Приговор

      Стоило разговору подойти к концу, как Вэй Ин почувствовал сильный жар, стремительно распространяющийся по телу. Боль начала усиливаться, невыносимая пульсация в районе лба жгла не хуже расплавленного железа и Усянь, потеряв интерес к двум бывшим экзорцистам, сжал голову своими холодными ладонями, желая принести себе облегчение. Запустив пальцы в волосы, Вэй Ин с силой потянул их, тихо завыв. Способность мыслить здраво стремительно покидала его. Тело его окутало темной аурой, метки снова проявились, но теперь тонкими белыми шрамами. Однако за исключением этого, темная форма ничем себя не проявляла. Вероятно, пробуждение так и не было завершено, что сулило Усяню не мало проблем.       Вэй Ин мелко дрожал, свернувшись в компактный клубок и тихонько выл от невыносимой боли, что доставляла ему серьезно поврежденная в прошлой жизни Темная Сущность. Теплая, почти горячая кровь, вновь принялась стекать по его лицу, и Усянь ощутил прилив отвращения, но, не осмеливаясь отцепить руки от головы, не пытался хоть как-то стереть ее.       "Черт!" - воскликнул Мадарао и, вскочив с места, попытался оторвать руки юноши от головы, пока тот не сделал себе только хуже.       "Сообщи об этом Господину Тысячелетнему! Мы не справимся с ним!" - бросил он застывшему Токусе, ощущая, как давящая аура заставляет его ноги подкоситься, а кровь застыть в жилах.       Токуса рухнул на пол раньше него и, не принимая попыток снова подняться, попытался нащупать тонкую нить, связывающую его сознание с Графом. Акумы были глазами и ушами Господина Тысячелетнего, поэтому имея в своем организме клетки акумы, он был способен провернуть подобное, несмотря на то, что по большей части все же оставался человеком.       "Не получается!" - раздосадованно оповестил товарища Токуса, с трудом вставая на ноги. Едва ему удалось это, как в центре комнате вдруг появилось полупрозрачное чёрное окно прямоугольной формы, - врата Черного Ковчега, - а затем в помещение шагнула закутанная в плащ темная фигура.       Не обращая внимания на шокированных Третьих, Тринадцатый Ной подошёл к лежащему на кровати юноше и легко подхватил его на руки. Несколько секунд он просто стоял так, глядя на перекошенное лицо, кричащее о муках, что испытывал его хозяин, а после стремительно вернулся к вратам.       Остановившись лишь на секунду он коротко бросил тоном, способным замораживать океаны: "Господин Тысячелетий ожидает вас в своем кабинете".

***

      С отъездом главного нарушителя спокойствия в Ордене Гусу Лань вновь стало слишком тихо. Казалось, даже птицы поют не так громко, как прежде, что тут говорить об учениках, теперь и не думавших нарушать правила. Вероятно то, что в итоге Усянь все же покинул Облачные Глубины так и не завершив обучение, послужило хорошим уроком для них и заставило вспомнить, что их родителей не имели такого мягкого характера, каким обладал Цзян Фэнмянь, а потому вернись они домой раньше срока, вряд ли смогут избежать наказания. Именно поэтому большинство из тех, кто ранее чинил проблемы на пару с первым учеником Ордена Юнмэнь Цзян, теперь в основном было занято совершенствованием тела и духа, а также подготовкой к занятиям Лань Цижэня. Ведь того, кто осмеливался писать шпаргалки и бросать их всем подряд больше не было в Облачных Глубинах, так что ученикам, которые не обладали великолепной памятью Вэй Ина, требовалось тщательно изучать большое количество материала самостоятельно.       Дописав последний иероглиф, Лань Ванцзи отложил кисть и по привычке поднял глаза на пустое место напротив. Странное чувство разочарования поднялось в его груди, но юноша, не совсем понимая чем оно вызвано, спешно подавил его, испугавшись собственных эмоций.       По правде говоря, не желая лишний раз злить Учителя, который всего от одного упоминания своего педагогического провала кривился в отвращение, все быстро позабыли о проблемном ученике по имени Вэй Усянь. Но сам Лань Ванцзи, несмотря на, казалось бы, негативные чувства, что он испытывал к юноше с серыми глазами, почему-то никак не мог выбросить его из головы.       И вроде бы все вернулось на круги своя, как и желал Лань Чжань, вот только почему-то теперь это не вызывало должного удовлетворения, а скорее подчеркивало ощущение неполноценности. Как будто в картину вернули ранее вырезанную маленькую, но очень важную деталь, а после внезапно вновь вырвали ее, оставляя неприглядную дыру. Совсем неприметную, но теперь всё чаще бросающуюся в глаза.       К слову, о картинах...       Ванцзи взял в руки очередной трактат и, открыв его на нужной странице, ловко выцепил находящийся между страницами, аккуратно сложенный лист бумаги. Развернув его, он скользнул взглядом по собственному изображению, задерживаясь чуть дольше на цветке в волосах и незаметно для себя погрузился в воспоминания.       Это был тот самый рисунок, что Вэй Ин нарисовал в последний день своего наказания.       Поначалу Лань Ванцзи хотел выбросить его, но, если говорить честно, рисунок и впрямь был хорош, а изображённый на нем юноша казался почти живым. Хотя Вэй Ин и рисовал его в спешке, линии, складывающиеся в изображение, были плавными, где-то толще, а где-то наоборот - тоньше. И пусть сам Ванцзи был не столь хорош в этом виде искусства, как, например, его брат, это совершенно не мешало ему по достоинству оценить потенциал Усяня.       "Весьма неплохо..." - подтвердил его мысли внезапно раздавшийся за спиной знакомый голос.       Лань Ванцзи едва заметно вздрогнул от неожиданности. Он слишком глубоко погрузился в свои мысли и не заметил, как в помещение появился Лань Сичэнь, чья поступь была настолько мягкой, что даже заклинатель с высоким уровнем духовных сил, вряд ли мог бы заметить его сразу.       Лань Чжань повернул голову, уставившись немигающим взглядом на брата и, чувствуя как начинают гореть уши, чуть помедлив, отозвался: "Мгм..."       Лань Сичэнь одарил его ласковой улыбкой и, не обращая внимание на явное смущение брата, что спешно вновь вложил рисунок в книгу, со вздохом присел напротив.       Библиотека была пуста, так что ничто не могло помешать юношам поговорить о важных вещах, поэтому Лань Хуань спросил: "Лань Чжань, ты ведь уже слышал про тот лес, что внезапно вырос на границе деревни Мо?"       "Мгм.." - снова повторил юноша.       Услышав ответ, Лань Сичэнь продолжил: "Местные утверждают, что это дело рук темных тварей".       Лань Ванцзи внимательно посмотрел в лицо брата, а после медленно, но уверенно заметил: "Темные твари не способны на подобное".       Сичэнь согласно кивнул и продолжил: "Сомневаюсь, что там есть что-то действительно опасное, однако несколько людей, возвращаясь из ближайшего города через этот лес пострадало. Дядя сказал проверить местность на наличие темной энергии. Не хочешь отправиться в деревню Мо со мной?"       Лань Ванцзи бросил задумчивый взгляд на небольшие стопки книг, все также лежавшие на столе и почему-то почувствовал необъяснимое желание оставить на время работу и всё-таки согласиться на предложение брата.       Лань Сичэнь внимательно следил за сменяющимися эмоциями в глазах брата. Пусть те никак не отражались на его лице, глаза имели непривычно задумчиво-печальный оттенок.       "Если ты занят..." - начал было Лань Сичэнь, но не успел закончить мысль, как Лань Ванцзи вдруг прервал его:       "Нет. Я отправлюсь с тобой".       Первый Нефрит мягко улыбнулся. Он не знал, что повлияло на решение брата, но был действительно рад услышать положительный ответ.       "Тогда я предупрежу Дядю". - заключил Сичэнь, покидая библиотеку.