Приговор

      Вэй Ин тихо хмыкнул, не добившись никакой реакции. Лишь небольшая складка между бровями стала глубже, словно Ванцзи всё пытался понять шутил Вэй Усянь или говорил серьезно.       Сам Вэй Ин не торопился помогать ему. По-прежнему как ни в чем не бывало стоял напротив, заложив руки за спину. Он не смеялся, как делал это всякий раз, когда удачно подшучивал над Ванцзи, но и серьезным не выглядел. Вся его поза, да и весь вид Вэй Ина, казались расслабленными, однако в душе он чувствовал некое смятение: то был первый раз, когда он называл себя Кэмпбеллом, и более того сделал это вслух. Прежде он всегда стремился избегать эту проклятую фамилию и сам не заметил, как стал легко принимать ее, словно часть себя самого.       От этого становилось не по себе.       Под пристальным взглядом золотых глаз, Вэй Ин повел плечами, будто стремился отделаться от неожиданного чувства, и неловко хмыкнул.       "Я должен найти Цзян Чэна" - сообщил он. Отчего-то голос дрогнул, создавая впечатление, что произнесенное им являлось ложью. Пытаясь исправить положение, Вэй Усянь пообещал: "Мы продолжим позже".       Лань Чжань согласно промычал: "Мгм".       Он не выглядел так, словно верил Вэй Ину, но тот уже развернулся к нему спиной, спешно отдалялся все дальше и дальше, а потому не мог видеть взволнованного лица друга.       Наверно, это можно было считать побегом, хотя Вэй Усянь предпочел бы назвать тактическим отступлением.       Внезапно Вэй Ин остановился, обернулся через левое плечо. Губы его, неестественно яркие, из-за того, как часто Усянь непроизвольно закусывал их, сами собой растянулись в лукавой улыбке, а затем разомкнулись. Ванцзи неотрывно следил за каждым их движением, за тем, как те произносят слова, не в силах оторвать взгляд. Он скорее догадался, чем действительно услышал, что говорил Вэй Ин: "Постарайся на соревнованиях, Лань Чжань".       И только отголоски его звонкого, по-настоящему гипнотизирующего голоса засели в голове Лань Ванцзи, отравляя мысли. Лань Чжань вздрогнул, поднял взгляд выше, но вместо чистого серебра наткнулся на яркую неестественную желтизну. По-хищному глубокую, завораживающую и затягивающую все глубже и глубже, заставляя тонуть в вертикальных, суженных до тонкой линии, черных зрачках.       Лань Чжань почувствовал, как оцепенение медленно начало отпускать его, а на смену ему пришел страх. Было в этом незнакомом доселе взгляде что-то жестокое, неизведанное и опасное, заставляющее подчиниться и отступить. Ванцзи и сам на заметил, как сделал крохотный шаг назад и тут же замер поражённый этим действием.       Фигура Вэй Ина вновь начала отдаляться от него. И в такт его быстрым шагам, сердце Лань Чжаня отбивало схожий ритм. Только когда Усянь скрылся из виду, Ванцзи заметил, что все это время держал ладонь на рукояти Биченя, готовый в любую секунду обнажить меч.       Однако даже после того, как он остался один, Лань Чжань не спешил отнимать ладонь от холодившего кожу металла. Напротив, сжимал его лишь крепче. И не отпустил даже тогда, когда стремительно, на грани дозволенного правилами Гусу Лань, направил ступни в сторону своей комнаты.       Он так и замер перед дверью, не находя в себе сил зайти. Лань Чжань догадывался, что брат скорее всего по-прежнему сидит в комнате, занятый чтением книг и на хотел тревожить его. Он понимал: стоит Лань Сиченю взглянуть на него, как тот тотчас же поймет, что с братом что-то приключилось. Ванцзи и не против бы поделиться своими страхами с ним, да только он сам не знал что заставило его, сжимая Бичень, отступить от Вэй Ина, как от опаснейшего врага.       Где-то раздался шорох, тихий, едва слышный. Этого хватило, чтобы вывести Лань Ванцзи из ступора. Он поднял голову, огляделся вокруг, но никого не заметил и, в конце концов, помедлив ещё секунду, толкнул дверь в комнату.       Стоящая у стены темная фигура человека, укрытого темнотой с ног до головы, отчётливо хмыкнула, всколыхнув воздух. Яркие, неестественно-зелёные глаза проводили спину юношу, одетую в чистый белый цвет, и вскоре скрывшийся в тени человек шагнул вперёд.       Лицо его казалось приятным на первый взгляд, со строгими чертами, но что-то вроде безумия отпечатком накладывалось на благородные черты, искажая их практически до неузнаваемости и вызывая отторжение. На бледном высоком лбу яркой точкой красовалась метка цвета киновари, золотые одежды позволяли отнести его к ордену Ланьлин Цзинь, а их высокое качество подсказывало, что человек этот был не простым адептом.       Его тонкие обветренные губы вдруг растянулись в хищной улыбке, обнажив белоснежные зубы, а после человек издал тихий довольный смешок.       Являясь главной, по-настоящему разумной частью Чистой Силы, он мог чувствовать ее в любой момент времени и, конечно, не мог пропустить первую со времён второго Потопа синхронизацию. Да и кто бы мог подумать, что на сей раз попадется кое-кто поистине достойный?       Подобного предвкушения он не ощущал уже очень давно, с тех самых пор, как Аллен Уолкер получил Коронованного Клоуна. Признаться, он уже и не надеялся почувствовать что-то подобное снова, и не смог удержаться от желания поприветствовать нового носителя Чистой Силы. Жаль только, так и не смог этого сделать, ведь помимо Лань Ванцзи его ожидал и другой сюрприз, чья Темная сущность отреагировала на него практически сразу, в отличие от самого юноши, очевидно, находящегося в огромном разладе с ней.       "Второй Нефрит клана Лань станет отличным экзорцистом". - заключил Апокриф, проходя языком по израненным губам: " Отличным и верным экзорцистом, который однажды уничтожит Четырнадцать апостолов Семьи Ноя".       От этой прекрасной мысли мужчина так развеселился, что не содержал смешка, и вскоре приглушённо рассмеялся.       На сей раз, победа в этой войне будет принадлежать ему.       На сей раз Неа Д.Кэмпбелл не сможет вмешаться.