***
Чёрная мгла покинула меня, выбросив на берег реальности. Проснувшись, я ещё пару минут лежала не шевелясь, пытаясь понять что со мной произошло. Сердце бешено колотилось, готовое вот-вот вырваться наружу, разломав при этом своды моих рёбер. Тело, будто после особо тяжкого избиения невыносимо ныло, сковав болью мышцы. По вискам словно били раскалёнными молотками, заставляя морщиться с каждым ударом. В полости рта пересушено. Цепляясь за сухие стенки, язык с отвратительным скрежетом искал влагу. Но всё попытки тщетны: влаги там давно нет. В ушах стоял какой-то невнятный гул. Он смешивался с чьими-то шагами, резал до невозможности обострённый слух. Я приоткрыла глаза. Сквозь ресницы ударил яркий свет. Солнце. Как же больно. Пришлось снова зажмуриться. Снова лежу не шевелясь. Звук отдёргиваемых зановесок шуршанием ударил по корке мозга. Лучи, резко упав на лицо, окончательно меня разбудили, вынуждая разомкнуть веки. Привыкая к освещению, начала обшаривать взглядом место, в котором находилась. Светлые высокие стены, два окна с синими шторами. Напротив одного окна стоит чёрный письменный стол. На против другого — чёрный диван, который я весь занимаю своим телом. — Воды? — доносится усмехаюшийся голос. Не успеваю ответить, как уже вижу перед собой полный стакан жидкости. Понимая, что не могу ничего сказать, в ответ лишь киваю, безмолвно благодаря. Разом осушаю посудину. Хочется ещё. До моих ушей снова доносится усмешка. Поднимаю глаза к источнику звука, но ничего не вижу. Лишь чёткие линии силуэта, освещаемого со спины яркими лучами солнца. Судя по коротким волосам и мешковатой одежде — это был парень. Пытаясь собрать себя в одну более менее целостную по субстанции массу, спрашиваю: — Где я? — В моём клубе, — отвечают мне приятным тембром. — Что п’оизошло? — Твой передоз. Блять. В смысле, передоз? Я ничего не помню. — И… давно я здесь? — Уже вторые сутки пошли. Блять. В смысле, вторые сутки? Я снова ничего не помню. — Спасибо, — не зная, что говорить в подобных ситуациях, я пробую встать на ноги. — Можешь не благодарить. И да, если хочешь уйти, то дверь слева от тебя, — так кратко и резко, что начинаю путаться в ситуации ещё больше. Очень неловко. — Что я вам должна? — Отсутвие проблем, — я почувствовала на себе очень холодный взгляд, прожигающий своими колючими иглами всё моё больное нутро. Найдя глазами дверь, я вышла из комнаты. Лестница, ведущая из комнаты на третьем этаже плавной змеёй спускалась вниз, прямиком к закрытым черным дверям. Навалившись на них всем весом, я вышла на улицу. Холод октябрьского ветра вмиг окутал меня, доставая своими щупальцами прямо до костей. Оглядев местность, я начала воспроизведение вчерашнего дня в голове. Было очень сложно. Помню толпу людей, пугающую спутанность после нескольких вдохов порошка и пару потрясающих голубых глаз, смотрящих прямо в глубь души. И на этом всё. И на этом абсолютная пустота. Но, несмотря на такие крошечные находки, меня радует то, что я вспомнила хоть что-то.***
Поймала такси. Приехала в снимаемую мною квартиру. Щёлкнув электрическим чайником, пошла в душ. Нужно смыть всю высохшую грязь передоза, что шершавыми руками обвивал всё тело. Вода горячая. Самый настоящий кипяток. Он готов сварить меня заживо, словно в адском котле, навсегда погребя в свою горячую обителей. Пар струйками сходит с покрасневшей распаренной кожи. Она у меня словно розовый кварц. Такой же оттенок, такой же рельеф рисунка. Красиво. Но ненавижу. Откидываю голову на холодный бортик ванны. На автомате нашариваю рукой полку с баночками и флаконами. Лавандовый гель для душа. Такая же пена. Такой же шампунь. Вкусно. Ароматно. Приятно. И сонно. Лежу в полной ванне мёртвой амёбой, не в силах даже вылезти из воды. Тело ломит, нещадно бросая меня то в жар, то в холод. Озноб бьёт хлыстами по нежной плоти, покрывая его полосами гусиной кожи. В голове много мыслей. Все их занимают слова отца и пропущенные мною дни. Начинаю замерзать. Начинаю засыпать. Перед тем, как вдохнуть в себя мыльную воду и проснуться, вижу перед собой два голубых глаза, сравнимых лишь с Северным Ледовитым океаном. И снова появляется желание их увидеть. И снова появляется желание в них утонуть.