Свет уходящего солнца

Реджина молча смотрела в белый потолок больничной палаты. Её левая рука была перемотана и загипсована. Разумеется, с её везением при падении со стула она сломала себе лучевую кость. От введённых через капельницу обезболивающих и антидепрессантов хотелось спать. Но самое «прекрасное»: от неё теперь почти не отходила сиделка. Интересно, где логика у этих врачей? Сломанная рука врядли бы позволила ей снова закрепить веревку на люстре, но они боятся рецидива. Похоже, теперь её пребывание в этом бедламе затянется на ещё больший срок. Она уже не понимала, для чего согласилась на всё это… А ведь всё могло кончиться, если бы это здание не нуждалось в обязательном капитальном ремонте… Поток мыслей женщины был прерван появлением её лечащего врача и двух незнакомцев. Кучерявый блондин в мокрой насквозь сутане и шикарная блондинка в красной кожаной куртке, узких джинсах и высоких сапогах. Но сильнее всего Миллс поразили её глаза. Огромные, зелёные и знающие. Знающие, через какое дерьмо она, Реджина Миллс, прошла. Нет, в этих глазах не было жалости, там было только понимание и ужас. Брюнетка почувствовала, как её охватывает ярость. Тогда ей нужно было понимание. Хотя бы его крупица, а не сейчас. Тогда, когда она лишилась всего, и никто не мог понять, каково это умереть, оставаясь внешне живой. А сейчас пусть все катятся к чёрту со своим участием и состраданием, она обойдётся и без них! Как и раньше в течение всех этих лет! Неожиданно блондин улыбнулся, глядя на неё, но словно каким-то своим мыслям. Врач что-то говорил, проверяя мониторы, однако Реджина его не слышала, она с ненавистью разглядывала девушку, неловко мнущуюся в дверях. Внезапно Миллс вспомнила слова встреченного ею мальчика о священниках, ежедневно спасающих мир. В эту секунду ей показалось, что она задохнётся от ярости: да неужели они решили спасти теперь и её?! Видимо, никто другой уже не нуждался в их хвалёном спасении, осталась лишь она! Мир вспомнил о ней сейчас, когда ей действительно стало всё равно?! Словно решившись, блондинка сняла с головы шапку, и солнечный свет из окна палаты затерялся в её волосах. Расстегнув куртку, она робко подошла к кровати Миллс и присела на пустующее пока место сиделки. Проводив взглядом вышедших из палаты врача и другого священника, Реджина вернула всё своё внимание этой незнакомке. В упор глядя в зелёные глаза, Миллс из последних сил сдерживалась, чтобы не прокричать в лицо своей гостье, чтобы она проваливала и продолжала спасать свой убогий мир, а её оставила в покое. Но, неожиданно услышав слова девушки, брюнетка передумала прогонять ее. - Прошу, простите меня, мисс Миллс, за то, что не пришла к вам раньше, это моя ошибка. Ваша мать обращалась ко мне, но я посмела проигнорировать её просьбу… - Моя мать? - вздрогнула Реджина, не обратив внимание на извиняющийся лепет этой святоши. - Что она сказала вам? Если здесь замешана Кора Миллс, то нужно срочно понять, как эта выскочка связана с её матерью а, главное, что задумала последняя. Реджина неожиданно почувствовала, как на неё наваливается усталость. Со стоном женщина откинулась на подушку. Блондинка тут же вскочила со стула. - Вам плохо? Могу ли я что-то сделать для вас? Реджина закрыла глаза здоровой рукой и ответила глухим голосом: - Для начала сядьте на место, мисс Как-вас-там? И потрудитесь рассказать, чего именно хотела от вас моя мать. Убрав руку, Миллс заметила на необычайно красивом бледном лице робкую улыбку и увидела, как тонкие чувственные губы произнесли: - Простите, я забыла представиться: меня зовут Эмма Свон. Я викарий Церкви Святого Искупителя, которая курирует эту клинику. Именно поэтому ваша мать приходила ко мне. Да, похоже, у неё уже давно не было девушки, раз она только что поймала себя на мысли, что была бы не против трахнуть этого священника. Или что нашла бы этим губам более лучшее применение, чем несение какой-то чуши… Стоп, эта идиотка опять что-то-то сказала про её мать. - И что же интересного рассказала вам моя матушка? Что я наркоманка и шлюха, позорящая семью? - выдохнула Реджина, стараясь не смотреть на белый вязаный свитер, облегающий грудь блондинки. - Нет, она лишь пыталась объяснить мне, как вы страдаете, а я струсила и поступила малодушно, не поверив ей, - ответила Свон. В зелёных глазах была такая мука и раскаяние, что даже Реджине стало жалко свою собеседницу, тем более что та оказалась не такой уж и идиоткой, раз не поверила её матери. Но она поспешно отогнала от себя эти мысли и уже всерьёз озадачилась. Её мать просила о помощи для неё? Женщина понимала, что это какой-то бред. И либо эта блондинка оправдывает цвет своих волос и просто не поняла, чего от неё хотела Кора, либо мамаша затеяла какую-то уж слишком хитрую игру. Реджина подумала о том, как ей не хватает сейчас Зелены. Врач говорил, что та навещала её, но, разумеется от лошадиной дозы препаратов она проспала почти сутки, а сестра не стала её будить. - Наверное, у вас слишком хорошая интуиция, мисс Свон, раз вы не поверили моей матери, или, возможно, у вас просто нет мозгов, раз вы так и не поняли, с кем имели дело. Эмма побледнела и вперила обиженный взгляд на Реджину. «Да, мне только детских обид не хватало для полного счастья, видимо, она, действительно просто везучая идиотка, сумевшая не попасть под влияние моей матери»,-подумала Реджина, но вслух сказала следующее: - Дьявол… он не в ваших наивных книжках для прихожан. Он реален, и это моя мать. А теперь дайте мне отдохнуть и собраться с мыслями. Вы же, надеюсь, не собирались мне проповедь читать? Обида в зелёных глазах стала отчётливее, но затем сменилась смирением и даже сожалением. Эмоции на лице девушки вообще читались как открытая книга и были слишком живыми и неподдельными, что тоже очень раздражало Миллс. Неожиданно злость сменилась раздражением и апатией и, вздохнув, Реджина демонстративно повернулась на другой бок. - Мисс Миллс, вы позволите мне навестить вас завтра? - донеслось до женщины. Закатив глаза, она поняла, что этого никто не видит, поэтому недовольно пробурчала: - Делайте, что хотите, только оставьте меня уже на сегодня в покое. Реджина бы, наверное, очень удивилась, если бы увидела, как от её ответа губы девушки снова растянулись в робкой улыбке, а взгляд наполнился мягкостью. Но она только услышала, как осторожно закрылась дверь за гостьей.

***

Дэвид терпеливо ждал возвращения Свон в приёмном покое. У кресел на столиках лежали различные журналы на медицинскую тематику, поэтому мужчина нашёл, чем себя занять. Увидев свою подругу в более чем удручённом состоянии, он вскочил с сиденья и быстрым шагом подошёл к девушке. Однако та, не останавливаясь, направилась к выходу из клиники и только на улице, где в воздухе всё ещё царила сырость после закончившегося наконец-то дождя, Дэвид решился спросить: - Ну, как она? Злится на тебя? - Нет, она удивлена, что её мать просила о помощи, кажется, это стало для неё неожиданностью. - Врач сказал, что после попытки суицида её навещала только сестра. Эмма тяжело вздохнула: - Что-то здесь не так, понимаешь? Она считает, что её мать - это дьявол во плоти. Мне показалось так же. Но зачем тогда, объясни мне, нужно было вставать передо мной на колени, устраивать весь этот цирк и умолять спасти её дочь? Если она зло, то, по идее, должна радоваться, что её дочь употребляет наркотики. Нет? - Ты же знаешь, что мир не делится на чёрное и белое, поэтому Кора Миллс наверняка любит свою дочь, просто по всей видимости показывает это каким-то странным образом. - Не знаю, я не видела любви в пришедшей ко мне тогда женщине, но я и не знаю, что именно я увидела. Всё это как-то сложно для меня. - Что теперь будешь делать? - спросил Дэвид, когда они уже подходили к дому. - Пойду завтра к Реджине Миллс. Я пообещала и богу, и дьяволу спасти её и больше не намерена нарушать своё слово, чего бы мне это ни стоило. Эмма не видела, каким тёплым светом озарилось лицо её спутника. Дэвид знал, что ему осталось лишь вставить на нужные места оставшиеся кусочки паззла, а времени у него на это было предостаточно.