***
Всё и впрямь должно быть идеально. Костюм был тщательно выстиран и проглажен. От одежды пахло благородным и дорогим мускусным запахом. Волосы уложены в аккуратную причёску, и даже пару торчащих волосков торчали, потому что так нужно было. Очки протёрты до блеска, как и многая посуда в его коллекции. Он не чувствовал радости или неудовольствия от того, что ему необходимо будет покинуть особняк на некоторое время. Главное, чтобы не вернутся на руины, и чтобы братья не испортили его приготовления для встречи гостей. По какой-то причине некий трепет всё же ощущался вторым по старшинству из братьев. Всё же, он встречает своего очень хорошего друга, которого не видел пару лет. Для него – не так много времени, для друга – долгие пять лет. Можно было долго гадать и представлять, что могло измениться, но лучше было откинуть всякое ожидание прочь. Рейджи ещё раз посмотрел на себя в зеркало, пока одевал на руки чёрные кожаные перчатки. Его костюм тройка сидел просто отлично, но одна пуговица на пиджаке была не застёгнута, отчего парень недовольно цокнул и принялся исправлять этот недочёт. Теперь можно было отправляться. У вампира было совсем мало людей, которых он мог назвать друзьями. Единицы не казались ему отвратительными дикарями, только вышедшими из леса. Ещё меньше разделяли при том его увлечения. Эта же персона была приятна для Рейджи по всем параметрам. Лаконичная и учтивая речь, скромное поведение, но натура человека одухотворённого, стремящегося к знаниям, не лишённого внутренней силы. Можно было бы долго перечислять черты, что привлекали вампира, но проще сказать, что он просто считал эту личность весьма достойной его внимания. Встреча была назначена на девять утра в аэропорту. Стоило заехать и купить гостю какого-нибудь презента. В конце концов, встречать старых друзей с пустыми руками невежливо.***
Когда лимузин отъехал от особняка, округ снова покрылся безмятежной тишиной. Не было никого видно и слышно. Многие обитатели особняка в это время отдыхали. Исключениями являлись лишь особо занятые, как Рейджи, например, или те, кто покидали стены дома, ибо им было слишком скучно, как например, Райто, который вообще не появлялся с тех самых пор, как поругался с Аято. Шу особо не напрягал тот факт, что некоторые из братьев позволяли себе отлучаться на слишком долгое время. Главное, чтобы никто не создал проблем своей безвременной кончиной. Обязанности по ведению хозяйства, как и прежде, висели мёртвым грузом на родном младшем брате блондина, но если случится что-то по-настоящему плохое, то расхлёбывать будет уже непосредственно Шу. Из-за Аято у него и так не хило болела голова, а тут ещё и подохнуть кто-то решит совсем не вовремя. На удивление остальные братья утихли. Иногда кто-то и бродил по особняку в скуке, но кроме старшего сынка Корделии, никто громко не заявлял о себе. Обычно, единственной проблемой красноволосого была собственная невеста, которую парень ревностно оберегал, а в случае подозрительной активности одного из братьев, сразу прибегал разбираться, часто угрожая расправой. Девушке же тоже доставалось, но последствий никто из вампиров не знал. Кроме, естественно, Аято и Шу. К последнему Юи зачастила приходить за советом или просто разговором. Блондин не был хорошим собеседником, но слушателем – отменным. Иногда, монологи невесты брата разбавлялись его советами, которые, как утверждала сама Комори, частенько срабатывали. Вампир же называл это «собственным мнением», хоть и признавал тот факт, что с девушкой они в некотором роде сдружились, пусть никто из них это так и не называл. Но ей нужно было чьё-то общество. Не только общество будущего мужа. Она оказалась отрезана от мира. Из-за своей глупой влюблённости и самоотверженности. И сколь сильно Юи не любила Аято, она тянулась к обычным радостям, к которым привыкла, как обычный человек. Не как Юи Комори – невеста вампира, а как Юи Комори – школьница средней школы. И пусть она была уже не школьницей, но всякие мелочи как прежде радовали её. Даже простой душевный разговор с кем-то. Пока блондинка грезила о спокойно жизни, её женишок стремился к ней, но как-то неправильно. В глазах братьев он до сих пор был несносным ребёнком, который и к взрослой жизни то не готов, а тут создавать целую семью. Шу надеялся, что однажды брат возьмётся за голову, хотя бы ради девушки. Но пока, дорога предстояла ему длинная, и оттого старшему Сакамаки было как-то жалко и обидно за нежную и бессильную Комори.***
Эцуко считала, думая, что так побыстрее уснёт. Счёт сбивался из-за беспокойных мыслей, которые, то и дело вклинивались между числами. Было бы странно в такой ситуации не о чём не задумываться. Раз. Она попала в чужое тело! В. Чужое. Тело. Маленькая и худенькая девушка. Её даже ветер сдуть может в непогоду. Удивительно как она стоит на ногах. При этому умудряется и подкармливать кого-то собственной кровью. Просто безумие! Страшные сон! У неё странная жизнь, и всего лишь из-за соседей, которые принимают её за еду. А она тут продолжает жить. Эцуко не комфортно было целый чёртов день, и не только потому что она не она, а потому что на каждом шагу ей чудилось, что кто-то пришёл по её душу. Будто кто-то наблюдает. Два. А они просто веселились с Руби. Пытались хорошо проводить время. Как обычно. Они даже не делали ничего особенного. В детстве девочки много раз совершали ритуалы призыва. Не серьёзно. Просто так, из шалости. Щекотали нервы, ожидая, что Ханако-сан* вытащит руку из-под дверцы школьного туалета, или искали в доме Мори Дзасики-вараси*, или всю ночь напролёт рассказывали страшилки, чтобы хоть глазком посмотреть на Ао-андон*. Но никто из них так и не видел ничего потустороннего. Теперь же… Это нельзя было назвать никак по-другому как магия. Магия ли их желаний? Три. При чём бы тут могло быть её желание? Она не хотела внимания мужчин. Никогда не желал попасть в одну из игрушек Руби, хотя соблазн большой. С этим даже спорить сложно. Эцуко была более чем уверена, что её желание самое обычное. Может она этого и не заслужила. Может всё что с ними происходить – испытание, чтобы загаданное исполнилось? Но другие её желания никогда не исполнялись. И такого эффекта не было. Хотя она молила. Молилась Богам. А её услышали только тогда, когда в конце небольшого девичника в очередной раз была выказана одна единственная просьба. Та, что она вторила всю жизнь. Четыре. А не закончится ли это снова также ужасно, как и в прошлый раз? Не сгубит ли её любовь кого-то? Не погубит ли её потеря опять? Мори лежала рядом с чужим мужчиной. Пусть он и дарил ей и ласку, и нежность, и боль. Возможно, он правда любил человека, чью личину она заняла. Но сейчас это была не Юи Комори. Эцуко Мори. И она позволила себе любить и быть любимой мужчиной лишь однажды. И это было больно. Потому что сейчас она делила постель с незнакомцем, а её любимый покоился под землёй с червями. Эта мысль снова приводила Мори на крышу школы. Там, где должна была оборваться её жизнь, чтобы всё закончилось. Пять. Нужно было сдержать слёзы, чтобы всхлипами не разбудить вампира. Но печаль и боль была куда сильнее, чем выдержка и страх. Аято может проснутся, и ему может не понравится заплаканное лицо Юи. Он разозлиться или расстроиться? Но как-то стало всё равно. Слеза за слезой. Мысль за мыслью. Мори считала, что переросла всю эту скорбь, но, видимо, без Руби она всё ещё не способно нормально воспринимать действительность. Печально, но возможно эта травма навсегда скуёт не только её, но и дорогую сердцу подругу, которая ни за что не сможет покинуть Эцуко, пока той совсем не станет лучше. - Дура, - прошипел сонный голос вампира и его крепкие руки сомкнулись на талии блондинки. Пара резко села, прижимаясь друг к другу. Сакамаки управлялся с телом Юи, будто с куклой, посадил её к себе на коленки, обвивая руками и утыкаясь носом в волосы. Его поглаживания были такими нежными и успокаивающими, как и слова, что он шептал девушке на ухо. В своей манере, но Аято пытался подобрать наиболее подбадривающие фразы, чтобы слёзы ушли. Он не спрашивал, почему она плачет, но это ему не нравилось в хорошем смысле этих слов. - Хватит плакать. Ты выглядишь как напуганный ребёнок, - нежно целуя блондинку в лоб, проговорил парень. – Только я могу заставлять тебя плакать, и то от удовольствия. Забудь всё дурное. Аято склонился к губам девушки, а Мори и не заметила, как страстный поцелуй вампира унёс её куда-то далеко от всего грустного. Была только она, он и этот сладостный и греховный поцелуй, от которого она не могла уйти. Просто, потому что не хотела. Никто никогда не целовал её так нежно и властно. Будто девушка уже полностью принадлежала только ему. Но это было не так, а потому и казалось таким неправильным, но желанным. Где-то внутри она почувствовала необоснованную обиду. Мори уже чувствовала нечто схожее, будто бы не её мысль пришла ей в голову. Как видно, Комори всё же была неподалёку, и сетовала о незнании возлюбленного, что в его руках сейчас млеет совсем другая женщина, пусть и с её лицом.***
Когда девушка очнулась, то её окружали обманчивые тишина и покой. Аято не было рядом. Зато на его подушке лежала короткая записка. "Ушёл на час. Дождись меня. Если будешь послушной девочкой, то получишь свой сюрприз. С любовью, твой Великий А." Эцуко мучительно усмехнулась, ведь эта записка была такой милой, противоречиво сладкой и настораживающей. Как и отношения этой парочки. Если это были отношения, а не навязанные вампиром чувства. Но как ещё можно было объяснить возникающую ноющую боль в груди всякий раз, когда он дотрагивался до этого тела. И дело было не только в его садистических порывах. Речь шла о боли душевной. Томной, приятной, но такой скорбной и выматывающей. И тем не менее, возбуждающей. А могла ли Мори возжелать Аято? Лжекомори поднялась с постели. Вечерело, но заката видно не было из-за туч, предвещающих дождь. Хоть погода и наводила тоску, но девушка всё-таки выглянула, аккуратно отодвигая шторку, запахивая халат, заботливо оставленный вампиром на спинке кровати. У ворот стояла машина, из которой вышел водитель. Он открыл заднюю дверь. Тут же показался Рейджи, галантно протянувший руку кому-то, кто остался в салоне машины. Через пару секунд из автомобиля вылезла незнакомая девушка, а за ней очень высокий и статный молодой человек. Оба были одеты во что-то чёрное, но большего Эцуко разглядеть не смогла. Блондинка резко отдёрнула штору и отшатнулась от окна, чтобы ни гости, ни Рейджи её не заметили. Были ли это те люди, с которыми разговаривал брюнет? Приехали ли они сюда, чтобы кому-то причинить боль? Между двумя шторками была совсем небольшая щель, позволявшая Мори видеть кроны деревьев. На одном из ближайших на ветке расположилась чёрная птица, которая будто смотрела на Эцуко. Девушке показалось, что это было предзнаменованием беды.