* * *
Результат злополучного соревнования в плюй-камни был недооценен, но его последствия давали о себе знать еще несколько дней после того, как оно закончилось. В конце концов Имаизуми не удалось выиграть ни единой игры, и он прекратил свои страдания, стерев новейший слой сока плюй-камней с лица и проговорив: «С меня хватит» обманчиво безразличным тоном. К этому моменту он, очевидно, достаточно восстановил контроль над своими эмоциями, чтобы снова скрыть их, и даже если он был расстроен результатом (и Онода не видел причин, по которым он не должен был), признаки этого невозможно было обнаружить ни в его позе, ни в выражении. Удивительно, но даже энтузиазм Наруко поугас из-за отсутствия реакции, и он был достаточно счастлив, чтобы согласиться закончить на этом. Кроме… нет, это было немного нечестно по отношению к Наруко. Он, конечно же, наслаждался победой над Имаизуми и тем, как его это злит, но Онода думал, что даже Наруко выглядит отчасти разочарованным из-за того, что Имаизуми так и не смог выиграть ни одного раза. Было несколько моментов, когда Оноде казалось, что Наруко действительно хочет, чтобы Имаизуми победил, даже если всего лишь на один раунд. Но в чем бы ни заключалась причина, после Наруко не дразнил Имаизуми так безжалостно, как обычно. Их постоянные споры стали происходить даже реже, хотя, если Онода и думал, что это хороший знак, он жестоко ошибался. Главная причина того, почему споров стало меньше, была в том, что Имаизуми стал меньше разговаривать, и с Наруко, и с Онодой. Он никогда не был особо разговорчивым, но Онода привык, что время от времени Имаизуми просто болтал, делясь мыслями на разные темы на занятиях или грубо огрызаясь на Наруко, когда гриффиндорец бывал особенно раздражающим. Имаизуми по-прежнему отвечал, когда кто-то обращался к нему с прямым вопросом, но редко говорил что-то по собственной инициативе, что Онода находил тревожным. И на уроке зельеварения, два дня спустя, он наконец набрался храбрости спросить об этом. — Шунске, — неуверенно позвал Онода, отмеривая правильное количество крапивы и стараясь в целом выглядеть как обычно. — Могу ли я спросить тебя кое о чем? Имаизуми посмотрел на него и моргнул. Он как раз добавлял крапиву в свой котел, помешивая против часовой стрелки точными рассчитанными движениями. Онода заметил, что его зелье было именно того сине-фиолетового оттенка, которого, по словам профессора, оно должно быть на этом этапе, если все сделано верно. Тем временем зелье Оноды определенно стремилось к оранжевому, и (судя по странным звукам, которые оно издавало), возможно, в нем зародилось сознание. Он разберется с этим позже, сейчас важнее Имаизуми. — Да? — откликнулся Имаизуми. — О! Хорошо, — сказал Онода, собираясь с мыслями. — Я просто думал, тебя случайно что-нибудь не… беспокоит, что ли? — Конечно нет. С чего ты взял? — поинтересовался Имаизуми. Он повернулся к своему зелью и, после минутного размышления, добавил дополнительную щепотку тысячелистника и стал размешивать ее. Онода нахмурился, глядя Имаизуми в спину. — Ничего особенного — просто ты кажешься тише, чем обычно, по-моему. — Спасибо за беспокойство, но у меня все хорошо, — сказал Имаизуми. — А вот у тебя все будет наоборот, если ты не уменьшишь нагрев своего котла сейчас же. В этот момент Онода почувствовал запах горелого и, быстро повернувшись к своей работе, снял дымящийся котел с огня. На грани паники он принялся размахивать над ним шляпой, пытаясь обуздать пламя, охватившее его зелье. — Вот. — Взмах волшебной палочки — и пламя исчезло. Онода оглянулся и оказался лицом к лицу с Имаизуми, который убрал палочку и поднял ступку, наполненную остатками какой-то белой пасты. — Поток воздуха только увеличит огонь, идиот. И я предполагаю, что ты забыл добавить ягоды омелы тогда же, когда и забыл уменьшить нагрев? — О-ох, ты прав! — сообразил Онода, смущенный тем, что забыл даже растолочь ягоды, когда отвлекся на мысли о том, как подойти к Имаизуми со своим вопросом. — Если добавишь их сейчас, то с тем, что у тебя есть, сможешь получить, по крайней мере, проходной балл, — сказал Имазуми, аккуратно соскребая немного ягодной пасты в котел Оноды. — Теперь поставь его обратно на огонь, только не позволяй ему снова так сильно кипеть. — Хорошо, спасибо, — поблагодарил Онода, возвращая котел на огонь. Зелье, кажется, уже начало приобретать голубоватый оттенок — Имаизуми был просто удивителен. — Не за что, — сказал Имаизуми и повернулся к своему собственному котлу. — Не забудь помешать. Онода кивнул, забыв, что Имаизуми не видит его. — Но в самом деле спасибо, — сказал Онода. — И, Шунске? — Что? — Если… если есть что-нибудь, чем я могу помочь, ты можешь сказать мне. В смысле… я вряд ли много могу, но сделаю все, что можно, обещаю. Имаизуми посмотрел на него — действительно посмотрел в первый раз за день. — Я благодарен за предложение, — согласился он, и его выражение было чуть-чуть мягче, чем раньше. Кажется, он почти собрался сказать что-то еще, но передумал, потому что закрыл рот и помрачнел. — Но в этом нет необходимости, — быстро продолжил он, видимо посчитав, что его зелье достаточно стабильно, чтобы оставить его на время, необходимое для уборки рабочего места. — У меня все отлично. Онода сомневался в этом, но не знал, что можно сделать перед лицом такого явного отказа. В конце занятия Имаизуми и Онода передали свои флаконы с зельем для оценки и, покинув подземелье, обнаружили ожидающего их Наруко. Тот переступал с ноги на ногу, рассматривая проходящих учеников — в другой день Имаизуми отпустил бы замечание по поводу излишней энергии, но сегодня, кажется, он твердо решил полностью игнорировать присутствие Наруко. Несмотря на все усилия Имаизуми избежать этого, Наруко быстро их заметил, и его лицо выглядело радостным, когда он бросился к своим друзьям. Или, скорее, к своему другу и еще кому-то, кем он там считал Имаизуми. — Привет, Сакамичи! О, и ты тоже, шустряк… едва разглядел тебя, с этой стороны ты похож на злобную вешалку. И почему такое лицо, а? — ухмыльнулся Наруко. Очевидно, он не понял ситуацию, иначе не стал бы приветствовать их с насмешкой над уже загруженным Имаизуми. Хотя кого Онода хотел одурачить — конечно стал бы. — Я не заинтересован в том, чтобы делать это прямо сейчас, Наруко, — прохладно сказал Имаизуми. — Чего-о-о? Делать что? Я ничего не делаю, — запротестовал Наруко в своей обычной манере, хотя и взглянул вопросительно на Оноду, словно в поисках объяснения поведению Имаизуми. К несчастью, у Оноды его не было, и он мог только пожать плечами. Наруко нахмурился, его лицо стало упрямым. — Эй, только не говори, что до сих пор злишься из-за того, что я надрал тебе задницу в плюй-камни на днях. — Конечно нет, — отрезал Имаизуми. — Это было бы инфантильно и мелочно. Меня раздражаешь ты, потому что эти два качества, кажется, являются твоими определяющими чертами, а я не особенно заинтересован в том, чтобы взаимодействовать с ними прямо сейчас. — Это больше похоже на того придурка Имаизуми, которого я знаю, — сказал Наруко, и в его последующей улыбке было странное облегчение. — Но если серьезно, было бы действительно тупо, если бы ты злился из-за этого. Это всего лишь дурацкая игра, и я постоянно играл с моими братьями, поэтому в ней я настоящий мастер! Игроки получше тебя проигрывали мне! В следующий раз мы можем поиграть в шахматы или еще что-то, если хочешь… Что-нибудь занудное и скучное, без вонючих штрафных, все как ты любишь. Конечно, я по-прежнему собираюсь выбить из тебя дерьмо, но… — Наруко. — Что? — Заткнись, — сказал Имаизуми. — Ладно, ладно, — надулся Наруко, очевидно смущенный отсутствием у Имаизуми дальнейшей реакции, положительной или отрицательной. — Эй, Сакамичи! — весело сказал Наруко, обращаясь уже к Оноде. — У тебя ведь закончились уроки на сегодня? — Ну… мне нужно написать эссе по зельеварению о важности… следования написанным инструкциям… — со стыдом признался Онода. На самом деле, эссе было задано профессором в качестве наказания, когда в конце занятия Онода сдал свой подгоревший и, несмотря на все его усилия, все еще слегка оранжевый образец зелья. — Пш, потом сделаешь, — пренебрежительно сказал Наруко. — Хочешь полетать со мной? Я просто думал пойти потренироваться, и тебе тоже нужно много тренироваться, если ты хочешь попасть в свою команду в следующем году! — Ох… ладно, — ответил Онода и на мгновение подумал, будет ли сегодня на квиддичном поле Манами. Сердце подпрыгнуло при мысли о том, чтобы увидеть слизеринского мальчика и, может, снова погоняться с ним. — Да, конечно — я потренируюсь с тобой, по крайней мере, немного. — Какака, отлично! А ты, шустряк? Пойдешь, или боишься снова проиграть мне? — Забавно, но я не могу припомнить, чтобы хоть раз проиграл тебе в полетах, — жестко сказал Имаизуми, но Онода сомневался, что даже в самом плохом настроении тот сможет устоять против перспективы потренироваться в квиддиче. — Хорошо. Я тоже пойду. Хотя это было сказано тем же надменным тоном, которым Имаизуми по умолчанию говорил обо всем, в чем был замешан Наруко, Онода заметил в глазах Имаизуми крошечный проблеск чего-то, чего не было в последние пару дней, и поневоле слегка успокоился. А еще Наруко впервые намеренно попытался включить Имаизуми в их планы, и… да, вау, это было определенно ново и не было нежелательной переменой. — Потрясно… Я рад, что ты наконец-то стал относиться к соперничеству между факультетами серьезно, шустряк, — сказал Наруко, по-приятельски обнимая Оноду за плечи, пока они продолжали идти по коридору. На секунду показалось, что он хочет сделать то же самое с Имаизуми, но он только слегка приподнял руку перед тем, как передумать и смущенно опустить ее назад. — Но я все еще летаю лучше тебя, — быстро сказал Наруко с небрежной бравадой, чтобы прикрыть свою кратковременную ошибку в оценке. Имаизуми не подал вида, что заметил что-то — возможно, потому что действительно не заметил. — Ты так говоришь, но я пока не видел, чтобы ты поддержал какое-то из этих утверждений убедительными доказательствами. — Вооу, мудак-Имаизуми, кажется, снова оживился, — сказал Наруко. Хотя Онода подумал, что выглядит тот довольным. — Но в самом деле ты должен признать, что я был нааамного быстрее тебя, когда мы в последний раз летали вместе. — Да, я согласен, что на прошлой неделе ты влетел в ворота с впечатляющей скоростью. — Эй, единственная причина, по которой ты это увидел, была в том, что я был перед тобой! Знаешь, потому что ты проигрывал. — Да, ты определенно выиграл гонку, чтобы стремглав врезаться в ворота. Как ни странно, это не то соревнование, проиграв в котором я буду переживать. При виде перебранки своих друзей Онода улыбнулся про себя. Что бы это ни было, это было знакомо и, конечно же, предпочтительнее, чем Имаизуми, томящийся в мрачном молчании. Он все еще не выглядел полностью успокоенным, но тем не менее это было значительное улучшение. Однако, как и все хорошее, это не затянулось. — Снова вы трое, — вздохнул Канзаки, когда, открыв дверь комнаты для принадлежностей, увидел Оноду, Имаизуми и Наруко, нетерпеливо ожидающих на ступеньках. Его голос звучал раздраженно, но на лице была улыбка, и он, отступив в сторону, взмахом руки пригласил войти. — Почему-то я не удивлен. Дайте угадаю, три метлы для вас, ребята? — Эм… да, — нервно сказал Онода. — Но на самом деле мы думали, нельзя ли будет взять еще и… принадлежности для квиддича? Канзаки взглянул на Оноду с хитрым выражением на лице, которое очень живо напомнило Мики. — О, прямо так? Я удивлен, мне казалось, ты не слишком хорошо чувствуешь себя в воздухе — или вообще не любишь летать, если честно. По-видимому, Имаизуми и Наруко не были единственными, кто заметил летательные… проблемы Оноды. Но Онода мог только быть благодарным, что Канзаки, в отличие от его друзей, очевидно, не считал необходимым публично разбираться с этим от его имени. — Я буду в порядке, — сказал Онода, думая о том, как чувствовал себя, когда летал с Манами. Теперь он в самом деле говорил правду — однажды ему удалось полетать удачно, и он сможет сделать это снова столько раз, сколько понадобится, чтобы научиться. Должно быть, он говорил достаточно уверенно, чтобы рассеять чужие сомнения, потому что Канзаки усмехнулся ему с зажатой, как обычно, между его белых зубов зубочисткой. — Тогда поверю тебе на слово, но вы двое, Имаизуми и Наруко… Онода по-прежнему начинающий, и ваша работа — присматривать за ним, понятно? Имаизуми и Наруко неуверенно посмотрели друг на друга и немедленно отвернулись, когда случайно встретились глазами. Оба кивнули (во время этого старательно избегая смотреть друг на друга), и Канзаки, по-видимому, был удовлетворен. — Хорошо тогда, — сказал он, хлопнув в ладоши. — Давайте посмотрим, что тут у нас. — Так вы в самом деле дадите нам квиддичные мячи? — воскликнул Наруко с таким видом, словно внезапно наступило Рождество. — Вы самый лучший, мистер Канзаки! Мой любимый учитель! — Спасибо, мистер Наруко, — веселым голосом сказал Канзаки, копаясь в огромной корзине неотсортированных спортивных принадлежностей. — Хотя, боюсь, я не могу с чистой совестью дать вам бладжеры — я не так уж спешу потерять работу, большое спасибо. И про снитч не спрашивайте — они дорогие, и у нас их ограниченное количество, так что я не могу рисковать потерять их. У меня тут есть защита для рук, и давайте посмотрим… я знаю, что где-то была пара старых квоффлов, может, еще мячи для гольфа… — Канзаки выглянул из своих раскопок. — Один из вас может посмотреть в чулане сзади, если хотите. — Я могу, — сказал Имаизуми. — Что я должен искать? — Там должен быть квоффл или два, в которых есть немного воздуха. Любой, не совсем разбитый и не из тех, что мы оставляем для тренировок или игр. — Хорошо, — кивнул Имаизуми и отправился в чулан. Онода наблюдал за Канзаки и Имаизуми, поэтому был встревожен, когда обратил внимание к Наруко и обнаружил, что тот хитро на него поглядывает, хотя и усмехается при этом. — Эм… что такое? — спросил Онода, оглянувшись, чтобы убедиться, что рядом нет ничего, что могло бы быть истинной целью этого взгляда. — А? Ничего особенного, Сакамичи, — сказал Наруко, ни капельки не смущенный, что его застали, когда он смотрел. — Просто я думал, что ты в самом деле говорил правду, когда сказал, что теперь хочешь научиться летать лучше и присоединиться к команде своего факультета. — Ты думал, я вру? — спросил Онода. Если совсем честно, он не собирался обвинять Имаизуми или Наруко, если бы они сразу усомнились в искренности его появившегося рвения к полетам, потому что для них эта перемена, вероятно, выглядела беспричинной. Для них было бы естественно быть осторожными. Наруко пожал плечами. — Не особо. Мне показалось, ты был честен с нами, но одно дело услышать, а другое — увидеть, так? — О, — сказал Онода. — Да, думаю, так. — И… не пойми меня неправильно, я правда счастлив, что ты счастлив, знаешь, но еще я просто думаю, что по-прежнему не знаю, что такого случилось, из-за чего ты изменил свое мнение, — сказал Наруко. Ответ был легким: Манами. Манами случился. Не то чтобы Онода не мог сказать об этом Наруко. Но рассказать правду о Манами неизбежно значило бы и указать, что Манами слизеринец. Онода был уверен, что именно эта деталь не понравится никому из его друзей. Другая, меньшая его часть думала, не вызвана ли его неохота желанием оставить Манами только для себя, но эту мысль он отбросил, как чистую бессмыслицу. — Э, ничего, в самом деле, — стараясь говорить обычно, ответил Онода. — Я просто… думаю, я учусь в довольно хорошем темпе, так что теперь чувствую себя увереннее? Онода был уверен, что Наруко видит его насквозь, что заметит, что не так, но тот лишь просиял и хлопнул Оноду по плечу: — Приятно слышать! Так что, Сакамичи, ты уже подумал, на какой позиции ты мог бы…? Их прервало бессвязное восклицание, вскоре за которым последовал ужасный грохот. Несколько безумных секунд Онода провел в попытке сообразить, что случилось, хотя и быстро догадался, что, что бы оно ни было, это явно не что-то хорошее. Грохот издавала куча метел, рассыпавшаяся после того, как Имаизуми, по-видимому, врезался в нее, упав на землю в спешке, чтобы убежать от… что это было? Там, где раньше было четыре человека — сам Онода, Канзаки, Имаизуми и Наруко, — теперь было пять. Появившийся мальчик выглядел, по крайней мере, на два года младше, чем нужно для Хогвартса. Но странность его появления возрастом не ограничивалась. Он был тощий, почти как скелет, и одетый в старомодную рубашку и штаны, покрывающие его крошечное тело. Его круглые глаза были впалыми и темными, и это резко контрастировало с восково-бледным цветом лица. Взгляд мальчика остановился на Имаизуми, который сел на полу, там, где упал, и уставился на него в неприкрытом ужасе. — Ты… Что ты…? Широкая улыбка расколола лицо мальчика, и лицо Имаизуми совершенно утратило цвет. Онода так и не узнал, что бы случилось потом, потому что Канзаки вмиг оказался между ними. — Ридикулус! — выкрикнул он, взмахнув палочкой. Мальчик — или что бы это ни было, только не настоящий человек, судя по тому, что произошло далее — взорвался облаком пыли, которое исчезло в темноте чулана. — Я очень сожалею об этом, Имаизуми, — виновато сказал Канзаки, убирая палочку и закрывая дверь в чулан, в этот раз на замок. — Понятия не имел, что там прячется боггарт, — если бы знал, близко не подпустил бы тебя к чуланам. Ты в порядке? Имаизуми не ответил и по-прежнему смотрел на дверь чулана так, словно боялся, что она опять откроется. — Эм… а что это за… боггарт? — тихо спросил у Канзаки Онода, все еще слегка подрагивая от пережитого. И если Онода был поражен, он мог только представить, что сейчас чувствует Имаизуми. — О? — сказал Канзаки, бросая на Имаизуми — который все еще не говорил и так или иначе не реагировал — обеспокоенный взгляд. — Точно, ты, вероятно, никогда не видел их, Сакамичи. Боггарт — это магическое создание, которое питается человеческим страхом. Они перевертыши — прячутся в темноте, а когда встречают человека, то стараются превратиться в то, что, по их мнению, сильнее всего его напугает. Онода обдумал его слова. — Так это… не настоящий человек? — Нет, всего лишь боггарт в той форме, которая показалась ему самой подходящей, чтобы напугать нас. Или, в данном случае, одного из нас, — пояснил Канзаки, внимательно глядя на Имаизуми. — Боггарты по большей части вредители, но их тактика более эффективна, когда им нужно напугать только одного. Поэтому вам не стоит идти против них в одиночку. Именно в тот момент Наруко раз и навсегда утвердил свою полную неспособность понимать общее настроение. — Так… это значит, что самый большой страх наследника чистокровной семьи Имаизуми — что, восьмилетний ребенок? — спросил Наруко, не в силах сдержать смешок. — Потому что я должен сказать тебе, шустряк, что это вроде… Очевидно, это было то, что нужно, чтобы получить реакцию Имаизуми. — ЗАКРОЙ СВОЙ ЕБАНЫЙ РОТ! — заорал Имаизуми, неуверенно поднимаясь с пола и взглянув на Наруко с расширенными от бешенства и — сердце Оноды дрогнуло — страха глазами. — Не говори об этом так, будто ты что-то знаешь! Он хотел выбежать из комнаты для оборудования, но прежде, чем сделать хоть шаг, споткнулся об одну из метел, которые опрокинул раньше. Он поднялся без единого слова, хотя его лицо вспыхнуло, показав Оноде, что ему не все равно. Имаизуми продолжил идти, пока не оказался за пределами комнаты и дверь не захлопнулась за ним, и этот звук, кажется, вывел Наруко из оцепенения. — Вот же дерьмо, — только и сказал тот, перед тем как распахнуть дверь и выбежать вслед за Имаизуми. В комнате для оборудования остались только Онода и Канзаки, и тишина была оглушающей. — На твоем месте я бы пошел за ними, — после небольшой паузы сказал Канзаки, выжидательно приподняв бровь. Это был как раз тот толчок, который нужен был Оноде, чтобы убедить его последовать за его друзьями. Наруко как раз догонял Имаизуми, когда Онода покинул комнату для оборудования. — Эй, шустряк, — окликнул Наруко, подбежав и остановившись прямо напротив Имаизуми и вынудив его притормозить, что Имаизуми ни капельки не порадовало. Скорее он выглядел более озабоченным тем, как ему обойти новое препятствие. — Прости, — неожиданно сказал Наруко, и Онода удивленно уставился на него. Имаизуми, однако, и глазом не моргнул. — Я не должен был смеяться, ладно? Я просто был удивлен или вроде того. — Наруко криво усмехнулся, неуверенно положив руку на плечо Имаизуми. — Я не собирался насмехаться над тобой — по крайней мере, теперь. Иногда ты напрашиваешься, и я не могу сдержаться. Но я не хотел действительно расстроить тебя, так что… не знаю, ты хочешь поговорить об этом или… — Нет. С чего бы мне хотеть говорить об этом с тобой? — рявкнул Имаизуми с горячностью, которая заставила Наруко отступить. Имаизуми стряхнул чужую руку с выражением отвращения. — На случай, если ты забыл, мы не друзья и никогда ими не будем. Мне не нужно поговорить, мне не нужны твои извинения и особенно мне не нужна твоя жалость! Наруко заметно побледнел, его глаза расширились. Поначалу он показался лишь пораженным, но вскоре его удивленное выражение сменилось чем-то опасно похожим на боль, прежде чем обосноваться на более безопасной территории чистого упрямства. — Да в-в чем дело вообще? — огрызнулся он, выйдя наконец из ступора. — Я просто пытаюсь помочь! — Если ты действительно хочешь помочь, можешь начать с того, чтобы не лезть в дела, которые тебя не касаются, Наруко, — холодно сказал Имаизуми, проходя мимо него. — Предлагать помощь — это не твоя забота, и я разочарован, что ты достаточно слабовольный, чтобы подумать об этом. Наруко ощетинился, а его глаза загорелись яростью. — Ты… Имаизуми продолжил идти, как будто ничего не произошло. — Я ухожу — и не смей преследовать меня. — Тогда попробуй остановить меня, ты, безмозглый шустряк, — крикнул Наруко, злобно топая за ним по траве со сжатыми кулаками. — Решил, что я просто повернусь и сделаю, как ты сказал? Будто я когда-то так делал! Я заставлю тебя пожалеть, что ты назвал меня слабым, ты, мерзкий кусок… — Думаю, тебе лучше оставить его, Шокичи, — нервно сказал Онода, наконец набравшись смелости вмешаться. Он успокаивающе положил руку на предплечье Наруко, и пока тот отвлекся, Имаизуми немедленно воспользовался возможностью уйти. — Но Сакамичи, — запротестовал Наруко, поворачиваясь к Оноде с покрасневшим от унижения и беспомощной ярости лицом. — Ты слышал, что он сказал? Я не могу это так оставить! — Шунске… сам не свой сейчас, — сказал Онода, задумываясь, с чем из сказанного Имаизуми Наруко сильнее всего не согласен. — Боггарт… в самом деле расстроил его. Не знаю почему, но думаю… уверен, что он не это имел в виду. То, что он сказал. Наруко скрипнул зубами. — Думаю, что как раз это. — Пожалуйста, — сказал Онода, не в силах убрать умоляющие нотки из своего голоса. Имаизуми уже скрылся из виду, и Онода подозревал, что найти его будет не так-то легко. — Я пойду за ним. Если он увидит тебя сейчас… это, наверное, только все ухудшит. — Ну а если я хочу все ухудшить? — …Не думаю, что это будет хорошо для вас обоих, правда, — сказал Онода, пытаясь сохранять дипломатичность даже перед лицом разгневанного Шокичи Наруко, что потребовало значительных усилий с его стороны. — Просто дай мне уйти. Я постараюсь все уладить — может, он даже будет разумным. Наруко, кажется, сомневался, но наконец посмотрел в том направлении, куда ушел Имаизуми, и вздохнул, опуская плечи и пряча руки в карманы. — Ну… как скажешь, Сакамичи. Думаю, он в любом случае с большей вероятностью не откусит голову тебе. Онода кивнул, успокоенный тем, что в этом Наруко согласился отступить. Он вернется в замок и даст Имаизуми хотя бы несколько минут, чтобы остыть, прежде чем найти его. Онода понадеялся, что тогда тот будет более покладистым, и, может, даже способным взаимодействовать с Наруко цивилизованным способом, при условии, что Наруко тоже согласится на это. Может, все это еще может как-нибудь закончиться мирно. — Врежь ему хорошенько для меня, Сакамичи, — сказал Наруко, взмахнув кулаком. Онода понадеялся, что Наруко не в самом деле хотел этого.* * *
Когда Онода наконец отыскал Имаизуми, тот одиноко сидел в библиотеке, кажется глубоко погрузившись в лежащую перед ним тяжелую книгу. Хотя он и не выглядел особенно расстроенным, были причины, по которым его вид вызывал в памяти тот первый раз, когда Онода увидел Имаизуми в Хогвартс-экспрессе, и Оноде это сравнение не слишком понравилось. — Сакамичи. — Имаизуми признал присутствие Оноды, но вовсе не выглядел счастливым по этому поводу. — Что ты здесь делаешь? — Я… искал тебя, — сказал Онода, неуверенно присаживаясь напротив Имаизуми с нервно колотящимся сердцем и благодарный за то, что их расположение и ближайшее окружение в библиотеке удержит Имаизуми от того, чтобы накричать на него, если все пойдет совсем плохо. — Я вижу. Это по поводу… сегодняшнего? — натянуто спросил Имаизуми, нарочито избегая смотреть на Оноду. Он перевернул страницу. — Потому что я не в настроении говорить об этом прямо сейчас. Онода сглотнул. — Ага, нет, Шокичи сказал мне, что ты говорил это. — Он заметил, что Имаизуми заметно напрягся, когда он произнес имя Наруко. — Я, вообще-то, хотел спросить тебя кое о чем другом. Я собирался подождать с этим, пока Психе не вернется с письмом от мамы, но… не знаю, может, это поможет тебя подбодрить? Имаизуми явно скептически приподнял бровь. — Я очень извиняюсь, — Онода глубоко вздохнул, а его глаза метались из стороны в сторону, избегая встречаться с Имаизуми. — Это очень самонадеянно, и я чувствую себя глупо даже спрашивая, но я написал об этом маме в последнем письме, которое отправил, и я уверен, что она согласится, так что я хотел спросить… спросить, не… — он замолк, чувствуя себя по-дурацки. — О чем ты там бормочешь, Сакамичи? Онода сжал руки в кулаки под столом. — Хочешь встретить Рождество со мной и моей мамой? — выпалил он. Имаизуми уставился на него. Конечно, совсем не так он хотел начать этот особенный разговор, но, к худу или к добру, он был начат. И Онода сделал то, что он обычно делал в таких ситуациях. Он запаниковал. После этого взрыва Имаизуми замолчал, и Онода стал поспешно оправдываться, надеясь минимизировать ущерб. — Я имел в виду, что ты не должен, если не хочешь, конечно же. Я знаю, это выглядит странно, раз моя мама — магл и не очень много знает о магии и всем остальном, так что она может задавать странные вопросы, и тебе придется сообразить, как обойтись без магии пару недель… и денег у нас немного, так что наш дом не в лучшем виде и он в самом деле маленький, и я не думаю, что там не будет так красиво, как везде, где ты жил раньше, но я подумал, что в любом случае тебя спрошу, раз ты говорил, что проведешь Рождество здесь один и… — Сакамичи, — перебил Имаизуми, милосердно оборвав неловкую тираду Оноды, пока тот еще больше не застеснялся. Вот так, осознал Онода с каким-то щемящим чувством. Он окончательно оттолкнул Имаизуми, потому что был слишком навязчивым и не уважал его личное пространство. Он снова поднял взгляд на Имаизуми, мысленно приготовившись встретиться с презрением в этих серых глазах и быстрым отказом на свое предложение, но был удивлен, потому что увидел совершенно другое. Имаизуми все еще смотрел на него, но выражение его лица было скорее потрясенным, чем каким-либо еще. Словно неловкому лепету Оноды каким-то образом удалось перевернуть все его мировоззрение с ног на голову. И Имаизуми определенно не выглядел сердитым. — Сакамичи, — повторил он с таким видом, будто ему трудно было говорить. — Ты… ты в самом деле этого хочешь? — Хочу чего? — ни капли не смущаясь, спросил Онода. — Чтобы ты встретил с нами Рождество, если хочешь? Потому что… если дело в этом, то да. Но только если ты захочешь! Если ты предпочитаешь остаться вместо этого в Хогвартсе, я полностью понимаю… — Нет! В смысле… нет, я никогда особенно не настаивал на том, чтобы остаться в Хогвартсе, правда, — сказал Имаизуми, и это звучало, по крайней мере, так же потерянно и неловко, как и чувствовал Онода, несмотря на очевидные попытки Имаизуми сохранить свой обычный невозмутимый внешний вид. — Нет, если есть другой вариант, кроме возвращения в семейный мэнор. Но не будет ли это беспокойством? Я не хочу мешать вашему семейному празднованию… и у тебя пока нет разрешения твоей мамы пригласить меня, да? — Глаза Имаизуми заметно потемнели, когда в них поселилось сомнение. — Тогда есть хороший шанс, что она скажет нет. — Нет, я обещаю, что все будет в порядке! — поспешил Онода развеять опасения Имаизуми. — Рождество мы обычно встречаем только вдвоем, поэтому у нас действительно тихо и ты ничему не помешаешь. И едва ли мама не захочет, чтобы ты приехал — она любит гостей, ты бы видел, как она обрадовалась, когда зашел мистер Канзаки, а это было только для школы, — неуверенно усмехнулся Онода, надеясь убедить Имаизуми, что не о чем беспокоиться. — А еще она упоминала в последнем письме, что хочет встретиться с тобой и Шокичи, так что она не упустит возможности познакомиться хотя бы с одним из вас… в смысле, раз Шокичи будет дома с семьей и по-другому никак… Он опять уходил от темы. Следовало свернуться раньше, чем станет слишком неловко. — Так… я и подумал спросить, чтобы ты знал, что есть такой вариант, — неубедительно закончил Онода. — Прости, что не могу предложить ничего получше… — Я буду рад. Онода удивленно взглянул на Имаизуми, хотя и Имаизуми выглядел таким же удивленным, будто не ожидал, что скажет это. — Ты… будешь? Правда? — спросил Онода. Теперь настал черед Имаизуми отворачиваться, прячась, но он сделал это недостаточно быстро, и Онода увидел, как покраснело его лицо. — Да, правда. Это звучит… интересно. Если ты уверен, что все будет в порядке, — торопливо добавил Имаизуми и снова посмотрел на Оноду, сжав губы в упрямую линию. — Хотя я не согласен, пока ты не получишь письмо от мамы и она не даст свой ответ. — Ну, я уже говорил, с этим действительно нет проблем, — слабо запротестовал Онода, потому что знал, что Имаизуми не уступит, если он принял какое-то решение. — Но ладно — вероятно, это не займет много времени. И если она ответит «да»… тогда ты приедешь? — Я думал, это уже ясно, — сказал Имаизуми, и Онода понял, что тот снова пытается создать видимость расстояния и контроля. Хотя его губы слегка подрагивали, и Онода знал, что все это — видимость. — Да… если твоя мама согласится, я с благодарностью приму твое предложение. — Ладно, звучит хорошо, — сказал Онода, подавив слабый вздох облегчения. Прошло намного лучше, чем он ожидал. Онода знал, что это была отличная возможность закончить разговор на позитивной ноте. Вопреки всему, приглашение Оноды все-таки подбодрило Имаизуми, или, по крайней мере, привело его в лучшее расположение духа. Онода, если пожелает, вероятно, мог достать свое эссе по зельям или выпуск комиксов и тихонько присоединиться к Имаизуми в его занятии. Это был самый простой и, возможно, самый удобный вариант для них обоих. И все же у него был чувство, что может, может… ему стоит и дальше попытаться испытать свою удачу. — Э… Шунске, — сказал Онода. — Я не буду спрашивать тебя о сегодняшнем, если ты не хочешь об этом говорить, но я бы хотел узнать… проигрыш в плюй-камни действительно так сильно расстроил тебя? Глаза Имаизуми сузились. — И-или, — запнулся Онода, — это потому, что ты проиграл Наруко? Имаизуми неуверенно посмотрел на него, не говоря ни слова. Это продолжалось несколько долгих минут, но, как только Онода начал думать, что Имаизуми вообще не собирается отвечать, тот ответил. — Я был так очевиден? — тихо спросил Имаизуми. — Ага… вроде, — неловко сказал Онода. Имаизуми вздохнул, отбрасывая челку со лба. Он выглядел полностью вымотанным. — Ну, я подозревал, что у меня не слишком хорошо получилось тебя одурачить — думаю, это просто подтверждение. И еще я был груб с тобой в последнее время. Надеюсь, ты сможешь простить меня за это. — Ты не должен извиняться, все в порядке! Имаизуми усмехнулся, но ничего веселого в этом не было. — В самом деле? Кажется, в последнее время я только и делаю, что извиняюсь перед тобой. В последнее время я ни с кем не вел себя нормально, ни с тобой, ни с… Наруко. — Он поежился. — Шунске… — сказал Онода. — Что бы ты ни думал, что ты сделал или не сделал, пожалуйста, помни, что Наруко и я проводим с тобой время потому, что нам это нравится. И я не знаю, подходящий ли момент сейчас говорить об этом, но… не думаю, что Шокичи хотел чего-то плохого. Сегодня или с плюй-камнями. Имаизуми нахмурился. — Я понимаю твою точку зрения, Сакамичи, в самом деле. Это просто… — он встряхнул головой. — Я не могу проиграть ему. — Что? — Я не могу проиграть ему — или если проиграю, то должен выиграть снова, чтобы возместить проигрыш. Вот так должно быть. — Я… не думаю, что понимаю, — осторожно сказал Онода. — Все пошло не так, с тех пор, как мы играем в эту дурацкую игру, — сказал Имаизуми, и в его голосе было слышно разочарование, которое со временем явно возрастало. — Наруко и я не друзья — совсем нет. Но он хороший противник в полетах и, вероятно, однажды станет и хорошим игроком в квиддич, и я ценю это. Я знаю, что поладить — это в наших интересах, но… — он поморщился. — Мы слишком разные. Он шумный и вредный, и я не верю в большинство вещей, на которых он настаивает. Иногда я едва могу выносить его. — Но тогда… — Но я заметил, что лучше всего у нас получается, когда мы равны в чем-то, — неумолимо продолжал Имаизуми. — Как в полетах. А потом эта глупая игра — она как-то все испортила. Я ни разу не смог выиграть против него, и, как будто это еще недостаточно плохо, теперь он знает о Мид… о боггарте. Он все выигрывает, и я не могу с ним тягаться — он даже начал смотреть на меня, будто ему меня жаль! — Последнее Имаизуми сказал так, словно это было немыслимо. — Как нам поладить, если он даже не может заставить себя бороться со мной? — безнадежно спросил Имазуми. — Потому что я не… — Шшшш! — Онода действительно почувствовал облегчение, когда библиотекарь, встревоженный тем, как Имаизуми постоянно повышает голос на протяжении всей своей тирады, оборвал его на полуслове строгим взглядом в их сторону. Имаизуми немедленно закрыл рот и опустился на место, подавленный и более чем немного смущенный. — Так… тебе и правда не нравится Наруко? Совсем? — тихо спросил Онода, когда Имаизуми снова поднял свою книгу и попытался найти то место, на котором остановился. — Ни капли. — И… ты думаешь, что и он тебя не любит? — Я знаю, что не любит, — Имаизуми поднял глаза от книги и усмехнулся над выражением Оноды. — В самом деле, Сакамичи, тебе нечего грустить из-за этого. В конце концов все само разрешится, и мы оба по-прежнему будем твоими друзьями, когда все закончится. Ничего не придется менять. В этом все дело, хотел сказать Онода. Может, все должно измениться. Но у него не было ни малейшей идеи, как убедить в этом Имаизуми и возможно ли это вообще. — Ладно… что ни говори, — наконец сказал Онода, не имея сил спорить дальше. — Думаю, это правда не мое дело — я просто надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. — Конечно, — сказал Имаизуми. Онода посмотрел вниз, на сумку на своих коленях, и не смог удержаться от мыслей о том, думает ли об этой ситуации Наруко так же, как и Имаизуми. В любом случае он был явно расстроен тем, что случилось, пока Онода не пошел за Имаизуми. Онода ничего не мог сделать для Имаизуми, но он мог, по крайней мере, пойти и найти Наруко, чтобы узнать, не нужно ли ему чего-нибудь. Будет несправедливо оставить его одного. Приняв решение, Онода встал. — Ну, если у тебя тут все в порядке, я собираюсь найти Шокичи, — сказал он фальшиво-бодрым голосом. — Хочешь пойти со мной? Раз уж мы не смогли полетать сегодня, и… — Мне неплохо здесь, — небрежно сказал Имаизуми. — Развлекайся. — Ты… ты уверен? — Несомненно. Онода нахмурился, когда собрался уходить, чувствуя себя совершенно бесполезным. Он изо всех сил старался выслушать и понять проблемы Имаизуми, но не мог не задумываться, приведет ли все, что он сказал, к каким-то переменам в долгосрочной перспективе. В конце концов, Имаизуми был упрямым, и совет Оноды, вероятно, не был полезным для начала. Все это невероятно расстраивало. Каким же другом он был, если быть с одним другом значило отказаться от другого? — Сакамичи. Онода остановился на полпути. — Да? — осторожно отозвался он, обернувшись к Имаизуми. Онода ожидал услышать на прощание что-то вроде «в следующий раз занимайся своим делом» или «не говори об этом Наруко», но был удивлен, когда увидел, что Имаизуми, который минуту назад был расстроен и зол, смотрит на него с написанной на лице неуверенностью. — Как думаешь, что твоя мама могла бы захотеть на Рождество? — спросил он. Онода моргнул. Или может… в конце концов что-то хоть немного изменится.