Как у него дела? Сочиняешь повод И набираешь номер; не так давно вот Встретились, покатались, поулыбались. Просто забудь о том, что из пальца в палец Льется чугун при мысли о нем - и стынет;
Я не могу тебя отпустить. Знаю, что должен. Вижу, как ты мучаешься. И не могу. Я снова и снова жму твою руку, улыбаюсь, и спрашиваю: «Как дела?». Я снова везу тебя на ужин, на котором не позволю сказать и слова, потому что твой голос разрывает меня на части. Перешагнув порог твоей квартиры, я, кажется, теряю сознание. Мое лицо спокойно, но душа бьется в истерике, рвется наружу, к тебе. Ты сбегаешь от меня. Это я понял сразу. На стенах больше нет фото, которые я разглядывал украдкой. Которые я мечтал украсть и положить в ячейку в банке. Нет шарфов, которые вечно напоминают мне о том дне, когда я умирал от желания поцеловать твою шею, а вместо этого только сделал комплимент. Нет твоей идеально подобранной обуви, глядя на которую я всегда почему-то представляю, как ты снимаешь ее, как босиком ступаешь по мягкому ворсу ковра. К кровати. Чтобы лечь на нее и ждать меня из душа. Я представляю, как твои обнаженные ступни касаются моих бедер, спины, даже моих плеч. Эти мысли заставляют меня ненавидеть себя. Ты мой. Хотя я никогда этого не говорил, никогда этого не хотел. Ты никогда не будешь принадлежать мне ни по закону, ни перед людьми. Но твоя душа - моя, я это чувствую. Пуст твой столик, а я обожаю все эти штуки. Обожаю, как пахнет в салоне моей машины, когда ты рядом, когда только вышел, и еще несколько часов после. Ты идеальный, красивый, ты фарфоровый и ненастоящий. Ты мой. Как я без тебя, Курт? Как? Ты уже одет, и я пропускаю тебя вперед, чтобы хотя бы на миг скользнуть взглядом по твоей фигуре, не рискуя быть застуканным. Больше всего на свете мне хочется втащить тебя обратно в квартиру. Мне хочется целовать тебя до всхлипов, до потери сознания. Мне хочется, чтобы ты стонал мое имя. Но мы идем к лифту, и я отвлекаюсь на воротник пальто, чтобы скрыть свое возбуждение. Я не верю, что больше тебя не увижу. Я делаю все, как всегда. Потому что ты мой. Ничего не изменилось. Мне хочется сказать, что каждый день дерьмо, когда рядом нет тебя, но я не могу. Ты мой. Ты никогда не был им.Нет ничего: ни дрожи, ни темноты нет Перед глазами; смейся, смотри на город, Взглядом не тычься в шею-ключицы-ворот, Губы-ухмылку-лунки ногтей-ресницы - Это потом коснется, потом приснится;
Я говорю много, очень много. Я говорю обо всем, о чем попало. Мне кажется, что стоит только тишине повиснуть между нами, как признания взорвут воздух и мои внутренности. Я не могу тебя не видеть, но и видеть не могу. Мне без тебя еще хуже, чем с тобой. Так не должно быть, так не бывает. Ты не друг мне, не парень, не любимый. Я женат второй раз. Мне тридцать шесть. У меня есть дочь. Есть любовница. Я никогда не испытывал тягу к мужчинам. И ты просто мое горе. Мне хватает одной встречи, чтобы я ненавидел себя, пожирал. Чтобы я клялся, что никогда больше тебе не позвоню. Мне хватает пары минут без тебя, чтобы я начал отчаянно сходить с ума от тоски. Я боюсь спрашивать что-то о тебе. Боюсь что-то узнать, боюсь сделать тебя реальнее. И дело не только в голосе. Просто ты – сказочный мальчик. И так просто сделать вид, что ты – плод моего воображения. Пока у нас есть только твоя квартира и встречи в кафе. Пока есть только рукопожатия и пара фраз, это все можно однажды просто перечеркнуть. И конечно я знаю, что нельзя, но мне нравится думать, что я все еще контролирую тебя и меня. Я никогда не переступлю установленных мною же границ. Я знаю, что ты меня любишь, вижу это в каждом взгляде, жесте. Слышу в каждом вдохе. Кончики твоих пальцев вздрагивают, когда я говорю что-то особенно эмоциональное, и я буквально слышу, как в очередной раз хлопает, разрываясь, твое сердце. А ты не знаешь, что я тоже люблю тебя. Нет, не то название для чувства. Ты моя самая страшная болезнь, ты мое проклятие. Ты мой грех и моя дорожка в Ад. Я делаю вид, что ничего нет. Я делаю вид, что ты мне безразличен и не смотрю в глаза, потому что это самое страшное. Потому что я тону в них, а руки сами словно магнитом, тянутся к тебе.Двигайся, говори; будет тихо ёкать Пульс где-то там, где держишь его под локоть; Пой; провоцируй; метко остри - но добро. Слушай, как сердце перерастает ребра, Тестом срывает крышки, течет в груди, Если обнять. Пора уже, все, иди.
Иногда, когда мне особенно плохо, я уезжаю за город, ложусь на траву и смотрю в небо. Я говорю, что уехал на рыбалку, а на деле я просто ухожу в себя. Я представляю мир, в котором все было бы иначе. Там мы любим друг друга. И никто не ставит на нас печати, никто не показывает пальцем. В этих мечтах я никогда не знал Рейчел, и у меня, прости Господи, нет Тиффани. В них нет Тины, Сантаны, Бриттани. Нет ни единой женщины, нет других мужчин. Есть только ты, в моих объятиях, шепчущий о любви. И я не знаю, как бы это прозвучало из твоих уст, но знаю, что это заставило бы меня рыдать, как ребенка. Я очень боюсь, что ты однажды расскажешь мне о ком-то. Что однажды скажешь: «Я влюбился». Я знаю, что у тебя есть другие мужчины, но я не позволяю себе об этом думать. Потому что в нашем мире из двух этапов их нет. В нем нет никого кроме тебя и меня. «Нас» там тоже нет, увы.И вот потом - отхлынуло, завершилось, Кожа приобретает былой оттенок - Знай: им ты проверяешь себя на вшивость. Жизнеспособность. Крепость сердечных стенок. Ты им себя вытесываешь, как резчик: Делаешь совершеннее, тоньше, резче;
Иногда я думаю, что хорошо, что все так плохо. Потому что все, что не убивает, делает нас сильнее. Я думал, что клин клином вышибают. Убеждал себя, что чем больше мы будем видеться, тем быстрее я пойму, что это просто наваждение, что это просто близится кризис среднего возраста. Но ты не исчезал, не становился проще, не становился менее желанным. И еще полгода я пытался и дальше лгать себе, придумывая какие-то поводы для встреч, а потом смирился. И ты тоже смирился. Такой покорный, со своим неизменным «конечно», что рвет мне сердце каждый раз. Потому что я ничего не требую, а ты готов отдать. Потому что ты мой. И с первого мига, как мои глаза пересеклись с твоими, я знал, что мне конец. Твой взгляд. Такой теплый, участливый. И эта боль в словах о сменной одежде. Я не спросил, зачем. Потому что я чувствовал, что любая твоя эмоция может сорвать мне планку. Ты не стал наркотиком, ты стал кислородом. Не существует ломки или зависимости. Просто без него совсем никак. Совершенно. И, конечно, я мог бы не привозить тебе рубашку, мог бы доставить ее курьером. И уж тем более я не должен был звать тебя выпить. Но что делать, когда, задыхаясь, ты находишь кислородную подушку? Разве можешь ты оттолкнуть ее от себя?Он твой пропеллер, двигатель - или дрожжи Вот потому и нету его дороже; С ним ты живой человек, а не голем; Плачь теперь, заливай его алкоголем,
Я старался залить тебя, запить, затрахать, забыть. Но так не бывает. Нельзя вырезать часть сердца, не умерев. И сейчас, когда ты не говоришь мне ответное «до встречи», я слышу, как рушится мир вокруг. С оглушительным треском к черту летит целая вселенная, пока я улыбаюсь и поворачиваюсь к тебе спиной. Я сижу в машине на углу соседнего квартала. Я не плачу, не пью. Я беззвучно задыхаюсь, и прихожу в себя только когда ты проходишь мимо. Изящный, стройный, с высоко поднятой головой. Я бы и не подумал, что ты сейчас бежишь, спасаешься, если бы только не знал все так хорошо. Ты уходишь от меня. Оставляешь подыхать тут, и правильно делаешь. Я никогда тебя не стоил. Я никогда не смогу ничего тебе дать. Я просто сделал тебя своим, не давая ничего взамен. Я нажимаю на газ и еду следом. Я не покончу с собой, когда ты уедешь. Но меня не станет. Ведь разве может человек жить без кислорода? Я выхожу за тобой у вокзала, слежу за тобой в толпе. Впервые в жизни мне плевать, что подумают люди. Ведь вы взгляните: я умираю. Я умираю, а живая вода заходит в вагон на моих глазах. Эгоистично, грязно.Бейся, болей, стихами рви - жаркий лоб же, Ты ведь из глины, он - твой горячий обжиг; Кайся, лечи ошпаренное нутро. Чтобы потом - спокойный, как ведро, - "Здравствуй, я здесь, я жду тебя у метро".
Я вижу через стекло, как ты ставишь сумку, как снимаешь пальто. Я вижу в твоих руках телефон и достаю свой, моля Бога о том, чтобы ты позвонил мне или написал. Ты еще никогда не делал этого. Представляешь, за год. Ни единого принятого от тебя. Никогда. И в эту секунду я понимаю, что я не могу тебя отпустить. Не потому что ты кислород, а потому, что впереди еще должен быть хотя бы один принятый. Впереди должен быть еще хотя бы один поцелуй. Хотя бы одна твоя история о себе. Я делаю то, о чем наверняка начну жалеть через час. Я отправляю тебе смс, но пока идет доставка, поезд двигается. Когда твой вагон начинает движение, в моем сердце лопаются струны, сосуды разрываются на части, а душа… Душа подобно папиросной бумаге тихо сворачивается в черные кусочки. Но я успеваю поймать твой взгляд, я вижу, ты поднимаешься. Поезд продолжает ехать, меня почти не держат ноги. Сбоку кто-то подбегает, держит за руку. - Мистер, с вами все хорошо? - Вернись, - шепчу я, протягивая руку к поезду. - Что-то важное? Кто-то важный? Вы что-то забыли? - Важный, - выдыхаю я, остекленевшими глазами глядя на движущиеся мимо меня, уже последние, вагоны. - Остановите поезд! В ответ мужчине раздается потрескивание из рации, несколько секунд разговоров, а затем я слышу пронзительный свист. Поезд замедляет движение. Я не двигаюсь, я даже не дышу. Если сейчас остановится мое сердце, это будет логично, будет ожидаемо. Проходят минута за минутой. Медленно, пробираясь через каждую клеточку моего тела. Ты выходишь из вагона. Ты направляешься ко мне. Ты снова мой. Неважно, как надолго. -------------------- *Стих - Вера Полозкова – Как у него дела?