Колорист

«Интересно, сколько сейчас времени?» — задал сам себе вопрос темноволосый и лохматый, особенно после сна, жнец. Парня сквозь полусонное состояние обступил так знакомый ему запах препаратов, медикаментов и, конечно же, нотка крови, что якобы ненароком пробралась в эту слегка удушающую смесь. Отелло, не открывая заспанных и слипшихся из-за достаточно долгого сна век, выпрямил изогнувшуюся внутрь дугой спину. Прогнувшись до пределов своих возможностей с помощью невысокой спинки стула, жнец разлепил, явно не горевшие желанием открываться, глаза, но по-прежнему почти ничего не видел, то ли из-за мрака лаборатории, то ли из-за никудышного зрения. Отелло лениво поднялся со стула, краем глаза заметив на рабочем столе отблеск своего пенсне, которое, судя по всему, во время сна изволило тоже отдохнуть и свалиться с переносицы. Парень лёгким и аккуратным движением руки взял вышеупомянутый предмет и вогрузил его на привычное место, а затем, также плавно завёл обе руки за голову, продолжив свою утреннюю «разминку». Конечно, ведь спать за столом не очень удобно, но почему-то в 4 часа утра Отелло это как всегда совсем не волновало. Что делает жнец на рабочем месте в 4 утра? Может для остальных жнецов это и безумие, но для Отелло это совершенно обыкновенное дело. Непризнанный учёный постоянно проводит свои исследования и эксперименты, не желая останавливаться на достигнутом. Нет, он вовсе не жаждет славы за счёт своих открытий. Он просто слишком любопытный, а этот неудержимый интерес к миру толкает Отелло вперёд, заставляя его проводить бо́льшую часть свободного от основной работы времени, с головой окунувшись в науку. Парень посмотрел на невзрачные наручные часы и с облегчённой улыбкой выдохнул. «Я даже не проспал начало рабочей смены. Оказывается, не так уж долго я и спал, как казалось» Постепенно к жнецу возвращалась привычная задорность — чем дольше он бодрствовал, тем больше в его ярко-зелёных глазах плескался весёлый энтузиазм. Отелло небрежно развернулся в сторону многочисленных шкафов, забитых различными приспособлениями, пробирками и колбами. Остатки сна сбивали криминалиста с мысли. Он пытался вспомнить, что он делал здесь этой ночью. Так и не собрав свой пазл мыслей, Отелло снова подошёл к железному столу, на котором было разбросано множество тетрадей и бумаг с отчётами и чертежами, на краях стола около стены стояло несколько колб, среди которых была опрокинутая спиртовка, а её содержимое впиталось в одну из лежащих около тетрадей. Отелло стал пересматривать все свои записи и, наконец-то, смог вспомнить, над чем столько времени уже работает. Парень взял в руки промокшую спиртом тетрадь и так же пересматривал записи. Это была тетрадь с различными, выведенными, кстати, самим Отелло, формулами веществ, которым учёный искал применение. У этих соединений даже ещё не было названия, поэтому Отелло подписывал сосуды с этими веществами этими же формулами, которые уже знал наизусть. Снова кинув взгляд на часы, парень понял, что уже началась рабочая смена, а значит нужно приступать к работе. Отелло ловко вилял и, даже, чуть ли не «вприпрыжку» между шкафами, заставленными преимущественно стеклянными сосудами с самым разным содержимым и дошёл до самой мрачной части помещения. Там, в углу располагалась ещё более мрачная дверь, от которой так и веяло неприятным холодом и запахом разложения. Жнец прошёл через дверь, по привычке хлопнув рукой по стене, включив в том прохладном помещении неяркий свет. — Ну, что, сегодня есть какие-нибудь странненькие смерти, м? — спросил, блуждая между мертвецами, с широкой привычной улыбкой Отелло у множества трупов, что лежали на таком же огромном количестве коек, зная, что ему никто не ответит. Дойдя до конца этого коридора, буквально созданного в помещении койками с телами, Отелло попутно «прихватил» одну из них, покатив к большому железному столу. Перетащив труп на этот самый стол, парень включил операционное освещение над ним. Рядом со столом стояла стойка с подносами, на которых в свою очередь располагалось всё необходимое Отелло оборудование. Криминалист натянул резиновые перчатки, вместо кожаных и начал с быстрого, но цепкого и внимательного осмотра трупа. Ран на теле видно не было, как и следов побоев. Хотя «пациентов» с ранами в отдел криминалистики не отправляли, так как искать причину смерти не нужно, но жнец всё равно досканально осматривал каждое тело, выискивая причину смерти на поверхности. Убедившись, что по внешнему виду пациента причину смерти он опознать не сможет, Отелло берётся за следующее дело — вскрытие. — Этот из-за печёночной недостаточности откинулся, с ним все ясно, — быстро проговаривал криминалист, записывая в своей книге напротив ФИО несчастного причину смерти и вот, жнец уже на пути к следующему мертвецу. — А этот пацан холеру подхватил, таких, наверное, навалом, как всегда. — Снова холера — Инфаркт — — Пневмония То и дело слышалось в гулком помещении. Одна за другой эхом разлетались причины смертей, находящихся в морге, и шелест страниц. Через ещё одну дверь, что ведёт в другое крыло морга, иногда поспешно ввозили новые трупы, подкидывая Отелло работы. Чаще всего ему привозили умерших из-за различных болезней, реже — ядов, так как определить точную причину подобной смерти сложно, а порой невозможно определить по внешнему виду. Вскоре, сам того не заметив, Отелло погрузился в работу с головой, как всегда увлёкшись ей, не замечая ничего вокруг. Ну и где ты, черт тебя дери, шляешься? — спросил высокий с немного вытянутым лицом и ярко-выраженными скулами брюнет, закинув на плечо косу смерти, у низкорослого паренька с фотоаппаратом на шее, что запыхавшийся прибежал в департамент. — Что у тебя сегодня такое случилось, что ты вдруг решил чуть не опоздать? Согнувшийся из-за одышки жнец выпрямился и задорно улыбнулся, тряхнув тёмными волосами. — Представляешь, Людгер, проспал! Надеюсь я не сильно припоздал? — Да нет, всего-то лишь через 4 минуты, 12 секунд будет первая по списку жертва, — с раздраженной иронией ответил мужчина и вышел вместе с Сашей на улицу. Не сказав больше ни слова жнецы побежали, огромными прыжками преодолевая расстояние до последующих зданий. Они успели вовремя на место гибели, чему Саша даже порадовался, ведь это означало отсутствие сверхурочных. Но Людгер в свою очередь мрачно напомнил напарнику о том, что именно из-за него они чуть их не отхватили. Низенький паренёк усмехнулся Людгеру в ответ, ляпнув какую-то шуточку в его сторону по поводу его пессимистичности, но тот, как всегда, раздражённо отмахнулся от друга под предлогом «хватит болтать, уже вот-вот человек помрёт». Внизу, на тротуаре, лежала измученная какой-то болезнью женщина. Её тело уже давно перестало двигаться, у неё просто не было на это сил. Тело все люди обходили «за километр», сторонились, боясь заражения гуляющего по улицам вирусом. А вот этой девушке явно не повезло умереть этим мучительным способом. В тот момент, когда дыхание больной должно было прерваться, Людгер спрыгнул с крыши рядом с ней и рассек пахнущую болезнью плоть, бегло просматривая воспоминания жертвы. — В Ад, — послышался монотонный и грубый голос жнеца, и Людгер поставил нужную печать на первом имени в списке. Сразу после этого рядом спрыгнул Саша, включив свой фотоаппарат. Он — не диспетчер, а работает, как и его друг Отелло в криминалистике, но Саша должен был заниматься сбором информации о тех, кто умирал и передачей сведений в отдел. После того, как душа собрана, тело становится невредимым косой смерти и Саша принимается за работу. Сделав пару снимков, жнец с помощью телепорта отправил труп в морг департамента, так он делал со всеми, кто умер из-за причины, что не выявишь с ходу. Завершив сбор этой несчастной души, жнецы поспешили отправиться дальше по списку. Как же ноги уже устали скакать со здания на здание, как же надоедает эта вечная беготня за душами, опасаясь своего опоздания. Как же надоело. Каждому жнецу знакомы такие мысли, но, видимо, не Саше. Сейчас он с Людгером были на пути к департаменту. Упомянутый широкоплечий жнец сгорбился за несколько часов непрерывной работы, не убирая с плеча увесистую косу смерти, в то время как Саша бодро шагал рядом, что-то оживлённо рассказывая товарищу. Людгер слушал, но доносимая пареньком информация его ничуть не интересовала, а порой он даже не понимал, о чем говорит друг. Саша начал свой рассказ после сбора душ в больнице, где господствовала холера. Жнец с энтузиазмом рассказывал моменты из истории человечества, в которые также чуть ли не каждый третий умирал подобным образом. Далее его лекция зашла во времена императора, имя которого Людгер пропустил, и с этого момента жнец перестал что-либо понимать из быстрой речи напарника. Саше же было абсолютно всё равно, слушает ли его Людгер, ведь понимал, что друг тот ещё тормоз (по его мнению), над чем любил подшучивать. Мужчину это мало задевало, но его лицо поддавалось эмоциям больше, чем ему хотелось бы. Тем не менее Саша продолжал свой оживленный монолог, ему просто нравилось приводить различные исторические факты в пример тому, что происходит в мире людей в данный момент. Ему было так легче рассуждать, рассказывая всё это кому-либо, а его высокий напарник уже привык к подобному. Казалось, у Саши язык не устающий никогда и это может продолжаться целую вечность, но дойдя до развилки коридора департамента жнецам пришлось на время попрощаться. Людгер пошёл заполнять так ненавистные им отчёты, а Саша передавать все сведения в отдел. В департаменте как всегда царила тишина, пусть и как всегда немного напрягающая, лишь изредка слышались чьи-нибудь шаги с другого конца коридора или негромкие короткие разговоры. Все шинигами или заняты бумажной работой, или были на полевых. Поэтому все, кого можно было встретить в коридорах, так это приверженников бумажной кутерьмы (не в обиду немногочисленным диспетчерам, что возвращались раньше всех с полевых). Саша, сделавший свою работу на первую половину дня, скоро шагал по холодному звонкому кафелю, направляясь на нижние этажи здания. Преодолев несколько этажей вниз по лестнице, жнец резко завернул в нужную ему сторону и заулыбался пуще прежнего, предвкушая встречу с давним веселым другом и бывшим однокурсником. Раздался торопливый и нетерпеливый стук в дверь нужного кабинета, Саша напряг слух, приготовившись услышать задорный голос криминалиста, но ответа на стук не последовало. Вторая попытка также окончилась провалом и повисла донельзя неловкая тишина. — Я ведь знаю, что ты на работе, а, Отелло! — Саша распахнул дверь, открыв себе вид на мрачную коморку Отелло. Парень зашёл в помещение, кинув взгляд на все предполагаемые места нахождения друга. Но того и след простыл. Саша немного смутился своей глупости, но сразу же догнал верную мысль. Жнец прошёл в конец лаборатории, оглядываясь по сторонам и разглядывая шкафы с емкостями и сосудами. На этот раз Саша был уверен на все триста процентов, что не облажается третий раз подряд. Жнец с грохотом распахнул дверь в морг (она была довольно тяжёлой), картинно представ в более менее освещённом дверном проёме (по сравнению с освещением подвала). — О, Отелло, твоя Дездемона тебя не дождется, сама задушится! — артистично иронируя, заставил Саша разнестись свои задорные нотки голоса эхом по всему помещению. — Какой визит, мне даже не нужно ждать, когда же ты, Дездемона, заснешь! Когда Саша подошёл ближе к Отелло, что на время скинул с кистей кровавые перчатки, то упомянутый во вторую очередь стал разыгрывать спектакль и, включив всё своё актерское мастерство, «душить» друга. Саша захихикал, отыгрывая роль задушенной девушки, а в окончании представления густо и заметно смутился, названный Дездемоной. Отелло этому лишь усмехнулся и отпустил свою «жертву». — Ну, а что делать, если ты для женской роли подходишь, — нелепо оправдывался криминалист в пенсне. — Да иди ты к лешему! — расхохотался над собой же паренёк. — Ну что, долго тебе ещё с трупами возиться? — Если ещё работы не подкинут, то ещё буквально пару штучек, — Отелло кинул другу нелепую улыбочку и сразу же развернулся к окровавленному столу, снова натягивая склизкие от багровой жижи перчатки. Любопытный приятель расположился рядом, наблюдая за отточенными движениями рук Отелло. — Сейчас холера ходит, у тебя работы больше чем обычно. — Да не говори. Давно я так в крови не марался. — А представляешь, какую ересь сегодня на полевых Людгер ляпнул! <…> Этот дружеский весёлый диалог так и продолжался во время работы криминалиста. Теперь его тусклое одиночество (трупы не в счёт) заполнилось разговором по душам с Сашей, разнообразив рабочую смену. Пару раз Отелло со смеху даже ронял скальпель, шуточно за это ругая собеседника, который то и дело рассказывал какие-нибудь истории с полевых работ. Некоторые из них настолько веселили обоих жнецов, что они могли согнуться от смеха втрое, заражая весь морг хохотом. Отелло также сквозь смех «проклинал» Сашу за то, что тот не даёт ему нормально доделать работу, на что парень ниразу не обижался, ведь знал Отелло как самого себя. Криминалист уже пытался работать сквозь слёзы смеха, с трясущимися руками от хохота, в то время как его друг почти лежал на полу. Однако, то что произошло далее заставило их обоих унять приступ смеха. Из очередного трупа выскользнула киноплёнка жизни. И Отелло, и Саша изначально не поняли, что происходит. Только через секунд 5-10 до них обоих дошло, что кто-то из диспетчеров по какой-то причине не собрал эту плёнку. Соответствующий вопрос занял головы обоих жнецов, но плёнка не дала им время для размышлений. Осквернённая душа напала на ближе находившегося к ней Отелло, шинигами пытался с перепугу уворачиваться, что выходило, мягко сказать, не очень. Саша в свою очередь совсем не мог ничего сделать, ведь не имел даже косы смерти, чтобы попытаться унять бушующую плёнку. Жнец отошёл на пару шагов назад, пытаясь судорожно соображать и выстраивать в голове порядок своих действий, но мысли путались и сбивались из-за подступившей паники. К их общему счастью, Отелло вспомнил про существование своей заскучавшей косе смерти и перерубил несколько раз осквернённую кинопленку. Она потеряла всякий цвет и послушно собралась в одной магической точке — острие косы смерти, вскоре исчезнув именно там. Повисла напряжённая и даже пугающая тишина. Но вдруг на лице Отелло появилась неожиданная довольная ухмылка. Саша знал, означать такая мимика могла только одно — Отелло посетила какая-то безумная идея. Его друг, наконец, отвёл восторженный взгляд от своей косы и задорно посмотрел на Сашу. — Ты видел? Эта плёнка обесцветилась прямо на наших глазах! — в глазах Отелло блеснула искорка идеи. — Да, и, могу предположить, у диспетчеров произошёл какой-то сбой, раз сюда по ошибке отправили труп с душой. Душа слишком долго оставалась в теле и осквернилась, а наконец вырвавшись наружу потратила все свои силы и за счёт этого потеряла окраску раньше того, как провелась её очистка шинигами. — рассуждал озадаченный низкорослый жнец. — Верно всё говоришь! А я тут подумал.! — Нужно направить её в отдел распределения душ! — перебил Саша взбудораженного Отелло — А у меня есть идея поинтереснее! — криминалист выдержал театральную паузу. — Зачем отправлять душу Ангелам или Демонам для окраски, если можно создавать свои собственные, новые оттенки душ! Это хоть как-то разнообразит этот мир! — Но, Отелло! Шинигами запрещено влиять на судьбы душ какими-либо способами! Ты ведь понимаешь, чем нам это может грозить? Отелло заметил колеблющуюся мимику приятеля. По идентичному со своим взгляду жнеца криминалист будто прочитал его мысли. Его до безумия заинтересовала идея, но он как всегда очень много думает о последствиях в отличие от своего заносчивого друга. Отелло ухмыльнулся в ответ: — Ну давай попробуем! Об этом никто не узнает! Хе хе, по крайней мере надеюсь на это. А краски будем выкупать у Ангелов и Демонов, допустим за воспоминания тех душ, что будут попадать в наши руки. Для обоих существ это будет весьма выгодной сделкой, ведь как если не с помощью воспоминаний можно создавать новые цвета? А когда у нас будет достаточный набор черт характера, то будем подобно Ангелам и Демонам создавать их и смешивать, даже с помощью воспоминаний! Ну разве тебе не интересно? Наслушавшись заводящих речей и рассуждений Отелло, Саша больше не мог противиться своему желанию отступить от общепринятых уставов шинигами вместе с другом. Он широко улыбнулся, пустив на волю весь свой энтузиазм, которым так горели любознательные глаза жнеца. — Ладно, сдаюсь, уговорил! После этих слов оба жнеца чуть рассмеялись, и с огромным нетерпением одновременно пустились прочь из морга в лабораторию Отелло.