* * *
Первым отборочные по квиддичу проводил Рейвенкло. В день испытаний Имаизуми пришел на завтрак со своим, кажется, обычным уровнем хладнокровия, но то, как он чуть сильнее сжимал ложку и словно напоминал себе, что нужно продолжать и съесть свою овсянку после того, как с трудом набрал ее в ложку, в первую очередь предупредило Оноду, что на самом деле он очень нервничал. Это было действительно странно — видеть Имаизуми настолько обеспокоенным тем, что, как знал Онода, хорошо ему удавалось, но Имаизуми, в конце концов, был всего лишь человеком. Старшие ученики тоже участвуют в отборочных, так что нельзя сказать, что у него не будет соперников в борьбе за место в команде. — Выглядишь так, будто на казнь собираешься, шустряк, — сказал Наруко с полным отсутствием хоть чего-то похожего на чуткость, откусывая неаккуратный кусок тоста, на котором джема было, вероятно, в два раза больше, чем хлеба, и расплевывая по столу крошки с каждым произнесенным словом. — Мне пофти валь… — Не говори с набитым ртом, — огрызнулся Имаизуми, опуская ложку с большей силой, чем необходимо. — Это отвратительно. — Грубо, — сказал Наруко, хотя на этот раз проглотил, перед тем как продолжить. — Но знаешь, мир не рухнет, если ты будешь набирать чуть побольше — а то мы все закончим школу раньше, чем у тебя выйдет изящно доесть свою гребаную овсянку. — Не знаю, с чего ты жалуешься на мою медлительность, — быстро сказал Имаизуми, вытерев рот салфеткой, скомкав ее и положив на стол рядом с тарелкой. — Я уже закончил. Онода встревоженно нахмурился. — Ты уверен, Шунске? Ты съел совсем мало… — Достаточно, — перебил Имаизуми. — Не хочу нагружать себя больше, чем необходимо. Наруко коротко рассмеялся, но Онода быстро начал говорить, пока он не сказал чего-нибудь оскорбительного. — Но ведь тебе нужны силы, правда? — спросил он. — И не думаю, что, если ты доешь свою тарелку, это так сильно тебя нагрузит. Разве что чуть-чуть…? — Сказал же, я в порядке, — раздраженно сказал Имаизуми, вставая. На миг показалось, что он может уйти без дальнейших объяснений, но когда он совсем уже собрался идти, то явно передумал и остановился с сожалеющим видом. — Извини, — сказал он, глядя между Онодой и Наруко. — Знаю, это выглядит неожиданно, но отборочные начнутся всего через час, и мне надо идти готовиться, или я опоздаю. Позже увидимся. — Э… да, мы будем ждать! — сказал Онода раньше, чем Имаизуми успел сбежать. — Удачи! Имаизуми не ответил, и Онода опустился обратно на место, не в силах перестать невольно беспокоиться. Он знал, как много это значит для Имаизуми — в самом деле, попасть в квиддичную команду много значило для Оноды, так что он едва мог представить, как важно это было для его друга. И реакция Имаизуми показывала, что попасть в команду действительно сложно. И если даже Имаизуми беспокоился, то какой шанс оставался у кого-то вроде Оноды? — Эй, Шокичи? — окликнул Онода. Наруко отвлекся от процесса зачерпывания джема из банки пальцем. — Хмм? — спросил он, сунув палец в рот. — Чего? — Имаизуми… думаешь, с ним все будет хорошо? — спросил Онода. Несколько минут Наруко смотрел на него с ухмылкой, словно Онода сказал что-то забавное. — Шустряк? Да, он будет в порядке. — Правда? — Конечно! То есть он может быть хреновым человеком, но действительно хорошо летает для второкурсника, — уверенно сказал Наруко. — Он уничтожит соперников, гарантирую. Просто у бедного неудачника почему-то нет уверенности в себе — это даже грустно, в самом деле. Онода неловко кивнул, глядя на свою еду. — И тебе тоже надо быть поуверенней, Сакамичи, — после короткой паузы продолжил Наруко. — Ты много работал и действительно стал лучше — если твоя команда не увидит этого, они полные идиоты. Я уверен, для тебя тоже найдется место. Это потребовало усилия, но у Оноды получилось немного улыбнуться. — Надеюсь, ты прав. Спасибо, Шокичи… я постараюсь изо всех сил не подвести тебя или Шунске. Наруко выглядел так, словно хотел добавить что-то, но с редким проявлением контроля он поджал губы и выбрал промолчать. — Эй, — наконец сказал он, — хочешь пойти на площадку, чтобы подождать, пока шустряк закончит? Можем взять метлы и немного потренироваться, пока ждем. Онода благодарно кивнул: — Ага, звучит хорошо. По-видимому, Имаизуми не о чем было волноваться, потому что он пришел к месту на площадках, где Наруко и Онода отдыхали после тренировки, примерно два часа спустя, полностью растрепанный, но удовлетворенный. — Ну, как прошло? — взглянул на него Наруко, когда Имаизуми плюхнулся на траву рядом с Онодой и вытащил из сумки выпуск Ежедневного Пророка. — Вратарь, — сказал Имаизуми, разворачивая газету так, словно в результате ни в малейшей степени не сомневался. — Они сказали, что я могу выбрать между вратарем и охотником, но потенциальных охотников было намного больше, чем вратарей, поэтому я выбрал так. — Пффт, скукотища, шустряк, — поддразнил Наруко, вырывая травинки и бросая в него. — Тебе придется торчать перед воротами целую игру — отстоооой. Имаизуми посмотрел на него. — Вратари имеют большое влияние на результаты матча. Это важная позиция. — Ага, ага, продолжай говорить себе это, — хихикнул Наруко. — Хотя не могу сказать, что тебе это не подходит — играть поддерживающую роль. Что до меня, я собираюсь занять действительно важную позицию, такую, как ловец, так что… — внезапно он оборвал себя и обернулся, глянув на Имаизуми. — Что это было, а? Имаизуми приподнял бровь: — Что это было? — Ты фыркнул. Прямо когда я сказал, что буду пробоваться на ловца. — Тебе кажется, — сказал Имаизуми. — Нет, я определенно слышал фырканье! В чем проблема? — злобно вопросил Наруко. — Думаешь, раз ты уже получил подтвержденное место в команде, то стал кем-то вроде…? — Хорошо, — сказал Имаизуми, быстро опуская на колени выпуск Ежедневного Пророка. — Ты хочешь знать, что я думаю, так вот — я думаю, что объяснения твоего желания быть ловцом — плохо продуманные и глупые. Вот что я думаю. Наруко отшатнулся, будто обжегшись, кажется пораженный откровенным ответом Имаизуми. — Почему ты…? — его глаза сузились, а удивление быстро сменилось яростью. — Ты, кусок дерьма, с хера ты думаешь, что у тебя есть право решать за меня? Ты даже не знаешь, почему… — …почему ты хочешь в первую очередь быть ловцом? — закончил за него Имаизуми. — Потому что это особенная позиция, которую обычно занимает самый быстрый игрок в команде, и ловец часто зарабатывает больше всех очков, что означает, что зрители обращают на него много внимания. Или я не прав? Наруко открыл и закрыл рот, явно ошеломленный тем, что Имаизуми удалось догадаться так о многом. — Я понимаю твои аргументы, какими бы наивными они ни были, но можно посмотреть на это с другой стороны, — продолжил Имаизуми. — Во-первых, ловцы всегда летают определенным образом — они наверняка должны быть точными, но в остальных случаях ловцы не особенно хорошие спортсмены. У тебя же в любом случае есть преимущество — ты в приличной физической форме и, вероятно, можешь без больших усилий научиться играть на любой позиции. Напрасно будет не воспользоваться этим преимуществом, особенно если ловец обычно проводит большую часть игры не делая ничего, в ожидании появления снитча. И я думаю, если мы имеем дело с человеком вроде тебя, смешно полагать, что ты сможешь так долго бездействовать. — Но… это, — поперхнулся Наруко. — Как ты узнал… что я…? Онода между тем обнаружил, что тревожится из-за возможности превращения их надвигающегося спора в вежливый интерес в ходе перебранки. Кажется, Имаизуми делал что-то большее, чем просто провоцировал стычку. Подозрения Оноды подтвердились следующими словами Имазиуми. — Тебе стоит попробоваться на охотника, — сказал Имаизуми. — А? — Наруко выглядел ошарашенным, как если бы Имаизуми посоветовал что-то совершенно неслыханное. — Мне, охотником? Ты шутишь? — Это подошло бы тебе, — совершенно серьезно сказал Имаизуми. — Скорость — необходимая черта для охотника, и ты сможешь играть на протяжении всего матча, а не по чуть-чуть каждый раз, когда покажется снитч. Тебе это, вероятно, понравится, и ты все еще сможешь приносить очки команде — это не изменится. — Приносить очки? Да это смешно, — безрадостно усмехнулся Наруко. — Только десять очков за гол? Кому это вообще нужно — ловец единственный, кто приносит больше всех очков, и его заслуга в победе самая большая. Охотники могут ничего не делать. — Если ты в это веришь, значит, ты понимаешь суть квиддича даже еще хуже, чем я думал. Охотники — это необходимая и жизненно важная часть команды, — сказал Имаизуми, немного раздраженный, что ему приходится объяснять. — И если хочешь, можно посмотреть на это так — ловцы способны получить 150 очков за игру… — …Я уже знаю, — запальчиво сказал Наруко. — Я не идиот. — …Но они и ограничены 150 очками за игру, — подчеркнул Имаизуми, внимательно наблюдая за Наруко, чтобы оценить его реакцию. — Для охотников, с другой стороны, нет максимального количества голов, которые они могут забить — единственное, что определяет, сколько очков они получат, — это предел их собственных способностей. Если ты, как охотник, сможешь вывести свою команду на 150 очков вперед, то ты сможешь и сделать ловца команды противников бесполезным. Это то, чего ты не сможешь сделать ни на какой другой позиции. Наруко уставился на Имаизуми, явно потеряв дар речи под грузом новой информации. Тем временем Имаизуми с обманчивым безразличием откинулся назад. — Делай что хочешь, конечно — я просто хочу показать тебе перспективы, которые ты можешь упустить в своей спешке порисоваться, — беззаботно сказал Имаизуми, снова поднимая газету. — Хотя я думаю, что это будет сложная задача для любого — набрать 150 очков за игру охотником… и, вероятно, невыполнимая для нетерпеливого мелкого искателя внимания, как ты, если подумать. Может, тебе больше повезет быть ловцом, в конце концов. Наруко хлопнул руками по площадке. — Пошел ты, шустряк, для меня нет невозможного! Я сделаю это — попаду в команду Гриффиндора охотником, и тогда первое, что я сделаю — размажу тебя! Я буду набирать больше 150 очков за каждую игру, и ты пожалеешь, что вообще дал мне эту идею! — Звучит впечатляюще, но удачи тебе в получении очков, когда я на воротах, — сказал Имаизуми, явно пытаясь изобразить полное отсутствие интереса, но его слова прозвучали больше как насмешка. — Она тебе понадобится. — Посмотрим, как ты запоешь, когда я влеплю квоффл прямо в твою самодовольную рожу, — отозвался Наруко. — Если ты действительно так глуп, чтобы целиться в меня, а не в пустое кольцо, ты только облегчишь мне работу. — Ну, может, хоть так у тебя получится хоть что-то остановить, а? — Это предполагает в первую очередь, что ты достигнешь цели и не свалишься с метлы. — Какака, спорим, ты будешь мечтать, чтобы это случилось, шустряк. — Я уже мечтаю, чтобы это случилось. — ХА, я же говорил… погоди, что? Онода был почти уверен, что если он отодвинет газету Имаизуми, то увидит, что тот прилагает все усилия, чтобы сдержать улыбку. Неудивительно, что Наруко на следующий день попал в команду Гриффиндора. Сюрпризом для большинства знавших его было то, что он пробовался только на одну позицию, и это была позиция охотника. Вопреки всему, что он говорил раньше каждому, кто хотел его слушать, он даже не подумал пробоваться на ловца.* * *
В день, когда проходили отборочные в команду Хаффлпаффа, Онода по-новому понял, как, должно быть, нервничал перед своими Имаизуми и как хорошо он, несмотря на это, держался. — У тебя получится! — радостно сказал Наруко, хлопая Оноду по плечу. Онода не нашелся, что ответить, он был слишком занят — мрачно вглядывался в тарелку с яйцами, тостом и сосисками, которую Наруко поставил перед ним. — Срань господня, ты и шустряк абсолютно не умеете справляться со стрессом. — А ты абсолютно не понимаешь, когда тебе надо испытывать стресс, — огрызнулся Имаизуми. — Слушай, если он не голодный, то он не голодный. Не старайся заставить его есть, если он не хочет. — Даже ты что-то съел, — пожаловался Наруко. — Сакамичи до сих пор ни к чему не притронулся. — Может, он просто не хочет наедаться жирных сосисок перед полетом и просто слишком вежливый, чтобы сказать тебе, такое не приходило тебе в голову? — Ребята, — устало сказал Онода. — Все нормально, просто я правда сейчас не голоден. Шокичи, спасибо за беспокойство, но я в порядке, честно. — Хнргх, как скажешь, — сказал Наруко с очевидным сомнением в голосе. Как бы он ни сомневался, это не удержало его от того, чтобы отодвинуть тарелку Оноды от него и начать самому ковыряться в ней. — Хотел бы я поддержать тебя, — с сожалением сказал он, пережевывая сосиску. — Но людям с других факультетов не позволено наблюдать за отборочными, особенно если они уже в команде. Духом мы будем с тобой и будем ждать, когда ты пройдешь, чтобы тебя поздравить! — Мы будем ждать, как бы ни прошло, — поправил Имаизуми. — Думаю, ты сможешь, но мы здесь, даже если в этот раз у тебя не получится. Ладно? Конечно, Онода уже знал это, но обещание Имаизуми все равно было невероятно обнадеживающим. Имаизуми взглянул на него. — Удачи. — Увидимся, Сакамичи! Сломай ногу!* — Почему ты сказал это? — пораженно спросил Имаизуми. — Это просто выражение, господи, шустряк — думаешь, я в самом деле надеюсь, что он поранится? — Откуда мне знать с тобой? Ты такой кровожадный, что… — Это довольно забавно услышать от парня, признавшегося, что «скорее всего, намеренно пытался столкнуть кого-то с метлы» в наш… — Ты не можешь использовать это против меня, у нас нет доказательств, что это не просто что-то, что прилипло как шутка! — Шутка или нет, это полностью правда! Помнишь первый раз, когда мы гонялись? Если бы мы не были над озером, тогда… Онода был слишком далеко, чтобы услышать остаток разговора, но понял, что уже неплохо представляет, как это будет. Возвращаясь из спальни, где он переоделся в тренировочную одежду, Онода столкнулся с Мики. Она тоже переоделась в мантию для участия в отборочных, но выглядела скорее возбужденной, чем нервной, когда болтала с Айей у главного входа. — О! Привет, Сакамичи! — воскликнула она, заметив его. — Ты тоже направляешься на отборочные? Вот, я пойду с тобой. Поговорим позже, Айя — сейчас мне надо идти на отборочные в команду Хаффлпаффа! — Просто не убейся, глупенькая, — поморщилась Айя. — Знаешь, я не собираюсь рыдать над твоим бездыханным телом, если ты окажешься в лазарете. — Ты худшая подруга на свете, — надулась Мики и взяла руку Оноды в свою. — Вот что, — решила она, — с этого момента Сакамичи мой лучший друг. В конце концов, мы собираемся быть в одной команде, так что мы, очевидно, предназначены друг другу. Даже родственные души. Ты не можешь становиться между нами. — Ладно, хорошо, — глазом не моргнув, сказала Айя. — Будь лучшим другом Сакамичи, если хочешь, но за это место ты остаток жизни будешь драться на три стороны с его чокнутой шайкой. Если согласна на это, давай. Мики поежилась. — Ладно, ты меня сделала. Ты мой лучший друг навсегда, Айя, даже если у тебя самый худший вкус в книгах и тебе нравятся только скучные виды спорта. — Так и думала, — ухмыльнулась Айя. — Увидимся. — Пока, — весело помахала Мики. — Вечером расскажу тебе, чем все закончилось! То, что Мики была рядом с ним по дороге на квиддичную площадку, помогло Оноде отчасти усмирить панику. Она была разговорчивой, и ее истории о том, что она и Айя вытворяли, помогали Оноде не накручивать себя, и даже просто ее присутствие служило напоминанием, что, по крайней мере, он не будет совсем один — будет как минимум одно знакомое лицо на отборочных рядом с ним, и это знание хоть немного успокаивало. Когда они пришли, основные хаффлпаффские игроки были уже там, одетые в желтые с черным квиддичные мантии вместо тренировочной одежды, так что было легко отличить их от кандидатов, несмотря на то, что большое количество новых дарований казались старше Оноды. Пусть он и не особенно хорошо знал кого-то из команды Хаффлпаффа, Макишиму он заметил сразу же, хотя тот выглядел совершенно не так, как в последний раз, когда Онода его видел. Его волосы стали, по крайней мере, вдвойне длиннее, чем были, и были уже не фиолетовыми, а яркого переливчатого зеленого. Как правило, его было сложно пропустить, и его необычные черты лица делали его всегда узнаваемым. Хотя Оноде показалось, что он не выглядит очень счастливым, и он коротко удивился почему. После Оноды и Мики пришли еще люди, и скоро на площадке неловко топтались десять или около того новоприбывших. Подошел высокий мальчик с планшетом и спросил у всех имена, потом, после короткого ожидания, им велели построиться в шеренгу перед скамьей, на которой расположились члены команды Хаффлпаффа. Мальчик с планшетом стоял впереди и машинально вертел в руке самонаполняющееся перо, пока пришедшие занимали места. — Так, что касается этого года, позиции ловца и вратаря у нас заняты, но мы ищем двух новых охотников и одного загонщика, — сказал он, как только все перестали двигаться, быстро перелистывая страницы и вглядываясь в кандидатов, словно пытаясь подобрать лицо к каждому имени. Исходя из того, что он говорил больше всех и выглядел самым старшим в команде, Онода решил, что это был капитан. Хотя, если он и представился как положено раньше, Онода полностью пропустил это. — Сегодня мы выберем новых членов из вашей группы, основываясь на том, как вы покажете себя в упражнениях, которые мы запланировали для вас. Онода пытался усмирить внезапно разыгравшуюся тревогу, напоминая себе, что он ждал этого. Насколько ему было известно, он не отдавал предпочтения ни позиции загонщика, ни охотника, так что ему надо было просто посмотреть, что ему лучше подойдет. — Хорошо тогда. Мы разделим вас на две группы. Если бы хотите пробоваться на загонщика — становитесь слева. Охотники — справа. Или… может, нет. Онода стоял на месте, неуверенный, что ему следует делать, пока остальные кандидаты — включая Мики — разошлись по сторонам, оставив его стоять в одиночестве посредине. Наконец мальчик с планшетом подошел к нему. — Ты не выбрал сторону, — сказал он. — Ты не знаешь, на кого хочешь пробоваться? Онода смущенно отвел глаза. — …Нет, не особенно, — признался он. Он знал, какую роль выполнял каждый из игроков, но понятия не имел, какая из них подойдет ему лучше. — Хмм… — сказал мальчик, не выглядя злым. — Твое телосложение для загонщика не подходит, но мы можем поставить тебя с охотниками, просто посмотреть, как у тебя получится. Как звучит? Охотник, как Наруко. Звучало не слишком плохо. — Э, ладно, — осторожно сказал Онода. Старший мальчик кивнул, очевидно удовлетворенный. — Ладно тогда, оставляю тебя Ясутомо. Имя звучало смутно знакомо Оноде, но, только увидев лицо игрока, он понял, кем именно был «Ясутомо». О нет, с ужасом подумал Онода. Если верить капитану, то, по-видимому, он и остальные пять предполагаемых охотников были оставлены на милосердное попечение Аракиты, мрачного (и, безусловно, самого ужасного) участника хаффлпаффской квиддичной команды. Аракиты, который в тот самый момент с сомнением осматривал их маленькую группу. — Оживленная у нас тут компашка, — саркастически сказал он. — Ты, — внезапно бросил он, указывая на мальчика в конце. — Как тебя зовут? — С-сакурай, сэр! — запнувшись, ответил мальчик, и Онода нашел небольшое утешение в том, что, по всей видимости, не он один боится Аракиту. — Я что, похож на сэра, ясноглазка? Я не чертов профессор — называй меня Аракита, или лучше никак не называй и держи рот закрытым. Так ты хочешь стать охотником, а? — Д-да… — Воу, как уверенно, — насмешливо сказал Аракита. — Как насчет тебя? — он указал на Оноду. Онода мог поклясться, что его сердце остановилось. — Да, я с тобой говорю, четырехглазый, — рявкнул Аракита. — Просто ответь на вопрос, чтоб тебя! Онода сглотнул, но во рту пересохло, и это мало помогло. — О-онода, — удалось выдавить тихим голосом. — Еле слышу, что ты там мямлишь, четырехглазый, но ладно. Тоже хочешь стать охотником? Онода кивнул: — Да… — Блядь, — сказал Аракита и явно скрипнул зубами, отворачиваясь, как будто их вид причинял ему физическую боль. — Поражен вашим энтузиазмом. Герои ебаные, по большей части. Никому не хватило смелости ответить, и наконец он повернулся к ним с более раздраженным, чем всегда, видом. — Ну, мы могли бы взглянуть, может ли кто-то из вас бросить мяч или принять бладжер, не развалившись пополам, хотя в этом я действительно сомневаюсь, — угрожающе сказал он. — Залезайте на метлы, начнем с упражнений в полетах. К счастью, оказалось, что упражнения, предложенные Аракитой, были очень похожи на то, чего Онода ожидал. Честно говоря, от кого-то такого страшного, как Аракита, то, что от них ожидалось, показалось довольно… несложным. Первым делом их заставили маневрировать между разноцветными флагами, магическим образом подвешенными в воздухе, как можно быстрее, но не врезаясь в них. В этом Онода уже неплохо преуспел, хотя его умения пострадали от постоянного страха, что на него накричат. Был один новобранец, которому особенно не удавались быстрые повороты и на которого обрушилась большая часть изысканных выражений Аракиты, и Онода знал, что последнее, чего бы он хотел, — это стать мишенью для гнева охотника. — Блядь, да вокруг флагов, неуклюжий идиот! Не таранить их! — Что я только что сказал? Ебать копать… Это продолжалось около пятнадцати минут, Аракита то раздавал указания, то ругался, пока наконец они все, к счастью, не закончили. В любом случае, у новых кандидатов не было ни шанса собраться, перед тем как начать выполнять новое упражнение. Аракита, с подергивающимся правым глазом, построил их в круг, по-прежнему на метлах, и сказал: — Ну, это было целиком и полностью ужасно. А хорошая новость в том, что следующее упражнение такое простое, что мне, наверное, даже не придется постоянно водить вас за ручку. Это упражнение на передачу, поэтому по моему сигналу вы должны сделать большой круг. Потом вы получите мяч; вам нужно выбрать кого-то и бросить мяч ему. Целиться в грудь — все, что летит выше или ниже, — плохая передача, а если вы сделаете плохую передачу в игре, мы потеряем мяч, — он прищурился. — Достаточно просто? Как только мы начнем, я буду перемещать вас, так что вам придется бросать вверх, вниз и назад, это даст вам представление о том, чего можно ожидать во время настоящей игры. Это звучало разумно, и Онода, конечно же, понял важность упражнения, но вскоре ему стало ясно, что эта область его способностей, если говорить о том, чтобы быть охотником, вызывала опасения. Онода никогда не был особенно хорош в передачах — его руки были слабыми, и ко всем видам спорта, в которых необходимо было бросать, он всегда питал особенную неприязнь. Естественно, в ходе упражнения Аракита понял это очень быстро. — ЭЙ, ЧЕТЫРЕХГЛАЗЫЙ, ТЫ ЭТО НАЗЫВАЕШЬ ПЕРЕДАЧЕЙ? С этого все пошло по наклонной. Онода не только не справлялся с упражнением на передачу и не мог бросить квоффл достаточно далеко, чтобы добросить до другого игрока, или точно, чтобы удовлетворить Аракиту, но и нервы его были полностью вымотаны. Он так сильно боялся сделать что-то не так, что не мог следовать даже простейшим указаниям, что, неудивительно, еще больше раздражало Аракиту. И когда Аракита объявил, что они заканчивают «этот унылый ебучий спектакль», Онода испытал такое облегчение, что у него даже не было сил пожалеть о том, что он, вероятно, только что уничтожил любой свой шанс попасть в квиддичную команду. Во всяком случае, сначала. Только когда он подошел к одной из скамеек, стоявших по краям площадки, и сел, он вспомнил, почему так сильно хотел в первую очередь этого, и неуверенность снова начала терзать его. Он провалится — уже провалился, скорее да, чем нет. Оноде никак не попасть в команду теперь, после того, как он так плохо показал себя. Аракита его ненавидел. Несмотря на все его усилия и все тренировки, Онода позволил всему пропасть впустую. Он подвел Имаизуми и Наруко, которые трудились изо всех сил, чтобы попасть в свои команды, и с нетерпением ждали, что смогут сыграть в квиддич с Онодой… Они скажут, что все в порядке, и постараются успокоить его, конечно же, но он знал: в глубине души они будут, по крайней мере, немного расстроены. Но хуже всего было то, что он подвел себя. Он был таким идиотом, что позволил себе подумать, что если он очень сильно захочет чего-то, то у него получится — разве ему не следовало уже знать лучше? Некоторые люди могли выделяться и делать удивительные вещи, и Онода не был одним из них. Он должен был признать это в самом начале и избавить себя от проблем. Очевидно, что Манами вообще не понимал его, и любой интерес, который он мог испытывать к Оноде, был неуместен. Онода не винил его за желание найти друзей получше. Онода был так погружен в свои сомнения, что почти не заметил, когда кто-то сел на скамью возле него, хотя уже замечал, что этого человека трудно игнорировать. Он был высоким и бледным, с копной зеленых волос, которая в значительной степени уменьшала возможность того, кто это мог быть. Несколько долгих минут они сидели рядом в тишине. Сгорбленный Онода смотрел на землю между своих ног, пока Макишима от нечего делать вытягивал нитку из своих перчаток. Тем не менее Макишима наконец перестал ерзать и вздохнул, бросив быстрый взгляд на Оноду. — Ну… Аракита говорит, что твои броски были самыми худшими из всех, что он когда-либо видел, — тоном светской беседы сказал четверокурсник. Онода пристыженно отвернулся. — Мне правда очень жаль. Я потратил ваше время, и… — Аракита, каким бы очаровательным он ни был, такой же деликатный, как удар битой загонщика по яйцам, — сказал Макишима, неловко усмехнувшись собственной шутке. — Я три года был с ним в команде и ни разу не видел, чтобы он был с кем-то помягче, так что тебе не стоит принимать это слишком близко к сердцу, — он сделал паузу, вероятно осторожно подбирая слова. — Хотя, думаю, кое в чем он прав — кажется, позиция охотника в самом деле не для тебя. — …Думаю, вы правы, — сказал Онода, и что-то сжало грудь. — Я просто… я не… Следующие слова Макишимы были в любом случае неожиданными. — Если ты не против, я хочу кое-что попробовать, — сказал он. — Сможешь еще раз залезть на метлу? — …Хорошо, — неуверенно ответил Онода. Он чувствовал себя эмоционально истощенным испытаниями Аракиты, но Макишима, насколько он видел его, ему нравился, и он не хотел разочаровывать его. — Что вы хотите, чтобы я сделал? — Просто подняться сейчас на пару метров в воздух, — сказал Макишима. — Когда поднимешься, я дам тебе инструкции, но обещаю, там ничего сложного. Чувствуя себя немного сбитым с толку, Онода поднял метлу и вышел на траву. Он стартовал, заботясь о том, чтобы не подняться так высоко, как обычно, и заметил, что Макишима вытаскивает из-под скамьи корзину с чем-то и что в его сторону обращено много любопытных лиц. Многие из них принадлежали членам команды Хаффлпаффа, и Онода беззвучно взмолился, чтобы справиться с этим, не опозорившись еще больше. — Ладно тогда, — сказал Макишима. Он вынес корзину на площадку и поставил себе под ноги. — Мы не собираемся делать ничего сложного, просто потренируемся ловить — ловить без передачи, не волнуйся. Как звучит? — Ох… звучит хорошо, — сказал Онода, все еще запутанный. Тренироваться ловить? Макишима не вынес квоффл, поэтому Онода не понимал, что ему придется ловить. Ответ на свой вопрос он получил быстро, когда Макишима сунул в корзину руку и вытащил что-то очень маленькое и ярко-оранжевое. — Лови! — сказал Макишима без предупреждения и бросил этот предмет в направлении Оноды со всей силой. Удивленный Онода едва успел собраться вовремя, чтобы поймать предмет, пока он не упал на землю. И только сжав его надежно в руках, он наконец понял, что это было — мяч для гольфа. Эта вещь была настолько магловской, что, увидев ее посреди тренировки по квиддичу, Онода на миг опешил. — Некогда отдыхать, Сакамичи, вот и новый летит! — окликнул Макишима, возвращая Оноду в чувство. Он взглянул как раз вовремя, чтобы увидеть, как Макишима бросает еще один мяч для гольфа в направлении, прямо противоположном тому, в котором он бросил первый. Только выжав из новой метлы максимум, он смог вовремя поймать следующий мяч — подхватил его в воздухе, выдернув из падения. В этот раз у него не было шанса даже перевести дыхание, прежде чем Макишима бросил другой мяч в совершенно другом направлении, и Онода приготовился снова его преследовать. Они повторили это десять, двадцать раз перед тем, как Онода потерял счет попыткам. Все его органы чувств были сосредоточены на движениях Макишимы и траектории крошечного оранжевого мячика, когда он проносился в поле его зрения. Большинство ему удалось поймать, но некоторые он упустил, иногда ошибаясь в оценке направления или просто не успевая догнать их вовремя. Макишима никогда не говорил ни слова о том, как у него получается — если он и злился на пропущенные мячи, то Онода не видел никаких проявлений этого. Макишима просто доставал следующий мяч и бросал его. Упражнение — или что бы это ни было — продолжалось, пока корзина не опустела и некогда девственно-чистая трава квиддичной площадки не была усеяна яркими оранжевыми мячиками. Макишима выпрямился и попробовал пошевелить плечами, будто проверяя, не больно ли — Онода только тогда понял, как много мячей он бросил ему. — Неплохо, — сказал Макишима, и Онода не смог издалека понять по выражению его лица, было ли это задумано как искренний комплимент, или нет. — Теперь можешь спускаться, спасибо. Онода сделал как было сказано и вернулся на скамью, а Макишима подошел к остальным членам команды, и они начали негромко обсуждать что-то между собой. Онода тем временем задумался, не должен ли он собрать мячи, но заметил, как один из старших игроков — Изумида вроде бы — рассеянно призывает мячи в корзину палочкой, прислушиваясь к разговору других. Наконец они приняли какое-то решение, и участники основного состава команды Хаффлпаффа разошлись, направляясь к новым кандидатам по одному. Сердце Оноды пропустило удар, когда он понял, что настал момент, в который он наконец узнает, попал он в команду или нет — момент, которого он ждал почти год. Онода заметил, что Мики говорит с четверокурсником Изумидой, и выражение ее лица невероятно счастливое. Кажется, она заняла свободную позицию загонщика, и Онода не мог не гордиться ей. Он был уверен, что ей понравится быть в команде и что она будет фантастически играть. Онода сжал кулаки так, что костяшки побелели. Теперь ему осталось волноваться только о себе. К счастью, ему не пришлось долго ждать, пока один из членов команды подойдет к нему, и Онода приготовился к новостям, которые он принесет. Только… пусть это не будет Аракита, беззвучно взмолился Онода. Пожалуйстапожалуйстапожалуйста… Человеком, который наконец подошел к нему, был Макишима, и Онода мысленно выдохнул с облегчением. Каким бы ни был окончательный вердикт, будет, по крайней мере, не так ужасно выслушать его от Макишимы, как от Аракиты — или кого-то еще, раз уж на то пошло. — В общем, мы тут пришли к соглашению… более или менее, — сказал Макишима и пожал плечами, остановившись напротив Оноды. — И теперь мне надо сообразить, как бы это сказать… дай мне секунду. Онода ждал, к тому моменту все сильнее переживая. — В основном, — продолжил Макишима, — мы все — команда то есть — согласны, что у тебя есть потенциал, но тебе и по-прежнему нужно многому учиться. Ты пока второгодка, так что это не последний шанс для тебя — у тебя все еще есть достаточно времени, чтобы улучшить свои навыки, и мы все возлагаем на тебя большие надежды в будущем. Понимаешь? — Да… — сказал Онода, и его сердце дрогнуло от осознания, что эти слова — вежливый отказ. Вежливый или нет, смысл не менялся. Неудача была неудачей. Помня, что Макишима все еще здесь и, вероятно, хочет сказать больше, Онода постарался сдержать внезапный натиск отчаянья, чтобы, по крайней мере, закончить разговор и оставить настолько хорошее впечатление, насколько возможно в сложившихся обстоятельствах. Горло сдавило, словно стоит ему вдохнуть — и он расплачется, но он попытался проглотить комок. — Хорошо, — продолжил Макишима, словно Онода и не был на грани краха. — Тогда, наверное, увидимся на тренировке в следующую субботу. — Ладно, спасибо, — выдавил Онода, моргая, потому что слезы, несмотря на все усилия, застлали глаза. Не плачь, не плачь, мысленно уговаривал он себя — будет неплохо избавить себя от этого последнего унижения. — Я обязательно… погодите, — сказал он, когда сказанное Макишимой окончательно встало на свое место. — Что? — Я сказал, увидимся на тренировке, — сказал Макишима с таким видом, словно не совсем понял, как реагировать на выражение лица Оноды, которое, как Онода теперь понял, было совершенно не к месту в свете нового понимания, о чем на самом деле Макишима говорил с самого начала. — Ты ведь собирался прийти, верно? — То есть… мне можно посещать тренировки? — спросил Онода, едва осмеливаясь поверить, что услышал все правильно. — Чтобы… тренироваться с остальными членами команды? — Ну… да, — сказал Макишима, неловко потирая затылок. — Я же только что сказал, что тебе все еще надо многому научиться, и для всех, вероятно, будет немного обидно, если наш новый ловец не придет на первую тренировку, ты не думаешь? — Да! Думаю, будет, и… потому что я ловец? — …Да? — ответил Макишима. — О, — сказал Онода. — О! — воскликнул он снова, когда правда окончательно уложилась в голове, неспособный подавить искреннюю восторженную улыбку, глядя на высокого четверокурсника. Он едва мог поверить в свою удачу. Онода посильнее сжал кулаки и сказал: — Большое спасибо! Я обещаю, что буду усердно трудиться и стараться изо всех сил, чтобы стать таким ловцом, которого эта команда заслуживает! — Э… ладно? — сказал Макишима. — Суббота в 11:00, запомни. — Да! Конечно! — сказал Онода. — Я непременно приду, обещаю! Я не опоздаю — я обязательно приду, по крайней мере, на полчаса раньше. Или даже еще раньше, если вы считаете, что так будет лучше! — В 11:00 будет нормально, — устало сказал Макишима. — И это все, что мне оставалось сказать, так что… увидимся, Сакамичи. — Да! До свидания, Макишима! И еще раз спасибо! — Не то чтобы это был только мой выбор, — Макишима, вероятно, собирался сказать это безразличным голосом, но Онода подумал, что, несмотря на это, он звучал немного удивленно. — Однако не за что. *Примечание: Идиома Break a leg соответствует нашей «Ни пуха ни пера» — суеверное пожелание худшего, чтобы отвести неудачу.