Осенняя меланхолия

      За двадцать семь лет Артур успел наделать много глупостей. Он не был полным дураком, идя на очередную очевидно бесперспективную авантюру, он хотя бы на минуту останавливался, чтобы поругать себя. В ночь с тридцать первого октября на первое ноября он ругал себя почти час. Будь Артур сейчас в Лондоне, он несомненно оказался бы на какой-нибудь костюмированной вечеринке и был бы уже изрядно пьян. Хэллоуин поощряет анонимность, в его маскараде легко быть просто никем. Но в глуши владений мадам Легран ни о каких праздниках не знали и потому в одиннадцать вечера отправлялись спать. Артур честно попытался последовать установившимся правилам. Он долго лежал в постели, не шевелился и смотрел в потолок. Дом был тих, и Артур понимал, что в этой тишине он ждет размеренного храпа Жана. Цербер должен уснуть. Три километра –небольшая прогулка.       Ни одна половица в доме мадам Легран не скрипнула, промолчали петли в дверях. Артур вышел незаметно, словно призрак, прихватив с собой дождевик Жана. С вечера прошел дождь, и низкие тучи готовы были разразиться ливнем в любую минуту. Только на пару мгновений Артур остановился около обувной полки: ботинки Жана казались фантастически огромными, а туфельки мадам Легран… И думать не стоит - это более нелепо, чем идти через поле в домашних тапочках.       Темнота на улице была непроглядна. Ни одно окно не светилось, бесполезными столбами торчали черные тени неработающих редких фонарей.Артур шел наугад и наощупь, грязь просачивалась сквозь тонкие подошвы тапок, обволакивала пальцы, холодила ноги. Лишь краешек луны изредка показывался из-за туч и снова прятался. Один раз Артур наступил на скользкий камень и свалился в лужу. В дождевике больше не было смысла, мокрые пола халата омерзительно липли к лодыжкам. В тишине Артур слышал лишь лай запредельно далеких собак и стук собственных зубов. Мысленно он проклинал себя за дурацкую вылазку, за то, что не догадался найти хотя бы карманного фонарика, но поворачивать было уже поздно. Грязная одежда станет неоспоримой уликой, и заточение продлится на неопределенный срок. Возможно, скоро его бы уже отправили в Лондон, сочтя нормальным. Но это лишь догадки. Артур вышел за пределы деревни, теперь по обе стороны разбитой дороги тянулись пустые поля. Он мог различать все пятьдесят оттенков черного. Глаза настолько привыкли к темноте, что даже мыши в сухой траве на обочине стали различимы. Если, конечно, там были мыши. Артур неуклюже спешил, ноги то и дело скользили по слякоти, но он двигался вперед, надеясь увидеть что-то. В его воображении не было конкретного образа для дома с виноградниками. Он решил, что как-то почувствует его.       Неужели, я так отчаянно хочу напиться?       Артур сам себя убеждал в том, что конечная цель его пути не столь никчемна. Покуда он находится под опекой мадам Легран, он безволен. Стерильный дом совсем не похож на мир, в который ему предстоит вернуться. Легко быть нормальным, пока ты окружен ежесекундным контролем. Такая среда не более естественна для человека, чем сгусток янтаря для доисторического комара. Поэтому Артур должен быть деятельным, должен сбежать и пройти через испытание сам. Покуда он ковыляет по грязи в ванильно-чернильной ночи Прованса, он – капитан своей жизни. Даже если жизнь его несется на дно.       Как бы ни вглядывался Артур в темноту, дом с виноградниками возник внезапно. Посреди поля, совсем рядом, вдруг зажегся желтоватый свет в окне и очертил золотистой каймой растущие под ним кусты. В этот же момент, словно по сигналу выключателя, хлынул ледяной дождь. Артур застыл на дороге, остановленный какой-то бессознательной силой. Он стоял неподвижно, а вода все лилась и лилась на его непокрытую голову, затекая под ворот распахнувшегося плаща. Светловолосый мужчина разгуливал по освещенной комнате и жизнь его была видна, как на экране телевизора. Вот он поправляет халат на плече, вот прогоняет пушистого кота с журнального столика, где стоит какой-то ужин и бокал вина. Мужчина падает на диван, вытягивает ноги, запрокидывает голову и, наверное, закрывает глаза. В такой позе обычно закрывают глаза. Кот прыгает мужчине на колени и тянется мордой к задранному подбородку. Ситком. Сейчас кот прыгнет на стол, снесет еду и вино, мужчина остроумно пошутит и за кадром прозвучит смех. Артуру подумалось, что закадровым смехом мог бы стать он сам. Что-то жуткое было в его безмолвном пребывании на дороге. Он вновь ощутил себя мертвецом, духом, которому осталось лишь наблюдать за человеческой жизнью. Идея позднего визита уже не казалось удачной. Мирок за окном был прекрасен и гармоничен без лишних персонажей.       Лишний персонаж.       Губы Артура пошевелились, словно он произнес эти два слова вслух.       - Ну и к черту вашу идиллию! – тут же пробормотал он себе под нос.       Если вы еще не спите, принимайте гостя. Видите ли, им хорошо без меня!       Уверенно прошлепав по каменной дорожке, Артур достиг двери, протер ладонью мокрое лицо, смахнул челку и постучал. Он уже не видел окна, но был уверен, что сейчас на лице хозяина отразилось сомнение. Не послышалось ли? В такой поздний час в нашей глуши… Артур постучал еще раз. Воображаемый хозяин насторожен, убирает с колен кота, опять поправляет халат и идет к двери. Еще стук, чтобы сомнений не осталось. Боковым зрением Артур заметил, как дернулась занавеска в окне прихожей. Наконец, дверь открылась. Хозяин стоял у порога, загородив проем, и немой вопрос застыл в его взгляде. Что-то среднее между «зачем» и «кто ты».       - Привет! – губы Артура дернулись в подобии улыбки.       - Привет… - мужчина по-прежнему не понимал, взгляд его рассеянно сканировал тело Артура.       - Ты позвал меня в гости на днях… Помнишь? У магазина в деревне.       - А… - протянул мужчина, но явно не вспомнил.       - Ты сказал, что у тебя был сложный месяц, и тебе не с кем выпить красного вина.       - Я мог такое сказать.       - Впустишь меня? Или у тебя планы на вечер…       Артур заглянул через плечо хозяина дома, но разглядел лишь несуразный торшер.       - Не напомнишь имя?.. – хмурясь, проговорил мужчина.       - Оливер, - не задумываясь, выдал Артур. По возможности он всегда представлялся не своим именем.       - Как я мог забыть… - наконец, мужчина отошел от двери, освобождая проход. – Ты ведь тот англичанин, который гостит у тети.       - Ну да, - Артур снова изобразил улыбку. – Мы ведь говорим не на французском.       - Да? Я и не заметил.       - Ты… Крут, - сказал Артур. Сам он не мог связать и двух слов ни на одном языке мира, кроме родного.       - Проходи, Оливер, у меня нет планов, - мужчина повернулся боком и указал внутрь, но, стоило ему опустить взгляд, он тут же изменился в лице. – Постой! Сними тапочки. Боже! Какой ты грязный!       - Ох, прошу прощения. У вас отвратительные дороги. Настоящее средневековье.       - И ноги… - мужчина пробормотал что-то себе под нос. – Боже мой... Постой на коврике. Извини.       - Без проблем. Если ты принесешь стулья, мы можем и здесь посидеть. Кстати, как тебя зовут? В прошлый раз мы не представились друг другу.       - Франциск, - ответил мужчина куда-то в сторону. Глазами он искал решение проблемы грязного гостя. – А почему ты в таком виде, Оливер?       - О, это неинтересная история.       - Боюсь, что интересная. Не держи обиды, но ты похож на беглого психа.       - Отчасти так и есть, но ты меня уже впустил.       - Могу вызвать полицию.       - У вас здесь есть полиция?       - Да, возможно, они даже приедут к утру. Но, скорее, к обеду. Наш констебль тяжело просыпается.       Артур тихо рассмеялся и опустился на обувную полку.       - Так, ничего не трогай! Боже, твоя одежда… Я найду, во что тебе переодеться, но сначала в ванную.       - Вот так сразу?       Артур закинул ногу на ногу, и Франциск с ужасом посмотрел на его лодыжки.       - С какого дна ты вылез, мой друг? – прошептал он и, не говоря ничего больше, ловким движением подхватил Артура на руки.У последнего после долгой прогулки не нашлось сил на сопротивление.       - Полегче!       - Ты не затопчешь мой паркет.       - Может, ты и ноги мне омоешь?       Артуру шутка показалась забавной, и он рассмеялся.       - Не провоцируй.       Артур огляделся мельком. Дом Франциска был совсем не похож на «госпиталь» мадам Легран. Всеобщее захламление сразу бросалось в глаза. За рядами шкафов почти не видны были стены, за рядами книг и кипами бумаг, за колоннами винных бутылок и нагромождениями безделушек едва проглядывали сами шкафы. Там, где все-таки проступали стены, висели фотографии и разномастные картины. По всей гостиной хаотично размещались тумбы, стулья и журнальные столики, заваленные газетной макулатурой, какими-то распечатками, сброшенными наспех вещами и все теми же книгами и бутылками. Как-то раз Артур оказался в гостях у музыканта, одержимого собирательством. Квартира его от пола до потолка была заполнена притащенным с улицы пестрым хламом, от которого крепко разило гнилью. И хотя воспоминания о той квартире всплыли в голове Артура при виде гостиной Франциска, провести однозначную параллель он не мог. В доме Франциска был бардак. Но бардак этот составляли вещи, близкие хозяину. Они просто существовали на своих местах и смущали лишь случайных посетителей. К тому же, пол и ковры в доме действительно были чистыми.       - Ты совсем ничего не весишь, - сказал Франциск, приоткрывая дверь ванной.       - Вообще, я давно так не отъедался.       - Я могу посчитать твои позвонки сквозь халат.       - Их столько же, сколько и у всех обычных людей.       Ванная комната вполне соответствовала гостиной. Даже здесь затесалась меж мыльниц и шампуней пара книг; из фужера для шампанского торчала целая дюжина зубных щеток, полки ломились под весом полотенец. Сама обстановка отдавала стариной с легким налетом роскоши и ржавчины. Ванна на гнутых ножках казалось слишком большой и вычурной для маленькой комнаты, побитая плитка еще сохраняла отпечаток былой дороговизны, но каждый год ее долгой жизни осел пылью в трещинках и плесенью на стыках.       Наконец, Артура опустили на пол. Он тут же сжал пальцы на ногах: кафель обжигал холодом. Франциск поколдовал со смесителем, и из крана полилась тонкая струя воды.       - Напор слабоват. И не работает душ.       - То есть я могу принять ванну?       - Да, пожалуй… Но придется подождать, пока вода нагреется в бойлере.       - Отлично! Тогда, может быть, выпьем тут? Раз уж ты не хочешь пускать меня в дом.       - А тебе, я вижу, не терпится выпить.       - Сейчас уже далеко за полночь. Когда же нам еще выпить? Или ты предлагаешь нам молча ждать, когда наполнится это корыто наполеоновских времен? Мы едва знакомы, нам не о чем говорить на трезвую голову.       - Ты можешь просто смыть с себя грязь.       - Я хочу наполеоновское корыто! – для убедительности Артур пнул ногой по стенке ванной.       - Напомни, почему у нас в стране не любят англичан.       - Вы нам завидуете.       Франциск вместо ответа скорчил странную гримасу и вышел. Артур осмотрелся. Ему и вправду понравилась эта комната. Возможно, кафель был далеко не стерилен, но сама ванна сияла белизной. Недолго думая, Артур сунул ноги под струю. Белизне тут же пришел конец.       Какая же я тварь.       Артур смыл грязь рукой и опустился на маленький пуф в углу. Прошло не меньше пятнадцати минут прежде, чем вернулся Франциск. В руках у него был поднос с вином, двумя бокалами и легкой закуской из сырной нарезки и овощей. Артур посмотрел на закуску с некоторым отвращением, но его хмурый взгляд остался без внимания.       - За знакомство, - провозгласил Франциск, и бокалы ударились.       Глоток красного вина разлился по языку горячей и терпкой массой. Артуру подумалось, что так себя ощущает путник в пустыне, добравшийся до оазиса. Долгожданный напиток скатился вниз по гортани, и он ощутил его тепло где-то в груди на стыке ребер. Артур очень давно не пил вина, отдавая предпочтение более крепким напиткам, но в этот раз, после всех томлений, оно определенно пришлось ему по душе. На втором глотке по телу пробежали мурашки.       Вкус вина после разлуки похож на живительный источник. Похож на любовь.       - Оливер, - позвал Франциск, но Артур не сразу узнал свое новое имя. – Как тебе? Это урожай позапрошлого года…       Артур не нашел слов и просто покачал головой, протягивая пустой бокал.       - Не пей так быстро, - проворчал Франциск, подливая гостю вина. – Ты пьешь, как заправский алкоголик. А это не какой-нибудь дешевый винный напиток из придорожной забегаловки. У него есть аромат и вкус.       - О, да, - кивнул Артур и поспешно принял бокал.       Франциск какое-то время наблюдал за ним молча. Гость говорить не спешил.       - Я бы продал душу за то, чтобы на меня смотрели так, как ты смотришь на это вино, - сказал, наконец, Франциск.       Артур перевел взгляд с бокала на Франциска и обратно.       - Видимо, разговор у нас не склеится ни на трезвую, ни на пьяную голову. Жаль, мне не хватает болтовни, когда этот дом пустеет.       - Пустеет? Ты живешь тут один?       - С котом. Еще у меня есть одна старая горланистая птица по имени Пьер.       - А для кого тогда эти щетки и полотенца?       - Иногда ко мне приезжают гости. Это случается не часто, и состав их не меняется, поэтому у каждого здесь хранятся предметы личной гигиены.       - Заведешь мое полотенце?       - Не уверен, что хочу тебя увидеть еще раз.       - А ты смешной. Долей еще.       На сей раз Франциск отказался от замечаний и просто наполнил бокал.       - На чем ты сидишь? – спросил он тут же.       Артур отпил.       - Я много чего пробовал. Травка считается?       - Ты ее не считаешь.       - Тогда кокаин. И разное по мелочи.       - Занятно.       - Это так заметно? Я уже давно ничего не употреблял.       - Каждый год со всей Европы в Прованс тянется на заработки народ. У меня небольшие виноградники. Как правило, из года в год приезжают одни и те же люди. Почти все – отъявленные маргиналы. Иногда с ними возникают трудности, но, как видишь, мое семейное дело сейчас в упадке, я не могу заманивать приличных работников хорошей зарплатой, поэтому рад всем, кто соглашается. После дня в поле я люблю проводить время с работниками, в доме за садом. У них странные судьбы, нормальные люди так не живут. Слушать их – все равно, что смотреть шоу про дикие племена или людей из горячих точек. Кажется, подобная информация нужна нам, как типичным представителям общества потребления. Мы хотим нырнуть в грязь, чтобы еще сильнее ощутить свой комфорт. В этом доме за садом я видел наркоманов всех мастей. Они бегут в эту глушь от себя и своих страстей. Иногда им удается здесь отвлечься на время. Поблизости негде достать дозу. Через год они возвращаются, постаревшие лет на десять, и я узнаю, что сбежать от себя им так и не удалось. Так что, Оливер, твоя зависимость у тебя на лбу, как клеймо. Скорее всего, тебя сослали к твоей тетке заботливые родственники. И, скорее всего, это не поможет.       Артур смотрел на Франциск сквозь темное стекло бутылки, прикрыв один глаз.       - Тут пусто, - сказал он. – Принеси еще.       - Ты быстро пьянеешь.       - Я уже пьян. Так что разницы нет.       - Ты ведь ради этого сейчас сбежал? Ты шел ночью под дождем через поле ради этого?       - А ты святой отец? Не жди от меня исповеди.       - Для гостя ты ведешь себя нагловато.       - Ты знал, кого пускал в дом. Ты видел меня!       - Как же тебя развезло…       Артур попытался подняться, но ноги его плохо слушались.       - Что теперь? Отдашь меня в этот вонючий лавандовый карцер?       - Не вставай так резко. Я помогу тебе.       Артур оттолкнул Франциска в сторону, но особой силы в его движениях не было.       Это все таблетки старой ведьмы! Они пудрят мне мозги.       - Она хочет, чтоб я сдох, - пробормотал Артур. – Я мешаю им с отцом…       - Оливер, никто не хочет…       Вновь Франциск получил удар в грудь, и тут же Артур обмяк, навалившись на него всем телом.       - Так, друг, тебе надо остыть.       Артур смутно увидел свое отражение в воде ванны, и тут же провалился сквозь него, подталкиваемый какой-то неведомой силой. Плюх. Всплеск.       Все-таки плитка была отвратительна. Артур опустил голову на свое плечо и смотрел в стену. Спиной он чувствовал, что Франциск на него смотрит, и чувство это было слишком навязчивым для бесчувственности последних дней. Артур полулежал в ванной, подобрав ноги. Впервые вода не пахла лавандой. Вода была просто водой.       - Не смотри на меня так, - сказал он хрипло. Совсем недавно, кажется, он сильно кричал и отказывался погружаться в воду. Сейчас у него совсем не было сил.       - С чего ты взял, что я смотрю?       - Мне спину жжет.       Франциск отвел взгляд.       - Спасибо.       Из крана по капельке падала вода. Больше звуков не было.       - Ты хочешь меня?       - Что?       - Ты впустил меня, потому что я тебе понравился. Ты меня хочешь.       - Это не имеет значения.       - Иначе быть не может. Если кто-то оказывает мне услугу, он либо хочет на мне разжиться, либо просто переспать. Я не похож на человека с деньгами. Значит, ты меня хочешь.       - В тебе есть что-то притягательное.       - Я знаю. Этим и живу. Но мне не нужны никакие отношения с мужчиной.       - А мне не нужен доступный секс с пьяным телом.       - За всю жизнь у меня только раз был секс на трезвую голову.       - Наверное, ты был очень влюблен.       - Наверное, нет. Если отказался от всего, когда менеджер счел эти отношения неэстетичными.       - Ты вроде как звезда?       - Есть немного.       - И чем эти отношения были плохи, по мнению менеджера?       - Это была моя школьная подруга. Она работала кассиром в магазине товаров для сада, стеснялась появляться на публике, улыбка у нее была не голливудская, а очень даже английская. И она очень любила улыбаться.       - Жалеешь об этом?       - Уже нет. Истек срок. Удивительно только то, что она ушла очень тихо. Пару лет назад я искал ее в соцсетях. Она замужем, у нее есть какое-то количество детей. Так странно, девушка, которая когда-то была мне нужна, спокойно живет без меня. Но тысячи других девушек ежедневно пишут мне письма и добиваются внимания. Я даже не знаю тех мест, откуда мне пишут, а они устраивают грызню в интернете за мое внимание. Менеджер ведет мои соцсети, но иногда я захожу туда почитать, что я за личность официально. Под одной фотографией какая-то японка призналась мне в любви и поблагодарила за фото на фанатской встрече. И тут же на нее вылила ушат помоев школьница из Новой Зеландии. Судя по профилю, ей лет четырнадцать, но я таких ругательств никогда раньше не слышал. Это все очень странно. Я словно живу отдельно от самого себя. Добавь, пожалуйста, горячей воды, я не справляюсь с твоим смесителем.       Артур краем глаза увидел, как Франциск наклонился на ванной. Капли стали падать быстрее и слились в узкий поток.       - Недавно мне пришло бумажное письмо из России. Снова незнакомый город... Там была куча ошибок. Я бросил читать на третьем предложении. Помню, что писали две сестры.       Франциск отметил, что у Артура развязался язык.       - Однажды я был в Петербурге. Мы с отцом решились на круиз по Балтийскому морю, когда гостили у моей сестры в Стокгольме. Тогда мне было пятнадцать, я начинал играть во взрослом театре, меня еще никто не знал. Сестра была глубоко беременна и не поехала с нами. Я был в восторге. Город Достоевского... У нас была постановка по Идиоту, я играл в ней Ипполита... Хватит, достаточно тепло... Ты читал Идиота?       - Да, я много читал в университете.       Артур отвернулся от стены, выпрямил спину и поджал ноги. Франциск стоял над ним, но смотрел куда-то в угол.       Артур позвал его по имени.       - Не хочешь тоже погреться?       - Благодарю за предложение, но нет.       Третья бутылка была пуста наполовину. Или полна лишь до середины. Вопрос спорный. Франциск сидел в ванной, пытаясь не обращать внимания на ноги Артура, упиравшиеся ему в живот. Он наблюдал за гостем, слушал сбивчивые рассказы о театре и никак не мог понять степень его опьянения.       - Я был самым хреновым учеником в школе, честно! – смеясь, говорил Артур, и вино из его бокала выплескивалось в воду. – Просто ничерта не мог запомнить. А в театре все было иначе. Я любил мистера Достоевского, но все, что я знаю о России – это то, что она большая и где-то около Швеции. И знаешь, что самое стремное? Я могу увидеть все! Весь мир мне доступен. Иди и потрогай зверушек из учебника! А мне скучно! Мне ничего этого больше не интересно.       »Пьян», – заключил про себя Франциск.       Ну и черт с ним.       - Мозгоправ говорит, что все из-за мамы. А я говорю, что я сам имею полное право утопить в дерьме свою блядскую жизнь.       - У тебя все получится, мой друг, - улыбнулся Франциск. – Ты непременно ее утопишь.       - Выпьем за это! На брудершафт.       - Не поздно ли? Мы в одной ванне.       - Самое время. Я хочу тебе кое-что объяснить.       Артур подался вперед и взял Франциска за руку. Взгляд его вдруг стал ясен и почти суров.        «Зеленые – как болото в лесу», - пронеслось в голове Франциска.       - Знаешь, как я живу? – проговорил Артур и наклонился к самому лицу Франциска. Так, чтобы почти соприкасаться носами. Руку его он прижал к своей груди.       Франциск не ответил. Артур молча опустил голову на его грудь.       - У тебя сейчас сердце остановится, - сказал он. – Стучит, как сумасшедшее.       - Твое спокойно.       - Потому что я сейчас спокоен. Я все сказал. А ты запомни себя сейчас. Вот так я живу. Каждый день мне хочется напиться так же, как тебе сейчас хочется меня.       - Ты поставил меня в неловкое положение, но я вполне могу держать себя в руках.       - Медаль тебе. А у меня вокруг полно людей, которые помогут сдаться. Я вижу стакан, заставляю себя думать, что в нем просто вода. А они говорят – пей! И подносят к губам.       Лицо Артура вновь оказалось на уровне лица Франциска, и мысли о болоте сменились мыслями об абсенте. Он старательно рисовал в голове метафорические образы, пьяное дыхание Артура касалось его губ.       - Пей, - прошептал Артур, грудь его выгнулась вперед, но биение сердца под ладонью Франциска по-прежнему было ровным.       - Ты и впрямь неплохой актер. Но характер у тебя просто скотский.       Франциск отодвинул Артура в сторону и с плеском поднялся. Освободившись от гипнотически зеленых глаз, он смог вдохнуть, и внутри у него словно обрушилась тяжелая пирамида из камней. От внезапной легкости даже слегка закружилась голова. Смотреть на Артура он почему-то боялся.       - На сегодня хватит. Я постелю тебе в гостевой комнате. Если что-то понадобится, моя спальня в конце коридора.       - Если что-то понадобится, я буду в гостевой комнате.