***
Его пятерня чётко прослеживалась на бледной шее, а стоило оголить плечо, которое он так крепко схватил, то тут же заметишь красно-фиолетовое огромное пятно. Спина и затылок немного побаливали, а когда Руби притрагивалась к голове и чуть надавливала, то ощущала явную боль. Скорее всего ещё один синяк, главное не облысеть в месте удара. Разглядывая побои в зеркале в ванной комнате, Огава придумывала, что завтра скажет в кафе коллегам и друзьям. Пока в голову приходили всякие глупости и пошлости, которые в слух произнести будет стыдно, и если не самой Руби, то как минимум людям, которым она это скажет. Да и сразу станет понятно, что с ней что-то не так. Перед глазами пронеслась недовольная мина Томы, которую, как предполагала героиня, он мог состроить. Жуткие глаза, за которыми скрывается план, как найти того, кто причинил Мэй боль, и как с ним расправится. От таких мыслей даже спина мурашками покрылась. Огава закрыла дверь, которую она открыла, приглашая к себе убийцу-идиота, по пути обратно в спальню. Захватила стакан с холодной водой. Ей очень хотелось пить, потому она одним глотком осушила половину. Что же, она сегодня чуть не умерла, так что могла себе позволить и чуть больше. К несчастью, чуть больше Мэй не хранила. Укё ещё был без сознания, когда Руби вернулась в комнату. Ей очень хотелось вмазать ему как следует, желательно, чтобы он почувствовал этот пинок в живот. Схватить бы за грудки и приложить пару раз, но сил не хватит, чтобы он почувствовал и половину той ярости, которую она сейчас испытывала к нему. Шатенка понимала, что это не совсем был он, и что это просто обстоятельства, но это не изменяло того факта, что ей хочется отделать его, а потом невинно извиниться, но только из-за того, что в порыве ярости она могла переборщить. Хотя, где тот предел мести, когда человек, коему она предназначена, заявился к тебе в дом с искреннем желанием убить? Девушка стала придумывать ему оправдания, но это не потушило злость в ней. Наверное, из-за этого в следующий момент Руби показалось отличной идей разбудить его и сразу высказать всё, что она о нём думает. Остатки воды полились фотографу на голову. Продирал глаза он медленно, сидя у её ног, облокотившись на кровать. Она же недовольно уставилась на парня, руками упираясь в собственные колени. — Где я? — отходя ото сна, спросил Укё, пытаясь встать, но тут же издавая протяжный стон и потирая голову. — В жопе, — коротко и лаконично ответила Руби. — Больно? А это знак, что тебе социальную психологию бы почитать, а не по бабам ночами шастать! — Что? — не очень осознавая, что ему говорят, переспросил парень. — Почему голова трещит? Он снова попытался встать, но потянув на себя левую руку, обнаружил, что прикован к ножке постели. Потянув несколько раз цепь на себя, Укё будто проверял её на прочность. Фотограф поднял на девушку глаза, и тут же в ужасе открыл рот, полностью приходя в себя. — Мэй! О боже… То есть, ты! Я что-то сделал?! Ты не пострадала? — панически стал расспрашивать парень, забыв о всякой боли и неудобстве, вроде мокрой одежды и волос. Он и правда был напуган. Больше за девушку, чем за себя. Видно, он даже не собирался расспрашивать о путях, которыми ему нанесли увечья. Только паника и какая-то жалость. От сумасшедшего садиста и не следа. Даже истеричный голос звучал совсем иначе. Будто он сейчас заплачет, а не рассмеётся, как это было с его альтер-эго. Его вопросы только сильнее злили. Не из-за его слабости, а из-за того, что Руби осознавала, что пару секунд назад она хотела ударить невиновного и, по сути, сломленного человека. Она была вспыльчива, и снова предавалась пороку, который так мечтала искоренить. А ещё ей было его жаль, но будто эта жалость — неуважение к самому юноши. Тяжело вздохнув, Лжемэй выпрямилась. — Я жива, и на том спасибо. Укё растеряно наблюдал, как девушка встала, подошла к столу и поставила стакан. Не издавая единого звука, прекращая даже дышать. Какое-то непонятное напряжение витало в воздухе из-за девушки, которую он не знал. Таинственно и жутко думать о том, кем она могла являться. Незнакомка хоть и не проявляла каких-то особенностей, помимо своего сильно отличающегося характера, но она и не подтверждала, что является человеком. Кто знает, что она на самом деле, ведь парень уже увяз по уши в необычных явлениях. — Ты что-то хочешь сказать? — устала спросила девушка, заметив, что зелёноволосый смотрит на неё не сводя взгляда. Он не ответил, отвернувшись. — Ты правда пришёл не просто так? Или это всё было, чтобы покончить со мной? Укё дёрнулся как ошпаренный от вопроса, но тут же поник, понимая, что возражать бесполезно. Он и правда пришёл, чтобы убить её, пусть и не совсем осознавая этого. Ни о каких разговорах или посиделках за чашкой чая не было и речи. Губы Мэй скривились в горькой, но тем не менее доброжелательной, улыбке. — Ты не решил по поводу моего предложения? — спросила Руби, получив в ответ отрицательный кивок. — Тогда придётся действовать решительнее! Руби подняла голову, скрестила руки на груди и стала медленно расхаживать по комнате, деловито виляя бёдрами. Необычная для неё походка, которую она использовала, когда собиралась вести пафосный диалог. Смотрелось наигранно и смешно, но обычно свою функцию по запугиванию собеседника выполняло. Возможно дело было в этой наигранной улыбке злодейки из шпионского фильма. — Учитывая, что ситуация складывается не в мою пользу, а я жертва обстоятельств, то мне не помешают развязанные руки. Парень напрягся. Укё не понимал к чему ведёт девушка, но всё это ему очень не нравилась. Туманный намёк казался каким-то жутким, хоть его смысл так до него и не дошёл. Это не скрылось от Руби, и та, нервно выдохнув, сказала: — Понимаешь, так получилось, что я прекрасно осознаю, что, чтобы чего-то добиться, нужно рисковать. А так, как этой шкуркой я сейчас дорожу, чужие я готова содрать с мяса и отдать на растерзания хищникам. Репутация Мэй меня не особо заботит, а также, что случится с ней после моего… «ухода». — Ты хочешь сказать, что готова даже кого-то убить? — сглотнул парень. — Мне есть кого защищать! И она мне дороже кодексов чести и морали, тем более, она не заслуживает находится в той западне, в какую попала, из-за какой-то тупой аномалии, — Руби резко замолчала, поймав себя на мысли, что если дело в желаниях, то это её глупая затея, — или по моей вине. Печаль и злоба последних слов не скрылась от фотографа. После разговора в кафе он не особо акцентировал внимания на ком-то, о ком говорила девушка, но теперь парень начал понимать, что кого-то из близких незнакомки затронули очень серьёзные неприятности. Укё понимал, что такое — беспокоится за кого-то так сильно, что готов отдать жизнь. Пусть девушка говорила и о чужих жертвах, но такая преданность означала, что она и свою готова поставить на кон, если потребуется. — Но, — внезапно заговорила Руби, возвратив себе боевой настрой и улыбку на лицо, — если рядом будет кто-то, кто поможет и подстрахует, то у меня очень сильно уменьшится количество вещей, которые нужно контролировать, а значит и риски ниже, — взгляд зелёных глаз наконец-то устремились на парня, — Мне нужна твоя помощь, Укё. Если согласишься, то я обещаю постараться не разрушить жизнь этой девушки. Шатенка протянула парню ключ от наручников. Он мог взять его и просто уйти, а мог остаться, но тогда это являлось их соглашение на помощь друг другу, и было понятно, что решать фотографу нужно было здесь и сейчас, пока её предложение в силе. Либо Мэй просто погибнет из-за несчастного случая, в который возможно попадёт незнакомка, либо Мэй сядет на долго за какой-либо проступок неизвестной дамы, прибывавшей в отчаяние. Естественно, всё это ждёт её, если Укё не согласится на условия, поставленные ему. Парень протянул руку к раскрытой ладони. — Хорошо, я постараюсь позаботиться о тебе, а ты позаботься о Мэй, пожалуйста. Она тоже не заслуживает всего того, что с ней происходит, — сжимая пальчики возлюбленной, сказал Укё и добро улыбнулся. — Теперь, мы — партнёры! Да, партнёр? — по-детски победно оскалилась девушка, что показалось фотографу милым. Он никогда не видел подобного выражения у Мэй, да и не шло оно ей, но выглядело забавно. Зелёноволосый кивнул, пробормотав «партнёры».***
Вытянувшись, как иссохшая ветвь, девушка шарила на верхних полках шкафа рукой. Укё, устроившись поудобнее на полу, наблюдал с некоторым недоумениям, никак не понимая, что придумала эта странная голова. Ему оставалось только смотреть на то, как она, стоя на носочках на стуле, практически повисла на одной из полок. Господи, главное, чтобы шкаф не свалился на неё! — Что ты делаешь? — решил всё-таки подать голос парень. — Ищу футон, — прошипела Руби. — Зачем? — Странный вопрос, — ответила Огава, наконец находя нужный предметы, который тут же приняла потихоньку вытягивать на себя из дальнего угла. — Не буду же я спать в холодной ванне, пока ты тут на кровати своей де-е-евушки обживаешься! Лицо парня покрылось румянцем и он, стесняясь, втянул голову в плечи и отвернулся. И ведь правда, он будет ночевать в кровати Мэй. Пусть её здесь фактически и не было, но постель, как и прежде, принадлежала ей. Это несколько смущало и наводило на всякие мысли, которые Руби будто прочла и залилась негромким смехом. — Прекрати, извращенец! Чего это ты на придумывал уже? — подтрунивала шатенка, аккуратно опускаясь на пол с футоном в руках, а Укё всё сильнее багровел. — Ничего я не придумывал, — оправдывался парень. — Знаю, я вас, мужчин. Только и делаете, что о пошлостях думаете, — продолжала издеваться Огава. Насладившись вдоволь красным лицом фотографа, она присела рядом с юношей на корточки. — Шутка. Прости. — Ничего. Думаю, это мне нужно быть более зрелым, — понурив голову ответил парень — Ага. И разлюбит тебя твоя подружка. Вернётся, а тут старый дед с серьёзной миной. Укё буквально озвучил мысли Огавы, которые возникли в её голове при их первой встречи, но ей казалось куда более отвратительным, если он начнёт плясать под её дудку, исполняя прихоти. Нужно было не забывать, что она лишь гость на этой невесёлой вечеринке. Руби встал и лениво потянулась. Зевота напомнила об усталости, навалившейся так внезапно. Этот день казался слишком ярким и богатым на эмоции, если вспоминать все другие рутинные деньки, преследовавшие полукровку последнее время. Утро, завтрак, встреча с Эцуко, школа, кружок, снова дом — обычный алгоритм, к которому быстро привыкаешь, и от которого устаёшь, мечтая перед сном о приключениях. Не таких, конечно. О приключениях, в которых пахнет костром и тонким ванильным запахом крема Эцуко, где чувствуешь лёгкий ветерок по ногам, которые не сумел спрятать под тёплое и мягкое покрывальце, и где на губах остаётся вкус жаренного зефира и какой-то дешёвой газировки, а на всю округу только пение цикад и треньканье старой гитары. Звучать будут только английские баллады, которые Руби и Джеймс знают с детства. Укё был пристёгнут к дальней от изголовья ножки. Временная хозяйка предложила парню несколько поменять положение, но фотограф на отрез отказался отстёгиваться, только попросив подушку. Лёг не очень правильно — к верх ногами, да ещё и рука очень неудобно должна была свисать с краю, зато все были в полной безопасности. Он очень хотел так думать. Вопреки неприятным и тяжёлым мыслям он засыпал легко и быстро. Это стало определённой привычкой, ведь во сне парень часто видел то, что желал видеть наяву. Ванная была крошечной. Даже низкая и не такая большая по габаритам Мэй не могла поместиться в ней сидя, вытянув ноги прямо. Пришлось исхитриться и применить все возможности нового тела, чтобы улечься хотя бы в позе скрюченного эмбриона, накинув поверх тёплое одеяльце. Смертельно хотелось спать ровно до того момента, как Руби улеглась максимально комфортно (на сколько это было возможно) и полностью оказалась в тепле. Сон сняло как рукой. Девушку захлестнули мысли о том, что теперь ждёт её. Что ждёт Мори. Огава пару раз набрала номер подруги, желая смахнуть беспокойство коротким разговором, но оба раза никто не ответил, отчего девушка только больше напряглась. Пол ночи она просто пялилась на экран своего телефона, ожидая звонка, пока объятия Морфея внезапно не настигли её.***
Пробуждение было внезапным и не самым приятным. Ни солнечных утренних зайчиков, ни запаха кофе, ни блаженной неги от хорошего сна. Только надоедливое гудение и непонятная вибрация в щеке. Ну хоть не удар. Огава бы спала и дальше, но резко проснулась, понимая, что её телефон звонит. Пришлось сделать над собой титаническое усилия, чтобы продрать глаза и прочесть надпись на экране, но хватило и первого иероглифа, чтобы понять, кто решил разбудить её так рано. Руби никогда не испытала такой радости получая звонок, который прервал её сон. — Алло?! — сказала девушка даже раньше, чем нажала на зелёную кнопку. — Как дела? — на удивление, спокойно спросила подруга. — Ты издеваешься?! Ты где была? Почему не отвечала? Почему не перезвонила раньше? — несколько истерично, но стараясь придерживаться шёпота, расспрашивал Огава. — Прости меня. Он отобрал мой телефон, — коротко объяснила Эцуко. — «Он»? — Аято. — Чёрт проклятущий, — прорычала Руби. — Эцу, потерпи немного. Я тебя найду и вытащу оттуда. У тебя всё хорошо? Они к тебе не приставали? Эцуко подозрительно замолкла. Это насторожило полукровку, которая уже собиралась разверзнуться оскорблениями в сторону каждого Сакамаки и их поведения, обещая им кары, если не небесной, то её личной, но Мори была быстрее ярости подруги, ответив коротким «нет, всё в порядке». — Надеюсь, они будут держать свои клыки от тебя подальше, а то сосать будет нечем, — всё же ядовито прыснула Руби. — Ру, у Юи и Аято были какие-то свои тайны. Ей кто-то прислал странное письмо, а у Аято в комнате лежит пистолет. Не знаешь, что это всё может значить? — решила уточнить у Огавы Эцуко, понимая, что она знает больше и разбирается куда лучше. — Пистолет? Настоящий? — почему-то только на это обратила своё внимание девушка. — Да. Руби, так ты знаешь что-то об этом? — Дай-ка подумать… Не могу представить, зачем вампиру такая опасная игрушка. Может он ради развлечения держит? Ну, не знаю. Птичек на досуге пострелять, к примеру, — вслух размышляла Огава. — С чего ты вообще взяла, что это какой-то секрет? — Человек в письме Юи говорил о каких-то «делишках» какого-то из её окружения. Мне кажется, что это было об Аято. Руби тяжело вздохнула, почуяв, что здесь всё гораздо запутаннее. — А что с письмом? О чём оно? — уточнила Огава. — Кто-то, кажется, хочет забрать Юи. Предположительно личностей больше одной, и они не жалуют обитателей этого дома. — Что-то ещё? — спросила Руби, потому что сейчас под описание подходили практически все, кто появлялся в игре. Даже эпизодические персонажи. — Они дали ей время. Их также беспокоит то, что из-за друга с сомнительными связями ей может грозить опасность. — Это мог написать буквально кто угодно. Муками, Цукинами, другие демоны. Прости, я даже не знаю на кого подумать. — Ниче… Чёрт! Он вернулся! — внезапно взволнованно протараторила Эцуко. — Мне пора. Нужно спрятать телефон. Не звони мне и не пиши. Я свяжусь с тобой, как только это будет возможно, — оповестила Мори подругу, из-за чего та обречённо выдохнула, осознавая, что теперь ей самой не связаться с Эцуко. — Угу. Будь осторожна, — лишь коротко выдавила из себя Руби, чувствуя колкое волнение за брюнетку. — И ты, — напоследок сказала японка, и в трубки прозвучали быстрые и короткие гудки. Теперь неудовлетворённая нынешнем положением дел Огава пялилась на экран, заполненный причудливыми линиями и цветами по краям в пастельных цветах. В правом верхнем углу экрана большими цифрами указывалось время — пять сорок семь утра — чуть ниже дата — второе августа. Девушка проверила наличие интернета, который, на удивление, был. Возможно, такой же провайдер существовал и в этой вселенной. Руби вообще заметила, что многие бренды и фирмы были очень похоже на реально существующие, но этикетки или эмблемы были несколько видоизменены. Нечто такое она видела в компьютерных играх. Кафе, где работала Мэй открывалось в девять. Дорога от дома до места работы занимала тридцать-сорок минут, плюс ещё пол часа, чтобы успеть переодеться и подготовится к рабочему дню. Получалось, что необходимой выйти где-то в восемь, может чуть пораньше. Это означало то, что Огаве было пора вставать и начинать заниматься делами. Первые попытки встать не увенчались успехом, и девушка попой падала обратно на импровизированную постель. Тогда крепко вцепившись в бортики ванны, Руби наконец встала на ноги и ступила на пол. Повернув голову на лево она тут же лицезрела своё отражение. Всклоченные волосы и небольшая отёчность под глазами не самые неприятные вещи, которые её сейчас беспокоили. Огромная фиолетовая пятерня на шеи, особенно проглядывающаяся по бокам, где отлично отпечатались с одной стороны мизинец, безымянный, средний и указательный, а с другой — большой палец. «Надо будет избегать подобного в будущем. Чёрт! Голова ещё болит.» Потерев затылок, девушка открыла дверь и выглянула в коридор. Она не заметила никакого движения, лишь пыль кружилась в воздухе в полоске света, что тянулась из спальни. Полная тишина прерывалась только еле слышным сопением юноши, всё ещё спящего. Руби аккуратно юркнула из ванны, стараясь не издавать звуков, чтобы ненароком не разбудить временного соседа. В комнате было чуть теплее, чем в ванной, но, видимо, этого было недостаточно для Укё, который закутался в одеяло с головой. Лишь рука с наручниками выглядывала из кокона ткани. Дверца шкафа скрипнула. Руби уставилась на парня, стоило раздаться неприятному звуку. Однако он, кажется, не собирался вставать. Найти бельё и какие-нибудь джинсы труда не составило, а вот необходимую кофту с рукавами и воротником оказалось не так-то просто. Все вещи были летними. Мэй не ожидала похолодания в августе, так что, видимо, все тёплые вещи убрала куда подальше, оставив на видном месте только летнюю одежду. Ничего не оставалось сделать, кроме как, перекопать весь гардероб героини. Чёрная водолазка подходила под все параметры для скрытия увечий. Оставалось договориться каким-то образом с менеджером, чтобы проносить эту вещицу вместе с формой весь следующий день. Глухой стук и протяжный недовольный стон раздался со стороны парня. Очнувшись, он рванул к ничего неожидающей Мэй, но тут же повалился на пол, ударяясь челюсть. Это снова был другой Укё, проснувшийся чуть раньше своего более адекватного приятеля. Девушка ошарашено зыркнула на фотографа, но тут же довольно ухмыльнулась, осознавая, что покалечился альтер Укё. Пусть другой это тоже почувствует чуть позже, но всё же было приятно от того, что парень, желающий нанести вред ей, самым глупым способом калечит сам тебя. — А кто это у нас такой маленький проснулся? А кто это такой тупенький шмякнулся на пол? — заливалась смехом Руби, прижимая к себе одежду. — Немедленно отпусти! — прорычал Укё, но его приказ остался без внимания. — Другого — отпущу, а ты как пёс сиди на привязи. Возмущённый таким сравнением, зеленоволосый попытался встать и вновь рванул на себя руку, надеясь, что его сил хватит чтобы сломать цепи. Попытки оказались четными, и вызывали только довольный смех у девушки. Смахивая слёзы, Огава вернулась в ванную, где привела себя в порядок.***
Парень сполз на пол. Внимательно прислушался к звукам воды и звону посуды. Она уже вышла из ванны и хлопотала на кухне. Неужели собралась его кормить? Возможно, у него будет шанс поквитаться с ней, когда она станет раздавать блюда. Если девушка, конечно, станет кормить его. Как он так глупо ошибся? Эта девчонка могла убить его, ведь ей известны его мотивы. Голова гудела очень сильно, так что фотограф мог предположить, что она просто не закончила то, что начала. Идиотизм. Он так легко согласился помогать этой девке, стоило по угрожать Мэй. Она в любом случае труп, так какой смысл беспокоится за её репутацию. Могли бы уйти и он бы придумал новый план, чтобы выжить. В этот раз права на ошибку не было, но Укё её совершил. Парень в раздумьях и не заметил, что кто-то сновал на кухне, гремя посудой. Только когда перед ним поставили тарелку риса с овощами и чашку зелёного чая, Укё осознал, что ему приготовили завтрак. Девушка села напротив. Рядом с ней стоял тот же набор еды, но она не спешила к нему притрагиваться. В упор смотрела на юношу, хитро улыбаясь, потому ему показалось, что его хотят отравить. Укё недоверчиво посмотрел на миску, наполненную рисом, но ничего необычного не было. Принюхался, и снова ничего из ряда вон выходящего. — Что это? — Завтра, дурашка. Девушка продолжала улыбаться, будто бы наслаждаясь его недоверчивостью. Не сводя с него взгляд, она стала медленно есть свой завтрак. — Ты хочешь меня отравить? — спросил парень. — Зачем? — Руби перестала жевать и отложила палочки. — Ты тут всю ночь мирно спал. Зачем мне убивать тебя таким способом, если я могла тебе ночью просто шею свернуть? — Тогда я убью тебя. Рано или поздно. Ты всё равно собираешься держать эту размазню рядом с собой. И однажды ты ошибёшься, — нервно хихикал парень, впадая в безумие. — Я тебе тоже сотрудничество предлагаю, хоть ты и псих недоделанный, — выпалила псевдо Мэй, закрыв глаза и сложив руки на груди. Парень замолк, пару раз моргнул, не веря словам девушки, а потом снова улыбнулся, как Чеширский кот. — Вот ещё! Это сотрудничество ничего не даст. А умирать, да и тем более за какую-то девчонку я не согласен! — А я тебе умирать и не предлагаю. — Пытаешься меня в чём-то убедить? — Только в том, что мы оба выиграем, если ты перестанешь быть занозой в моей заднице. Вдвоём мы переиграем судьбу. После Укё не сдержался и рассмеялся. Ага, конечно. Он столько раз пытался обмануть смерть. Столько раз силился переиграть события. Спастись самому, спасти Мэй. Но ничего не вышло. А эта самоуверенная дура верит, что уж она то сможет ему помочь. Ну, конечно. — Отказываюсь. Её невозможно переиграть. Мы только оттягиваем неизбежное. «Упрямый козёл», — пронеслось в голове девушки. — Я хочу поговорить с другим. — Линия занята, — злобно ответил Укё. Палочки глухо застучали о миски. Они оба молчали, пока парень вдруг не замер. Он несколько раз моргнул, посмотрел на еду перед собой, на Мэй, на то, что он держал в руках и удивлённо открыл рот. — Доброе утро, — улыбнулась Руби, а парень лишь понурил голову, тяжело выдохнул и сунул палочки с рисом в рот.