхищении явно забыв, что все еще должен злиться на Имаизуми и на мир в целом. — Хоть я не знаю об этом охотнике, не думаю, что он двигается достаточно быстро, чтобы… упс, ага, бладжер в голову. Снова у Слизерина. Квоффл опять был захвачен слизеринским игроком, и пусть в этот раз это был не Фукутоми, Онода понятия не имел, кто это. Как бы то ни было, у слизеринского игрока не было ни шанса продвинуться к воротам Хаффлпаффа — его грубо толкнул игрок в желтом и, использовав преимущество внезапности, бесцеремонно вырвал квоффл у него из рук. Ни секунды не сомневаясь, хаффлпаффский игрок бросился через поле, расталкивая всех, кто стоял (или летел, поправил себя Онода) на его пути, по-видимому не заботясь от том, были это противники или его собственные товарищи по команде. — Ты точно уверена, что это хаффлпаффец? — ошеломленно спросил Имаизуми. — Не похож, правда? — сказала Мики. — Но да, Аракита определенно хаффлпаффец. Он просто… как бы это сказать… он действительно верит в победу. Уже не первый раз Онода удивился, как такой страшный человек попал на Хаффлпафф. Он был безжалостным в своем стремлении, и недружелюбным, и, кажется, не беспокоился ни о ком, кроме себя самого. Почему кто-то вроде Манами на Слизерине, когда кто-то вроде Аракиты на Хаффлпаффе? Это бессмысленно. — Значит, Аракита верит в победу, несмотря на то, что он лично против Фукутоми, — сказал Имаизуми. — Это… как-то странно. — Уверена, у него есть на то причина, — сказала Мики, когда слизеринский вратарь не смог остановить брошенный Аракитой в среднее кольцо квоффл, и трибуны разразились аплодисментами. Онода, Мики, Имаизуми и Наруко хлопали вместе с остальными учениками Хогвартса (кроме слизеринцев), а счет на табло изменился на 10:0 в пользу Хаффлпаффа. Вратарь Слизерина бросил квоффл слизеринскому охотнику, который пронесся мимо, и игра возобновилась. Следующие сорок минут игра продолжалась в том же духе, как и сначала, проходя цикл, состоящий из овладения одной из команд мячом, потери его из-за удара бладжера (или Аракиты, что было частым случаем), и случайному игроку удавалось пронести квоффл в один из концов поля, чтобы забросить в ворота. Вратарям часто удавалось остановить их, но порой охотник оказывался способным одолеть их чистой силой или обвести и забить гол ради своей команды и зрительских аплодисментов. И тогда, после краткой паузы, игра продолжалась. Онода впервые увидел сломанный нос, когда особо злобный бладжер попал одной из хаффлпаффских охотниц в лицо. Был короткий перерыв, во время которого Канзаки привел ее в порядок, прежде чем игру разрешили продолжить. Это было самое серьезное повреждение, которое видел Онода; удивительно, но ему постоянно напоминали, какой жестокой — и опасной — была игра. Бладжеры были ужасающе быстрыми и непредсказуемыми даже без воздействия загонщиков, и было не редкостью, когда кому-то без предупреждения попадали в затылок во время полета. Сами игроки были одинаково безжалостны, практически бросаясь на того, кто в данный момент завладел квоффлом. Когда дошло до этого, Аракита был в своей собственной лиге. Если, конечно, не вмешивался Фукутоми. В этом случае он сдавался, теряя скорость и свирепость, как будто внезапно утратил всю энергию и волю к победе. Это выглядело почти сюрреалистично, но Мики, кажется, была права насчет неспособности Аракиты соревноваться с Фукутоми. Счет был 30:40 в пользу Слизерина, когда два ловца наконец увидели снитч. Казалось, внимание всех — равно зрителей и игроков — было отвлечено от игры, когда стало очевидно, что Тодо, который провел первую часть игры паря над местом, где проходило основное действие, внезапно быстрым рывком метнулся к дальнему концу поля. — Думаю, Тодо первым его заметил, — воскликнула Мики, направляя свой бинокль на то, что указывали люди. — Но я сомневаюсь, что Юске просто позволит схватить его! Конечно же, Макишима, который явно присматривал за Тодо, быстро последовал за ним. Они боролись за позицию, когда оказались бок о бок, и, если бы Онода прищурился, он думал, что смог бы различить золотой отблеск, рассекающий воздух всего в нескольких метрах от их протянутых рук. Кажется, они забыли обо всем, кроме того, что оказались в середине самой напряженной части игры, где охотники по-прежнему отчаянно сражались за обладание квоффлом, но теперь еще были вынуждены поспешно увертываться, чтобы убедиться, что нечаянно не помешают собственному ловцу. Онода глубоко вздохнул, его сердце тяжело колотилось, а руки, лежащие на коленях, крепко сжались в кулаки. Если снитчу не позволят ускользнуть — игра будет закончена, а тот, кто его поймает, принесет победу своей команде. Он думал, что ему сложно будет заинтересоваться игрой, но это оказалось совсем не так. Он был удивлен, обнаружив, что результаты действительно имеют для него значение — он хотел, чтобы Макишима поймал снитч. Он хотел, чтобы Хаффлпафф выиграл. И судя по лицам его друзей, они чувствовали то же самое. Негодяй-бладжер пронесся перед ловцами, заставив Тодо на долю секунды засомневаться, и Макишима, воспользовавшись преимуществом момента нерешительности, двинулся вперед и опередил противника, когда снитч ушел в пике. Макишима последовал за ним, камнем бросившись вниз, преследуя снитч до самой земли. Он снова потянулся, приближаясь к маленькому золотому шарику так медленно, в то время как земля приближалась стремительно. Было близко — очень близко, но Онода, даже с застрявшим где-то в горле сердцем, был уверен, что Макишима сможет, уверен, что он поймает снитч и выйдет из пике достаточно быстро, чтобы избежать столкновения с землей… Но Тодо возник из ниоткуда, Онода потерял из виду снитч, и земля была прямо там, но каким-то невероятным образом обоим, Макишиме и Тодо, удалось выровнять свои метлы в горизонтальное положение раньше, чем они врезались в землю, хотя Онода был почти уверен, что их ступни коснулись травы, перед тем как они снова взмыли в воздух. Облегчение так завладело Онодой, что ему понадобилось время, чтобы понять, что половина трибун разразилась приветственными криками, а вторая, на удивление, недовольно зашумела. Он осмотрелся, смущенный реакцией. — …Почему люди недовольны? — спросил он у Мики. — Я думал, они оба через секунду разобьются. Разве… разве это не хорошо, что никто не пострадал? Мики хмурилась, и такое непривычное выражение на ее лице ошеломило Оноду. — Ты прав, хорошо, что они оба в порядке. Но посмотри на них, и ты поймешь, что произошло. Сделав, как было сказано, Онода высмотрел среди игроков на поле Макишиму, который сгорбился на своей неподвижной метле, стиснув зубы. Он тяжело дышал, его фиолетовые волосы падали ему на глаза, и выглядел он совершенно разъяренным. Тодо, напротив, воспарил над остальными игроками, ослепительно улыбаясь с распростертыми руками. С победным выражением на лице он сжимал в руке снитч, чьи крошечные серебряные крылышки бились, словно в безуспешной попытке убежать. — О, — запоздало понимая, что случилось, сказал Онода. — Все кончено? Мы… мы проиграли? Он удивился своему настоящему разочарованию. Это была всего лишь игра, но он на самом деле хотел, чтобы Хаффлпафф победил, хотя бы ради Макишимы. — Финальный счет 190:30 в пользу Слизерина, — подтвердил Имаизуми. — Видишь, что я имел в виду, говоря, что все дело в хорошем ловце? — Эй, не преуменьшай усилий Юске, — запротестовала Мики. — Он отлично поработал для человека, у которого не было возможности потренироваться на этой позиции, и Тодо — впечатляющий ловец. Не думаю, что кто-то еще смог бы держаться против него так хорошо. — Я не принижаю его, просто констатирую факт, — сказал Имаизуми. — Да, ну, я не знаю, заметил ли ты, но твое «просто констатирую факт» обычно довольно оскорбительно, — заявил Наруко. — Ты просто автоматически считаешь, что ты будешь лучше, неважно, о чем идет речь, ага? — Что ты хочешь этим сказать? — угрожающе прищурился Имаизуми. — Хочу сказать, что если кто-нибудь похвалит шеф-повара в ресторане и ты подслушаешь это, то немедленно наденешь передник и включишь духовку, чтобы постараться превзойти его, — сказал Наруко. — Ты до ужаса любишь соревноваться. — Соревноваться? — не поверил Имаизуми. — Ты говоришь, что я люблю соревноваться? — …И я думаю, что нам пора уходить, — сказала Мики, спокойно поднимаясь со своего места, а сразу за ней последовала Айя. — Увидимся, Сакамичи, и твой друг — Шокичи, верно? И с тобой тоже, Шунске. Было приятно со всеми вами поговорить. — Да, до свидания, — машинально ответил Имаизуми, перед тем как снова повернуться к Наруко, будто ничего не случилось. — Ты думаешь, что я люблю соревноваться, но для себя считаешь вполне нормальным придираться ко всему, что я скажу, к тебе это обращено или нет? — Только если ты говоришь что-то осуждающее или самодовольное, что — о, как же я удивлен — составляет около девяноста процентов всего, что ты говоришь каждый божий день… — Ну, по крайней мере, я не на сто процентов бесполезен, как ты. — Я так не сказал, шустряк, потому что твои оставшиеся десять процентов — просто жалость к себе. — Мне жаль всякого, кто должен слушать твой голос или видеть твое уродливое лицо день за днем, так что ты прав. Мне действительно себя жаль. — Знаешь, я согласен с тобой, когда ты так говоришь. Ты в самом деле жалок. Пока двое его друзей спорили на заднем фоне, Онода, встряхнув головой, обратился к Мики: — Спасибо, что рассказывала мне про квиддич сегодня, Мики. Это было весело. — Достаточно весело, чтобы ты играл в следующем году? — спросила Мики с шаловливым блеском в глазах. Онода открыл рот, чтобы пролепетать что-то в ответ, но Мики опередила его. — Расслабься, — сказала она. — У тебя все еще полно времени, чтобы решить, хочешь ты играть или нет, и все в порядке, что бы ты ни выбрал. Я рада, что тебе понравилось смотреть матч с нами. Мне тоже было весело. — Спасибо, — поблагодарил Онода. Хоть она и уместила это в несколько слов, на самом деле он понял, что будет по-прежнему пользоваться ее расположением, даже если не будет играть в квиддич. Вероятно, он не смог бы найти слова, чтобы выразить, как много это для него значит, поэтому даже не пытался, а просто улыбнулся ей так широко, как только мог в тот момент. — Приглядывай за Шунске для меня, ладно? — улыбнулась в ответ Мики и коротко потрепала Оноду по плечу, перед тем как вместе с Айей начать спускаться вниз. — Увидимся, Сакамичи, — помахала через плечо Айя. — Тебе лучше вернуться к своим друзьям и убедиться, что они не поскидывали друг друга с трибун. — Ага. Погоди, что… Еле-еле, но Онода успел скользнуть между Имаизуми и Наруко, пока они не пустили в ход заклинания (или кулаки) друг против друга, и ко времени, когда ему удалось разрешить ситуацию, большинство зрителей, включая Мики и Айю, уже давно ушли. — Знаешь, все это волнение и немного разочарования вызывают у меня голод, — наконец сказал Наруко, пытаясь разгладить свою помятую мантию. — Думаешь, если мы вернемся в замок, ланч уже будет готов? — Вероятно, он скоро будет, — сказал Имаизуми. — Хочешь пойти и взглянуть? — спросил он, обращаясь к Оноде. Онода рассеянно кивнул, лишь наполовину слушая, потому что его взгляд как магнитом притягивала одинокая темноволосая фигура с метлой, которая только что вышла на пустое квиддичное поле. Как и с квиддичными игроками, когда они строились раньше, было тяжело разобрать какие-то особые черты, только зеленый слизеринский шарф, но по некоторым причинам Онода был уверен, что этот человек — Манами. Если Онода был прав, то это будет первый случай увидеть Манами с момента их первой 'официальной' встречи, когда Онода взлетел, чтобы поговорить лицом к лицу со странным мальчиком на квиддичных воротах. И что же Манами сказал в тот раз? Казалось, его позабавил вопрос Оноды о том, увидятся ли они на занятиях, и он ответил игривым «может», и тогда… …И тогда он сказал, что они поговорят снова в следующий раз, когда Онода будет на метле. Поскольку его собственные методы связаться с Манами, очевидно, не имели успеха, Оноде пришло в голову, что в этот раз стоит попробовать сделать так, как просил слизеринский мальчик. — Знаете что, ребята, я вас попозже догоню, — сказал Онода, надеясь, что его голос не дрогнул. — Сначала хочу кое-что сделать. — Что, серьезно? — спросил Наруко. — Ланч уже скоро. Еда! Ты не голоден? — Немного, — ответил Онода. — Я скоро приду, обещаю. Может, даже раньше, чем он начнется. — А почему? — спросил Наруко, прищурив свои красноватые глаза с подозрением. — Тебя заставляют драться? Мне надрать кому-нибудь задницу для тебя? — Что? Нет! — воскликнул Онода, напуганный этим предположением, но и слегка польщенный, что Наруко (который для всех целей и намерений был так же мал, как и Онода) готов был драться за него. — Обещаю, там ничего плохого — я просто хочу немного побыть один. — Это девчонка…? Ауч! Что за хрень ты творишь, Имаизуми? — Если Онода хочет немного побыть один, это его личное дело, идиот, — спокойно сказал Имаизуми, не ослабляя хватку на ухе Наруко, как бы тот ни вырывался и ни ругался, а потом обратился к Оноде: — Отведу его назад в замок. Оставайся, сколько тебе нужно, а если тебе понадобимся мы — ты знаешь, где нас найти. — Спасибо, Шунске, — сказал Онода. — Не обращай внимания, — сказал Имаизуми, уклоняясь от удара в лицо со стороны своего пленника. — Скоро увидимся. — Ага, — сказал Онода, и Имаизуми, вежливо кивнув, продолжил наполовину вести, наполовину волочь Наруко вниз по лестнице. Когда они ушли, Онода подумал, что его встреча с Манами должна по необходимости пройти быстро, потому что он думал, что вряд ли его друзья смогут выносить друг друга очень долго. Но ему не нужно было много, в самом деле. Он только хотел спросить Манами, почему у них не бывает совместных занятий, и в процессе, может быть, что-то понять о тех вещах, которые его смущали в этом загадочном мальчике. Может, он даже сможет раз и навсегда понять, действительно ли Манами был таким человеком, каким, по мнению Имаизуми, должен быть любой слизеринец, или правда намного запутаннее. И еще, если все будет хорошо, у него даже может появиться новый друг. (Комментарий: Сова Имаизуми — самка, и есть кое-какая причина, почему ее зовут именно Психе. Дж. К. Роулинг, похоже, нравится много отсылок к классике в ее произведении (например, сову Перси Уизли зовут Гермес, в честь греческого бога торговли), поэтому было решено назвать сову Имаизуми в честь другого персонажа из мифологии. «Психе» заимствованно из мифа «Эрос и Психея», поскольку есть версия рассказа, в которой Психея превращается в сову после того, как Эрос покидает ее. В более распространенной версии, она должна выполнять множество дел, что так же очень хорошо подходит сове. «Психея» может означать как «душу», так и «разум», что нравится автору по отношению к Имаизуми.)