Мотылек на снегу. Акт второй

      Ветер немного стих, но нагнал сырости, отчего теплее не стало, а ноги на узких, пустынных улицах постоянно вязли в мокром снегу.       Сейчас бы хоть какую-нибудь завалящую консервную банку с двигателем, чтобы тепло, и ноги не бить. Но это осталось там, в ее другой жизни — и синий спидер, и кар-грузовичок в веселеньких жучках…       Вот и настроение у рыжей было подходящее к погоде. Всё к одному — каф выпить в «Шааке» не успела, полковник, выходит, не факт, что отпустит… Еще и Гейл спалил на воровстве. И теперь уж он точно знает, кто она, и какая… Хотя, это к лучшему. А пусть знает!       Но наперекор этому «пусть» сердце сжалось ощущением тоскливого разочарования — разговаривать он с ней стал уже иначе. Совсем не как вчера… А как нормальный дельный опер со своим сексотом.       Ну, за что билась, то и случилось? Из кожи же лезла, чтобы случайно никто больше не ошибся в ней. Специально жаргон Кесселя через каждое слово, будто издалека предупреждает — я именно такая, да, проходи мимо…       Вот и хорошо! Еще чуть-чуть — и для Гейла это задание закончится. И если они встретятся, когда-нибудь, в баре Ведьмы, то это будет просто невероятный случай… И это тоже просто замечательно!       Она пнула снежный ком на дороге, он разлетелся, тяжело рассыпавшись ей под ноги. Неудобняк только, что он в курсе, что она видела эту розовую визитку… Хотя почему ей-то неудобно? Это проблема Гейла.       «Но для него это не проблема» — тут же последовало унылое резонерство здравого смысла.       Но хуже этих событий могло быть только ее видение, тревожное и грозящее… Кому-то грозящее. Голос Гейла в мареве Силы… А еще его фраза про коллегу, который «перевелся»? Да, вчера ее зацепило шероховатостью этого слова, произнесенного опером, но как-то… Не до того было. А сейчас она ощущала, что надвигается что-то очень опасное. Такое, что может подтолкнуть ее сделать еще один шаг на Темную сторону… И хатт знает, как она поступит, если ценою будет чья-то жизнь?       Она натянула свой зеленый шарф плотнее, словно хотела хоть им отгородиться от предстоящего и неумолимого.       …И теперь уже никто не станет её останавливать — наставник, видимо, совсем отступился от нее, чувствуя, как она уходит все дальше от Света. Или это она отступилась от него? Потому что боль, трепавшая ее все эти недели, медленно и неохотно затихала, воспоминания выцветали, как старинные письмена на флимси. И даже те синие заиндевевшие глаза в памяти стали выцветать…       Даже тем, кто догадывается, что одаренные могут куда больше, чем все, почему-то в голову не приходит, что они и чувствуют куда сильнее. И пронзительнее, и ярче… И эта болезненная точка в ее памяти, под названием Бакрана, еще напомнит о себе. И не раз. И бакта не поможет. И сама себе, даже если у тебя все цветет и колосится с бешеной скоростью… И не поможет даже Шер, которая теперь воюет… На медкорабле. И, значит, босс остался один, в своих ледяных горах, которые ему нужнее, чем чье-то тепло…       Но Флай ощутила, наверное, впервые за эти зимние нескончаемые недели, что думает об этом почти спокойно.       Все пройдет зимой холодной… И не вернется. Да и не нужно уже…       Она вздохнула, выпустив изо рта облачко, которое тут же растворилось в стылом сыром воздухе. Словно ее печаль о тех, кого она отпустила из своей жизни. Теперь уже навсегда.       Ритуал вхождения в работу на комплексе был привычен до безобразия — душ, переодеться, с подчеркнутой вежливостью раскланяться со сменщиком, а то угнот имел хаттскую особенность подозревать людей в неуважении к его маленькой персоне, услышать его курлыканье в ответ, сесть, ага — и хорошо бы вставить в глаза палочки, чтобы они не закрывались… Хаттски поганый день. И задание от Гейла — всего лишь ягодка на ришкейте.       А вот что она будет делать с этой «ягодкой», ей даже думать не хотелось. Но Гейл в неё верил. И, хатт, почему-то это многое меняло — ведь он не знает, какая она способная…       Ночь ползла медленно, совсем как вереница плазмовозов под загрузку, как значки на мониторе, обозначающие разрешения, подтверждения, результаты тестирования… И даже огоньки датчиков, вспыхивающих на панели управления как-то, кажется, запоздало вспыхивали. Флай не могла дождаться конца смены, надеясь, что старший инженер сегодня не появится в операторской. Потому что-то, что она придумала, ей очень не нравилось…       Он появился, конечно. Как и всегда, нервный, с презрительно поджатыми губами и дерганной суетливостью в движениях, которую выдавал за озабоченность делами и усердие.       Наверно, в каждом коллективе попадаются неприятные разумные. Но Арбел, казалось, просто создан для того, чтобы отравлять жизнь молодым сотрудникам и закаливать их нервы.       По Флай он скользнул равнодушным взглядом, бросил пренебрежительно «А, ты…» и с преувеличенным вниманием уставился в мониторы.       — Все штатно, господин инженер, — предупредительно доложила Флай, задавливая в душе неприязнь и жгучее желание отвернуться в противоположную сторону от Дора Арбела.       Твою гунганскую мать, ну вот как?!        Она глубоко вздохнула, ослабляя напряжение в позвоночнике. За считанные секунды от угловатой прямоты линий в ней не осталось и следа. Поворот шеи, плечи и все прочие изгибы стали текучими и мягкими.       — Господин инженер… У меня к вам… небольшое предложение, — в голосе рыжей промелькнули меховые нотки.       — Да? — Арбел покосился на нее без капли заинтересованности, но с ощутимым раздражением.       В зеленых глазах скользнула нерешительность и сомнение — хатт, да хватит ли у Империи башлей, чтобы покрыть вот это её позорище и унижение?!        Но небольшая заминка тут, кажется, не должна была помешать.       Конечно, креды — основное всё… Но, даже Магистру-Рексу нравилось, когда он считывал во взглядах своих малолеток искреннее восхищение его умением ювелирно писать кошельки. Не разыграть ли ей подхалимаж?        — Ну… Я здесь уже порядком работаю… — начала рыжая застенчиво. — Нужно же проставиться? Чтобы, значит… — ухо, слегка видимое под рыжей прядью порозовело, как и должно у хороших девочек, когда они говорят о таких непривычных для них моментах. — В команду вписаться. Только со всеми сразу я как-то не совпадаю по времени… Но, главное… — она намеренно выделила слово небольшой паузой, — совпадаю с вами, господин Арбел. Вы разрешите вас после смены угостить? — с надеждой дрогнули ее длинные ресницы, пряча зеленые искорки в неясной глубине глаз.       Несколько секунд инженер смотрел на нее с совершенно непередаваемым выражением на длинном лице. Потому как последнее, чего он мог ждать от девчонки — это… великие гунганские боги, она что, приглашает его на пьянку?       Брови Арбела выразительно поползли вверх, но тут он вспомнил, что ему, как старшему, полагается на такие заявления реагировать иначе, и вернул себе контроль над лицом. Но не над эмоциями.       — Вообще-то, — медленно и веско начал он, повернувшись к Флай верхней половиной длинного тела, — лишнее общение между сотрудниками вне рабочего времени не одобряется. Для этого существуют специально назначаемые руководством мероприятия.       Арбел смерил девушку уничижительным взглядом. Светлые до прозрачности глаза делали этот взгляд только холоднее и неприятнее.       — И где ты слово такое подцепила — «проставиться»? — инженер брезгливо поджал тонкие губы. Будто бы сам не выражался время от времени как последний татуинский торгаш.       Румянец под рыжей гривой казался бы нежным, как сок свежей ягоды, если бы… Если бы не те бешеные недобрые чувства, что рвали ее сознание.        Твою гунганскую мать, что себе ни пообещай, чтобы пережить такой плевок в лицо — мести будет хаттски мало! Любой. Ужасно мало! И еще — тут как тут — мягкий вкрадчивый шепоток, который, как стилет в масло, ложится на душу: «И ты ему это спустишь?! ЭТО?!» Ну, нет! Как только он попадется — не надо ей никаких бонусов, только дайте его хоть на одну минуту! Она порвет его на серпантин для праздника Королевы, на флаг Альянса, на…       — Мне так сказали на комплексе, извините, — расстроено произнесла рыжая. Да, хатт, было от чего расстроиться! Какая, к хаттам, она одаренная и актриса, если не может затащить этого дылдака в кафешку?! Но с другой стороны, она испытывала огромное облегчение — не сейчас, не сегодня — и то хорошо… Ну, придется еще что-то придумывать. Может, осуществимое тяжелее, но не такое стремное.       — Жаль, что у нас такие порядки, — беспечно пожала она плечами.        «Вот именно. Ты пожалеешь.» А ей даже лучше. Не надо разыгрывать сладкую идиотку… И кормить этого гада за свой счет.       — А что, сотрудники, не могут случайно встретиться за завтраком, где-нибудь? Как же без хорошего кафа домой дойдешь? Не на нашей же бодяге, — уже откровенно смеялась она, слегка поддразнивая его. — Я вот иногда пью каф «Над стремниной», а пирожные там… Одна «Борода крайта» чего стоит!       Она была там один раз, летом. И ей было не до кафа и пирожных, но сейчас хотелось, как-то по-детски, досадить Арбелу — ночь подходила к концу, и аппетит тоже не спал, даже у старшего инженера. Ну, и это была еще одна попытка бросить фишку в этой игре. Почти проигранной.       — А на мероприятия — увы. У меня очень мало времени, господин инженер… Учеба, репетиции… Это из уважения к вам. А то потом — гастроли, Корусант… — виновато улыбнулась Флай, слегка отворачиваясь к монитору и сосредотачиваясь полностью на нем.       — Нельзя так нельзя, — еще раз очень легко согласилась она.       Если брови Арбела могли бы вылезти еще выше, они бы непременно вылезли.       Кажется, эта рыжая пигалица изощренно над ним издевалась.       Гастроли, Корусант, каф «Над стремниной»… где это вообще?!       И если на лице инженер ухитрялся держать маску снисходительного пренебрежения, разбавленную нешуточным удивлением, то в Силе он походил на реку по весне: вспученную, бурную, захлестывающую берега. Очень разозленную этой… этими снисходительными намеками, да еще и в чей — в его! — адрес.       Ах так…       — Что ж, — обронил он, несколько собравшись. Тонкие губы сложились в гаденькую улыбочку: Арбел намеревался отыграться.       — Если для тебя это так важно, думаю, одно небольшое нарушение будет простительно. Покажешь мне свое любимое место, раз каф там действительно так хорош, как ты говоришь.       Хатт… Эти выплески эмоций под его паскудной физией сказали Флай о том, что она его явно недооценила. Он еще гаже. Хотя, казалось, дальше уже некуда.       «Вот она, его любимая мозоль! Ишь, как взвился…» — со злорадством подумала она.       Но так даже интереснее…       — О… прекрасно! — с радостным будто бы удивлением встретила его слова рыжая. Ну, кое-что было искренне — неважно, чем выцепила, главное там больше времени и места для маневров. — Сами увидите, господин инженер, ведь там бывал один наш соотечественник, — показала она бровкой куда-то наверх, — Пока… пока не остался на Корусанте. Поверьте, это будет незабываемо! — пообещала она, выдав самую ослепительную улыбку. — Во сколько случайно встречаемся?       Арбел сделал вид, что намека на соотечественника не понял, хотя зубами отчетливо скрипнул. И тут же улыбнулся, хотя приятнее эта улыбка не стала.       — Зачем тянуть, пойдем после смены, — предложил он, прикинув что-то в уме. — Или… когда там у тебя следующий выходной?        Выходной у нее был вчера, когда они с Гейлом ходили в «Никуда». Следующего еще ждать и ждать… Нет, лучше сейчас, пока горячо.       — Да как вам удобнее, господин Арбел, — пожала плечами Флай, — Но, извините, в любом случае, нужно же немного времени… — послышалась в ее голосе легкая укоризна на его непонятливость — ну, как сразу после смены идти в такой ресторан в таком виде?!       — Переодеться же нужно, — пояснила она все с той же улыбкой. Не уточняя, кому.       И почему она выбрала именно «Над стремниной»? Потому что он самый изысканный, не для всех? И даже не для старшего инженера? Ага, и жутко дорогой, хатт… Всё так. Не зря Дор Арбел офонарел. Но еще, наверное — чтобы не было больше того сакрального для нее места, куда можно возвращаться своей горько-сладкой печалью о прошлом. Это как если бы в бассейне, где вода считается священной после омовения королевской особы, искупался бы грязный склизкий хатт.       — Или вы хотите мне дать выходной завтра?       Арбел в задумчивости потер кончик длинного носа.       — Нет, — ответил он на последний вопрос. — Пары часов тебе хватит?       Окинув ее липким, оценивающим взглядом, инженер добавил:       — Конечно, ты всегда можешь выбрать место попроще.       Вот же, хаттов сын!       Но виду она не подала.       — Увы, господин Арбел, не могу. Все остальные просто оскорбляют мои эстетические чувства, — пожаловалась она с самым серьезным видом.       Ага, вот не хватало еще притащить его в «богатый» ауродиевый зал явочного ресторана СИБ, где за парсек несет палевом и безопасниками.       — Так я жду вас у Малого моста через Вирдаго? — показала она инженеру свои ровные белые зубы в безупречной улыбке.       А за эти два часа можно метнуться к театру, и… «Дорогая мама Риа, мне бы что-то роскошное и шикарное на несколько часов с этим… с возвратом».       Она помнила, как поднималась летом по этой старинной лестнице из полированного до зеркальной глади камня, и сердце на мгновение сжалось, словно хотело защититься от проникающего отовсюду прошлого. Нет — все, все иначе… Даже то, что она скинула пушистую накидку на чьи-то услужливо протянутые руки, даже платье, которое с предосторожностями, предупреждениями и деланием страшных глаз надевала на нее Риа… Кружевному маминому было безнадежно далеко до этого мерцающего всеми изумрудно-зелеными оттенками наряда из пьесы про чью-то красивую жизнь. И мужчина, косящийся на тонкие браслеты на ее смуглом предплечье вызывал далеко не те чувства, что босс. И пришла она сюда совсем по другой причине.       Администратор ее не узнал. То есть, такую яркую девушку, администратор, в чьи обязанности входит голографическая память, забыть не мог. Другое дело — сопоставить тот образ с этим, какую-то девчонку с претензией на мисс, и эту, сошедшую с рекламных голо…       — Господа, прошу, — администратор величественно пригласил их пройти по прозрачному полу, в котором будто бы вскипали белой кружевной пеной водяные струи.       — Куда вам угодно? — он обвел широким жестом мягкие диванчики в стиле дворцовых у круглого панорамного окна. В окне громоздились ледяные торосы вместо ярости низвергающейся воды. Белый монохром зимы…       — Как всегда, — повела Флай загорелым плечом, отчего браслеты тихо звякнули. И она прошла и опустилась в мягкое лоно дивана, на котором сидела прошлым летом, в самый счастливый его день.       Администратор никак не проявил удивления — это тоже входило в его обязанности.       — Располагайтесь, господин Арбел, — как бы ненароком посмотрела рыжая на место рядом с собой.       — Чем могу вас порадовать, господа? — с предельно внимательной улыбкой чуть склонился над столиком администратор. И внушительный вид, и его почти искренняя доброжелательность и интерес, и то, что он сам встречал гостей, хоть как-то оправдывало цены, рассчитанные на богатых туристов. — Чего-нибудь эксклюзивного?       — Доверяю выбор моей очаровательной спутнице, — Арбел попытался улыбнуться, и вышло у него это плохо.       Флай могла быть довольна: инженер, на ее фоне выглядящий бледной молью, скрежетал зубами с того самого момента, как увидел сначала место их «случайной встречи за кафом», а потом и саму девушку. Он, разумеется, старательно держал лицо, то есть, сохранял на нем привычное кисловато-надменное выражение, но здесь, в этом месте с хаттовой девчонкой выходило совсем не то…       На администратора инженер косился с легкой неприязнью, под которой пытался замаскировать собственную неловкость и злость — на себя, на дрянную девчонку и на то, что повелся, как… как последний гунган!       Флай в ответ улыбнулась инженеру, излучая на него потоки дружелюбия.       Хатт, если бы ей хотелось довести Арбела до белого каления, можно было уже дергать с чистой совестью на волю. Только ей, как раз, нужно обратное. И как ни противно смотреть на маленький мутный узелочек на носу инженера, ей придется… И придется расположить Арбела к себе. Иначе у нее не получится.       Ничего, не принцесса… Даже не графиня никакая!       — Нам с коллегой позавтракать, — с улыбкой сообщила администратору рыжая. — Какие-нибудь «тысячелетние яйца нуна» с салатом «Абрегадо» на хрустящей лепешке… — память у Флай была великолепная, всякие бесконечные циклы плазмы на несколько прокруток монитора запоминала на раз, а уж меню-то ресторана, изученное прошлым летом, просто вырублено в ней на века. — Ассорти «Чоммель» тоже, пожалуй, подойдет… Ну, и там ваш фирменный каф «Над стремниной» с парфе «Борода крайта».       Ага, расценки она тоже запомнила… И боссу теперь не скоро светит получить назад свои креды.        Правда, он ничего и не ждет от нее. Совсем ничего.        — А что вы будете пить, уважаемый господин инженер? — спросила девушка, и он даже ощутил заботу в ее словах.        Ну, может, слегка умноженную Силой.       Стоило отдать Арбелу должное, он довольно быстро взял себя в руки и вписался в обстановку, при этом не слишком меняя манеру держаться. Но в Силе… в Силе висело отчетливое желание убивать.       — Вы так расхваливали мне местный каф, что с моей стороны было бы непростительно его проигнорировать, — он улыбнулся, и вышло бы, пожалуй, даже мило, если бы не фон в Силе.       А еще его, похоже, раздирало любопытство, густо перемешанное с завистью. Хищный интерес человека, на многое готового ради денег — и злость, что какая-то девчонка, практикант, может позволить себе… Пусть даже ради злого розыгрыша! Тем более — ради розыгрыша. Это, пожалуй, было даже особенно обидно.       Зависть, жадность и обида — чувства мелковатые, совсем не из мощных… Они как прокисшие дрожжи, неаппетитны сами по себе, бродят, пыхтят, но из-за них получается очень вкусное чувство — убийственная ярость. И злость.       Дор Арбел проводил взглядом поклонившегося ему администратора, который важно поспешил отдавать заказ кухне и не видел, как на него из глаз Флай глянула Тьма.       Это же было очевидное, самое выгодное решение — выпить эту злость, словно пригубить вина — терпко, крепко, но вкусно для ее Тьмы. Да и ей, Флай, будет хорошо вдвойне — клиент расслабленный, она — сильнее. Обиду, зависть — тоже… И он легко поведется на сымитированное дружелюбие.       Темный шепот был хаттски убедителен — инженер энергично подстегивал его коктейлем гадости в себе, а рыжая ходила по краю… И только брезгливость удерживала ее от жгучего желания дать своей Тьме пищу. Сосуд был слишком грязен.       — Вы очень много работаете, господин инженер… У вас хоть есть свободное время? Вы куда-нибудь ходите? — поинтересовалась Флай, разворачивая тонкие прозрачно-голубые тканевые салфетки с приборами. И интерес этот был почтительный, словно студентки к профессору, с которым у нее общий увлекательный проект.       Что-то шевельнулось в нем, быстро, глубоко, только легким отзвуком докатившись до поверхности. Инженер что-то решил, мысленно кивнул сам себе и вновь улыбнулся — едва заметно, но куда искреннее. Он принял правила игры.       — Увы, работа отбирает почти все мое время, — Арбел старался говорить нормально, даже дружелюбно. Это никак не вписывалось в его обычную манеру взаимодействия с Флай, и оттого казалось странным, причем в первую очередь — ему самому.       — Я уже не так молод, чтобы после ночных дежурств вести активную социальную жизнь.       Как он там «не молод» разобрать было сложно. Люди с такой внешностью, как у Дора Арбела, не имеют возраста. Ему с одинаковой вероятностью могло быть, как тридцать-сорок, так и все пятьдесят.       Флай взглянула на него, будто высмотрела в нем что-то интересное.       — Но ведь сегодня вы же здесь? — заметила она, пряча улыбку в уголках рта. — Значит, все не совсем так, как вы говорите. Вам, может, не хватает компании? А хотите приглашение на премьеру в театр? Два?       — Не поклонник, — привычно отмахнулся Арбел и тут же спохватился: — Но, если ты приглашаешь…       — Отлично! — даже не запнулась Флай, параллельно прикидывая, а выдадут ли ей вообще бесплатный билет, если она не числится в труппе?       — Это же все равно повод выйти в общество. Да и пьеса захватывающая… — тут она чуть-чуть покривила душой, конечно, но ради дела…. — На все сто: любовь, коррупция, продажность элит, пираты и смерть! — Флай перевела взгляд на официанта, который замешкался с тележкой при последних словах рыжей, и ободряюще улыбнулась.       …Рыжий фелинкс в упор не замечал птичку в двух шагах от себя, вдруг, заинтересовавшись чистотой своего меха. Но эту птичку он видел.       — Звучит… заманчиво, — с каждым разом улыбки у Арбела выходили все лучше, будто он постепенно вспоминал, как это вообще делается.       На официанта он старался не смотреть, и, чтобы не таращиться в стол и не глазеть по сторонам — чего он тут не видел, в конце концов! — инженер смотрел на Флай. От этого взгляда почему-то становилось липко. И очень хотелось оттолкнуть, откинуть от себя этот стол, и оказаться в нескольких парсеках от инженера, ресторана и даже Набу… Хаттов Гейл! И этот его полковник! Ей, наоборот, приблизиться вплотную к этому тошнотворному гаду… И самой. Добровольно, хатт!       Официанту она была рада, как никогда и никому — какая никакая отсрочка…        «Избавитель» переставил с тележки блюда. Очень большие маринованные яйца нуна были нафаршированы всякой разнообразной и деликатесной вкуснятиной, что, в общем-то, как-то философски и объясняло название — чего только за тысячу лет не попробовал бы… Ну, если бы не сдох на первой сотне. Но вот в этих яйцах — все, что могло бы пройти мимо. Они утопали в зелени и овощах, покоясь на тонкой горячей лепешке и выглядели очень величественно. Еще красивее и аппетитнее выглядело другое блюдо — нарезка из всех видов ценных рыб и ломтиков мяса со всех систем этого сектора Галактики. И уложена она была весьма замысловато-спиральной горкой в живых цветах.       — Десерт и каф попозже, господа, — вежливо предупредил парень-официант, выгружая последним стаканы и сосуд с какой-то жидкостью. После этого он откланялся и ушел, оставив Флай наедине с ее отвращением к предстоящему, дорогущей хавкой и инженером.       — Ну, господин Арбел… Скажете что-нибудь? — с лукавой улыбкой взглянула на него Флай.       — Гхм, — сказал Арбел. Любое самообладание имело пределы, а у господина инженера оно отнюдь не было дюрасталевым, и сегодня, с этой девчонкой, подвергалось испытанию на прочность буквально каждую секунду.       — Мы… — он прочистил горло и продолжил. — Полагаю, мы уже достаточно долго работаем вместе, чтобы избавиться от этого «вы». Как считаешь?       Как она считает? Она считает, что с такой сарлачьей отрыжкой, как он, «Вы» — самое то! Другого слова для навязанных отношений еще не придумали! Фес, Кел, конечно, Дзета — тоже свои… Гейл и Бруно, и босс, в душе — «ты»… И «ты» — даже Магистр и Мопра, как знак причастности к их общей не простой воровской жизни! Но только не он, хатт…       — А я соглашусь с вами! То есть… С тобой, — выдохнула рыжая с ослепительной улыбкой. Как энергоразрядом по своему же сознанию.       О да, она учится на актрису… И, опять же, возможность выбесить эту вомп-крысу. Но какой ценой…       — Ну… — Флай блеснула на инженера бирюзой своих глаз поверх бокала с колеблющейся в нем багровой влагой, и произнесла с какой-то интимностью. — Тогда за начало новых отношений, Дор?       Лицо инженера странно дернулось, как будто ему было глубоко неприятно (а может, просто непривычно?) слышать обращение по имени, и он торопливо поднял чашку в ответном жесте.       — Поддерживаю.       Это была странная игра. Обоим она не нравилась, обоим приходилось буквально переступать через себя, чтобы оставаться в ее рамках, но если свою цель Флай знала, то намерения Арбела пока оставались загадкой. Вряд ли он мечтал о приглашении в театр, или о внимании молодой подчиненной. Но что-то заставляло его улыбаться, прихлебывая вино, и бросать на девушку многозначительные взгляды. При этом он оставался настолько напряженным, что, казалось, даже нити Силы вокруг него твердеют, скатываются в плотный кокон.       То, что Флай ощущала в нем, будоражило и щекотало ей нервы, как когда-то запах кредитов маленькой карманнице, а его гримаса, которую она улавливала больше в Силе, отозвалась в ней злым удовольствием. Но она еще медлила, щебетала о чем-то, подливая себе и инженеру вино. Да, это было лучшее местное вино, которое всегда подается вместе с «Чоммелем». Флай помнила об этом, делая заказ. Ведь в карте вин она плавала, как дюрасталевое ядро, и вот тут-то могла на раз проколоться со своим образом частой гостьи ресторана и театральной дивы…       Оттягивала Флай самый неприятный для себя момент этого завтрака, сколько могла, неспешно тыкая вилочкой в ассорти и яйцо, что-то выбирая из начинки. Даже не из-за опасности попасться. Она боялась бессознательно содрогнуться от отвращения, когда…       — Хочешь — потанцуем, Дор? — улыбнулась рыжая своему визави. И, на всякий случай, нажала на его сознание: «Ты же хочешь пригласить меня, такую яркую, изысканную девушку, в таком изысканном ресторане. На глазах у этих наглых официантов-юнцов, и у этого надутого, как нун, администратора…»       Он не хотел. Флай отчетливо ощутила это, напоровшись на вспышку раздражения, страха и отчаянного отрицания самой идеи.       Арбел не умел танцевать. И последнее, чего ему хотелось — позориться перед всеми… этими.       — Нет, я… — он даже запнулся, чего за ним не водилось. — Я не танцую.       Хаттский хатт!       Флай с трудом удержала на лице человеколюбивое выражение. Она так классно все придумала! Во время танца легче провернуть все дело — вытащить и, закинув руки ему плечи, раздербанить его комлинк, а потом собрать обратно! И даже вернуть незаметно. А теперь все планы летели прямиком под хвост луговому кат-псу! И Терас еще говорил, что она недооценивает производимого на мужчин впечатления?! Ага, вон как этот дылда-инженер впечатлился… Потерянные даром креды, время, смятое платье, которое придется теперь доводить до ума — и ничего… Ноль! Хатт… Она мало кого так ненавидела в жизни. И типа — она его еще почти пригласила на танец!       — Тогда, наверное, пусть принесут каф, — не без усилия улыбнулась рыжая, выискивая глазами официанта. Но так, чтобы Арбел почувствовал ее легкое разочарование в нем.       — Да… — чуть растерянно ответил инженер. И вдруг улыбнулся. В Силе плеснуло недобрым: Арбел, похоже, увидел возможность отыграться.       — Но, может, ты могла бы научить меня? — вкрадчиво поинтересовался он.       — Думаю, что да, — она кивнула, блеснув в рассеяном свете кристаллами платья, ксонолитом прядей и улыбкой. Чарующей и… немного хищной. Злость Дор Арбела бередила в ней Тьму и рождала в сознании чувство одновременно болезненное и щекочущее — жгучее желание сделать опасный выпад, как змея. Чтобы избавиться от причины. Но это был не тот случай, ради чего стоило катиться во Тьму. Пока не тот.       — Нам музыку, пожалуйста, — бросила Флай подоспевшему блюдоносу. — Поспокойнее, и на ваш выбор.       — Нет-нет, не сейчас! — торопливо зашептал Арбел, сделав страшные глаза. — Не здесь.       Инженер взял себя в руки и продолжил уже спокойнее:       — Никто же не учится прямо… перед зрителями, верно?       Какая стеснительная вомп-крыса, твою гунганскую мать!       Ножичек в руке девушки резко царапнул по блюду, отделяя один кусочек рыбы от другого.       Он еще и боится показаться смешным! И все время ждет подвоха. И правильно ждет! Если тебе кажется, что где-то подвох, значит, тебе совсем не кажется! Особенно, если вдруг жизнь делает отпадный подарок. Например — просто потрясный по выгоде контракт от хаттски прижимистой Империи. Ну никто же не станет швыряться кредами просто так! Вот и не швырялся. И не просто…       — Да ладно, ладно… — пожала рыжая плечами. — Я что, собиралась тебя учить чему-то неприличному? Да если и так… — очень рискованно улыбнулась она, словно количество выпитого стало потихоньку переходить в качество, — у них такие сносные чаевые, что они слепы, глухи, немы и невозмутимы, как статуи на Королевской площади!       Флай замолчала, пока перед ними расставляли каф и десерт.       — А где же тогда учиться, а? — подняла она на инженера немного рассеянный взгляд.       — Думаю, я смогу отыскать нам подходящее место, — многообещающе и немного двусмысленно улыбнулся Арбел. — Хорошо, что наши дежурства совпадают.       «А сарлакка в глотку не хочешь?» — с ненавистью подумала Флай, томно улыбаясь инженеру. Она глотнула любимый каф с огромной голубой пеной, но нет, не помогло. Ее тошнило. И от себя, и от Арбела, чья мерзкая рожа и скользкие намеки застревали внутри студенистым комком, словно проглоченная болотная тварь…       — Да? И когда приступим? — над холмиком кафейной пенки на инженера блеснули зеленые нагловатые глаза.       — Да хоть завтра, — инженер, казалось, обретал все большую уверенность, ощутив, что поворачивает ситуацию в свою пользу. — Раз уж у нас мало времени и скоро тебя ждет Корусант.       Он отсалютовал Флай чашкой.       Завтра?! Еще и завтра терпеть его гнусную рожу? Ну нет, она на это не подписывалась! Она что, имперский «агент ноль»? Ее дело стучать! Она стукачка. Да, хатт, она актриса и всё такое, и да — еще Гейл… Надеется на нее — в смысле… Но ее воротит от этого типа! Да у Империи бонусов не хватит, чтобы заплатить ей за всю эту мерзость!       Флай отправила ложечку с пирожным в рот, не сводя с инженера пристального взгляда. Его она подсмотрела в кантине у женщин, которых с какого-то там по счету бокала вина начинало тянуть на подвиги.       — Так еще и сегодня не кончилось… — произнесла она негромко.       Музыка звучала, и здесь она, конечно, была настоящая, живая. И похожая на немного печальную мелодию, под которую почему-то было радостно скользить летом по ночной Соллеу на лодке…       — Верно… — задумчиво согласился Арбел и не стал продолжать, сосредоточившись на содержимом собственной чашки. Только то и дело бросал на Флай странноватые взгляды. Танцевать он определенно не собирался…       — Думаю, теперь моя очередь, — произнес он, когда чашка опустела. — Моя очередь удивлять тебя.       Оу, уж не хочет ли он сам оплатить их завтрак?..       Она слегка подалась вперед с дерзкой улыбкой.       — Так удивляй меня, Дор…       Ох, видел бы ле Дивини — орал бы на нее часа три, обещая… Ну, свой полный комплект с удушением и скармливанием её, Флай, сразу трем монстрам одновременно. Она предавала его высокое искусство, играя какую-то пошлую рыжую соблазнительницу из такого же пошлого голобоевика.       — Тогда поехали, — он кивнул на выход. — О времени не волнуйся. Считай что вместо следующего дежурства у тебя выходной.       — О, отлично, спасибо, Дор! Люблю выходные! — на этот раз очень искренне обрадовалась рыжая. — Знаешь, как влом тащиться на комплекс, после теплого и оживленного театра, когда все готовятся залечь под одеялко? — пожаловалась она ему.       Хатт, как кстати его странная щедрость — вот и пусть всё, что потом будет нужно, сделают без нее ребята Крэйтана. А то она задолбалась…       Флай небрежно промокнула тонкой салфеточкой губы с остатками голубоватой пенки и поманила официанта. Да, здесь все осталось таким же, как при ее рыжем сородиче, когда он еще не владел Галактикой, и таким же, как и задолго до него — счета на флимси, завернутые в приятную натуральную кожу. И всё… Приятные ощущения для Флай на сегодня заканчивались. С кредами пришлось расстаться, а потом… Ну, то, что противно нужно делать или сразу — или никогда.       — Веди… патрон, — засмеялась она, неуверенно вставая и закутываясь в пушистую накидку, которую опустили на ее плечи чьи-то руки.       — Вам всё понравилось, господа? — «губернатор» с хорошо поставленной задушевной улыбкой проводил уходящую пару. И Флай с изумлением осознала, что вкуса всех этих шедевров кулинарии и дороговизны, она не ощутила, словно все это время жевала все тот же привычный протеиновый концентрат…       — Да, все было отлично, — ответил Арбел за двоих, и у него вышло даже более дежурно, чем у самого администратора.