Желание

      Один был едва различимым облаком на этой земле. Но это не помешало мне чутко прислушаться к заунывному ветру, окутавшему лагерь, и последовать за ним, оставив тепло огня и странные взгляды позади.       Деревья не освобождали мне дорогу, наклоняясь в почтении. Наоборот — они с крикливыми скрипами били меня, словно хотели прогнать.       Туманное облако тьмы сгустилось перед носом, и в следующее мгновение я почувствовала слабое прикосновение холода к ладони.       — Будь осторожна. На чужой земле наша сила слабнет.       Губы Одина оставались неподвижны — сам лес нехотя выплёвывал предостережения. Я кивнула, действительно ощущая себя меньше и незначительнее обычного. Тепло не грело меня, а тонкие порезы отказывались покрываться коркой.       — Мы скоро вернёмся, — отчаянно отозвалась я, стоило сгустку тьмы качнуться и отдалиться. Край губ Одина приподнялся, будто он знал что-то, однако, Создатель промолчал и вмиг испарился в незнакомом воздухе, словно его раздавило огромной ладонью.

***

      Я стояла одна. Но сзади меня было много.       Босые ноги утопали в траве, таинственно прятавшей от меня утреннюю росу, словно мать укрывала своё дитя от разбойника. Сердце сжималось — я — чужачка. Я — разоритель. Сзади меня войско. А спереди — располневшие властители плодородных земель.       Солнце лениво выкатывалось из-за горизонта, лучами стелило между нами стену. Но стоило ему заглянуть за холм, как оно поспешило обратно, возвращая таинственный мрак и горький запах на поле.       Мои глаза были закрыты, но я видела сквозь них. Тяжёлая поступь Бьорна обозначила начало. Уббе сжал моё плечо, напоминая о моей слабости. Я нехотя согласилась, отходя назад под взглядами Сигурда и Хвитсерка. Войско за спиной громко засмеялось, уверенное в своей победе. Но стоило ноге коснуться колесницы, а ладони — плотной кожи чужой брони, мужчины с огромными золотыми крестами замолчали, округлив пустые глаза.       Ивар бросил на меня быстрый взгляд, цокнув. Он с самого начала выступал против моего появления на поле, тем более в одиночку. Но, кажется, его лицо расслабилось, стоило сухой ладони коснуться моей кожи, будто проверяя на невредимость. Ивар поспешил скрыть слабость за тканью повязки.       Мы ехали дальше, и за нами ступало самое великое войско, какого ещё не видел свет. Викинги стучали топорами о щиты, рычали, как звери, и топтали поганую землю посмевших коснуться Рагнара. Лица исказило отвращение и гнев. Воздух вокруг нас насыщался силой, сбивавшей с толстых плеч англичан плащи.       Я прикрыла глаза, всего на мгновение переносясь в прошлую жизнь.       Всё повторяется.       Только в этот раз не ворон ударил в барабан, а Бьорн своим криком зажёг самое страшное пламя, перекинувшееся в костёр. Викинги подхватывали отчаянный рёв, и я сама тоже закричала, неприятно напрягая горло. Ивар махал над нашими головами топором.       И всё началось.       Колесницу качнуло, и я до боли впилась ладонями в железный край. Ивар безжалостно гнал лошадь, но не вперёд, а наперерез бежавшим. Он яростно кричал, будто своим рёвом заряжая воинов. Внимательные глаза хватали каждое движение — и я поразилась, насколько властными они выглядели. Ивар насыщался силой и стремлением. Он мечтал о большем… Когда мы оказались на возвышении, то я с каким-то наслаждением упивалась беспомощными выражениями лиц убийц Рагнара. Ивар с оскалом глядел на них из-подо лба.       Англичане думали, что это очередной мелкий отряд. И теперь их ошибка обернулась мгновенной гибелью. Мы были неумолимым ветром, накрывавшим всю землю своей тенью. И даже яркий крест в руках одного из стариков не мог отогнать нас.       Мы снова рванули вперёд. Ветер раздувал мелкие косы, завязанные в хвост. Вдалеке вознёсся первый топор.       Чавкающий звук подкосил не только меня, но и лошадь. Животное дёрнулось в испуге, и Ивар поспешил погнать её ещё быстрее не то криком, не то резкими взмахами поводьев. Люди бились о борта колесницы. Я сжимала глаза, чтобы этого не видеть. Но громкие крики сами рисовали картины в живом воображении. Ивар рыкнул, взбросил руку, и горячая кровь окропила наши лица. Широко раскрыв рот, я дышала, подавляя в себе тошноту и слабость.       Мы летели по полю смерти. Лицо короля размывалось перед глазами. Кровавое столкновение кашей возилось под ногами. Я чувствовала, что падаю.       Всё случилось в один миг.       Колесницу тряхнуло, я полетела назад. Ивар обхватил меня за спину сильной рукой, но мою ладонь сжала и потянула на себя чужая. Искривлённое в гневе лицо с одним глазом намертво вцепилось в мою кисть и занесло меч. Я сама неосознанно схватила скользкую от крови ткань, закричав. Миг, и лицо улетело, а рука, сжимавшая мою, осталась. Ивар сложил оружие и отвернулся.       Я вскрикнула, не сразу выпуская чужую конечность. С глухим звуком она упала на траву. Кто-то наступил на неё. Я ещё долго смотрела на жёлтый клочок ткани, пока он не сокрылся под мёртвыми телами.       Звуки битвы стихали — враги были повержены. Все знали исход заранее. Бьорн уже схватил короля, рывком подтянув того за волосы. Когда мы подъехали ближе, то всё золото и серебро заполнило грубые мешки викингов, а толстый мужчина с глазами-угольками дрожал от страха. Запоздало я заметила и свою дрожь.       — Свяжите его, — приказал Бьорн, и младшие братья принялись стягивать грязные руки и ноги мужчины. Он брыкался, что-то шептал на своём языке, повизгивая, как свинья.       — Это ли убийца Рагнара? — усмехнулся Сигурд, на лице которого кровоточила довольно глубокая рана. Я сжала губы.       — Как захрюкали бы мои поросята…       На миг мне показалось, что над Эллой согнулся Рагнар, но, проморгавшись, я поняла, что это Уббе.       Короля тащили по земле, привязывая к нашей колеснице. Я запаниковала, вцепившись в металл. Я боялась, сама не зная чего: пленника, викингов или своих чувств. В горле комом стояло невысказанное. Или это была тошнота…       Ивар рядом торжественно молчал, но что-то в этой тишине таилось грозное. Внезапно совсем отчаявшийся король громко закричал, указывая толстым пальцем на меня. Я остолбенела, пытаясь найти слова. На пальце Эллы сверкнул камень. Зря… Выругавшись, Бьорн одним движением разрезал воздух, и крик короля стал ещё громче. С холодным выражением лица Бьорн кинул чудное кольцо в мешок. Звон.       Король рыдал, заливая слезами грязные щёки и волосы, дёргался на земле. И я удивилась, что человек может дойти до такого состояния. Внутри поселилась тонкая жалость. Мужчина что-то шептал, поглядывая на меня. И в эти моменты его лицо озарялось, будто бы он видел что-то светлое.       — Не слушай его, — резко шепнул мне на ухо Ивар.       Последним, что я увидела на поле, был яркий свет взошедшего солнца, который лился будто бы назад в небо, сопровождая мёртвые лица. Нахмурившись, я обхватила локоть Ивара и уткнулась лицом в его вздрогнувшее плечо.       Я боялась.       — Мы отомстили.       — Ещё нет, — отозвался Ивар, прикрикнув лошади. — Ты увидишь орла.       Его глаза нашли мои. Не было в них жалости или боли — Ивар горел своей местью, и безумие поглощало его. Я в смятении попыталась пробиться через стену жажды, но острый топорик прошёлся по щеке, задев волосы.       На чужой земле наша сила слабнет.       — Сегодня мы выпьем поганую кровь, — рассмеялся Ивар, и маленький мальчик навсегда пропал из его голоса.       Вскоре стемнело. Король сначала кричал, вопил, а потом замолчал от перенесённой боли. Моё сердце громко стучало в ушах, вынуждая через плечо смотреть на казавшееся безжизненным лицо. Я почти что пожелала ему умереть сейчас, нежели дождаться того, что с ним планировали сделать викинги.       Лицо стягивало, и я не понимала, почему. А когда пришло осознание, то ладонь невольно коснулась застывшей буграми крови над бровью и на щеке. Захотелось умыться. Ножом соскрести чужую кровь. Или это была моя?..       Братья изредка переговаривались между собой, пытаясь определить место смерти Рагнара. Будто на нюх они ориентировались на чужих тропинках, уверенно поворачивая нашу небольшую процессию в тьму. Наконец, мы оказались на хмурой полянке, окружённой сухими деревьями. Листья ковром лежали на земле, превращаясь в первобытную грязь. Бьорн хмуро окатил несчастного короля ледяной водой, надеясь, что тот всё ещё жив.       Он не мог умереть так просто.       Когда Элла вздрогнул, а затем снова застонал, я задрожала.       — Тебе его жалко, — то ли спросил, то ли утвердил Ивар, отхлёбывая эль.       Я нервно облизнула губы.       — Он тоже чело…       — Он убил моего отца, — настойчиво перебил Ивар, приближая голубые глаза к моим. Он пронзительно долго смотрел, будто надеялся, что эти слова поселят во мне должное омерзение и гнев, но этого не произошло. С деланным вздохом он свистнул Уббе, чтобы тот отнёс его к раскинувшемуся костру.       И только сейчас я заметила, что так и не покинула колесницы. Лошадь фыркала и топталась на месте, так что я решила прижаться к ней всем телом, поддерживая её и успокаивая.       На самом деле, это она меня держала.       Мимо прошёл мужчина и кивнул мне. В нём я едва ли узнала Хальфдана: горящие огнём глаза и лицо в крови. Его брат был таким же.       Животное будто что-то шептало мне на ухо. Но это были лишь отголоски весёлых речей, приносимые ветром. Рука пробежалась по боку кобылы и замерла. Белую шерсть покрывала кровь. Я одёрнула руку, пошатнувшись на месте. Лошадь вскинула голову.       Я слышала, что король просил о пощаде, предлагал все сокровища мира, но викинги пришли сюда за другим. Жизнь за жизнь. Даже такой неравный обмен их устроил бы.       — Ты ангел! Пощади меня! — заорал король, неожиданно рывком бросаясь ко мне в ноги. Его лоб утонул в грязи, стоило ему поклониться мне и обхватить голень липкими от страха руками.       Викинги смеялись, толкая друг друга локтями. Ивар сосредоточенно смотрел на меня, нахмурившись.       На миг мои пальцы дёрнулись в порыве поднять мужчину. Но они бы это не оценили. Карие глаза с благоговением воззрились на меня. Я лишь качнула головой, отойдя в сторону. И снова заоравшего короля подхватили за руки, сдёргивая с того рубаху. Сигурд и Хвитсерк разжигали огни, пока Бьорн и Уббе готовили… Тело… Флоки глупо хихикал, однако лицо его оставалось серьёзным.       — Ты ему понравилась, — хмуро пошутил Ивар, кивая на привязанного к бревну короля.       — Он что-то увидел.       — У тебя добрые глаза. Дурак подумал, что ты его спасёшь, — хмыкнул юноша, облизнув губы. От его замечания мне стало неловко.       Голова шла кругом от быстротечности дня. Утром я отгоняла росу, заслоняя её тенью от солнца. А сейчас уже над нами беспокойно повисла луна, окружённая тёмными тучами. Я не сразу поняла, когда всё началось. Просто в один момент все лица вытянулись, а Бьорн длинным лезвием меча начал резать спину короля. Элла много кричал за сегодня, но в этот раз его вопль особенно сильно отозвался во мне. Глаза потяжелели, и я на выдохе прикрыла их.       — Смотри, — приказал мне Ивар, обхватывая ладонью шею за волосами.       Я с отвращением подчинилась, открыв глаза ровно в тот момент, когда Бьорн погрузил ладони в само тело. Если раньше что-то и оставалось человеческое в короле, то теперь он был сравним со свиньёй, выращенной на убой. Я задохнулась, прижав ладонь ко рту. Хрустящий звук был тихим, но именно в этом таился его ужас.       По лицу Бьорна стекала кровь, а на губах сверкало тайное наслаждение. Он порывисто дышал, равнодушно раскрывая спрятанные крылья.       Мне было мерзко и интересно одновременно. Невольно я подалась вперёд, привстала на носочки, чтобы заглянуть за бревно. Я почему-то представила себя на месте сына Рагнара. Руки окутало тепло, и по ним потекла горячая кровь. Сквозь плоть кости ощущались твёрдыми ветками дерева.       Они поили Иггдрасиль. И он раскидывал ветви, шуршал листьями и насыщал огромные кровавые плоды. Внутри них плавали животные и люди.       Очнулась я с прикосновением Ивара к плечу. Он хотел подойти ближе, и я помогла ему, поддерживая юношу, обхватив его корпус.       Ивар шёл сам. Переваливался с ноги на ногу с ужасной болью, но он шёл и терпел. Я лишь стояла рядом для уверенности, поддержки. Он с нескрываемой жаждой смотрел на в панике вытаращенные глаза короля, на лице которого плясали отблески пламени. Казалось, он всё ещё оставался живым, даже с вывернутыми костями.       Неожиданно перед лицом появилась ёмкость с чем-то чёрным. Всё плыло перед глазами, и я не сразу поняла, что схватила деревянную миску и потянула её на себя, ослеплённая белозубой улыбкой Ивара. По его подбородку текла темнота.       — Я тебе обещал.       Запоздало я попыталась оттолкнуть уже накренившуюся ко рту ёмкость, но Ивар надавил сильнее, а другой рукой обхватил мою челюсть, разжимая её. Густая жидкость металлической рекой лилась в меня. Я что-то мычала, чувствуя ещё слабое тепло. Это была кровь. Ивар в порыве смазал большим пальцем остатки крови с моих губ и оскалился.       Казалось, внутри меня что-то бушевало, будто я съела живую птицу. Кровавого орла, чья сила была пролита. Но его мощь передавалась мне, и я насыщалась вкусом.       Я почувствовала себя богом, которому приносили дар. Ивар поклонялся мне.       Птица воспарила с первым лучом серого солнца.       Братья натянули верёвки, и тело короля поднялось над землёй, в которой сковали Рагнара. Натянутая на кости кожа и правда напоминала крылья, но вместе с толстым телом это смотрелось нелепо.       Каждый думал о чём-то своём. С приходом солнца отчётливо стало видно оставленные на земле внутренности и кровь. Повеяло тухлой вонью. Я ещё раз взглянула на серое лицо Эллы, и меня вывернуло его же кровью.       Упав на колени, я позорно роняла слёзы шока и страха. Я знала братьев всю жизнь, видела, как они убивают… Но это…       Я тайно понадеялась, что подобное издевательство чего-то и стоит у богов. Один со мной не шептался на языке ветра и не тревожил воду громадной ладонью.       Мягко ко мне кто-то прикоснулся, спрашивая о самочувствии неуверенным голосом.       — Да, уже да, — протянула я, принимая неожиданную помощь Сигурда. Парень сам был бледным и встревоженным, словно не разделял жестокости своих братьев. Я похлопала его по плечу и забралась в колесницу, где меня поджидал чем-то недовольный Ивар.       — Ты поедешь со мной, — резко сказал он, не принимая отказа. Я и не была против. Мне ничего не оставалось, разве что послушно опуститься на дно колесницы, тяжело привалившись к стенке и поджав колени. Меня трясло. Внутри орёл бился о сердце.       Лес сменился полем, и вскоре мы въехали в лагерь. Люди ликовали и орали, стучали топорами о щиты и громко ругались. В небе плескался эль, а потом падал на бороды викингов. Все предвкушали будущие победы.       Среди общей радости я остро почувствовала слабость.