Свет уходящего солнца

…Рядом с воротами остановился новенький, жёлтый, школьный «Блю Бёрд» . Свон, стоявшая рядом с Генри, ласково притянула его к себе за плечи, и поздоровавшись с водителем, посадила мальчика в автобус. Две недели до сентября и почти весь первый месяц учебного года пролетели как-то незаметно, и парень легко втянулся в школьные будни. Он быстро нашёл общий язык с одноклассниками и постепенно приспособился к жизни в маленьком городке. С появлением ребёнка изменилась и атмосфера в доме священника. Стало уютней, и новая ответственность не только не тяготила, но и приносила радость. Мэри Маргарет, привыкшая к размеренному и вычурному образу жизни отца Джорджа, незаметно втянулась в более ускоренный темп новых обитателей дома. Ей даже стало казаться, что так было всегда: утренние пробежки Эммы, совместные завтраки, частые приезды Дэвида и повседневные заботы священника, в которые Свон, не жалея своих сил, погрузилась с головой. Но, несмотря на загруженность каждого дня, она старалась все вечера проводить с Генри. Они вместе делали уроки, гуляли, смотрели фильмы, читали книги, а иногда даже помогали Мэри Маргарет готовить ужин. Экономка, не скрывая восхищённого умиления, ежедневно наблюдала за отношениями девушки и ребёнка. Когда жёлтый автобус скрылся за поворотом, Свон разгладила несуществующие складки на своей длинной тёмно-серой юбке и, вздохнув, отправилась в сторону католического монастыря Святой Агнессы. Идти до него было несколько кварталов, но девушка не торопилась, подсознательно оттягивая встречу с матерью-настоятельницей. Она не стала заранее звонить и договариваться о встрече, чтобы не получить отказ, а решила просто появиться на пороге монастыря, надеясь, что монахиням будет хотя бы неловко сразу выставлять её за дверь. Конечно, она не первый священник, который за столько веков раскола пытается наладить экуменическое общение между их конфессиями - хотя бы в пределах местных приходов, - но попытку Эммы осложняло отсутствие примирения между преподобным Уильямсом и Папой Римским после произошедшей между ними этой зимой перепалки в Испании на межконфессиональной встрече. Октябрьское солнце было непривычно тёплым, и девушка ни секунды не жалела, что решила пройтись пешком, а не ехать на машине. Дующий с моря ветер был солёным на вкус и играл с кончиками её снова отросших волос. Эмме пришла в голову мысль, что нужно будет сегодня после школы сводить Генри в доки: посмотреть на рыбацкие лодки и грузовые корабли, пока не начались осенние холода. Так, погружённая в свои мысли, она и шла, в то время как утренний солнечный свет, отражаясь в окнах домов, пускал ей вслед солнечных зайчиков… Резко выделяющийся среди современной архитектуры трёхэтажный дом с колоннами и фасадом в стиле барокко заставил Эмму присвистнуть от восхищения. Католический крест на крыше, поддерживаемый каменным изваянием ангела, исключал другие варианты: девушка действительно стояла перед монастырём, а не королевской резиденцией или музеем. Пропустив поток машин, Эмма перебежала дорогу и через несколько минут с благоговением входила в это удивительно красивое здание. Её встретили поток света, бьющий из высоких витражных окон, запахи ладана и тающего воска горящих свечей. Не доходя до табернакля, Эмма преклонила колено и перекрестилась. Затем, поднявшись, подошла к монахине, которая украшала цветами статую девы Марии: - Здравствуйте, могу ли я поговорить с матерью-настоятельницей? Невероятно обаятельная шатенка с большими выразительными карими глазами и вздёрнутым носиком обернулась и с интересом скользнула взглядом по колоратке на шее Эммы. - Вы, должно быть, новый викарий церкви Святого искупителя? - догадалась она. Залюбовавшаяся было девушкой, Эмма смущённо улыбнулась и, протянув руку, представилась: - Всё верно, меня зовут Эмма Свон. Я пришла без договорённости, надеюсь, это не станет проблемой? Монахиня, продолжая улыбаться, пожала протянутую ей руку: - Подождите меня здесь, я сейчас схожу и узнаю, может ли мать Рулгорм принять вас. Кивнув на это, Эмма заставила себя перестать в упор разглядывать девушку и, осмотревшись, села на одну из скамеек. Через несколько минут они уже вдвоём поднимались на второй этаж. Как потом поняла Эмма, на третьем находились кельи монахинь. В кабинете матери- настоятельницы стены были выкрашены в голубой цвет. Вся обстановка комнаты состояла из двух книжных шкафов и кожаного дивана. На стене напротив двери висело серебряное распятие, а за простым деревянным столом сидела женщина лет сорока с тёмно-русыми волосами, собранными на затылке. Окинув вошедшую девушку внимательным взглядом, она сдержанно улыбнулась и жестом пригласила Эмму присесть на резной стул у стола. - Когда сестра Астрид сказала, что ко мне пришёл новый настоятель англиканского прихода, я сначала не поверила. Что же привело вас к нам? Усаживаясь на предложенное ей место, Свон почему-то представила себя сидящей на «навозном кресле» и ничуть бы не удивилась, если бы прямо сейчас в кабинет ворвались монахини с торжественными криками: «Mas nobis dominus est!» Но, хмыкнув и отогнав от себя непрошенные фантазии, Эмма ответила: - Я всегда пыталась сотрудничать со всеми конфессиями, в каком бы городе не служила, ведь у всех нас общие цели и задачи, достигнуть которые было бы гораздо легче, если бы мы помогали друг другу, а не конкурировали за спасение человеческих душ. Возможно, мы с вами могли бы наладить что-то вроде экуменического общения, хотя бы в пределах этого города? Мать-настоятельница, поджав губы, испытующе посмотрела в зелёные глаза Эммы, а затем, тяжело вздохнув, опустила взгляд. - Я бы с удовольствием приняла ваше предложение, тем более, что проблем в этом городе действительно очень много: критический уровень наркомании, высокая смертность, насилие в семьях… И справляться с этим было бы лучше сообща. Вот только, боюсь, помощи вам от монастыря не будет никакой. Нам подняли аренду, и если в течение оставшихся трёх недель мы не продлим с властями города договор на следующий год, нас выселят, а землю выставят на торги. Разумеется, за этот срок нам не собрать даже половину необходимых денег. - Какая сумма вам требуется? - неожиданно для самой себя спросила Эмма. - Двадцать пять тысяч фунтов стерлингов. - Я смогу помочь вам, - не задумываясь предложила Свон. - У меня есть деньги. Опешившая мать Рулгорм на секунду лишилась дара речи. Она словно воочию увидела тонущего апостола Петра, усомнившегося в том, что одной лишь силы веры достаточно для того, чтобы ходить по воде, и как Христос протянул ему руку, не давая погрузиться в морскую пучину. Тряхнув головой, женщина прогнала наваждение. - Но… мы не сможем вернуть вам такой огромный долг, - неожиданно охрипшим голосом сказала она. - Этого и не нужно, - успокоила её Эмма. - При монастыре есть школа, и, возможно, некоторые из ваших учителей согласились бы преподавать в нашей школе для сирот. Хотя бы несколько дней в неделю. Дети не могут посещать её - она закрыта с конца учебного года из-за отсутствия городского финансирования. Возможно, хотя бы факультативно вы смогли бы помочь нам? В следующую секунду мать-настоятельница восторженно схватила свою собеседницу за руку. - Я обещаю, что двери вашей школы будут снова открыты для учеников! - воскликнула она. *** Как и планировала ещё утром, Свон привела Генри к докам. В школе мальчику задали выучить несколько стихотворений, и они с Эммой решили поучить их, сидя почти у моря на деревянной скамейке. Гудели отплывающие из доков грузовые корабли, а на горизонте чёрными точками на лазурном небе выделялись лодки рыбаков. С пронзительно громкими криками кружили над пляжем чайки. - В этом сонете Шекспир как раз пишет о море и рыбаках, - улыбнулся Генри, глядя в открытую книгу, которую держал в руках. - Я бы, наверное смог стать рыбаком, когда вырасту. Девушка, успевшая после встречи с монахинями переодеться дома в свою повседневную одежду, теперь ходила вокруг скамейки, засунув руки в карманы джинсов и выковыривая из песка носками своих сапог обглоданные чайками раковинки моллюсков. Иногда попадались перламутровые, и тогда Эмма поднимала их и, зажмурив один глаз, рассматривала на солнце. - Что ж, тогда мы сможем поселиться в какой-нибудь деревеньке ближе к морю, ты будешь рыбаком, а я стану разводить овец в свободное от службы в местной церквушке время. Затем мы будем отвозить овечью шерсть на рынок и, если захочешь, то и твой улов, - присаживаясь рядом с мальчиком, с улыбкой заметила Эмма. Она протянула Генри свою новую находку, которую перед этим очистила от налипшего песка: рыболовный крючок с примотанным к нему обрывком лески. Оторвавшись от сонетов, мальчик с радостью взял его. - Эмма, а мы так и будем только вдвоём? Разве дома никто не будет ждать нашего возвращения с рынка? Девушка глубоко вздохнула и, промолчав с секунду, всё же ответила: - Ну, думаю, нас обязательно с заливистым лаем будет встречать огромная мохнатая псина. Паренёк и священник, посмотрев друг на друга, весело засмеялись от открывшихся перед ними в недалёком будущем перспектив.