"Had to have high, high hopes for a living Didn't know how but I always had a feeling I was gonna be that one in a million" Panic! At the disco - High hopes
Рангику.
Услышав обращение к ней главнокомандующего, девушка застыла. Ей не хотелось даже думать о том, что он ещё мог ей сказать. Или сделать. Лично они, конечно, не общались, но ведь именно он запретил кому бы то ни было приближаться к вратам в мир живых, пока Гин не покинет Общество душ. Именно он пристально наблюдал за её реакцией на эти слова, хотя Рангику не особо понимала, почему он уделяет им такое пристальное внимание. Именно он… был против помилования Гина. Рангику закрыла глаза и глубоко вздохнула. Уходящие лейтенанты других отрядов смотрели на Мацумото с едва уловимым сочувствием, а выходящий последним Кира бросил на неё долгий печальный взгляд и кивнул. Даже не оборачиваясь, Рангику почувствовала, что они с Генрюусаем остались в комнате одни. Его реяцу так давила, что у девушки на несколько секунд закружилась голова и замелькали мушки перед глазами. Она медленно повернулась. Ямамото стоял у окна и любовался видом. Жестом он подозвал девушку к себе. Рангику медленно подошла и стала напротив него. - Этой осенью солнце невероятно теплое, - неожиданно сказал главнокомандующий. - Хотя в это время как правило начинает холодать. Разве не удивительно? - спросил он, бросив на Мацумото беглый взгляд. Рангику сглотнула подступивший ком и прокашлялась: - Так и есть, - голос девушки все равно вышел хриплым и сухим. Ямамото кивнул и снова начал рассматривать за окном нечто, невидимое взгляду Мацумото. Они несколько минут молчали. Главнокомандующий казался полностью погруженным в свои мысли. Девушка раздумывала, закончен ли их разговор, и может ли она уйти, но, следуя всем мыслимым и немыслимым правилам, она должна была стоять, пока Ямамото не решит отвлечься от размышлений и отпустить ее хотя бы кивком. - Вы злитесь на меня, - повернувшись, сказал он и посмотрел прямо в глаза Рангику. - Нет, главнокомандующий Ямамото, - девушка отвела взгляд и отрицательно покачала головой. Недостатком её новой прически было то, что короткие пряди волос постоянно падали на лицо и мешали смотреть. Сейчас одна из них упала прямо на глаза Мацумото, и шинигами неловко заправила её за ухо. Старик махнул рукой: - Не надо лукавить, я слишком стар для этого, - открыто сказал он. - Злитесь за своего друга, это неправильно. Пусть он сам за себя злится. Только вот он не делает этого. В моём представлении, Гин Ичимару пытается показать, что он хороший человек, с которым приключилась плохая история. Не берусь судить, может, так и есть, но иногда у меня закрадываются сомнения, что он решил сменить сторону, когда понял, что Айзен все-таки проиграет. Соуске слишком увлёкся, это его и погубило. А вот ваш друг изворотливый, ловко всё провернул. Однако, я с ним не говорил, - почему-то улыбнулся Генрюусай и уточнил: - не хотел потерять лицо. Вдруг не смог бы понять правды, а это, знаете ли, больно бьет старикам по самолюбию. Пока Ямамото говорил, Рангику чувствовала, что её лицо то словно пылает от стыда и, что неприятно признавать, возмущения, то словно становится каменной маской от боли и обиды в те моменты, когда слова главнокомандующего задевают её за живое. Девушка была сильно удивлена тем, как Ямамото говорил с ней, да и то что он говорил удивляло её не меньше. Генрюусай снова молча смотрел в окно. Там был разбит небольшой садик, в углу которого соорудили маленький пруд. Мацумото было немного интересно, плавали ли там золотые карпы или какие-то другие редкие рыбы, но спрашивать она не стала. Её внимание привлекло то, что во дворике росло много высоких деревьев, раскидистые кроны которых давали густую тень. Кое-где через их ветви пробивались слабые лучи солнца, но их явно было недостаточно для того, чтобы создать тот солнечный калейдоскоп, который она видела на полу комнаты во время собрания. Генрюусай снова переключил внимание на девушку: - А вот за себя злиться правильно, так полегчает быстрее. Нужно жить дальше, лейтенант 10-го отряда Рангику Мацумото. А чтобы жить дальше, нужно выкинуть из жизни всё то, что мешает идти вперед. Вашему капитану уже передано моё негласное распоряжение. Но Вам я решил передать его лично: отныне вам запрещено отправляться в мир живых без кого-либо из офицерского состава. - Но ведь это нечестно! – в сердцах выпалила она. Главнокомандующий не стал заострять внимание на вспышке гнева Мацумото. Он громко хлопнул рукой по подоконнику: - Это не обсуждается. Рангику, закусив губу, кивнула. - Через какое-то время станет легче, - постаравшись как-то смягчить сказанное, добавил он. Мацумото снова кивнула и плотно сжала губы, чтобы не расплакаться до того момента, пока не окажется дома в конце рабочего дня, где никто не сможет увидеть её слёз. - Можете идти, лейтенант. Девушка спешно поклонилась главнокомандующему Ямамото и вышла из комнаты. А Генрюускй так и остался стоять у окна и размышлять: он тоже видел солнечные узоры.Гин.
Гин вышел из дома Ичиго, когда на город уже опустились сумерки. Мужчина чувствовал приятное тепло в груди и не знал, как описать или объяснить это состояние. Несмотря на легкий дискомфорт из-за постоянно напоминающей о себе неловкости, он хорошо провел время у парня в гостях, даже несколько часов проспал на диване под чутким контролем двух шинигами, которые хоть и не могли избавиться от своего вечного порыва помогать всем, кому только можно и нельзя, но все-таки не особо ему доверяли. Однако Гину это было совершенно не интересно: в конце концов, он не собирался водить с ними дружбу. Ичимару был сторонником взаимовыгодного сотрудничества, а ко всему остальному относился с приличной долей скепсиса. Воздух снаружи был прохладным. Гин вдохнул его полной грудью и слегка улыбнулся. Несмотря на то, что на улице было безлюдно, шинигами чувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Он бегло оглядел периметр, но не заметил двух горящих в тени крыши золотистых глаз. Узкие зрачки наблюдающего, не отрываясь, следили за мужчиной, стараясь не упустить ни малейшего движения. Когда Гин сделал несколько шагов в сторону калитки, существо плавно соскользнуло с покатой крыши и бесшумно приземлилось в траве на все четыре лапы. Бывший капитан был настороже и, то ли почувствовав малейшее колебания воздуха, то ли из-за развитой за много лет интуиции, мгновенно обернулся, но существо оказалось проворнее, и на тот момент, когда взору Гина предстала лужайка перед домом, она была абсолютно пуста. Мужчина покинул двор Ичиго и медленно двинулся по улице вниз, к своему любимому месту у реки, которое уже стало ему привычным. Любимым оно было отчасти потому, что других он не знал.<чуть позже в доме Куросаки>
- Думаешь, мы правильно поступили? - спросила Рукия, сидевшая на кровати Ичиго. Девушка уже переоделась в пижаму и собиралась занять своё законное - по её мнению - место в шкафу парня. - Ммм? - промычал Куросаки, оторвавшись от учебника по алгебре, в который он безуспешно пялился уже минут двадцать, пытаясь уловить хоть что-то из пропущенного за время, потраченное им на спасение мира и, в частности, Каракуры. Жаль, нельзя было предоставить это учителю в качестве оправдания за свои пропуски. - С Ичимару, - уточнила она. - Думаешь, правильно? - Я вообще конкретно о нём сейчас не думаю, - потягиваясь, сказал парень. Он выдрал из тетради, лежащей перед ним, исписанный лист и швырнул его в мусорное ведро. - К чёрту, - пробурчал он, захлопнув учебник. Ичиго развернулся на стуле и наконец-то посмотрел на Рукию. Она выглядела подавленной. - Слушай, а ты чего вообще тут торчишь? У тебя что, в Готее дел нет? Кучики вспыхнула и швырнула в него вовремя оказавшуюся под рукой подушку. Она сделала это настолько быстро и умело, что парень не успел увернуться, и подушка угодила ему прямо в лицо. - Болван! - крикнула она, складывая руки на груди. - Я вообще-то переживаю за тебя! - резко встав и не дав Куросаки опомниться, девушка залезла в шкаф и громко хлопнула дверью. Ичиго улыбнулся, но говорить ничего не стал. Он откинулся на спинку стула, вздохнул и закрыл лицо руками. Пора было идти спать. Завтра ведь снова в школу.<в то же время в бараках 6-го отряда>
- Капитан, - вскочил Ренджи со своего места, когда в кабинет зашел Кучики Бьякуя. Бьякуя кивнул и бесшумно прошел к своему столу. Мужчина весь день лично занимался индивидуальными планами новичков. После ситуации с Айзеном он немного, как поговаривали в отряде, "оттаял". Капитан много времени стал тратить на то, чтобы лично познакомиться с каждым, кто прибывал под его начало в 6-й отряд. Несмотря на этот период потепления, требования у Кучики стали выше. Нет, он не требовал от своих рядовых ничего сверхъестественного: иногда, если кто-то не дотягивал по каким-то нормативам, капитан не без лёгкого недовольства закрывал на это глаза, давая шинигами время подтянуться и улучшить свои физические навыки. Однако трусов и лицемеров он на дух не переносил: судьба таковых в его отряде была незавидна. Но, к общему удовольствию Бьякуи, отдела распределения шининами и новобранцев, такие в его отряд особо и не рвались. В конце рабочего дня Бьякуя редко шел сразу домой. Чаще всего он возвращался в кабинет и допоздна засиживался над документами. Около часа лейтенант и капитан работали в полной тишине, что абсолютно устраивало последнего. Когда Ренджи внезапно прервал его сосредоточение, он строго глянул на него и поджал губы. - Капитан? - громко позвал тот, заставив Кучики болезненно сощуриться и потереть переносицу. - Я слушаю, - кивнул он, возвращаясь к бумагам. - Я могу задать личный вопрос? - смущенно спросил лейтенант 6-го отряда. - Ты в любом случае уже отвлек меня от работы, - только и сказал Бьякуя. - Вы не знаете, когда вернется Рукия? - Ренджи с надеждой смотрел на своего капитана, но тот лишь отрицательно покачал головой. - Иди домой, Абарай, - чуть мягче сказал Кучики, - ты уже достаточно поработал на сегодня. Тебе следует хорошо отдохнуть. Ренджи хотел было что-то сказать, но решил не спорить, а потому чуть слышно попрощался и вышел, неплотно прикрыв дверь. Бьякуя остался в одиночестве. Мужчина закрыл глаза. Наконец-то он мог слегка расслабиться.<в то же время в бараках 3-го отряда>
- Ты сегодня чуть более меланхоличный, чем обычно, Изуру, - обратился к парню новый капитан. - Вам кажется, капитан Оторибаши, я в полном порядке, - Кира заканчивал список дел для себя и повестку дня для офицерского состава на завтра. Он делал это каждый день последние пару лет, так что подобная работа не требовала от него большой внимательности, и, пока его рука выводила на бумаге цифры и иероглифы, голова витала где-то в облаках. Роз уже стоял в дверях, накинув на плечи хаори. Он бросил последний взгляд на своего подчиненного и вышел, напоследок сказав: - Нет, всё-таки меланхоличнее.<чуть позже в 10-м отряде>
Тоширо старался не смотреть на часы: за окном уже стемнело, а он никак не мог расправиться со своей дневной работой. Это было совершенно для него несвойственно, но день капитана Хитцугайи с самого утра пошел наперекосяк. Рано утром к нему в кабинет постучались. Несмотря на то, что официально его рабочий день ещё не начался, он уже минут как сорок был на работе. Пока ещё не пришла Рангику, молодой капитан наслаждался тишиной и спокойствием. Как и все остальные - как сильно бы они не пытались это отрицать - он всё ещё приходил в себя. Иногда он просыпался среди ночи в холодном поту, потому что снова и снова переживал то, что не смог защитить Хинамори... и Рангику. Иногда он закрывал глаза и видел наглую ухмылку Ичимару или ещё более наглую и высокомерную улыбку Айзена. Услышав настойчивый стук в дверь, Тоширо приложил пальцы к вискам, помассировал их несколько секунд, пару раз быстро поморгал и только потом, кашлянув, сказал: - Мацумото, это ты? Входи. Однако вошла отнюдь не Рангику. Только сейчас Хитцугайя вспомнил, что сегодня утром должно было состояться собрание лейтенантов. Учитывая эту информацию, Тоширо было еще более неожиданно видеть того, кто стоял сейчас перед ним. - Лейтенант Сасакибе, - Тоширо встал. Он не любил говорить с кем-то, смотря снизу вверх, хотя ввиду его роста так чаще всего и бывало. Жестом он предложил лейтенанту 1-го отряда сесть. - Чем обязан? - Капитан Хитцугайя, - поприветствовал его мужчина, присаживаясь на стул. - Я к Вам с личным поручением от главнокомандующего Ямамото, - Сасакибе передал Тоширо лист, сложенный пополам. Капитан 10-го отряда развернул его и быстро пробежался глазами по написанному. - Вот как, - сказал он, дочитав, и поджал губы. Сасакибе кивнул. - Думаю, будет лучше, если мы не станем это афишировать. К вашему отряду и так сейчас приковано слишком много внимания. Тоширо нахмурился: - Мне кажется, что претензий к моему отряду быть не может. В конце концов, никто из моего отряда не стал на сторону Айзена, да и не был на ней изначально, если кто-то вдруг забыл. - Да-да, - лейтенант Сасакибе примирительно поднял руки, - боюсь, мы не так поняли друг друга. К вашему отряду действительно не может быть никаких порицаний. Тоширо сложил записку и теперь вертел её в руках. - Полагаю, лейтенант Сасакибе, на данный момент это всё, что Вы хотели мне сказать? Мужчина кивнул и встал: - Спасибо, что уделили мне внимание, капитан Хитцугайя. Главнокомандующий рассчитывает на вас. - Он всегда может на меня рассчитывать, - немного более сурово, чем следовало бы, сказал Тоширо. Сасакибе направился к двери и, когда тот уже взялся за ручку двери, Хитцугайя сказал ему в спину: - Она хороший лейтенант. - Я знаю, - тихо сказал Сасакибе, не оборачиваясь, и вышел. Тоширо еще пару секунд повертел записку в руках, а затем смял её и выкинул в корзину для мусора.Гин.
Идя привычной дорогой, мужчина неожиданно для себя заблудился. Он уже около часа бродил по проулкам, но никак не мог выйти ни к реке, ни хотя бы вернуться к дому Ичиго или другому знакомому ориентиру. Сумерки уже давно превратились в поздний вечер: далеко на западе небо ещё было окрашено в грязно-голубой, но по углам многоэтажек, среди которых внезапно оказался Гин, уже засели чернильные тени. Ичимару был не из пугливых, но в этом незнакомом ему районе он чувствовал себя неуютно. Шинигами никак не мог избавиться от ощущения, что за ним кто-то наблюдает, однако как бы он ни старался, но так никого и не заметил. С каждой минутой становилось прохладнее. На улице, по которой шёл Гин, постепенно загорались фонари, однако их света оказалось слишком мало для того, чтобы изгнать ночные тени из всех уголков города. Надеясь наконец-то выбраться из этого лабиринта, Гин свернул на очередном перекрестке и ускорил шаг. Когда мужчина вышел к пустынной детской площадке, всю площадь которой освещал одинокий, мигающий время от времени фонарь, уже совсем стемнело. Ичимару подошел к фонарю и положил руку на шершавую поверхность столба. Из асфальта возле фонаря пробилось несколько ростков дикой ромашки. Мужчина присел на корточки и дотронулся до одного из цветков - бутон оказался очень нежным на ощупь. Гина это даже слегка удивило: как столь хрупкое создание могло преодолеть прочность бетона? От размышлений его оторвал внезапно разрезавший тишину лязг цепей. Одна из качелей медленно раскачивалась. Бывший капитан неспеша подошел к ней и остановил. Сталь цепей приятно холодила руку. Ичимару сел и начал медленно покачиваться, облокотившись головой на одну из цепочек. Незаметно для себя мужчина задремал.Рангику.
Когда Мацумото вернулась с собрания в отряд, то по хмурому лицу капитана, а так же по тому, что он старался не встречаться с ней взглядом, девушка поняла, что он в курсе распоряжения главнокомандующего. Рангику понимала, что капитан не в восторге от ситуации, а в особенности от того, что он никак не мог на эту ситуацию повлиять. Весь день капитан Хитцугайя что-то ронял, отвечал на некоторые вопросы не с первого раза, а в конце дня ещё и покрыл тонкой коркой льда какие-то документы на своём столе. К тому моменту, когда Рангику заметила произошедшее, исправлять что-то было уже поздно: бумага оказалась безнадежно испорчена. Девушка испугалась, что для её капитана это станет последней каплей на сегодня, но он лишь отмахнулся и сказал, что разберется с этим позже. Когда со всеми делами было покончено и они оказались в кабинете вдвоем, Рангику наконец-то смогла раскинуться на диване и подумать. Несмотря на то, что она знала Гина почти ровно столько же, сколько себя помнила, а своим днём рождения считала день их встречи, так как дни до этой самой встречи она попросту не считала, слова главнокомандующего зародили в её душе неприятные сомнения. Мерзкий внутренний голос не один раз за день спрашивал: "А что, если всё это правда?" Но Рангику лишь каждый раз отрицательно качала головой. Это не могло быть правдой. Она хорошо его знала. Она видела правду в его глазах в тот день, когда он ушел с Айзеном. Тогда какая-то часть её души истерично кричала, что всё это не правда, что он не мог так с ней поступить, ведь много лет назад он обещал, что, когда он станет шинигами, ей больше не придётся плакать. Какая ирония, что случилось всё ровным счётом наоборот. Рангику дотронулась рукой до украшения на груди и невольно почувствовала, как сильно бьётся её сердце. Она совсем не помнила, что было до того момента, как Гин нашел её в пустыне. Об украденной части души она узнала совсем недавно, когда Гин наконец-то решил рассказать ей правду. Девушка иногда задавалась вопросом: была бы она сильнее и смогла бы угнаться за Гином, если бы Айзен не забрал эту часть её души? Девушка отрицательно покачала головой. Вряд ли. Но тогда их жизнь сложилась бы совсем по-другому. Она не любила рассуждать, как могло бы случиться. Она хотела жить здесь и сейчас. С Гином. - Мацумото, - позвал её капитан. - Да, тайчо? - девушка встала с дивана и подошла к столу, присев на его край. Тоширо этого не одобрял, но в конце концов с некоторыми привычками своего лейтенанта ему пришлось смириться. - Что думаешь о приказе главнокомандующего? - напрямую спросил он. Рангику небрежно пожала плечами: - Приказ есть приказ, капитан. Не запретили же они мне вообще туда отправляться. Однако, я не могу понять гдавнокомандующего Ямамото, - девушка накрутила прядь волос на палец, - он сегодня сказал мне жить дальше. Тоширо удивленно выгнул бровь, а Рангику продолжила: - Но я не могу понять, как моя личная жизнь касается дел Готея 13. Я ведь совсем не изменилась и ни за что бы не предала Общество душ! - Не думаю, что дело в этом, - серьёзно сказал Хитцугайя, - скорее всего, это ещё один способ наказать Ичимару. Рангику тяжело вздохнула: - Наверное, Вы правы, капитан. Они замолчали. Рангику открыла было рот, чтобы сказать ещё что-то, но передумала. Девушка бросила беглый взгляд в окно, и увидела, что незаметно для неё на улице стемнело. Тоширо проследил за её взглядом и посмотрел на часы. - Думаю, ты можешь идти домой, Мацумото. Рабочий день уже закончился. - Но, тайчо, - начала было спорить Рангику, - я совсем не устала и могу помочь с испорченными документами! Тоширо невольно улыбнулся: - Кто ты и что сделала с моим лейтенантом? Настоящая Мацумото никогда бы не предложила помощь в таком неинтересном и монотонном занятии. - Это я только для приличия, капитан, - звонко рассмеялась девушка. - Доброй ночи, Мацумото, - всё еще улыбаясь, сказал Тоширо. - И Вам доброй! - сказала Рангику и скрылась в дверях. Тоширо встал, налил себе чашку горячего чая и снова сел. Неожиданно для себя капитан, чья духовная сила была связана с холодом и льдом, замёрз.Гин.
Гин резко открыл глаза и понял, что дрожит. Он выдохнул маленькое облачко пара. "Странно, - подумал он, - как быстро похолодало всего за одну ночь". Ичимару понимал, что ему пора срочно искать себе постоянный ночлег, чтобы в одну из таких ночей не замерзнуть насмерть. Такая перспектива мужчину отнюдь не радовала. Гин посмотрел по сторонам и нашел неплохую лавочку недалеко от фонаря. Шинигами решил, что ночевать останется здесь, так как у реки должно было быть ещё холоднее, чем здесь, а у него по-прежнему не было ничего, кроме розового шарфика Мацумото. Он поднялся с качели и медленно побрел в сторону лавочки. Внезапно Ичимару услышал детский крик и топот маленьких ножек. А через мгновение он увидел девочку, которая очень быстро бежала, постоянно оглядываясь назад. Она выбежала на свет, и Гин увидел, что ей не больше пяти лет. Короткие золотистые волосы были растрепаны и наверняка мешали ей смотреть вперед. Однако девочка выглядела такой испуганной, что ей вряд ли было важно, куда бежать, лишь бы убежать от того, что спряталось в тени. Малышка быстро преодолела площадку и, врезавшись в Гина, обхватила его колени. - Дяденька, дяденька, ты должен прогнать их, - пряча лицо, сказала она. - Они очень страшные и злые. Гин инстинктивно прикрыл девочку руками, но всё ещё не видел от чего она убегала. Внезапно лампа над их головами взорвалась, испустив струйку едкого дыма, и площадка погрузилась во мрак. Ичимару резко сел и обхватил ребенка руками, защищая от того, что прячется в темноте. Его глаза быстро привыкали к отсутствию света, но Гин не видел кого-то или чего-то, что гналось за девочкой. Было очень тихо. Немного успокоившись, Гин заметил, что откуда-то прямо рядом с ним исходит приятное тёплое свечение. Недостаточное, чтобы что-то увидеть, но довольно сильное для того, чтобы человеческий глаз мог уловить его во тьме. Гину хватило несколько секунд на то, чтобы понять, что это волосы девочки создают вокруг её головы золотистый ореол. Ему стало не по себе. Особенно в тот момент, когда он понял, что ребёнок уже давно не издает никаких звуков. Он медленно отодвинул девочку от себя и заглянул ей в глаза. Они были пронзительного небесно-голубого цвета: Ичимару никогда в жизни таких не видел. - А ты не такой уж плохой человек, как о тебе говорят, Ичимару Гин, - сказала она взрослым голосом, который показался мужчине смутно знакомым. Девочка резко схватила Гина за запястье, а затем пронзительная вспышка света ослепила его, осветив все окрестности, как днем. Мужчина упал на землю, притянув колени к животу и хватая ртом воздух. Всё, что ему осталось, лишь невыносимая боль. Пошел мелкий дождь.Рангику.
Рангику надела уже вторую кофту и укуталась в хаори Гина, однако никак не могла согреться. Ей казалось, что по полу тянет холодом, поэтому, заварив себе чай, девушка отправилась на поиски незакрытого окна или окон, которые бы могли создавать этот непонятно откуда взявшийся сквозняк. Девушка дважды обошла весь дом, подергала за ручку каждое окно, проверила входную дверь, но все они оказались закрыты, а в доме между тем стало всё холоднее. Она вернулась на кухню и обнаружила, что чай, от которого буквально несколько минут назад шёл пар, покрылся тонкой корочкой льда. Девушке стало не по себе. Она попятилась назад и поняла, что перед глазами всё плывёт. Мацумото на ощупь вдоль стен пробиралась к выходу и, когда наконец-то добралась до входной двери, буквально выпала из дома прямо на землю. На улице оказалось немного теплее, чем в доме. Рангику кое-как села, переместив опору на правую руку. Внезапно девушка почувствовала настолько сильную боль в левом запястье, что непроизвольно ухватилась правой рукой за жгущее огнём место и рухнула на землю. Боль была такой сильной, что всё, что она чувствовала до этого, показалось ей лишь прелюдией к этому моменту. Не в силах больше сопротивляться происходящему с ней, девушка потеряла сознание. Отключаясь, Рангику почувствовала, как холодные капли дождя падают ей на лицо, и вздохнула с некоторым облегчением.