на волоске от сметри

      Каждый день меня навещал Арсений. Мое состояние с каждым днем ухудшалось. Психолог понимала почему все так оборачивается и опухоль так быстро развивается. Поэтому она, переговорив с доктором, запретила всем, кроме сотрудников больницы, навещать меня. Это не помогло, только лишь усугубило ситуацию. Я отказывался от еды. Много плакал. В считанные дни мне поставили приговор два дня. Я не мог двинуться. Я чуть дыша, лежал в койке и смотрел на то, как бегает мой пульс на аппарате. — Вот и все, так просто умереть, так глупо.       Слезы катились по щекам. Доктор смотрел на меня с болью в глазах. — Интересно, он еще придет? — тихим голосом спросил я в надежде на что-то хорошее. — Шастун? — В последний раз. Можно?       Он замолчал. — Пожалуйста, прошу Вас. — Хорошо.       Он вышел и через минуту в палату зашел он. Арсений. — Привет!       Я улыбаясь так, как только мог, смотрел на него.Он сел рядом со мной. — Как ты? Как твое самочувствие? — он был обеспокоен.       Он взял мою руку в свои. — Отлично.       Он посмотрел на аппарат, что так часто и надоедливо пищал от слабого пульса. — Сколько дали? — Два дня.       Я все так же с улыбкой смотрел на него. — И ты так просто улыбаешься?       Я решил не отвечать на этот вопрос, ведь улыбаюсь я только из-за него. — Слушай, ты говорил, что у тебя девушка есть, а расскажи о ней.       Арс усмехнулся. — Ну, а что о ней рассказывать, очень надоедливая особа. — Вот она какая, твоя любовь, — послышался женский голос сзади, она подошла к нам, — по трупам он тут ходит, а мне дак времени не может уделить, да еще и к парню трупу, это уже интересно-о-о-о, -со злобой говорила она.       Арсений просто смотрел на меня.       Я перестаю слышать что-либо. Девушка сейчас стоит и кричит на Арсения. Глаза не по моей воле закрываются. Боль в голове становится жутко сильной. Сердце не сидит на месте. Пульс пропал.       Вот и все? Это конец, так сложно жить и так просто умереть.       Звонкий удар. Пульс. Девушки уже нет в палате. Лишь Арсений, все так же держащий мою руку, с красным следом на лице и со слезами на глазах смотрит на меня. — И какого это умереть? — спросил он.       Вдруг, скупые капли слез начали стекать по его щекам. Он испугался за меня? — Больно. Страшно. — Я так испугался, я очень боюсь тебя потерять, правда — он поднес к своим губам мою слабую руку.       Я чуть привстал и второй рукой вытер его слезы. — Пожалуйста, не надо, не плачь, все хорошо.       Я взглянул на пульс. Он заметно улучшился — Она ударила тебя? — смотря на красный след на его щеке, спросил я. — Как видишь, еще теперь у меня нет девушки. — он улыбнулся и вытер остатки мокроты со своего лица, — что-то я совсем расквасился. — Мне жаль, все из-за меня. — Не сожалей, она того не стоит, поверь.       Он достал из кармана джинс телефон: — Эм, можно с тобой сфотографироваться? — Зачем? — На память. — А, ну да, вдруг умру сегодня — завтра. — Не говори так! — Да я шучу. — Ну и шутки у тебя, конечно! Так можно? — Конечно.       С помощью пульта он поднял мою койку и мы сделали с ним фотографию. В моей голове вновь крутилась мысль, что она последняя в моей жизни, но я был рад, что она именно с этим человеком…       Мы сидели и разговаривали и смеялись, но нашу идиллию прервал доктор. — Время посещений истекло, извините.       Арсений попрощался со мной и вышел из палаты. — Ну что, Шастун, готовься, десять минут и поехали. — Куда? — Как куда? Жизнь тебе продлевать будем.       Я ничего не понимал, что еще за операция, мама ничего мне не говорила, да и денег-то у нее нет на эту операцию, странно. Но не забивая свою голову этой мыслью, я просто смотрел в потолок и улыбался, как дурак, вспоминая, как еще пару минут назад, мы сидели с Арсом. Через десять минут, как мне и сказали, меня увезли в операционную.

***

      И вновь, я просыпаюсь и вижу белый потолок. Голова еще болит. Я только очнулся от наркоза. На белый потолок смотреть не хотелось. Я уснул.       Проспав неизвестное мне количество времени, я открыл глаза и вновь, белый потолок. Я бы мог наверное смотреть на него вечно, но я ощутил пристальный взгляд. Повернув голову, я как и ожидал, увидел Арса. Улыбка невольно появилась у меня на лице. — Привет. Как ты себя чувствуешь? Врач не нужен? — Привет. Нет, все хорошо, я в полном порядке, даже голова не болит. — Как думаешь, ты сможешь встать? — Встать? Ну, не попробую не узнаю.       Арсений помог мне подняться с кровати и встать на холодный кафельный пол.Он держал меня за руки. Именно благодаря ему я и стоял. Как я думал. Он отпустил меня. Я думал, что прям тут и рухну на этот холодный кафель. Но нет, я остался стоять. -Я могу! Я могу стоять! Ты понимаешь, я могу стоять!       Улыбку сдерживать было глупо. Я стоял, улыбался и смотрел в глаза Арсению.Он так же улыбался и смотрел в мои глаза. — Это прекрасно! — вымолвил тихо Арсений, не отрываясь от моих глаз, — Я вообще с хорошей новостью пришел. — Это с какой же? — мы сели на кровать. -Операция. Та, что тебе делали сегодня утром. Она была по удалению опухоли и теперь, если ты не будешь нервничать, перенапрягаться, то опухоль в скором времени уменьшится и ты выздоровеешь. — Это самая лучшая новость, за всю мою жизнь.       Я обнял человека, который дал мне шанс на жизнь. Глаза наполнились слезами. Я не мог их сдержать и пустил пару слезинок. — Спасибо, спасибо, спасибо — шептал я ему на ухо.       Он отстранился от меня, вытер мои слезы и посмотрел мне в глаза. — Не стоит благодарности, ты заслуживаешь этого. Ты потрясающий человек, так что, я подумал и решил, что у кого, у кого, а у тебя точно должен быть шанс на жизнь! -он смотрел мне в глаза.       Эти глаза, цвета моря, цвета неба, такие бездонные, что в них так легко утонуть. Я, как мне кажется, влюблен в эти глаза. В этого человека. И уже потонул в этих прелестных глазах, цвета неба, которое я очень люблю. — А когда выписка? — Точно сказать не могу, но думаю недельки две — четыре и ты будешь высвобожден из этих белых стен. — Неужели? Правда? — Да! — Мы будем гулять! Ой то есть… — Да, МЫ, будем гулять, гулять каждый день.       Арсений выделил слово «мы», давая мне понять, что он меня не оставит и он будет рядом со мной.       Вновь попав в объятия Арса, я понял, вот оно счастье.       Еще целых два часа Арсений сидел в моей палате, мы общались, смеялись, просто хорошо проводили время, вдвоем. Пока его не прогнал доктор, сказав, что мне надо отдыхать. Оставшись в одиночестве, я уснул, так как был еще слаб после операции.