Приговор

      В одном из старых трактиров на окраине города Юньпин, за обшарпанным дальним столиком, сидел молодой мужчина. На вид ему было не больше двадцати семи лет, может чуть меньше, а род его деятельности можно было легко угадать, лишь единожды глянув на него: измазанная в чем-то левая щека, старая, грязная одежда, спутанные длинные волосы, собранные в низкий хвост, — всё выдавало в нем босяка. Лицо этого мужчины имело нездоровый желтоватый оттенок и непременно вызывало мысли о болезни. Однако, вопреки подобному мнению, судя по количеству выпитого, чувствовал он себя много лучше.       Мужчина сидел, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза. Мимо проносились официанты, разносящие заказы, кругом царил гомон, но он по-прежнему сохранял невозмутимое спокойствие, словно ничто не могло заставить его выйти из себя. Однако это было далеко не так. Мужчина этот обладал вспыльчивым характером и крутым нравом, поэтому хоть он и сохранял относительное спокойствие, было оно настолько хрупким, что могло оказаться разрушенным в любой момент.       И, что не удивительно, этот самый «момент» не заставил себя долго ждать.       Вскоре, в поле его зрения появился один из многочисленных официантов данного заведения — высокий молодой парень, — и разрушил всю прелесть тихой жизни вдали от семьи. Все потому, что за собой, постоянно приговаривая: «Прошу сюда, госпожа Лю», он вел одного из ее членов. Молодая женщина, которую, пожалуй, можно было назвать изящной, с тонкой, мягко очерченной талией, и светлыми волосами, что являлось большой редкостью, гордо подняв голову, молча шла за официантом, казалось, не обращая никакого внимания на громкие восклицания оного и перешептывания за спиной.       Заметив фигуру мужчины, что сейчас старался выглядеть как можно более незаметно и в то же время не выдавать сего факта, официант, который, видно, был знаком с ним лично, крикнул во все горло: "Ян Юйлун!»       Мужчина прошипел сквозь зубы ругательства. Слабая надежда на то, что его, наконец, оставят в покое рассыпалась в прах. Он недовольно подумал: «И почему я, Тикки Микк, Третий Апостол и член семьи Ноя должен терпеть все это?»       За время его раздумий, женщина успела преодолеть расстояние до нужного столика и занять свободное место напротив. Когда он, наконец, вернулся в реальность, она, лениво растягивая слова, но тем не менее холодно и с изрядной долей иронии, произнесла:       «Ян Юйлун?» Что за идиотское имя?»       Мужчина в ответ хмыкнул и тоном, каким говорят люди, которых часто посещает Леди Неприятность и которые уже смирились с неизбежностью их встречи, огрызнулся: «Нормальное!» и спустя несколько секунд молчания добавил, не скрывая в голосе ехидства: «Госпожа Лю».       Наступила тишина.       Рука сама собой потянулась к сосуду с низкокачественным пойлом, что тут выдавали за вино, и наполнила пиалу. Ноздри мгновенно забил резкий запах алкоголя.       Тики поймал недовольный взгляд Лулу и по лицу его тот час расползлась улыбка чеширского кота. Он с невиданным наслаждением опрокинул в себя вино, и снова потянулся к сосуду.       Лулу Белл приязненно поморщилась от резкого запаха и пару раз совсем по-кошачьи фыркнула. Будучи пунктуальной, педантичной и бесконечно преданной Графу, она совершенно не понимала как можно быть таким разгильдяем. Более того, она отказывалась принимать тот факт, что этот самый «разгильдяй» по сути её брат.       После той давней битвы в Ковчеге, когда Микк, наконец, принял свою темную сущность, семья Ноя вздохнула с облегчением. Появилась слабая надежда, что Тики забудет про весь тот бред с двумя сторонами и вольется в круги семьи, перестав впервые за многие тысячелетия всячески избегать ее главу. Со временем надежда начала крепнуть все больше: начиналась священная война, Микк совсем перестал покидать семью и, казалось, отказался от жизни бродяги. Вот только Ноев ждало одно большое разочарование. Удовольствие не только не забыл свою «светлую» сторону, но и вернулся к ней и своей двойной жизни почти сразу, как только закончилось противостояние между ними и экзорцистами. При воспоминание о последних Лулу едва удержала ледяную маску на лице.       С той поры утекло много времени, для людей, естественно. Несколько столетий наберется точно, но память семьи Ноя была свежа.       Была свежа и боль потери, ведь как бы сильны не были Нои, смерть в этой войне Гнева не могла не тревожить, хотя бы потому, что тот, хоть уже и перерождался несколько раз, по-прежнему оставался дефектным. К тому же чистая сила сильно повредила его темную сущность, и даже несколько лет перерождений не смогли исправить это. Вероятно, так могло продолжаться ещё долго, но Одаренности, который терпением никогда не отличался, это надоело. Он вцепился в Гнев Ноя своей стальной хваткой безумного учёного, и отодвинув планы Графа в сторону, взялся за исследования. Что ж, это было необходимо, но Лулу всё равно была недовольна. Однако благоразумно молчала. Спорить с Майтрой — дело гиблое, опасное и неблагодарное. Впрочем, недавно Гнев снова ушёл на перерождение, а Тринадцатый заверил, что в этот раз пробуждение должно пройти без осечек. По крайней мере, так утверждали его прогнозы, так что вскоре они снова должны были вернуться к запланированной Графом трагедии.       Но, возвращаясь к Тики, Удовольствие ужасно раздражал Страсть Ноя своей безалаберностью, безответственностью, и своими идиотскими взглядами на жизнь.       Пожалуй, хуже него был только предатель-Четырнадцатый, появившийся в самом конце священной войны и сыгравший в ней немаловажную роль, после чего неожиданно умеревший. Семье Ноя только и оставалось, что строить догадки по этому поводу. Кажется, только Граф да Майтра, до сих пор страдающие по его потере, знали причину, но делиться выводами не спешили.       И с чего она вообще вспомнила про Неа? За все это время он ни разу не переродился и уже давно семья Ноя приняла тот факт, что Четырнадцатого из Тринадцати Ноев больше нет. Впрочем, оно и к лучшему, по крайней мере, так считала сама Лулу Белл. Жаль только Господин Тысячелетний до сих пор не может смотреть в зеркала и постоянно винит себя в смерти этого предателя…       Раздраженное хмыканье вернуло ее в реальность. Тики надоело смотреть на задумчивую мину Лулу и ждать, пока та скажет хоть слово, поэтому он поторопил её: «И? Зачем ты искала меня?»       «Тебя вызывает Граф», — холодно отозвалась Страсть. Впрочем, это было вполне логично, иначе она бы даже не вспомнила о существовании Удовольствия.       «Зачем?» — тупо спросил Тики. Лулу одарила его ледяным взглядом, увидя который, нормальный человек как минимум начал бы молить о пощаде. Но все же, сделав скидку на интеллектуальные способности своего брата, который, как и всегда, совершенно забыл про дела семьи, напомнила: «Граф определился с новым планом».       Тики удовлетворённо кивнул. Подобное могло означать, что ему, вероятно, после сытного ужина дадут какое-нибудь задание, что было весьма кстати. Однако тут Микк нашёл кое-какую несостыковку: «А почему отправили тебя, а не Роад?»       Недовольство в голосе Микка так и сквозило. Все же если выбирать между Лулу и Роад, последняя была более дружелюбно настроенной по отношению к нему. По крайней мере, Старшее Дитя не сверлило его таким взглядом, словно считала, как минимум, умственно отсталой ошибкой природы, как делала это сейчас Лулу.       «Официально она ребёнок. К тому же Роад уже была представлена в ордене Цишань Вэнь как дочь близкого советника Вэнь Жоханя. Поэтому посещать такие заведения ей нежелательно».       Микк кивнул, показывая, что принял к сведению.       На странную парочку уже косились, поэтому Лулу Белл, не сказав больше ни слова, покинула трактир первой. За ней с разницей всего в несколько минут последовал и сам Тики. Выйдя через главный вход, он спешно оглянулся в поиске укромного места, где можно открыть врата, но, так и не найдя, отправился на задний двор.       Некогда путанные волосы теперь казались чистыми и ухоженными, кожа стала серой, на лбу появились стигматы — семь крестообразных меток. И даже его одежда претерпела изменения. Не было больше неопрятных, старых тряпок. Вместо них на нем красовались темные одежды из дорогих тканей, идеально сидящие на его стройном теле.       Тики Микк достал из кармана маленький ключ от дверей Роад. Конечно, можно было воспользоваться Темным Ковчегом, но Тики немного опасался. Все знали, что Тёмный Ковчег слушается только Графа, Роад, Майтру и, возможно, иногда Мудрость. Почему так, Микк не знал, точнее — не вникал, но, кажется, это было связано с тем, что погрузка так и не была успешно завершена.       Из дверей Роад Тикки вывалился в некогда уютный зал приличных размеров. Здесь обычно собирались члены семьи, чтобы просто посидеть и что-то обсудить или дождаться остальных её представителей. Однако сейчас в нем царил настоящий кавардак. В руках у Уз, что стояли друг напротив друга, были выпотрошенные подушки, повсюду летали перья, и они же покрывали пол. В кресле в позе лотоса сидел Мудрость, Мечта висела над потолком, а точнее сидела на визжащем розовом зонтике. Жалость внаглую занял весь диван, растянувшись во весь рост, а рядом с ним, только уже на полу, сидел Гниение. Лулу, вероятно, умчалась отчитываться Графу, в то время как Правосудия и Одаренности ждать вообще не приходилось — те появлялись на ужинах реже, чем даже сам Тики.       Заметив, что в полку прибыло, Вайзли хмыкнул: «Ну наконец-то!»       Но Микку было уже все равно. На него уже налетела Мечта и сжала в удушающих объятьях. Сейчас она выглядела как девятилетняя девочка с длинными темными волосами, что торчали во все стороны. Но то была лишь внешность, которая никогда не была важна для неё. Сегодня Мечта могла быть ребёнком, а уже завтра — подростком, если, конечно, захочет. Однако в отличие от дара Лулу, Мечта могла принять лишь то обличье, которое соответствовало ее внутренней сущности.       Тики что-то невнятно захрипел и, не желая быть задушенным, начал попытки отпихнуть от себя девочку. Благо, тут не было ее приемного отца, который, должно быть, появится позже, иначе Тики пришлось бы горько пожалеть об этом.       Близнецы наконец прекратили «бой подушками». Их заманили сюда обещанием накормить, но выполнять его пока не спешили, заставив ждать, пока соберутся все. Теперь, когда последний ожидаемый член семьи таки прибыл, они были готовы требовать обещанное. Впрочем, этого не потребовалось, и вскоре семья Ноя рассаживалась в обеденном зале. Акума расставляли блюда на сервированном столе, и будучи голодными, никто не обратил внимания на то, что Тики задержала Роад.       Тем временем, девочка неожиданно серьёзно спросила своего то ли брата, то ли дядю: «В последнее время ты не чувствовал себя странно?»       Серьёзная Роад — это что-то из ряда вон выходящее. Мечта редко была серьезна, лишь по особым случаям. Правда, это никогда не сулило ничего хорошего. Удовольствие против воли задумался, но вскоре отрицательно покачал головой. Из странного в последнее время были лишь головные боли, что некоторое время назад донимали Микка, но он решил, что подобное мало кого волнует.       Роад задумчиво покрутилась вокруг своей оси несколько раз. Тики неотрывно следил за этим, размышляя над тем, что мир где-то все же рухнул.       А девочку одолевало тревожное чувство, словно что-то серьезное должно было произойти, но она быстро отогнала его. Наверное, ей просто показалось. Все же Роад была Мечтой, поэтому любила преувеличивать. Девочка кивнула и, улыбнувшись своим мыслям, сцапала Тики под локоток и потащила опешившего брата в обеденный зал.       Там уже вовсю велись дискуссии, как представить Тики главе ордене Цишань Вэнь и всем остальным, кто будет на совете кланов. Хотя в этом не было смысла. Скорее всего его уже по сложившейся за многие тысячелетия традиции выставят братом Шерила. К слову, неплохо было бы узнать его нынешнее официальное имя…       Двери в обеденный зал отворились вновь. На этот раз на пороге показалась высокая стройная фигура молодого мужчины с чёрными вьющимися волосами. Сейчас Тысячелетний Граф вернулся к своему первоначальному облику и выглядел, как некогда выглядел Мана Д.Кэмбелл. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь Мана и Адам — по сути, один и тот же человек. Непонятным было то, зачем он принял этот облик, если теперь не мог даже спокойно смотреть на своё отражение и то и дело приговаривал что-то о «милом Неа». Всем остальным упоминать Четырнадцатого, тем более вместе со словом «предатель», было строго запрещено.       Граф неспешно сел на своё место, во главе стола. Роад, всё ещё немного не такая, как обычно, сразу достала заготовленную заранее домашнюю работу. Такой предмет, как математика, почти не преподавали, зато географию, историю, а также ознакомление с темными тварями — очень даже.       И Роад совершенно не волновало, что большинство из ее родственников даже краем уха не слышало о делах заклинателей.

***

      «Граф Тысячелетний       Ищет своё сердце,       Ищет свою душу,       Ищет день за днём.       Хочет тебя повстречать,       Чтобы все проверить.       Граф Тысячелетний       Очень долго ищет,       Сердце драгоценное,       Для него бесценное.       Мы сейчас проверим,       Может, это ты…» — мурлыкал себе под нос Вэй Ин, следуя за Цзян Юи, а рядом с ним с кислой миной на лице плелся Цзян Чэн. Последнему явно не нравилось общество мальчишки, но приходилось терпеть, чтобы не расстраивать отца.       Цзян Юи любопытно спросила: «А-Ин, что ты поешь?»       Вэй Ин пожал плечами, все так же счастливо улыбаясь.       «Не знаю. На самом деле, эта песня мне приснилась», — заговорщически поделился он, шкодливо улыбаясь.       Цзян Чэн недоверчиво хмыкнул.       «Врёшь! Ты сам ее сочинил!»       Вэй Ин тут же почти оскорбленно воскликнул: «Это не так!» — и обиженно надулся, но надолго его не хватило. Спустя несколько секунд он уже забыл об этом инциденте, в отличие от Цзян Чэна, который по-прежнему считал, что Вэй Ин врет.       «Давайте поторопимся, а то не успеем?» — предложила обеспокоенная Цзян Юи.       Мальчишки согласно кивнули, после чего Вэй Ин сорвался с места и обогнал идущую впереди Цзян Юи. Остановившись на мгновение, он развернулся к оставшимся позади и весело крикнул: «Догоняйте!»       Цзян Юи, улыбаясь, быстро приняла правила игры и, хоть леди и не положено, побежала за ним. Цзян Чэну ничего не оставалось, кроме как присоединиться к забегу: все же ему не хотелось опаздывать, ровно как и оставаться одному.       Цзян Фэнмянь снова покидал Пристань Лотоса, на этот раз собираясь на совет кланов, что проходил в ордене Вэнь. И неизвестно, как долго он будет отсутствовать, ведь эта встреча могла не занять и двух дней, а могла затянуться на целую неделю.       На пристани уже собралась приличная куча народа. В основном она состояла из адептов ордена Юньмэн Цзян. Госпожи Юй нигде видно не было, так что скорее всего, она не собиралась провожать мужа. Трое детей прибежали как раз вовремя: Глава Ордена Цзян уже собирался подняться на борт, но, увидев тяжело дышащих после забега ребят, остановился.       Вэй Ин, в отличие от Цзян Чэна и Цзян Юи, устал не так сильно, поэтому нужное расстояние до Господина Цзяна преодолел все также — бегом. А-Чэн, не желая отставать, вместе с А-Юи вскоре тоже оказался рядом. При виде детей Господин Цзян не сдержал мягкой улыбки. Поочередно обняв каждого из них и выдав наставления, которые в основном состояли из просьб слушаться Госпожу Юй, он наконец отбыл.       Адепты клана почти сразу стали расходиться. Всё же до начала занятий оставалось всего десять минут, а опаздывать было крайне нежелательно. Ведь если Госпожа Юй прознает, то их опять накажут.       Вэй Ин, который некоторое время простоял, печально улыбаясь и глядя в никуда, неожиданно шкодливо улыбнулся, что не осталось незамеченным.       «Что ты задумал?» — подозрительно спросил Цзян Чэн.       Вэй Ин слишком быстро ответил: «Ничего!».       Конечно, А-Чэн не поверил ему. Тем более, что Цзян Юи улыбалась так, словно была в курсе чего-то интересного, но говорить ему, в чем дело, не собиралась.