Immortal waiting

— Очень смешная шутка. — Хмыкнула Лена с широкой усмешкой, ничуть не испугавшись и не изумившись. Она даже раззадорилась и пригляделась к собеседнице внимательнее, дабы рассмотреть клыки. — Дорого стоило сделать такие в стоматологии? — Ах, люди. — Все также вкрадчиво послышалось от Амели с легким покачиванием головы. — Вы не видите истины, даже если она у вас перед носом. — Хорошо, я вам подыграю. — Заявила Лена беззаботно, пододвинув диктофон на середину стола, а к себе блокнот. — Так будет даже интереснее. — Вы действительно не верите. — Убедилась Амели спустя пару мгновений беззаботной тишины со стороны ее собеседницы. Впрочем, ее это больше радовало, чем озадачивало или огорчало. — Интересный поворот, ибо я действительно этого не ожидала. — О, наверное, я должна была задрожать от страха или забиться в истерике? — С неиссякаемым смешком спросила Лена. — Это то, чего ожидаешь от людей, когда они встречаются с тем, чего они никогда не понимали. — Амели мягко погладила мурлыкающего Кадуцея по голове. После пары мгновений молчания она прищурилась и с усмешкой, что невольно вновь демонстрировала клыки, спросила: — Cherie, скажите мне, все же, как бы вы отреагировали, окажись мои слова правдой? — Существование вампиров идет вразрез со здравым смыслом, дорогуша. — От Лены укрылось то, как блеснули глаза ее собеседницы при последнем слове, поскольку она была всецело поглощена тем, что настраивала диктофон. — Однако, я увлечена паранормальным миром и его богатым содержимым. Думаю, если бы я действительно встретилась с вампиром, то точно бы это поняла. Если вы не против, я бы хотела все-таки начать. — И вы неустанно торопитесь. — Заметила Амели с очередной усмешкой. — Почему? — Я просто ценю ваше и свое время. — Беззаботно протянула девушка. — Нет. — Неожиданно прозвучало от владелицы шато, и от этой резкой перемены в голосе Лена чуть нахмурилась, ощутив вызванное в ней чувство холодного липкого ужаса. — Вы торопитесь, потому что у вас нет времени. Рука Лены замерла над кнопкой «play» диктофона и прежде чем она смогла произнести хоть слово, следующая фраза, произнесенная из уст собеседницы, окончательно ввела молодую искательницу в ступор: — Вы умираете. — Это… Слишком. — Она ужесточилась, словно кошка, выпустившая наружу когти. — Я не хотела обидеть вас, cherie. — Тут же мягко заявила Амели. С щелкающим звуком длинные пальцы самостоятельно запустили запись на чужом диктофоне. — Я следила за вами. — Следили? — Лена прокашлялась, но не посмела препятствовать хозяйке дома, впервые почувствовав себя неуютно и… Словно в ловушке. Произнесенное лишь сильнее напрягло. — И с какой же целью? — Не для того, чтобы навредить или напугать. — Амели наклонилась чуть вперед, а Лена, незаметно для самой себя, инстинктивно отодвинулась вглубь своего кресла. — Итак, ваша истинная причина по которой вы собираете свои истории, это ничто иное, как отдушина и защита от отчаяния, связанной со скорым концом. Вы не хотите умирать, но принимаете это и вместо того, чтобы ждать, вы наполняете свою жизнь тем, чего никогда себе не позволяли прежде. В этом есть свой смысл. Лена не знала, что ей делать — сказанное ударило в самую суть и словно парализовало. Она походила на прикованную иголками беспомощную бабочку, над которой склонился жадный коллекционер… Или же на беспомощно трепыхающуюся в паутине мошку… — Не бойтесь меня, Елена. — В очередной раз мягко и вкрадчиво произнесла Амели. — Я не наврежу вам. И Лена почему-то верила. Поверила в это, словно ей приказали это сделать. Нет, это была просьба, но… Все в один миг вокруг нее стало пугающим и настораживающим. Ее сюда пригласили, и она согласилась. Она здесь для того, чтобы записать историю о вампире. Да, она как будто бы вспомнила происходящее. — Итак, вы все еще хотите написать историю о вампире? — Учтиво и невинно поинтересовалась Амели, взглянув на ошарашенную девушку с глубокой иронией. — Пока ваше время не вышло. — Откуда вы знаете? — Лена нашла в себе силы спросить об этом лишь спустя пару бесконечных молчаливых минут. Кажется, ее чуть колотило… — Кто дал вам эту информацию и зачем? — Успокойтесь, cherie. — Неизменно мягко попросила Амели, ни разу не попытавшись как-то приблизиться к девушке. — Поберегите свое больное сердце. Я говорила вам — я следила за вами, ровно также как вы следили за историями тех, кто вам их ведает. Лена в оцепенении глядела на свою собеседницу, пытаясь подавить слабость и дрожь, поселившуюся в коленях. В какое-то мгновение сомнения Лены превратились в искренний ужас перед неизвестным и тем, что всегда считалось невозможным. Женщина перед ней действительно не была обычной. Никто не знал, что ей осталось жить около года — даже самые близкие друзья. Лена нарочно скрыла об этом информацию от всех, чтобы последнее время она провела так, как будто ничего не случилось. Эта женщина… Лена вздрогнула и словно вынырнула из-под воды, заслышав громкое оповещение со стороны телефона и ноутбука. — Ваши почитатели вас любят. — Заметила Амели, грациозным движением обхватила кружку с кофе и сделала короткий глоток. — Мы продолжим то, что начали? Лена сделала судорожный глубокий вздох, запустила ладонь в взлохмаченные каштановые пряди и рвано выдохнула. Кинув взгляд на спереди сидящую, она заметила на себе прищуренный в вызове взгляд золотистых глаз. Хищных глаз. — Зачем вы меня пригласили? — Хрипло спросила Лена, когда обрела власть над голосом. Сердце болезненно колотилось в груди, как птица в клетке. — Ради ваших прямых обязанностей. — Заявила спокойно Амели и кинула взгляд на все еще работающий диктофон. — Вы же так жаждали услышать и запечатлеть историю о вампире. Ваша аудитория ждет. — Если я захочу уйти?.. — Я не держу вас. — Тут же заявила она и прозаично указала широкое окно, из которого открывался вид на осенний лес и темную холодную воду. — Однако, погода за окном довольно давно неблагоприятная, а возле воды она меняется резко и стремительно. Словно в подтверждение прозвучавшим словам, в окно ударил резкий порыв ветра, заставивший стекло задрожать, а после, спустя пару мгновений, в него ударили капли дождя. Легкий стучащий звук, повисший во всем помещении, ясно дал понять, что дождь закрыл их на некоторое время вдвоем. — Кажется, вам придется остаться здесь, мисс Окстон. — Заметила Амели и плавно встала с места, руки Лены нервно впились в подлокотники кресла. Кадуцей мелодично издал мяукающий звук и принялся ластиться подле хозяйских длинных ног. — Я вижу, что разговор не клеится. Чай? Кофе?.. Вино? — Кхм!.. — Лена прочистила горло и медленно выговорила: — Ч-чай, пожалуйста. Любой, неважно какой… Она неслышными шагами ушла вглубь усадьбы, мелькнув разок в проеме личного кабинета, а оставшаяся наедине с собой Лена откинулась вглубь кресла, чувствуя колотящее изнутри сердце. Звук звенящего бубенца послышался возле самых ног и хоть как-то поспособствовал тому, что Лена отвлеклась от своих мрачных мыслей, крутящихся в каком-то невозможном водовороте. Он глядел на Лену своими красивыми голубыми глазами с таким любопытством и лаской, что та невольно позабыла о случившемся. — Твоя хозяйка действительно?.. — Тихо пробормотала Лена и не смогла удержаться, чтобы не взять пушистика к себе на руки и тут же улыбнулась от немедленного внимания в свою сторону в виде мурлыканья и тыкающейся мордочки. — Ах, какой ты ласковый и красивый. Прелесть! Знаешь, я где-то читала, что кошки энергетические вампиры, но ты же не можешь быть таким, правда? Кадуцей издал последнее громкое мурлыканье, уткнулся мокрым носом в колени и, чуть впивая от удовольствия когти, улегся калачиком на Лене. Та не смогла сопротивляться и даже расслабилась от нежных ласк животного. Когда же в кабинете неслышной тенью вновь появилась Амели, Лена сделала глубокий тревожный вдох. Кружка чая мягко опустилась напротив гостьи, источая аромат мяты и других приятных трав. — Я вижу, Кадуцей, ты успокоил нашу гостью? — С улыбкой поинтересовалась хозяйка, заставив питомца приоткрыть один глаз и лениво зевнуть, чтобы уткнуться мордочкой в лапы. Взгляд золотистых глаз перевелся на Лену. — Итак, Елена, вы готовы начать? Она сделала пару глубоких глотков и, чувствуя необычное послевкусие на языке, выудила из себя смелость спросить: — Почему именно я? Ответ не заставил себя долго ждать и Амели, загадочно улыбнувшись, водрузила голову на сложенные руки и произнесла: — Вы узнаете это к концу нашего знакомства. И, — добавила Амели вкрадчиво. — Не волнуйтесь за свою жизнь. Лена сделала очередной судорожный выдох и вдох, после чего, кивнула и притянула блокнот к себе. Скорее как некую опору и способ отвлечения, для грядущего разговора. — Итак, вы родились?.. — Как я и говорила. — Амели присела в кресло и с улыбкой продолжила: — Во Франции, Анси, 17 августа, 1817 года… *** Франция переживала тяготы отгремевшей войны. Я родилась в семье, чье состояние и благополучие пострадало в ходе войны. Отец воспитывал меня в ежовых рукавицах, проявляя строгость, власть, а местами… Деспотизм. Я не виню отца, ибо время, которое пришлось ему пережить, оставило на нем свои следы и все, чего он желал, это счастливой жизни для меня. Он воспитал меня умной и крепкой духом девушкой, которая умела хорошо держаться в седле и грациозно исполнять прихоти гостей своим талантом игры на музыкальных инструментах. Молодые девушки моего времени и статуса существовали лишь для одной цели — удачного замужества, чтобы принести своей семье выгоду. И в возрасте семнадцати лет я уже готовилась стать супругой высокопоставленного человека, который мог бы спасти мою семью от постепенно наступающей бедности. К сожалению, отец к моей зрелости стал совсем слабым, а имение грозилось уйти за долги, потому вопрос моего выгодного замужества вставал с каждым месяцем все острее. Претендентов на мою руку было много, благо, я обладала тем, что нужно было любому мужчине — красотой, что услаждала их взоры, и здоровьем, которое позволило бы мне как можно скорее забеременеть. Однако, половина ухажеров отсеивались, едва узнавали о бедственном положении моей семьи. Я искала среди них человека, в меру обеспеченного и хотя бы знающего малое уважение к женщине. Мой выбор должен был определить ближайшее будущее отца и всего нашего имения, посему я старалась быть внимательной. Но жизнь, как известно, бывает очень часто несправедливой, и мой отец умер, незадолго до того, как я выбрала для себя достойного мужа. Со смертью отца, существование нашего имения и земли как никогда оказалось на грани катастрофы. Ища выход из сложившейся ситуации, мне казалось, что я нашла для себя выгодную партию среди претендентов на мою руку. Но если бы я только знала на что соглашаюсь. Выбранный мною граф, с которым я готовилась вот-вот обручиться и спастись от участи бедного и голодного существования, оказался сам в долгах. Когда я узнала об этом, было уже совсем поздно, но худшее меня ждало впереди. Этот человек был должником у работорговцев и контрабандистов. Каким образом он связался с ними и как именно был замешан — мне неизвестно до сих пор, но истина была такова, что едва я провела один день в стенах незнакомого мне поместья, с мыслями, что это будет мой новый дом, как на следующее утро всего этого не стало. Маска достопочтимого джентльмена и состоятельного человека, коим являлся мой будущий супруг, спала, когда он предстал передо мной беспринципным и жестоким тираном. Именно тогда я и поняла, что мой отец на самом деле был просто строгим и требовательным человеком, поскольку все то, что я пережила под дланью этого чудовища, было сложно описать словами. Я находилась у него лишь месяц, после чего он… продал меня. Все то, что я старалась сохранить и уберечь — растворилось, как сон после первых лучей солнца. Я очень отчетливо помню день, когда графиня Амели Гийяр превратилась в рабыню. Это был солнечный прекрасный день, который открыто насмехался над моим внутренним состоянием. Солнце ласково грело кожу, облака неспешно следовали по небу, а в воздухе мелодично пели птицы. Это было прекрасно. Это было днем моей кончины. Моя гордость и сила воли, воспитанная отцом, говорили мне, чтобы я не смела сдаваться. Страх перед неизвестным и вечное одиночество без родительской опоры говорили мне покончить с моими страданиями, предавшись объятьям смерти. Но даже она не пришла бы ко мне так просто, ибо не было мучительнее кончины, чем от голода, избиений или болезни. И все же, несмотря на мое падение, мне повезло намного больше, чем другим рабам — за мое происхождение и красоту, что служила главным критерием моей будущей продажи — никто не смел трогать меня по настоянию главного работорговца, дабы я «не потеряла товарный вид». Я бесконечно считала дни моего пленения в вони, в цепях, в темноте. Меня сводила с ума либо гробовая тишина, либо истошные вопли тех, кто был пленен со мной по соседству. В моей голове не укладывалось лишь одно — как это могло случиться со мной? И за что судьба наградила меня такими страданиями? Я была молода и запугана, потому не посмела ослушаться моих угнетателей, что угрожали мне, если я кому-то проболтаюсь о том, кто я. Работорговля постепенно отменялась во многих частях света, но меня и других увезли далеко за море, где она все еще процветала. Меня купил какой-то жирный и алчный англичанин, за целое состояние для того, чтобы я была его личной вещью для утех. Как оказалось потом, он был владельцем нескольких престижных публичных домов. Но меня он берег лично для себя. Я искала смерть, а потом начала отчаянно звать ее в своих молитвах, как избавление от мучений. Меня стали запирать, чтобы я с собой ничего не сделала, а когда попыталась убить мерзавца, то меня наказали тем, что заперли без еды и воды на долгое время. Именно в тот момент, находясь между отчаянием и смирением, я встретила того, кто изменил мою жизнь. Он появился возле решеток моей темницы, словно неслышная тень. Первое, что я заметила — глаза, похожие на сияние свечи во тьме. Но они смотрели так нежно и сочувствующе, что мне захотелось лишь одного — оказаться подле этого незнакомца, потому что никто за все время после смерти отца не смотрел на меня так открыто. Я чувствовала от него свежий запах снега и могильный холод, но это меня не пугало. Ровно так же, как меня не пугало наличие незнакомого человека возле моей темницы. Шурша тканью своей темной одежды, он опустился на колено возле моей камеры, и наши глаза встретились друг с другом. Я увидела его бледное красивое лицо, черные короткие волосы и неистовые глаза хищника, но глядящие на меня с сожалением и добротой. Я помню, как из моей груди вырвался жалобный всхлип, когда я услышала его низкий шелковый голос, на таком родном и позабытом для меня французском языке. — Бедняжка. — Он как будто бы проник в меня этими словами, и я в сей же миг ощутила на своем лице жар и резь от слез. Он коснулся рукой моей щеки, и она была такой холодной, словно я прикасалась к гладкому мрамору на полу. — Кто ты? — Еле спросила я, преодолев себя и боль. — Ты звала меня в своих молитвах. — И тут мне стало спокойно и радостно, ибо я готовилась к этому мгновению с того самого момента, как на меня надели кандалы. Я взмолилась ему: — Отправь меня к родным. К отцу и матери. Избавь от страданий, если ты пришел ко мне, как спаситель. Его взгляд казался пылающим во тьме огнем, а когда он приблизился ко мне, я почувствовала от него усилившийся холод, который лишь успокаивал. — Ты голубых кровей. — Он словно видел меня насквозь, а я и не скрывала, ответив на его слова слабым кивком. — С тех мест, где вырос и родился я сам. Скажи, Сена все также холодна в начале лета, моя дорогая? Я бы должна была рассердиться на то, что он задает такие вопросы, когда я готова умереть, но все, что это вызвало — улыбку. Его вопрос отнес меня к теплым воспоминаниям о родине и тех временах, когда я была счастлива. Отец, такой строгий и требовательный, но обязательно читающий мне сказку на ночь и лично заботящийся о том, что я смогла выучить и узнать за прошедший день. В редкие дни он позволял мне веселье и возил к Сене, где я купалась с другой ребятней. Да, вода в Сене была холодной… — Да. — Прошептала я на его вопрос и даже смогла улыбнуться, потому что он улыбнулся в ответ. — Ты незаслуженно страдала и получила не ту судьбу, что изначально была тебе предрешена. — Он выпрямился и коснулся рукой прутьев моей клетки, сжав так, что они заскрипели. — Пойдешь ли ты за мной, если я дам тебе утраченное? Слова вырвались из меня сами: — Да. Все что угодно, только не страдание здесь, в одиночестве и темноте или же в руках этой жирной свиньи! — Тш-ш, моя дорогая. — Он вновь оказался подле моего лица, мягко закрыв мой рот ладонью в белоснежной перчатке. — Я дарую тебе свободу, но лишь с одним условием. Мне нужна ваша кровь. Я знала, что ничего бесплатного в этом мире нет. Но человек, пришедший ко мне из тьмы, был ко мне ласков и обещал помочь. Цена, которую он за это попросил, оказалась для меня смешной. Меня не сковал ужас от его просьбы — по какой-то причине я поняла и приняла тот факт, что мужчина перед моей клеткой не человек. Если честно, в тот момент я иронично подумала о том, что человек точно бы не стал мне помогать. Все же, лелея мысль о свободе и избавлении от кошмара, я просто проговорила: — Возьмите то, что вам нужно, месье. И он взял. Но не подобно животному, как можно было ожидать от него, а вежливо и заботливо. Взяв мою руку, протянутую сквозь решетку, он наклонился к венам. Да, эта боль была сладка и текла сквозь меня, заставляя осознавать — я все еще жива. Он испивал меня около минуты, что показалась вечностью. Я очнулась от оцепенения лишь тогда, когда решетки моей клетки заскрипели и разомкнулись под натиском усилий со стороны моего ночного гостя. Он вскрыл мою темницу, словно та была сделана из деревянных прутиков, а когда я была свободна, протянул мне руку, за которую я схватилась без какой-либо задней мысли. *** — Вы не испугались его? — Лена впервые нарушила монолог Амели, заставив ту оторвать свой взор вида за окном. — Мой страх растаял в восхищении. — Отозвалась Амели с улыбкой, ярчайше отражающей теплые воспоминания и ностальгию. — Я последовала за ним, как мотылек за огоньком, пусть понимала, что в этом нет ни капли разума. Мое сердце говорило, что он не обидит меня. И я верила ему. — Он обратил вас? — Лена, уже вмешавшаяся в разговор, решила задать несколько вопросов. — А вы, кажется, избавились от сомнений. — Амели хитро прищурилась, Лена сделала глубокий вдох и отвела взгляд от ищущего взора хищных глаз. — Елена, вы все еще меня боитесь? Или же вы боитесь поверить? — Думаю, что второе. — Призналась Лена шепотом, опустив взгляд на свои колени. — На исходе своего времени, для меня открывается истина, что некоторые из знаменитых мифов правдивы. Я боюсь не вас, а мысли, что такая невозможная вещь, как вампиры — существуют. А значит, могут существовать и другие существа. — Вы умная женщина. — Отозвалась Амели задумчиво и Лена действительно восприняла это, как искренний комплимент в свою сторону. — Это одна из причин, почему я вас выбрала. Вы меня понимаете. — Так, все-таки, он обратил вас? — Повторила Лена свой вопрос. — Не сразу. — Прозаично отозвалась собеседница, мягко откинула голову назад и, глядя из полуопущенных ресниц на спереди сидящую, продолжила свою историю…