"Это всего лишь алкоголизм, да, Милас?" - иронично спрашивает меня подсознание, показывая мне картинки того, сколько всего я сегодня влила себе в глотку.
"Да нахуй всё - отвечаю ему и тянусь за остатками водки в высокой матовой бутыли, - я свою норму знаю."
Делаю пару глотков, что обжигающим кипятком заполняют горло и думаю о том, что я, должно быть, забыла свою норму, как только перестала пить, постоянно находясь в компании одной рыжеволосой дряни. Вгзляд карих угольков глаз в воспаленной памяти заставляет четырехкамерное пропустить удар и болью разнестись по всему телу, заканчивая свой путь в кончиках пальцев."Мне бы только сейчас не вспомнить о тебе и не приползти к твоим блядским ласковым рукам"- думаю про себя и начинаю истерически смеяться, понимая то, что я уже, блять, вспомнила о тебе, раз не единожды упомянула тебя в своих мыслях.
Нервные окончания тонких пальцев, созданных словно из фарфора, нащупывают в кармане прямоугольник сотового и, вытягивая его, набирают заученный наизусть номер. Чёртвова мышечная память, которую я всегда считала изумительным качеством, играет сейчас со мной злую шутку, словно насмехаясь надо мной. Я, говоря себе, что так дело не пойдет, титаническими усилиями спешу удалить цифры с экрана телефона и отбросить мобильник подальше от себя, но, явно переусердствов, разбиваю его в щепки о стену напротив. Думаю о том, чего уж мелочиться, и сгребаю одним резким движением со стола всё, что только было на нём. Слышу то, как с грёбаным грохотом и лязгом, все предметы летят со стеклянной поверхности на пол, разбиваясь, ломаясь и полностью крошась. В желании дополнить картину, встаю с кресла, переворачиваю кофейный столик вверх тормашками и, видя его осколки возле своих ног, обутых в кроссовки, даже не думаю о том, как же мне повезло, что я забыла раззуться. - Ох ненавижу, - повторяю из раза в раз, переворачивая всё вокруге."Ненавидеть предавшую тебя суку намного легче, чем побитую жизнью рыжеволосую девчонку, которая только своими глазами однажды перевернула весь твой мир."
К моим ногам летит всё: вазы, картины, фоторамки, стулья, одежда из шкафа, книги. Лелит всё, но образ любимого чертёнка от этого не прекращает маячить перед глазами. И я устало сажусь на корточки и закрываю руками лицо."Либо я сейчас отправлюсь спать, либо продолжу творить хуйню." - говорю самой себе и встаю на ноги, опираясь на рядом стоящее кресло.
Ловлю пьяным мозгом пару-тройку вертолётов, пытаюсь сконцентрироваться на том, чтобы ровно дойти до дивана в гостиной и, шатаясь из стороны в сторону, начинаю свой путь до мягкой мебели. Открываю за железную ручку дверь, что темным пятном плывет перед глазами, и переступаю через небольшой порог. - Самое главное - пройдено, - лепечу себе под нос и спотыкаясь об недоснятый мною кроссовок, ничком падаю, встречаясь лицом со светлым паркетом, - ну бля-я-ять. Падаю на пол, цепляясь плечом за угол тумбы, стоящей возле дивана, до которого я шла, считая его своей конечной целью на эту ночь."Кажется, я промазала" - выношу вердикт в голове и, при попытке встать, чувствую дикую боль и хруст в собственной ключице.
Темнота сна, что накрыла меня пьяной волной, не позволяет мне встать на ноги даже для того, чтобы переместиться на мягкую мебель.***
Громкий звук, доносящийся прямо над ухом, будет звучать самым настоящим отбойным молотком, если вчера ты знатно накидался, выглушив весь алкоголь в доме. Открываю глаза и щурясь осматриваю комнату в поиске источника звука. Не проходит и пяти секунд, как я его нахожу. Длинные, наманикюренные бежевым шеллаком ногти, звонко перебирают цокотом по деревянному подлокотнику дивана и мне хочется сломать их, с корнем вывернув ногтевые пластины в обратную сторону. - Хватит. Не стучи, - доносится хриплая мольба из моих пересохших губ и я, слыша гневный выдох, добавляю: - и не вздыхай так, пожалуйста. Вообще не дыши, у меня голова, блять, болит. - А болит из-за того, что ты вчера накидался как скотина, - обвиняющие заявляет, заставляя меня усмехнуться. - Да ладно? Не врешь сейчас? - открываю глаза и тяну вверх левую бровь."Будто я без тебя не вспомню, Яночка, что вчера я была настолько пьяна, что сам чёрт позавидовал бы моему состоянию."
- Что у тебя с плечом? - дотрагивается тонким холодным пальцем до сломанной мною вчера ключицы. - Это я вчера настолько скучала по тебе, что упала, пытаясь добраться до телефона. Уж больно позвонить тебе хотелось, - отправляю в её сторону смех и понимаю, что звучу крайне неубедительно."Да и похуй так-то. Всё равно знает, что к чему."
И Яна, не поддерживая моей лжи, начинает спрашивать о том, как и где я ударилась. - Это выглядит ужасно, мышонок. Тебе нужно в больницу, чтобы тебя осмотрели. - Да, я знаю, - сжимаю глаза пальцами, желая прогнать спутанность из головы, - я сейчас соберусь быстро и поедем. Подождёшь меня на кухне, ладно? Девушка послушно кивнула и вышла из комнаты, оставив меня одну.***
После проведенного обследования и отваливания кучи денег травмотологу, мне вынесли вердикт, что под опухшей синюшной кожей, которая натянулась "палаткой" над сломанной ключицей, у меня кроется закрытый перелом со смещением. Не удивляясь этому и согласившись на её вправление, так называемое, репозицией, что проводилось со мной под местным наркозом, мы с Яной отправились домой, попутно заехав в аптеку за обезболивающим для меня лекарством. - Вечно ты себе проблемы создаёшь, Ксень, - сказала мне девушка, сидящая за рулём моей машины, - нужно же аккуратней быть, не маленький же ребёнок. - А по-другому мне скучно. Так хоть, экстрим какой-то, - смеюсь в ответ. - В чём экстрим? В том, чтобы ходить теперь в этом ужасном корсете? - кивнула она мне, не отрывая взгляда от дороги, на моё одеяние, под которым прятался огромный корсет, наложенный на мои плечи. - Ну, когда бы я ещё примерила на себя столь странное сооружение? Ничего, пару месяцев так пощеголяю и вернусь в прежнюю форму, - смеюсь. - Очень смешно. Я, вообще-то, переживаю за тебя, малыш. - Ой, приятно, - отвечаю ей, усмехаясь. На это она закатывает глаза и сворачивает к нашему дому. - Какие у тебя планы на вечер, мышонок? - спросила она, помогая мне выбраться из авто. - Если я отвечу, что снова собираюсь нажраться, ты удивишься? - Думаю, что нет, - тихо говорит, поддерживая меня под локоть. - Да ты можешь не нянчиться со мной, как с инвалидом?! - психую и сбрасываю с себя её руку."Я хоть и инвалид, Яночка, но не на тело. Я инвалид на душу, моя неродная."
- Могу, если прекратишь вести себя как идиотка, - отвечает мне в тон моей интонации. - А ну повтори, - перехватываю её за запястье здоровой рукой. Бородина смотрит в мои глаза, хлопает своими длинными ресницами, вспарывая вечерний воздух, и отводит взгляд, понимая то, что сейчас не стоит со мной ввязываться в ссору. - Я не в прямом смысле, - лепечет. - А в каком тогда? - всё ещё не выпускаю её из крепкой хватки. - Никаком, - тянет меня к подъезду, - пошли, ладно? Холодно на улице. И, покинув прохладу апрельского вечера, мы вскоре оказались на пороге квартиры. - Чтобы больше, блять, я подобного не слышала, - говорю ей, раззуваясь. - Хорошо, - послушной девочкой соглашается. - Ты купила алкашку? - спрашиваю её, идя к шкафу с алкоголем. Вижу то, что она успела убраться за время, которое я спала, улыбаюсь ей. - Нет, - отвечает на мой вопрос и ловя мою вздёрнутую бровь, поясняет, - там ещё осталось пару бутылок. Киваю ей, достаю один бокал, ставлю его перед девушкой и наливаю в него красное море вина. Сама же, прилипаю губами к горлу бутылки. - Ты чего не пьёшь? Снова по таблеткам, дорогуша? - хмурю брови, едва показывая усмешку. Кивает мне, и даже не пригубив вино, выходит из комнаты, хлопнув дверью."Ну и съёбывай, блять, истеричка."
- Могла бы громче хлопнуть, блять! Мне же не понятно, выходишь ты или нет! - кричу ей вслед, чувствуя, как алкоголь наполняет моё тело, разнося приятное тепло. Включив музыку на сегодня купленном новом айфоне, расслабляюсь под трэк, вслушиваясь в слова, звучавшие в нём. Но, они, проникая в мой опьяневший мозг, тут же выходят из него, оставляя в нём кромешную пустоту.***
Через час, видимо соскучившись, Яна входит обратно и садясь напротив меня, начинает сверлить меня своими глазами."Твои глаза хоть и карие, но они даже тягаться не смогут с теми, в которые я влюблена."
- Что смотришь? Выпить надумала что ли? - смеюсь. - Ксень, может, стоит прекратить пить каждый день? - тихо, словно боясь меня, произносит, когда я откупориваю уже третью бутыль. - Ксень, а мозеть, стоить плеклатить пить каздий день? - передразниваю, смотрю ей в глаза и снова, на этот раз показательно, присасываюсь к сосуду из тёмного стекла. - Ну я серьёзно. Достаточно уже охмелев, грубо отвечаю ей: - Завали, ладно? - Ну Ксень, - начинает жалобно скулить. - Завали, я тебе говорю! - встаю с места, с грохотом отодвигая стул, на котором сидела всё это время. - Ты же убиваешь себя, - говорит, отходя от меня на шаг. - За-ва-ли, - повторяю, беря за горлышко пустую бутылку из под вина. - Ксень, не надо, - просит меня, видя то, как я зверею, - поставь обратно, пожалуйста. Чувствуя то, как внутри меня поднимается жар гнева и неконтролируемой злости, закрываю глаза. - Выйди отсюда, - коротко говорю ей, - выйди отсюда сейчас же. Я, слыша то, как Яна, шурша по полу комнатными тапочками выбегает из комнаты и тихо прикрывает за собой дверь, срываюсь, швыряя бутылку в стену. - Сука! - кричу в закрытую дверь, - как же меня всё бесит! Ненавижу! И тебя ненавижу! И рыжую ненавижу! Всех баб, блять, ненавижу! Делаю шаг к раковине, чтобы умыться водой и наступаю на пол, где раскинули свои тёмные грани стёкла битой бутылки. Зашипев от боли, начинаю по стенке идти почти на одной ноге до комнаты, в которой должна была быть Бородина."Из-за тебя, чёртова Горохова, я снова калечусь. Снова калечусь и снова иду к той, что позволит себе меня спасти."
- Ян, ты тут? Помоги, мне, пожалуйста, - пьяным лепетом прошу, стучась в закрытую дверь, - я поранилась. Вот так вот, из-за борьбы с самой собой, я, чтобы забыть твою волну имбирных волос и карего взгляда угольков глаз, снова в усмерть напилась, принеся своему телу очередное увечье.