Права и обязанности попаданки

      На завтрак Лили не пришла. А после завтрака я вошёл в кабинет ЗоТИ и опомнился только, когда шумная ватага шестикурсников вывалилась из кабинета в коридор, оставив дверь нараспашку. Короткий взгляд на часы сказал мне, что на сегодня уроки закончились. Взмахнув палочкой, я запер дверь и устало уронил голову на руки. Кто бы сказал мне раньше, что преподавать так трудно?!       Начнём с того, что мои чёткие просчитанные планы уроков ухали в Бездну на первых же минутах занятия. Школяры галдели, вертелись, и привлечь их внимание к доске, где болтались заранее расписанные плакаты и таблицы магического напряжения, не представлялось возможным. На теорию клали все: и мелкие третьекурсники и заматеревшие, а точнее, обнаглевшие вкрай будущие выпускники. Плюнув на попытки вбить в дубовые головы эту самую теорию вкупе с необходимостью трезво оценивать свои силы в любом бою, я перешёл к практике. Но с практикой дело обстояло не лучше. Расчерчивая свои идеальные планы, я совершенно не учёл как откровенных лентяев, так и любителей порисоваться на публику, и подумал, что парами безголовые балбесы будут работать охотнее…       Лучше бы я этого не делал. Особенно на совместном уроке у Слизерина и Гриффиндора. Но нет… Это, я надеюсь, временное помутнение рассудка меня не минуло… Разумеется, моей команды начинать никто ждать не стал, и прежде, чем я успел остановить взметнувшуюся, как цунами, вакханалию, двое дуэлянтов уже щеголяли разбитыми носами, а одна девушка из Гриффиндора обзавелась огромными ослиными ушами. Пока пострадавшие отправились в больничное крыло, пока успокоились остальные, пара закончилась. Тут уж враждующие факультеты проявили завидную слаженность, в секунду испарившись из кабинета.       Вторую пару я начал с одиночных тренировок, решив для начала посмотреть, что умеют явившиеся пятикурсники. Лучше бы я не делал и этого… Первый вызванный пуффендуец вообще не сумел поставить какой бы то ни было щит, кроме банального Протего. Следующий герой изобразил нечто, которое можно было бы пробить даже пальцем. Зато выкормыш Райвенкло использовал какую-то дикую модификацию. Мало того, что этот идиот сам не смог развеять своё творение, так ещё и оказалось, что наколдованная плёнка не пропускает воздух. Горе-экспериментатор чуть не задохнулся, пока я, сдерживая рвущиеся с языка забористые ругательства, вскрывал этот самодельный гроб.       Когда на урок явились шестикурсники и снова разделили учебный класс на зелёную и красную половины, я чуть не взвыл и велел конспектировать параграф из учебника, судорожно соображая, чем таким занять этих балбесов, чтобы после звонка они покинули мой кабинет целыми и мало-мальски здоровыми.       Слушая, как стихает, отдаляясь, гомон за дверью, я ясно понял, что преподавание — это не моё. Самое дерьмовое, что я отчётливо видел: многие из пришедших в класс просто не хотят ничему учиться. А как научить чему-то того, кто учиться не желает от слова «совсем», я не представлял. Весь мой педагогический опыт до сих пор сводился к обучению Гарольда, куцему из-за постоянного вмешательства министерских тёток, и редким занятиям с сыновьями друзей. Но если Гарольд впитывал знания, как губка, с удовольствием возился со мной в лаборатории и воспринимал теорию как не слишком интересное, но неизбежное зло, его друзья тянулись за ним и немного побаивались своих отцов, то теперь ситуация была совершенно иной. Как найти управу на три десятка обалдуев, вырвавшихся из-под опеки родителей, я не представлял. Мало того. Их невнимательность, наплевательское отношение и неприкрытая наглость невероятно бесили. Даже снятые баллы не могли привести этих болванов в чувство дольше, чем на пару минут. Несколько раз я оказывался на волосок от взрыва, только каким-то чудом удерживаясь от позорного крика и угроз вызвать на урок деканов.       Выжатый, как лимон, я смог только доползти до своих комнат и свалиться в кровать с дикой головной болью.       А на следующий день всё повторилось. И на следующий тоже. Я приходил с больной головой на завтрак, проводил свои уроки, на чистом упрямстве притаскивался на обед и, возвращаясь к себе, рушился вымотанный в хлам в постель.       На четвёртый день такой жизни я проснулся с чётким осознанием, что до вечера не доживу либо я, либо кто-то другой. Виски ломило от боли, пальцы мелко дрожали, а перспектива провести несколько часов в обществе тупых школьников вызывала приступы неконтролируемой злобы.       Кое-как я заставил себя выбраться из постели и принять душ, а потом потащился в Большой зал на завтрак. Школяров было на удивление мало, и только теперь я сообразил, что сегодня воскресенье, и уроки мне не грозят. Но, вопреки логике, даже это осознание вылилось только в глухое раздражение. Плюнув на очередную тыквенную запеканку, я выпил привычную чашку чёрного кофе, чтобы оправдать своё присутствие за столом, и вернулся к себе.       На рабочем столе высилась неряшливая куча непроверенных эссе, скопившихся за неделю. Я поймал себя на том, что размышляю, как бы половчее спалить её к бесам, а лучше засунуть Дамблдору в…       «Да что со мной такое?! — мелькнула в голове первая внятная мысль за сегодня. Но стук в дверь не дал мне сосредоточиться на ней, злость смыла её полноводной волной в никуда. — И в выходной нет покоя! Достали! Минус сто очков! Минус двести, кто бы там ни был!»       Я взмахнул палочкой, впуская непрошенного визитёра. — Папа? — Гарольд споткнулся и замер на пороге. — Что тебе? — буркнул я, стараясь побороть непонятную злость. — Э… Ты же сам написал и просил зайти утром в воскресенье… — опешил сын. — Я?.. Мерлин, правда… — я судорожно пытался собрать ускользающие мысли и перестать ни за что злиться на собственного сына. — Прости. Я не обратил внимания, что уже так поздно.       Нечеловеческим усилием воли мне удалось заставить себя говорить спокойно. — Плохо спал? Может, я позже зайду? — Нет уж, — я сумел улыбнуться. — Ещё не хватало тебе ко мне на приём записываться. Хватит и того, что ты меня в коридорах «профессор Снейп» называешь. — Пап… — протянул Гарольд. — Ты же понимаешь!       Я понимал. Мало того, сам же и предложил такую модель поведения ещё летом. Но сейчас меня это только злило. — Ну, хорошо. Завтракать будешь? — Я уже поел в большом зале с Драко и Сири. — Значит, с отцом тебе уже завтракать не хочется, — снова начал злиться я. — Пап? — опешил Гаральд.       Непонимающе-обиженное выражение на его лице слегка привело меня в чувство. «Мерлиновы яйца, да я же веду себя как мой драклов папаша! Там тоже сам чёрт не знал, на что он взбесится!» — Как учёба? — как можно спокойнее спросил я. — Нормально. Ничего особенно нового, но Драко говорил, что это нормально на первом курсе. Из-за того, что маглорожденные не знают элементарного. Вот их и подтягивают. — Кстати, о Драко? Откуда он взялся? — тщательно контролируя свой тон, уточнил я.       Похоже, опасения Дамблдора по поводу дурного влияния мелкого Малфоя начинают сбываться. Откуда ещё могло взяться это презрительное «маглорожденные»?! — Как откуда? Мы в поезде познакомились. Свободных купе почти не было, и мы с Арти и Сири устроились в одном. А потом к нам присоединился Драко со своими друзьями. — Не многовато ли вас в одно купе набилось? — пытаясь замаскировать подозрение усмешкой, поинтересовался я. — Не, — отмахнулся Гарольд. — Нормально. Ребята умеют себя вести, в отличие от некоторых. Там к нам попытался ввалиться один придурок, так он стразу начал мне пальцем в лоб тыкать и про Волдеморта расспрашивать. Этот Рон ещё и орал, как ненормальный. Пришлось попросить его уйти. — Попросить? — недоверчиво переспросил я, старательно отфильтровывая злобу, вновь всколыхнувшуюся в душе в ответ на подобное происшествие. — Выкинули мы его, — повинился сын. — Намёков он не понимал! Хотя он там не один такой. Ещё девчонка заходила — жабу разыскивала. Так она вообще допрос устроила, будто мы эту жабу украли и прячем. — Её вы так же «попросили»? — Не, — мотнул головой Гарольд. — Она потом сама ушла. Мы потерпели. — А с учёбой как? Много балов заработал для Слизерина? — сменил скользкую тему я, решив, что не стоит в моём состоянии обсуждать признаки наглого вмешательства старого манипулятора в нашу жизнь. И так уже желание придушить бородатого паука зашкаливает. — Ты знаешь… — снова опустил голову Гарольд. — А подробнее? — насторожился я, на мгновенье даже позабыв о душившей меня злости. — Она меня ненавидит! — взорвался вдруг сын. — Кто? — Профессор Эванс!       Слово за слово минут сорок спустя мне удалось разобраться, что, собственно, произошло. Занятий по ЗоТИ у первокурсников на первой неделе не было, и потому узнал я о этом только сейчас. Лишь смутное осознание, что ронять перед сыном авторитет одного из его преподавателей нельзя, удержало меня на месте.       История произошла два дня назад. На первый урок по зельям в школе Гарольд шёл совершенно уверенно. Каково же было его разочарование, когда профессорша устроила ему опрос по школьным учебникам, сопровождая каждый ответ ехидными комментариями. Мало того, отыскав, наконец, незнакомую сыну тему, заявила, что известность не даёт ему права лениться на её предмете. Мало того, под конец вздорная баба выдала, что от сына Мастера-Зельевара она ожидала большего, и отсадила неугодного ученика в самый дальний угол класса к отдельному котлу. И это при том, что школяры в Хогвартсе всегда работали парами, это я ещё по своей учёбе прекрасно помнил.       Кое-как убедив сына, что вовсе не разочарован, я выпроводил его и, с трудом дождавшись, пока парень скроется за поворотом коридора, рванул в подземелья.       «Да что себе вообразила эта змея?! Или свою ненависть она мне показать боится и отыгрывается на ни в чём не повинном ребёнке?! — бормотал себе под нос я, почти сбегая по лестницам. — Прибью к дракловой бабушке заразу!»

***

      За те несколько минут, которые потребовались мне, чтобы добраться до подземелья, бешенство захлестнуло меня окончательно. Я вспомнил всю боль, которую мне пришлось пережить по вине этой женщины. Даже давний ледяной вечер в башне Гриффиндора и её брезгливое «Ты мне противен! Уходи!» и то всплыли в памяти. Прилюдное унижение в бальном зале Блэков так и вовсе прокручивалось перед глазами, как бесконечный фильм.       Когда я оказался перед её дверью, то готов был придушить бессердечную ведьму голыми руками. Несколько ударов ногой едва не раскололи створку вдоль. Лили вылетела в коридор почти мгновенно: — Что случилось?!       Видимо, где-то в подсознании всё-таки сидели остатки здравого смысла. Они-то и спасли меня от позорной драки в коридоре. — Ты! Ты случилась! — не дав ей как-то отреагировать, я втолкнул её в комнату и вошёл следом.       Не знаю, что произошло бы дальше, но в следующую секунду невербальное заклятье вбило меня в стену, вышибив дух. — И вам доброе утро, профессор Снейп, — с сарказмом проговорила она. — Ты! — прохрипел я, с трудом втолкнув воздух в лёгкие. — Я. Учитывая, что мы находимся в моих комнатах, это не удивительно. Так что вы хотели? — Голову тебе оторвать! — рявкнул я, судорожно пытаясь освободиться и ругая свою дурную голову последними словами. Знал же, к кому иду, и даже палочку не достал, идиот! — Передозировка, — покачала головой Лили и просто отвернулась, почти по пояс нырнув в какой-то шкаф. — И это Мастер-Зельевар… — При чём тут это?! — зарычал я, вспомнив, почему, собственно, явился. — Что тебе мой сын сделал, змея?! Если ты не оставишь его в покое… — Ваш сын — любитель всеобщего внимания и поклонения, — холодно перебила она. — Но от меня он его не дождётся. Должностная инструкция, знаете ли, предписывает мне ко всем относиться одинаково. — Одинаково?! — я почувствовал, что путы, прижавшие меня к стенке, слабеют, и стал вырываться вдвое усерднее. — Именно поэтому ты отправила его в дальний угол работать в одиночестве?! Не можешь навредить мне, так взялась за…       Остаток фразы потонул в бульканье и кашле: обнаглевшая зельеварша просто влила мне в рот какое-то зелье и зажала рот и нос ладонью.       Я попытался вырваться, но сдерживающее заклятье ещё не настолько ослабло, и, задыхаясь, я невольно проглотил терпкую, слегка жгучую жидкость. «Отравила! — мелькнула в голове паническая мысль. — А следующий Гарольд!»       В ужасе, что не смогу защитить сына от обезумевшей пожирательницы, я рванулся изо всех сил и неожиданно рухнул на пол. Меня больше ничего не держало. Я замотал головой, разгоняя кровавый туман, застилающий глаза. — Полегчало? — раздался насмешливый голос Лили.       Каким-то непостижимым образом она оказалась в другом конце комнаты, и теперь нас разделял массивный письменный стол, заваленный бумагами. Я вскочил на ноги, не обращая внимания на угрожающе покачнувшиеся стены: «Убить! Придушить гадину… Что?!»       Оторопев, я непонимающе обвёл взглядом небольшой по-спартански обставленный кабинет: «Я, что, только что собирался убить свою бывшую невесту? Я на полном серьёзе собирался убить Лили?!» — Полегчало, — утвердительно повторила она, окончательно вгоняя меня в ступор.       Я молчал, ошалело соображая, что за бес в меня вселился. Лили приподняла бровь, но, так и не дождавшись от меня ничего вразумительного, снова заговорила: — Советую стряхнуть пыль с навыков зельевара, прежде чем в следующий раз соберётесь меня убить. Впрочем, навыки профессора ЗоТИ для этой цели вам бы тоже пригодились. Но ими вы, судя по всему, вовсе не обладаете. До свидания, профессор Снейп.       Пока я переваривал непередаваемую интонацию, с которой она произнесла это «профессор», Лили уже потеряла ко мне всякий интерес, развернув какой-то неимоверно длинный свиток. Не находя, что сказать, я почёл за лучшее убраться из её кабинета подобру-поздорову.       Тяжёлую дубовую дверь украшал чёткий отпечаток моего ботинка. Воровато оглядевшись, я достал палочку и ликвидировал это безобразие. Мысли стремительно приходили в норму, а вместе с этим появился стыд. Возвращаясь к себе самыми пустынными коридорами, чтобы никому не попасться на глаза, я даже ступать старался бесшумно. Был бы хвост, я бы и его пристыженно поджал. И было от чего…       Хорош Мастер-Зельевар, который прохлопал, что его травят зельем раскрепощения. Совершенно безобидная штука, позволяющая помочь стеснительным детям обрести немного уверенности в своих силах. Только это в нормальной концентрации, и не более нескольких капель в неделю. В больших же объёмах оно вызывало излишнюю болтливость, проблемы с критическим мышлением и приступы неконтролируемой ярости. Эту отраву даже неофициально называли «зельем злобы». А судя по моему поведению, я пил его на завтрак, обед и ужин ложками. Ошибки быть не могло: я узнал антидот, которым насильно напоила меня Лили. Да и «полегчало» мне именно после этого. Но где же меня угораздило нахлебаться этой дряни и даже не заметить?!