Приговор

      Вэй Усянь несомненно умел производить первое впечатление, при том, не самое лучшее. Умудриться попасть в "чёрный список" учителя Лань Цижэня, на деле ни разу не общаясь с ним лично - нужно постараться. Но Вэй Ин всегда был талантливым.       О том, что учитель знает обо всём произошедшем вчера на стене, А-Ин понял уже спустя минуту после начала урока, когда тот раскатал длинный свиток и начал зачитывать правила своего ордена.       Это было до того ужасно, что Вэй Ин просто помирал от скуки и от нечего делать начал бродить взглядом по классу, пока не наткнулся им на спокойного и внимательного Лань Ванцзи, который резко выделялся на фоне остальных, чьи лица сделались очень мрачными. Неподвижный, словно нефритовая статуя, он сидел за столом и, казалось, внимал каждому слову дяди.       Усяня подобное поведение только позабавило. Он и сам не заметил, как растянулся губы в весёлой ухмылке, задумывая бросить в Лань Ванцзи клочок скатанной в шарик бумаги, чтобы посмотреть, как тот от реагирует. Однако стоило ему только подумать об этом, как Лань Цижэнь, словно читая мысли, бросил свиток на пол и едко улыбнулся: "Мне приходится повторять эти правила раз за разом, потому что никто не удосуживается их прочесть, хотя они и высечены на каменной стене. С этого момента никто не посмеет нарушать их и прикрываться незнанием. Но все равно среди вас найдутся те, кто меня не слушал. Но об этом мы поговорим позже. А сейчас…"       Сомнений в том, откуда растут ноги больше не оставалось. Вэй Ин почти обречённо подумал, что сейчас что-то случится и приготовился дать словесный отпор. Цзян Чэн, который никогда не сомневался в способности своего шиди влипать в неприятности, весь напрягся и приготовился слушать. Он так волновался, что совершенно не обратил внимания на Алису, которая, что-то чиркнув на небольшом листке, кинула клачок бумаги на его стол. К счастью, Лань Цижэнь был слишком занят Вэй Ином и такого вопиющего нарушения дисциплины на уроке не заметил, в отличие от Второго Нефрита.       Чутье вновь не подвело Вэй Ина и в следующее мгновение Лань Цижэнь произнёс: "Вэй Усянь!".       Названный юноша тут же подскочил с места и ответил: "Я"       Поглаживая свою бородку, учитель задал несколько вопросов, ответы на которые, по его мнению, должен был знать каждый. Вэй Ин отвечал на них бегло и ни разу не запутался. Многие ученики сидящие в классе уже начали молиться, чтобы Усянь не запнулся, ведь иначе учительский гнев мог пасть и на них.       В конце концов Учитель спросил: "Ответь мне лучше вот на что. К примеру, жил на свете один палач, и были у него, как у всех, родители, жена и дети. За всю свою жизнь он обезглавил больше сотни человек, а сам внезапно скончался прямо посреди городской площади, и в наказание за его деяния труп палача выставили на солнце на семь дней. Вскоре затаенная злоба сделала свое дело – он восстал и начал убивать. Что нужно сделать?"       На это раз Вэй Ин задумался. Конечно он знал, что нужно делать в таких случаях, но этот способ казался ему довольно расточительным. Ведь столько энергии тратилось ни на что, в то время как ее можно было бы использовать против самого лютого мертвеца!       Приняв долгое молчание Вэй Усяня за незнание, Лань Цижэнь довольно кивнул: "Ванцзи, скажи ему, что нужно делать".       Нефритовая статуя, которым в глазах Усяня являлся Второй молодой господин Лань, шевельнулась и грациозно поднялась со своего места. Кивнув учителю в знак уважение он бесцветным, совершенно безэмоциональным голосом произнёс: "Правило трех «У»: Упокоение, Усмирение, Уничтожение. Сначала следует обратиться к его родственникам и исполнить его последнюю волю – дать ему возможность отпустить свои земные заботы и упокоиться с миром. Если это не сработает – усмирить его. Если же он зашел слишком далеко, и преступления его столь сильны, что темная энергия злобы не рассеивается, – полностью уничтожить." - и в конце припечатал: "Никакие отклонения не допустимы".       "Безупречный ответ". - отозвался учитель, и вскользь добавил: "Если кто-то убил нескольких тварей в горах у себя дома и заработал себе пустую славу, а теперь расслабился и самодовольно гордится собой, то этот юноша рано или поздно навлечет на себя позор".       Вэй Ин вскинул брови. Естественно, Лань Цижэнь не обращался конкретно ни к кому, но, исходя из произошедшей сцены, не сложно было догадаться, что это камень в его огород. Волна раздражения внезапно нахлынула на Усяня. И если ранее он сомневался в том, следует ли ему озвучить свои мысли то теперь он без колебаний произнёс, нагло ухмыльнувшись: "На самом деле я знал ответ, просто думал о четвёртом способе".       На Усяня тот час уставились все присутствующие, никогда не слышавшие ни о каком четвёртом способе. Лань Цижэнь спросил: "И что же это за способ?".       Цзян Чэн, уже решивший, что все обошлось, почувствовал неладное и вскинул голову, чтобы почти умоляюще уставиться на Вэй Ина. В его глазах читалось только одно: "Пожалуйста, только молчи". Но Вэй Усянь не мог видеть этого. Все его внимание было направлено на Учителя Лань Цижэня и юноша довольно улыбнувшись заговорил: "При жизни палач обезглавил более сотни человек, а в смерти преобразился в лютого мертвеца, что совершенно очевидно проистекает из условий его кончины. Так почему бы заклинателю не вскрыть могилы его жертв, пробудить в них злобу, собрать их головы и использовать в битве против лютого мертвеца…"       На этот раз даже Лан Ванцзи удостоил Вэй Ина своим холодным взглядом. И лишь небольшая складка между бровей выдавала его недовольство. Лань Цижэнь же сдерживаться не стал. Схватил со стола книгу и швырнул ее в юношу, но тот ловко увернулся. Тогда учитель закричал: "Упокоение – это сама квинтэссенция заклинания тварей..."       Вэй Ин невозмутимо отозвался: "Душа".       "Что?" - опешил Лань Цижэнь, сжимая в руке уже второй толстый томик, который явно намеревался запустить в голову Усяня.       "В основе заклинания тварей лежит душа заклинателя. Чем она сильнее, тем больше шансов, что заклинание сработает. Но что делать, если она недостаточно сильна для того, чтобы создать, а после и взаимодействовать с золотым ядром?" - спросил Вэй Ин. Помолчав секунд пятнадцать, он продолжил нести околесицу: "Духовное начало – это светлая энергия, затаенная злоба – темная энергия. Светлая энергия копится у человека в даньтяне, и с ее помощью можно раскалывать горы и осушать моря. Так почему же нам не научиться использовать и темную энергию?"         Лань Цижэнь гневно возопил, всё-таки швырнув книгу в ученика: "Ты отрицаешь этику и мораль и извращаешь естественный порядок вещей!!! Пошёл прочь!"       "Как скажете, учитель!" - елейным голосом пропел Усянь и пулей выскочил из класса. Он, на самом-то деле, и не расстроился вовсе и только рад был уйти из этого душного, наполненного людьми, помещения.       Все оставшееся время он провёл гуляя, собирая цветы и просто ленясь, иногда размышляя о прошедшем уроке.       Наверно, это был первый раз, когда его слова приняли за чистую монету. Ведь сколько бы он не болтал о подобном в Пристани Лотоса, никто попросту не предавал его словам никакого значения. Разве что Мана, однажды услышав предположения Вэй Ина по поводу тёмной энергии, задумчиво кивнул и сказал, что подобное вполне могло бы сработать, но всё-таки попросил не лезть в это. На самом деле Вэй Ин и не собирался, отчего-то боясь прочно засевшую в нем, притаившуюся в тени золотого ядра тьму.       Вскоре занятия закончились и ученики повалили на улицу. Отыскав среди толпы гомонящих подростков Цзян Чэна, Вэй Ин, хитро сверкая улыбкой, потащил того в ближайший город, толком так и не сообщив зачем.

***

      Письмо Учителю Лань Цижэню от имени Ян Юйлуна, которым Удовольствие представился в ордене Цишань Вэнь, Граф отправил сразу после разговора с Тики. Что он там написал оставалось загадкой, но кажется он сильно заинтересовал брата главы ордена, потому что ответ пришёл тем же днём, в цзиньши Шерила, где официально и жил Тики.       В письме сообщалось, что Лань Цижэнь сможет встретиться с ним только после вечерней медитации, в шесть часов вечера, из-за чего Тики пришлось забыть о своих планах на освободившейся день. Уставший, и жаждущий убивать Удовольствие с трудом собрался и вышел в коридор, но лишь для того, чтобы наткнувшись взглядом на разъяренное лицо Шерила, внезапно понять, что Гусу Лань - идея не такая уж и плохая.       Тики не сомневался, что его любимая сестра замешана в этом. Скорее всего, именно она, обидевшись на выходку Тики, что-то наплела Алчности. Иначе объяснить, почему брат, едва встретив его, начал стремительно приближаться, при этом опасно сверкая глазами, у него не получалось.       От расправы и весьма незавидной участи Тики спасло лишь чудо. Точнее, Ковчег, что в кои-то веке открыл врата почти сразу, а место, в которое они выходили удивительным образом не являлось каким-нибудь дремучим лесом, курятником или уединенным и обязательно труднопроходимым местом для медитации. Напротив, это был небольшой город, который находился в нескольких километрах от Облачных Глубин, куда и направлялся Тики.       Людей вокруг было много. Все они разговаривали и диалект их был необычайно мягок и ласкал слух. Однако на Тики подобное действовало совершенно по-другому. Это место было слишком тихим, слишком спокойным, его так и хотелось утопить в крови, чтобы перекрыть приторную радость, наполняющую город. Тем более, что именно людей, которые живут счастливо, так легко выбить из колеи и заставить страдать. Лучше почвы для создания акум - верных слуг Господина Тысячелетнего - попросту не найти.       "Графу, это место, несомненно понравилось бы". - заключил Тики, чувствуя, как безумие вновь начало одолевать его разум. С каждой секундой оно становилось все сильнее и подобно крепкому вину, затмевало сознание. На губах появилась предвкушающая улыбка, но, в купе с ненормальным блеском, притаившемся на дне золотых зрачков, она выглядела устрашающе. Безумие яростно клокотало в мужчине, обжигало, требовало выход, отдаваясь в висках, и Удовольствие, уже наметивший первую жертву, шагнул в сторону невысокой девушки, торговавшей локвами.       "Ха-ха, ты просто завидуешь!" - разнесся по округе неожиданно громкий голос, резко выбивающийся из тихой картины города.       Тики удивлённо моргнул. Голос прозвучал до того внезапно, что вмиг выбил из колеи. Оглядевшись, мужчина заметил у лавки с вином высокого и несомненно красивого юношу с длинными вьющимися волосами, собранными в небрежный хвост. Но не это больше всего удивило Тики, а то, что при взгляде на этого человека он почувствовал, как заворочалось в груди что-то тёмное, нашептывая непонятные сомнение, ненависть и... страх. Но, к сожалению, его связь с сущностью Ноя никогда не была слишком крепкой, так что и понять причину ее волнения он не смог.       Любопытство с каждой секундой становилось все сильнее. Тики неотрывно смотрел в сторону юноши, и лишь спустя какое-то время заметил рядом с ним ещё одного подростка в одеждах ордена Юньмэн Цзян, который воскликнул: "Вэй Ин!"       Тики вздохнул. "Вот так везение". - подумал он, рассматривая стоящих перед ним более пристально. В ордене Юньмэн Цзян, откуда и была эта парочка, судя по колокольчикам на поясах, человек с именем Вэй Ин был только один. И как ни странно, о первом ученике был наслышан даже он, далекий от всего этого Ной.       Названный Вэй Ином широко ухмыльнулся и невинно захлопал серыми глазами: "Я" - отозвался он весело.       Его собеседника такое поведение раздражало лишь сильнее. Скрестив руки на груди, Цзян Чэн недовольно проворчал: "Тебя опять накажут, если поймают, и меня заодно".       "Хо, так малыш Чэн-Чэн испугался?" - понятливо протянул сероглазый, издав тихий смешок.       Услышав, как назвал его Усянь, Цзян Чэн предупреждающе сузил глаза и недовольно отрезал: "Не поясничай". А после чуть тише добавил: "Отец же ещё не знает, что тебя выгнали с урока, из-за того, что ты опять начал нести какую-то чушь".       Вэй Усянь проканючил: "Да ладно тебе! Обещаю, ты не пожалеешь! Улыбка Императора - самое лучшее вино во всем мире. Ты просто обязан его попробовать".       Речь парня звучала очень воодушевленно. Он умоляюще посмотрел на А-Чэня, и тот, наконец, сдался: "Ладно". - хмуро произнес он и, величественно махнув рукой, направился в сторону винной лавки.       И никто из них не заметил высокого мужчину, тенью метнувшегося следом.       У Тики до встречи с Лань Цижэнем оставался почти полный час. Поэтому он решил, что ему не помешает немного развеяться и попробовать так нахваливаемое тем юношей вино.       Лавка, в которой он оказался, переступив порог, была небольшого размера, но довольно популярная, о чем можно было судить по количеству в ней людей.       Заняв по привычке самый крайний столик, Тики вынул потрепанную колоду карт, которую, в целях безопасности все же забрал с собой, и начал тасовать её, не упуская из виду заинтересовавшую его парочку.       Вэй Усянь тем временем заказал один сосуд вина, и теперь заигрывал с официанткой, принесшей заказ. Лицо А-Чэня видно не было, так как тот сидел к нему спиной, но Тики подозревал, что он выглядит недовольным.       Также заказав себе один сосуд вина "Улыбка Императора", Удовольствие вновь вернул своё внимание юношам, почти сразу встречаясь взглядом с серыми глазами, на дне которых нет-нет, да мелькали задорные, яркие искорки.       "Ого!" - вдруг воскликнул Усянь, резко вскакивая с места. Цзян Чэн от неожиданности поперхнулся вином и закашлялся, едва не разлив все остальное на собственную одежду.       Метнув на юношу злобный взгляд он недовольно спросил: "Что там такое?"       Вэй Ин улыбнулся: "Не думал, что у кого-то здесь есть карты".       Он спрашивал о карточных играх у Маны, но тот на вопрос не ответил, отчего-то выглядя взволнованным. Однако даже так Вэй Ин горел энтузиазмом хотя бы раз подержать колоду в руках. Он видел несколько игр во снах, только там играл Неа и, стоит признать, делал он это очень профессионально. Но Усянь запомнил абсолютно все его трюки и даже был уверен, что сможет повторить их.       Это был далеко не первый раз, когда он получал знания Неа из воспоминаний. Самое удивительное, что для этого ему не нужно было сильно напрягаться. Знания и воспоминания сами появлялись в голове, иногда просто спонтанно, а иногда их появление провоцировали какие-то вещи.       "Не думал, что кто-то здесь умеет играть" - в тон ему отозвался мужчина, поднимая заинтересованный взгляд на бесцеремонно нарушившего его покой юношу. Своей бестактностью он сильно напоминал Роад, но, в отличие от этой чертовки, этот юноша не лез в личное пространство Тики и явно был заинтересован в картах, что в глазах Третьего Ноя являлось несомненным плюсом.       Вэй Ин азартно сверкнул глазами и сел напротив мужчины. Цзян Чэн, закатывая глаза, встал по правое от него плечо, явно сомневаясь в том, что это хорошая идея, но Усяня было не переубедить.       "Если я выиграю, ты оплатишь мне ещё два сосуда вина". - поставил условие Вэй Ин. Конечно, потратить все деньги на вино - идея очень заманчивая, но учитывая, что в ордене Гусу Лань и нормальной еды не было, а пресное юноша есть не мог, ему приходилось экономить деньги.       Тики кивнул: "Идёт".       Как оказалось, правила Усянь знал, чему Третий Ной был только рад - меньше мороки. Но, когда улыбающийся юноша выложил на стол флэш-рояль, он заподозрил неладное. Едва ли новичку может так повезти. Однако, удивлён такому повороту событий был не только он. Шисюн Вэй Ина, также округлив глаза, вытаращился на своего шиди.

***

      На встречу с Лань Цижэнем - или как ласково обозвал его Вэй Ин "старым перечником" - Тики, увлекшийся игрой, едва не опоздал, хотя и прекрасно знал, что опозданий брат главы ордена не потерпит. Об этом он тоже услышал от Усяня, который оказался тем ещё любителем поболтать. Впрочем, рассказчиком тот был довольно интересным, поэтому ничего против Тики не имел.       Настроение у него явно поднялось и об инциденте с Шерилом он больше не вспоминал, сосредоточившись на деле. Тем более, что Граф обещал дать ему отпуск, длиною в месяц, если у него все же получиться убедить Лань Цижэня, поэтому мужчина, едва увидев старика, тут же приготовился очень много врать.       Поклонившись Лань Цижэню, попутно натягивая на лицо самую приятную из своих улыбок, Тики невольно припомнил все пережитые ужасы, которые приключились с ним, когда Алчность внезапно взялся обучать его этикету. Видимо, мучения мужчины были не напрасны, ведь если судить по довольному лицу старика, сделал он все правильно.       "Мне бы хотелось знать с какой целью вы просили о встрече". - спросил Лань Цижэнь, когда с приветствиями было покончено. Говорил он чётко, чеканя каждое слова, а тон он имел такой официальный, что Тики невольно поежился. Он не любил официоз, но был вынужден терпеть.       "Понимаете..." - начал Тики, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из объяснений Графа: "У меня есть двое племянников. Они росли в другой стране и совершенно не умеют вести себя в обществе. Я смог перевезти их сюда лишь восемь лет назад, но из-за того, что на своей родине они были совершенно одни и позаботиться о них никто не мог, они привыкли проводить время в компании друг друга и совершенно не научились взаимодействовать с людьми..."       В душе уже вовсю смеясь над этим театром абсурда, Тики продолжил, сам удивляясь тому, как он умудрился докатиться до такого, но то, что его слова возымели успех было видно по загорающемуся в глазах учителя огоньку.       Сначала Граф собирался отправить на встречу с Лань Цижэнем Шерила, но тот занимал довольно высокий пост в ордене Цишань Вэнь, выступая первым советником Вэнь Жоханя, под именем Хань Шэнли. А вот о Тики не было известно ровным счётом ничего, кроме того, что он является его родственником. Поэтому и прибытие Ян Юй в орден Гусу Лань вызовет меньше вопросов.       Тики продолжил: "...и кому как не вам я могу доверить их воспитание?"       Польщенный учитель задумчиво кивнул и спросил: "Почему для их обучения вы выбрали именно Гусу Лань, не орден Цишань Вэнь?"       "Я наслышан о вас как о лучшем Учителе". - продолжил гнуть своё Тики: "Тем более что в Цишань Вэнь совершенно другие идеалы. Они научатся жестокости. А мне бы этого не хотелось. Понимаете, мои племянники немного наивны..."       "...и тупы" - подсказал внутренний голос, от которого Удовольствие только отмахнулся.       Лань Цижэнь задумчиво кивнул: "Я дам вам ответ в течение следующего дня". - было ему ответом.