Приговор

      Когда Вэй Ин открыл глаза, перед ним предстала слегка размытая картина того, как Катерина обнимала своих сыновей, судя по чемоданам, валяющимся рядом, только что вернувшихся домой. Кажется, Неа был несколько рассеян, из-за чего почти не обращал внимание на происходящую вокруг суматоху, но его огромную радость от возвращения домой Вэй Ин чувствовал сильнее всего. А-Ину даже стало немного грустно от осознания того, что его родители мертвы и теперь некому встречать его после долго отсутствия. Однако от этих мыслей ему внезапно стало стыдно: вспомнился улыбающийся дядя Цзян, вечно недовольный А-Чэн и уже любимая шицзе.       Отогнав дурные мысли, Вэй Ин решительно подумал: «Моя семья — это весь орден Юньмэн Цзян». Внимание мальчика снова вернулось к близнецам, которые уже освободились от объятий матери и теперь, застыв памятниками самим себе, взирали на высокого незнакомого мужчину в обычном костюме, с чёрным ежиком волос и темными серыми глазами.       Вэй Ин и сам застыл, когда понял, что помимо близнецов и их матери, здесь присутствует ещё один человек, а вокруг царит странная суматоха. Только сейчас он понял: семья Кэмпбелл не была столь богата и позволить себе такое количество слуг в доме не могла. К тому же, мужчина, смотревший на младшего близнеца как на досадную ошибку, которую, впрочем, все ещё легко исправить, явно не понравился Неа и вызывал у того ничем не замутненную детскую неприязнь. На Ману же незнакомец смотрел скорее с интересом.       Неа легко приподнял брови в невысказанном вопросе, легко читающемся на дне его глаз, и перевел их взор на мать. Однако та упорно игнорировала его, старательно не смотря в лицо младшего близнеца. Впрочем, это уже не требовалось, ведь Неа стало все ясно без слов.       Помня о принятой им за неудачную шутку новости, что сообщил ему брат в поезде, мальчишка наконец понял, что шутка оказалась вовсе не шуткой. Это осознание словно обухом больно ударило по голове. Неа почувствовал себя преданным, а его сознание затопила обида. В тот же момент он отшатнулся от матери и, больше ничего не говоря, с опущенной головой резко сорвался в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.       «Неа!» — донесся до него обеспокоенный голос брата.       Что было дальше, Вэй Ин не знал (хотя и подозревал, что Мана брата в одиночестве не бросил). Не знал, потому что одна глупая тень решила сменить место действия и картинка перед глазами расплылась, постепенно сменяясь другой. А в том, что виновата во всем та самая тень Вэй Ин, почему-то не сомневался.       Не то, чтобы А-Ина это сильно расстроило, но факт, что даже в его собственном сне он не может делать все, что захочет, немного… удручал.       Однако стоило ему всё-таки обратить внимание на происходящее буквально перед носом, как желание возмущаться тут же отпало. Он находился в самой обыкновенной церкви, однако Вэй Ин никогда раньше не видел таких строений, а потому ему действительно стало интересно. И хотя он несколько сомневался, кому принадлежат эти эмоции — ему или Неа? — он считал, что, наверное, все же ему. Откуда-то у А-Ина было чёткое знание того, что Неа раньше бывал тут, и что в отличие от Маны, в большинстве случаев он предпочитал обходить это место по широкой дуге. Но, стоило ему увидеть маму близнецов, как все мысли покинули его голову.       В глазах Неа женщина выглядела по-настоящему неземной в этом белом, довольно пышном платье, так удачно контрастирующим с ее темными тяжелыми прядями. Она легко улыбалась, но, стоило ее взгляду наткнуться на младшего сына, как улыбка становилась извиняющейся. Кажется, с матерью Неа до сих пор так и не помирился. Об этом можно было судить хотя бы по тому, как младший Д. Кэмпбелл старательно и вполне удачно делал вид, что происходящее вокруг его совсем не волнует. Однако судя по тому, что видел А-Ин, Неа старался разглядеть едва ли не каждую деталь обряда венчания.       Священник уже произносил последние слова, когда Вэй Ин неожиданно кое-что понял.       «Откуда мне знать, что это место называется церковью, а не храмом, что этот седой старик — священник и проводит он обряд венчания?» — задался он мысленным вопросом.       Ответа, конечно же, не было, однако внезапная догадка все же посетила его голову: «Раз уж я во сне, может ли быть такое, что я знаю то же, что знает Неа?»       Вэй Ин задумался, припомнил, что Неа был здесь раньше и постарался представить это картину. Что удивительно, получилось легко и достаточно быстро, словно он уже видел когда-то эту сцену. Обрывки каких-то странных, чужих воспоминаний стали появляться в его голове, словно А-Ин… сам был Неа.       Липкий страх окутал мальчишку, и тот постарался успокоиться: «Это всего лишь сон!» — убеждённо подумал он. «Мама всегда говорила, что у меня слишком богатое воображение».       Затылок обожгло холодное дыхание. Раздалось непонятное кряхтение, отдаленно напоминающее смех. Вэй Ин запоздало вспомнил, что тень ещё и мысли его читает, а теперь, кажется и вовсе решила посмеяться над ним. Сейчас А-Ин искренне жалел, что не может обернуться и ударить обнаглевшую тьму.

***

      Обряд венчания подошёл к концу, как и эта часть сна, потому что в следующую секунду недовольный Вэй Ин наткнулся взглядом на невысокую фигуру какой-то девушки в чёрной одежде горничной, стоящей напротив, из-за чего мальчик едва не закричал. Благо, во сне он и этого делать не мог, но пустые неестественного яркого голубого цвета глаза, не выражающие ровным счётом никаких эмоций, теперь будут сниться ему в кошмарах.       «Кажется, это особняк семьи Кемпбелл» — мысленно заключил А-Ин, стараясь отодвинуться от странной особы подальше.       Вэй Ин на секунду задумался о том, сколько дней прошло после того, как Саймон Уолкер стал мужем Катерины-Евы Д. Кэмпбелл и с удивлением понял, что оказывается, ясно знает ответ: чуть больше десяти дней.       Взгляд случайно наткнулся на стоящего совсем рядом Неа, который выглядел не очень хорошо и с каждой секундой становился все бледнее. Не понимая в чем дело, А-Ин снова посмотрел перед собой.       Если бы он мог, то непременно закричал бы, потому что девушку напротив окружала какая-то непонятная тьма. Она буквально клубилась вокруг, создавая рядом с ней какой-то образ, с каждой секундой становящийся все отчётливее.       Неа зажал рот ладошками, стараясь не издать ни звука, однако по его лицу покатилось несколько слез. Глаза расширенными от ужаса зрачками следили за странно сгорбившейся, окруженной тьмой фигурой, помимо прочего скованной чёрными, наверняка тяжелыми цепями. Нечто, словно заметив, что за ним наблюдают, открыло зашитый темными нитками рот, издавая тихий, но пронзительный крик, вместе с тем разрывая губы в некоторых местах. Борясь с приступами поступившей к горлу тошноты и истерикой, Неа не сразу заметил, как в поле зрения появился Саймон Уолкер.       Мужчина, заметив как ребёнок закрывает рот ладошками, при этом плачет и с самым настоящим ужасом смотрит на горничную, казалось сильно удивился. Внимательно оглядев мальчишку с ног до головы, он непонимающе уставился на него, но Неа, который до этого и без того с трудом сдерживался, внезапно разрыдался, с головой отдаваясь истерике. В порыве сильных эмоций мальчишке было все равно, за кого хвататься, а потому руки ребёнка вцепились в стоящего рядом Саймона.       Вэй Ину было искренне жаль Неа, и ему постоянно приходилось напоминать себе, что все происходящее — всего лишь сон. Однако так или иначе он был уверен, что, как то и бывало в последнее время, проснется он в слезах.       Тем временем Саймон Уолкер отвел Неа на кухню, где сейчас никого не было, и буквально силой влил в рыдающего ребёнка стакан воды. Когда Неа наконец пришёл в себя, мужчина спросил: «Эй, чего это с тобой? Раньше я не замечал, что ты такой плакса», — вопрос был задан ехидным тоном, который Неа только в этот раз решил не замечать. Впрочем, отвечать он не собирался, а потому только хмыкнул и отвернулся от мистера Уолкера, который что-то прошипел себе под нос. Кажется, это «что-то» было не слишком приличным. Но последняя фраза «разревелся посреди коридора, как будто призрака увидел» была произнесена достаточно громко, чтобы Неа мог ее услышать.       Младший из близнецов покраснел. Ему действительно было стыдно, но он, естественно, не собирался говорить об этом. Впрочем, это и не требовалось: красное лицо выдавало мальчишку с потрохами.       Тем временем мужчина неожиданно замер, резко повернул голову в сторону Неа и спросил, прищурив сверкнувшие золотым металлом глаза: «Так что ты там увидел?»       Неа нервно сглотнул. Тяжёлая аура, в момент заполнившая помещение, сильно давила на ребёнка. Уж что-что, а это Вэй Ин так или иначе имел «удовольствие» почувствовать на своей шкуре. Ответить честно Неа боялся, считая, что его вполне могут счесть за психа, а потому не нашёл ничего лучше, чем соврать, отведя взгляд: «Ничего».       Мужчина выглядел так, словно не верил в это оправдание, но на кухне внезапно появился ещё один человек.       «Мана!» — облегченно-радостно воскликнул Неа, тут же начиная чувствовать себя гораздо лучше.

***

      Долго радоваться Вэй Ину не пришлось, ведь тот вспомнил, что наверняка проснется не выспавшимся, его голова опять будет очень тяжелой, и он снова заснет во время медитации или очередной нудной теории. Потому что как заметил Вэй Ин, в последнее время после таких снов он чувствовал себя ужасно уставшим. Раньше такого не было, но А-Ин подозревал, что, возможно, просто не замечал этого, как обычно не обращая внимания на усталость.       «Ну почему опять?!» — готов был разрыдаться Вэй Ин, когда понял, что место действий снова поменялось. Однако ответа на его вопрос так и не последовало. Вместо этого женский голос где-то рядом тихо фыркнул: «Слышала новости? Говорят, месяц назад особняк Уолкеров сгорел при странных обстоятельствах. Все слуги и пожилые родители Саймона Уолкера, что находились в особняке, сгорели заживо».       «Разве это не было поджогом?» — спросил другой голос, и А-Ин наконец узрел двух служанок, а также спрятавшегося за мешком муки, стоящим в углу, Неа.       Говорившая женщина воровато огляделась и кивнула: «Я слышала, господин Уолкер устроил поджог, чтобы завладеть наследством».       Послышался грохот. От неожиданности вторая женщина выронила из рук небольшой поднос и растерянно прошептала: «Как же так?..»       «Тише ты, дура! Сейчас все на этот грохот сбегутся», — недовольно прошипела ее собеседница и, когда подруга наконец подняла поднос, потащила ее в сторону выхода.       Голоса становились все тише. Обе женщины, все еще о чем-то разговаривая, вышли из помещения, прикрыв за собой двери.       Неа ещё какое-то время просидел в своём убежище, прежде чем, окончательно убедившись в том, что в просторной кухне никого, кроме него, нет, вылез на свет божий. Услышанное по непонятной причине сильно встревожило младшего Д. Кэмпбелла и тот, позабыв о том, что вообще-то играет с Маной в прятки и сейчас должен прятаться до тех пор, пока старший брат не найдёт его, выбежал в коридор.       Ноги сами принесли его к Корнелии. Забравшись на высокую и крепкую ветку, Неа, болтая ногами в воздухе, стал размышлять над услышанным ранее. Он просидел там не так уж и долго, когда внизу раздалось рычание. Опустив голову, Неа наткнулся на взгляд кроваво-красных глаз. Возле дерева сидел огромный чёрный пёс, при том очень хорошо знакомый Вэй Ину.       А-Ин, панически боящийся собак, почувствовал, что, несмотря на то, что все происходящее — сон, паника незамедлительно даёт о себе знать. От того, чтобы впасть в истерику, его удержал обиженный голос Маны: «Неа, мы же договаривались прятаться только в особняке!»       Растерянный взгляд Неа скользнул на брата, а после на чёрного пса. Младший из близнецов недоуменно моргнул, пока Мана подошёл ближе, собираясь взобраться к нему на дерево.       Уже сидя рядом с ним старший Д. Кэмпбелл обеспокоенно спросил: «Что это с тобой?»       «Он не видит его!» — практически одновременно подумали Неа и Вэй Ин. Последний правда тут же постарался оказаться как можно дальше, но безрезультатно — тень позади была неумолима.       Неа растерянно моргнул и неуверенно произнёс: «Нет, ничего».       Странным было то, что стоило Мане придти, как странный пёс сразу успокоился. Он также продолжил сидеть около дерева, но, по крайней мере, теперь он хотя бы не рычал.