Мотылек на снегу. Акт второй

      Хлама в трюме хватало. Пустые контейнеры, сваленные в кучу, шланги, контейнер с замрозкой, какие-то механизмы и запаски, просто мусор, и даже один дроид пятого класса… Похоже, неисправный. Оружия не было, да… Но драться чем — было. Швыряться — тоже. Да хотя бы этим самым дроидом…       Она копалась во всем этом барахле с мрачной, отчаянной решимостью выбраться из этой гробины.       Да, хатт, их двое сытых и здоровенных наемников с бластерами, гранатами и ещё чем-нибудь из этой убийственной оперы против… почти трупа, да? Да, с голыми руками. И тощими, к тому же… Но разве ей есть, что терять? Всей жизни — несколько часов, в которые с ней могут сделать все, что им угодно — и в этом трюме, и там, куда ее эти твари сдадут. Это, что ли, жизнь?! А ту, которая была, уже забрали…       Ни дома, ни тех, кто ей был дорог. Были же, не могло не быть! Ха, да у нее даже имени нет! Ничего не осталось. Только жажда, выжигающая изнутри ее душу. И вот эту жажду не залить лумом. Не лумом!       Заткнув за ремень обрезок какой-то металлической штуки, она запихнула в карманы надорванные пакетики с порошком. Этот противный запах ей показался знакомым, но задаваться вопросами она не стала. Смысл? Вот когда все будет позади — она подумает. У нее будет просто море времени на подумать, на вспомнить, на испугаться и не поверить… Просто море. Тогда и придумает, кто она такая, или кем будет.       »… как в одном СиЗО сидели       Контр, агент и королева,       Хатт, пират и мандалорец…       Говори — кто ты такой,       Называйся поскорей —       Не задерживай судей!»       Странная считалочка вылезла… Что ж, можно и сейчас. Судьей она будет. Постарается, хотя бы. Поэтому к судейству ей нужно о-очень хорошо приготовиться… Она уселась на сваленные горой контейнеры.       Может, прикрыть глаза? Так легче было… Что? Почувствовать в себе то же, что с банкой? Стремление сдвинуть этот аккум ближе ко входу в отсек? Да у нее только одно стремление, продиктованное этими потемками, о которые она бьется!       …И, да, да. Вот оно… Такое… электризующее ощущение где-то в солнечном сплетении, оно возникает жаркой волной… словно вырастает вторая рука откуда-то изнутри ее… из глубины того, что движет ею. Из ее страха быть снова беспомощно разложенной на грязном полу… или не на полу… Из горечи и боли какой-то неведомой утраты, из яростной ненависти к разрушившим и стершим ее мир, и пытающимся точно так же стереть ее саму!       …Неподъемный пыльный аккум завис в воздухе прямо напротив широко открытых зеленых глаз…

***

      Висящий за фонарем патрульный крейсер — не самое приятное для их брата зрелище, конечно, но довольно будничное. Хинто нарочито расслаблено откинулся на кресло.       — Не очкуй, Морщинистый — они не за нами. Они за твоими мозговыми червями! — хохотнул нагаи. Какой бы ни была ситуация, подколоть напарника — это всегда как бакта на душу.       Но если бы Хинто Отэктэй был из викваев, то уловил бы выброс таких феромонов, что его бы не обмануло малоподвижное лицо Кера. Принести нагаи в жертву своему богу Ам-Шаку — это было самое мягкое, о чем молча кричал и молча же грозился тот позорному зубочесу!       — Гардиан — три-четыре-четыре. Не один… По шесть СИДов на стыкухах, — глубоко посаженные глаза метнули злобный взгляд на нагая. «Ну, давай, умник — понтуй теперь!»       Хинто в ответ даже бровью своей черной не повел. В чем, собственно, запара? Что им до Империи, а главное — что Империи до них? У них даже не грузовик…       — Нос дюракритом — и вперед, — пожал он плечами, продолжая курс на Велмор и стараясь гнать подальше паршивые ощущения. Хатт с ними, с имперцами. Обычно тем нет никаких дел до их промысла. Все чисто. Ну, почти. Да, вот только это «почти» — буро-красная… Не влезли ли они с Морщинистым в дерьмо хатта? А вдруг это совсем не та история, в которой бойкая девица стянула намного больше кредов, чем заработала?       Но углубленного развития эта версия не получила. Прохрипев, ожил общий канал связи.       — Борт Зерек-10-Сикэр! Говорит капитан флота Галактической Империи Фиц Керней. Приготовиться к досмотру! — прозвучало из динамиков.       — Да ладно, капитан, это же курьер, мы не занимаемся ничем противозаконным. Следуем на Велмор для пополнения запасов продуктов, и все такое, — нагаи прекрасно играл голосом, привнося в него интонации от простоватой добродушности до откровенного шалопайства.       Но, по-видимому, с капитаном Кернеем такое не прокатывало.       — В случае попыток уклониться от досмотра ваш борт будет уничтожен как пиратский и повстанческий, — флегматично сообщил имперец.       И у него были для этого основания. Приказ с самого верха — не допустить, чтобы повстанцы никакими путями не протащили на планету наследного принца Денида и его альдераанскую жену.       — Да кто уклоняется-то, коммандер? — буркнул Хинто, сдерживая бешеное желание проорать ругательства в комлинк. Их досматривали считанные разы! Что сейчас-то не так?!       Через черную бездну, на мостике крейсера, у капитана Кернея презрительно дрогнул уголок рта.       — Я не коммандер, болван… Просканировать транспорт! — последнее он скомандовал уже пилотам истребителей.       Это было гнилое веселье, но виквай откровенно наслаждался моментом, глядя, как бледнеет от ярости красивое лицо нагаи. Тот и так со своей серой кожей походил на человеческого мертвеца, но сейчас его сходство с трупом было полным. Если бы еще существовали трупы, которые брызжут слюной, выкрикивая что-то на незнакомом языке…       Пара СИДов, снявшихся со своих стыковочных узлов, понеслась им наперерез.       «Что за сит?!»       Хинто перестал ругаться и прожигать глазами фонарь, на котором было видно, как растут в размерах цели — словно какая-то глухая волна прокатилась по «Разведчику», еле-еле ощутимая, но отозвавшаяся где-то в животе у нагаи. Астероид у них в заднице?!       — Морщинистый, глянь, чё там? Только шевели задом! — мотнул Отэктэй всклокоченными патлами в сторону выхода. Переживать нанесенное оскорбление лучше в одиночку… хотя бы одну минуту.       Керир поднялся, кинув на Хинто свирепый взгляд, которого тот не заметил — ждал, когда за викуэем сомкнутся дверные панели рубки. И только тогда нагаи изо всех сил обрушил кулак на приборную доску. Хаттов имперец! Хаттов щелкун ягодицами! Только DX-2 и после него только кучка пепла от капитана Кернея может заставить нагаи забыть!       …Кажется, все сделано правильно. Удар этой фигней был такой мощности, что она не ожидала… Но почти видела звуковую волну, потрясшую трюм и ушедшую дальше. А там, в носу корабля что-то происходило. Словно проникал сквозь щели дым… Только не дымом это пахло. Но тоже очень горючей смесью эмоций — от протухшего запаха пакостной вражды до обжигающей ноздри ненависти, и глухой, пенящейся, как перекисшее пойло, злобы. Такой пронзительно-жгучий коктейль, который словно тянешь через соломинку прямо в душу, а он отзывается в ней злым весельем…       — Я не знаю, что ты такое… Почему я могу… И почему ты со мной. И почему так страшно и так кайфово чувствовать тебя… Но что бы ты ни было — пусть… Ты мне нужно… — прошептала она и торопливо засунула руки в карман. Кто-то шел сюда, и она молила звезды, чтобы это был виквай…       Фиц Керней отслеживал данные патрульных кораблей, когда доложились пилоты истребителей.       — Сканирование проведено. Три формы жизни. Рубка, центральный отсек, трюм. Груза, запрещенного к провозу нет, — доложил пилот СИДа. — Ждем указаний.       Капитан Керней пожевал губы. Трое…       — Зерек-10-Сикэр, на связи капитан Керней. В экипаж вашего корабля согласно документам входят два человека. Вы везете пассажира? — скучающе поинтересовался имперец.       …Ах, как медленно-медленно ползло полотно перегородки. Можно было умереть от старости.       Полоса света упала на стоявшую напротив двери девушку, заставив виквая словно влететь в невидимую стену. Его изумление длилось доли секунды, но этого ей хватило. Молниеносный бросок в лицо пакетов с порошком, засыпавшим ему глаза, пока он выхватывал бластер из кобуры… Она стремительно ушла в сторону, вытянув руку к той тяжеленной фигне, которую про себя она обозвала аккумом.       Хаттов сын, который ее убивал и хотел… Ну, так получай, ублюдок!       Аккум подскочил, словно детский мячик, и влетел в голову наемника, сбивая с ног. Кер еще шевелил губами и направлял бластер, силясь нажать на курок, но она прыгнула к нему, дрожа от отвращения и ярости, и изо всех сил вогнала обрезок металлического прута в морщинистую шею, выдирая бластер из рук.       Впрочем, викваю было уже не до бластера. Что-то чмокнуло под прутом и кровь фонтаном хлынула из разорванной шеи, заливая пол. В горле стоящего на коленях виквая заклокотало, и он повалился на пол.       …Она держалась за шею и не могла вздохнуть, почти физически ощущая рвущую вены боль и присутствие железки в горле. Она чувствовала, как холодеет все, как гаснет сознание и уходит жизнь.       Через несколько секунд все было кончено.       И тут ее желудок скрутило от вида вытекающей крови. От разбитой головы наемника с четырьмя намокшими в ней косицами, раскинувшимися по полу, как длинные черви. От мерзкого сладковатого запаха смерти. От собственной куртки в брызгах его крови. И от сознания, что это сделала она. Она! Да, она типа судья, но…       Противный холодный комок, наконец, подкатился под самое горло, и она скрючилась от позывов, выворачивавших ее наизнанку.       Хинто все ощутимей чувствовал запах «жареного». Что-то подгорало прямо под ним. На херфа имперцам состав экипажа? Точняк, ищут эту девку… И ведь не сбросить ее, когда СИДы тут держат его в поле зрения. Какого там Кер завис?! Опять за своё?       — Я не понял, кэп, вы — полиция нравов? — пробовал блефовать Хинто, лихорадочно обдумывая на что решиться прямо сейчас, чтобы спасти свою задницу, корабль и обещанные креды. — Ну, я — пилот, есть штурман. И девочка на рейс. Имею право! Ничего незаконного, сэр, вы же видели! — взывал к капитану нагаи.       — Сколько лишних слов, — поморщился офицер на мостике крейсера. — Вы хаттски утомительны. Вашу шлюху мы забираем. Готовьте шлюз для стыковки и спуска досмотровой команды, — закончил он тоном, не терпящим возражения.        — Проверить ай-ди всех троих, и у вас есть голо Денида и его жены, — отдал он распоряжения десанту. — Не исключено, что у этого молодчика девкой работает принцесса, а штурманом — принц.       В голове Хинто от закипающей крови мысли метались, как стадо бешеных шааков, сталкивающихся друг с другом и уносящихся в разные стороны. Только одна мысль была четкой и ясной — никто не должен ступить на палубу «Разведчика»! Это конец. Нет чести у нагаи, который сдался. Лучше умереть. Впрочем, Кессель ему так и так не светит — у него такая штука, за которую имперцы ставят к стенке сразу и без вопросов…       «Ага, как же… Спешу на гиперскорости!»        — Эй, хаттов отморозок! — отчаянно заорал он, направляя корабль в противоположную сторону от крейсера. Два истребителя тут же рванули за ним. — Урод, чтоб ты сдох! Да твою маа-аать, Кер! Расчет прыжка!       Он мог уйти, он мог обхитрить их, он уходил, лавируя, как бешеный наштах, и эта пташка могла переиграть любой истребитель, даже два, если повезет! Но ему нужен был расчет прыжка! А Морщинистой сволочи не было… И нужно было и увертываться, и стрелять одновременно!       — Не бойся имперцев, гад, я сам сожгу твою башку! — цедил он, сжимая зубы и ловя в перекрестье прицела СИД.       Но его напарника кидало, как щепку, в темном трюме, и он не слышал ни его угроз, не чувствовал ни сотрясений корпуса, ни жуткой болтанки корабля, по которому стреляли истребители. Ему больше не суждено было заплести еще одну косу, или остричь все. Он был мертв.       Её больно припечатало о переборку спиной, да еще труп виквая швырнуло сверху, и невидящие глаза на страшном лице, вобравшем в глубокие складки кровь, оказались перед ней. Но в следующий момент тело резко откинуло в сторону, избавив ее от кошмарного соседства. Она едва успела удержаться за выступ в переборке, чтобы не исполнить такие же дикие выкрутасы на пару с кораблем. В сознании, казалось, надсадно гудели аварийные сирены — надо сматываться, линять, быстро!       Куда?!       Еще и ноги… Да все в ней мелко дрожало от слабости. Она попыталась встать, держась за выемки в корпусе, вздрогнувшем от выстрелов по кораблю, но очередной кульбит «Разведчика», пытавшегося уйти от атаки, бросил ее навзничь, с размаха ударив головой об пол. Перед глазами в последний момент мелькнули какие-то знаки ауребеша, и она отключилась.       Гипердрайва больше было. Сит… Впрочем, как и движка теперь… И выбора у него больше нет. Только на Велмор. Если повезет…       Но, всё равно, ругань в адрес Кернея летела отменная. Ха, капитан еще не сталкивался с нагаи? Хвоста тебе от дохлой банты, имперец!       «Разведчик» стремительно уходил вниз, к розовой полоске атмосферы планеты, под непрерывные вспышки сигнальных ламп и рев аварийных датчиков…       Ничего, ничего, только бы пересечь эту линию терминатора, а там облака, и рукой подать…       Что-то тревожное, как набат, выдирало ее из забытья. Нельзя, нельзя терять время…       Голова опять гудела. Твою гунганскую мать, что же снова головой-то?       «Буквы!» — вспомнила она. — «На какой-то круглой хрени, вроде люка!»       Она ползла, цепляясь за любые выпуклости в поле, чтобы ее не унесло к стене.       Кретинка, как она не заметила раньше?! Странное расположение… А может и не странное… Где — то тут должен находиться… Да!       Люк открылся, и она почти ввалилась в маленькую спаскапсулу на надувной диванчик.       Клацнули ремни, вход заблокировался, и она отключила сигнал бедствия.       Почему? Этого она не знала. Но словно было у нее вырублено на подкорке большими буквами — не светиться.       Пульт управления был прост, как аурек и беш, она нашла нужный значок, торопливо, будто ее выталкивали отсюда в три шеи какой-то непонятной силой. И неважно, куда. Здесь только смерть… И запах распада уже стоит у нее в ноздрях…       Несколько секунд не происходило ничего, а потом что-то выстрелило капсулой прочь, в пространство.       Её встряхнуло, вжало в кресло, крутануло еще несколько раз вокруг своей оси, как на развлекательном аттракционе, и уже потом потащило куда-то…       — …тип атмосферы пригоден для дыхания, сила тяготения 0,92 от стандартной, температура… — это заработали сенсоры, монотонно выдавая информацию. Значит, какая-то планета… Ей казалось, что она как последний раз вдохнула на «Разведчике», так и не выдохнула. И не рано ли ещё?       Что-то отлетело с борта его посудины. Спаскапсула? Этот конченый ублюдок уходил, кидая его!       Он даже не успел горько усмехнуться — типа, всегда знал… Корабль потряс еще один лазерный заряд пушки, сорвав крыло. Посудина дернулась, как в агонии, завертелась и, дико вращаясь, помчалась к холодному сиянию кучевых облаков и океана под ними. «Это всё? Всё? Вот так дерьмово?» — не веря, он еще задавал кому-то в себе эти вопросы. — «И никто не узнает? Ни старый… ни…»       И уже с тоской: «…Ше…да…»       Искалеченный корабль воткнулся в оранжевые от заката волны у кромки берега, подняв столб воды, огня и черного дыма.       Фиц Керней устало выслушал доклад, о том, что бунтарь был подбит и взорвался на Велморе. А сообщение о спаскапсуле, которая отстрелилась ближе к поверхности, заставило его нетерпеливо дернуть подбородком.       — Бегать за принцами на поверхности — не наше дело. Наше дело — досмотр. Скиньте им данные по кораблю и капсуле, пусть и местные немного поработают. Теперь это их головная боль, так что им и велморский флаг в руки, — закрыл он тему.       Да, он был недостаточно лаконичен и позволил себе некоторый сарказм в тоне. Но не ему, боевому офицеру, участвовать в драках за корону между какими-то… На это есть имперская разведка и прочая элитная шваль. У него патрулирования и досмотра — выше корусантских крыш.       Капитан поправил форменное кепи на голове и вернулся к данным сканирования.       Она знала, что это значит. Эта яркая вспышка и черно-красные клубы дыма, взвившиеся в закатное небо.       Ей больше не узнать, откуда она. Её прошлое сгорело. И даже о маленькой его части уже некому рассказать. И за того, кто почти спас её — не отомстить…       В эфир внезапно ворвались бодрые, почти танцевальные звуки — это коммуникационный передатчик нашел какие-то сигналы, какую-то станцию, которая передавала легкую музыку.       Хатт, жизнь продолжалась… По-любому. И жизнь тут была вполне себе… культурная.       Пушистый зеленый мох внизу стремительно рос, превращаясь в огромный массив высокоствольников, когда она попробовала управлять. Капсулу резко вывернуло, прижав её к окну обзора, но курс изменился.       Тело нагаи лежало на мокрых камнях, где-то метрах в ста от дымящихся останков его «Разведчика». Но налет тления, казалось, чувствовался во всем, даже в свежести океана, в его солоноватом запахе, запахе прибрежных камней и водорослей. Наемник не подавал признаков жизни. Его заостренные серые уши и тонкий нос побледнели, и почти белыми, из обрезанных перчаток, торчали пальцы. Из угла рта вытекла и застыла кровь, и кровь была под ним, на отполированных океаном камнях. И эти кривовато обрезанные перчатки почему-то зацепили ее взгляд, сжав сердце…       Да, гнилая затея была… Ничего он не скажет уже. Осталось только одно.       Она опустилась рядом на колени, и стала торопливо выкладывать содержимое из его карманов. Но тут глаза нагаи медленно приоткрылись. Тусклые, черные, они взглянули куда-то сквозь нее, и бескровные губы скривились, будто бы в язвительной улыбке. Словно это была последняя насмешка Хинто Отэктэя в жизни. Над своими несбывшимися надеждами? Или над ней, от которой он так хаттски ловко сбежал, прихватив с собой все тайны?       Быстрее, чем от себя ожидала, она сгребла все находки, торопливо засунула в свои карманы — скорей! Потом разберется, времени нет… Еще кобура с бластером, нож. Ну, кажется, всё?       Но, немного помедлив, она все-таки вернулась, чтобы закрыть ему глаза, глядящие в небо, в котором уже проступали чужие для нагаи звезды.       Все счеты между ними кончились. Нельзя никого второй раз лишить жизни…       И она зашагала прочь.       Хатт… Приходилось ли ей лишать жизни раньше, в той жизни? После того, что она чувствовала там… в трюме, чего в ней сейчас больше — досады, что не удалось самой наказать убийцу, или… облегчения, что не придется переживать это?       «Мне нужно знать, что тебе нравится, что ты любишь» — вдруг послышалось так отчетливо и ясно, что она оступилась на скользких камнях, и прошептала:        — Жизнь…        Хатт… Что это? Кто это был? Когда?!       Она беспомощно стояла и смотрела на сиреневатые, бликующие от заката волны, но ниточка потерялась. А казалось, что еще чуть-чуть, и… Но словно неосторожно спугнула что-то зыбкое. И опустилась непроницаемая занавеска, снова скрыв от нее прошлое и оставив свои тревожные тени.       К спаскапсуле она бежала уже бегом. Несмотря на безлюдный и дикий на всем его протяжении берег, в любой момент могли появиться какие-нибудь службы, зафиксировавшие крушение корабля и полет ее спасательного шлюпа. Да и вообще — неизвестно кто. Только этого не хватало…       Из капсулы она вытащила только самое необходимое — еду, воду… Хатт, как хотелось есть… Она с трудом сдерживалась, чтобы прямо здесь не разодрать зубами упаковку и не запихать в рот весь сухпаек сразу.       Комлинки… Один из двух можно продать. Аптечка.       Она забросила окровавленную куртку в капсулу, разделась, и тяжело толкая её перед собой, поплыла от берега. Волны плохо помогали. Голову сразу болезненно защипало и задергало, задергало сильно — вода оказалась слишком холодной и солоноватой для ее раны. Зато смывала с нее грязь трюма и чужих рук.       — Народ Ден-Велмора, это снова ваш «Вечерний курьер» Эйсон Чиртон! И сегодня с нами неотразимая Маю-ми, и ещё один зачётный вечер королевства! Итак, на… — жизнерадостно раздавалось из капсулы, пока не захлебнулось океаном, который заполнил ее до краев. Капсула медленно пошла ко дну. Вместе с надувными креслами, которых было особенно жаль — переночевать на них было бы так мягко…       Она не стала ждать, пока в глубине в лучах заката прощально блеснут металлические бока, повернула к берегу. Надо было скорей уносить ноги. Куда? Да без разницы. А может, такая она и есть — настоящая свобода, когда тебе все равно? Когда терять нечего и некого. И, значит, ничего не держит, и любая планета годится. И если это — хаттов Велмор — пусть будет Велмор… И любая дорога на нем.