***
Телефон трезвонит ровно в тот момент, как Тэхену наконец удается заснуть. В последнее время он засыпает чертовски плохо — Намджун-хен из отдела стратегического планирования говорит, что это все из-за стресса, — и какой, нахуй, уебок решил, что половина первого ночи это отличное время для звонка? Ах, ну, конечно. — Д-доброй, — Тэхен прочищает горло, — доброй ночи, директор Чон. Чем обязан? — Доброй, секретарь Ким. Саске хочет есть. — Эм-м-м, — Тэхен с удивлением смотрит на трубку в своих руках, — я рад за него. Точнее, наверное, не рад, быть голодным — не очень здорово. Но при чем тут я? — При том, что вы должны съездить и привезти мне сухой кошачий корм. Никакой курицы или рыбы, только ягненок. — Директор Чон, при всем уважении, мое рабочее время… — В вашем трудовом договоре есть только пункт «выполнение поручений руководителя» и никакого пункта «выполнение поручений только с девяти до шести», вы внимательно его читали, прежде чем подписывали? — Но, директор… — Так вы отказываетесь, секретарь Ким? Кажется, скрежет его зубов слышен и на другом конце трубки. — Приеду к вам через час. Адрес пришлете? — Жду через сорок минут. Тэхен смотрит на погасший дисплей, а после с силой бросает телефон на пол. — Да пошел ты на хуй, сраный мудак! Ровно через сорок минут он, весь в мыле, стоит перед дверью директорской квартиры в элитном жилом комплексе. Одну руку оттягивает тяжелый пакет кошачьего корма с ягненком, второй Тэхен яростно жмет на звонок, очень надеясь, что ублюдок не успел уснуть, и ему не придется торчать тут всю ночь. Хватит того, что он уже вдоволь унизился перед охранниками на входе, чтобы те пропустили его внутрь. Наконец, слышится щелчок замка, дверь открывается, и на пороге появляется Чонгук. Тэхен непроизвольно скользит взглядом по его аккуратной укладке, безмятежному красивому лицу и ниже: к крепкому торсу, затянутому в черную хлопковую рубашку, и длинным ногам, упакованным в мягкие домашние брюки. Да уж, вот вам и разница, думает он с раздражением: кто-то ночью, как модель с обложки, а кто-то — несчастный секретарь, вынужденный бегать в поисках дурацкого кошачьего корма. Тэхен даже не помнит, что натянул на себя в спешке, но уверен, что по сравнению с Чонгуком выглядит подзаборным бомжом. — Ваш корм, директор Чон. Ягненок, самая свежая партия — все, как вы заказывали, — Тэхен буквально пихает корм ему в руки. Чонгук придирчиво изучает состав, вертит в руках упаковку, видимо, ища, к чему придраться, но едва он открывает рот, как между его ногами протискивается большой черный кот и жалобно мяукает, дергая лапой за штанину. — О, так значит, это я для тебя корм покупал? — Тэхен присаживается на корточки и с осторожностью тянет вперед руку. — Иди сюда, красавец. — Он никому не да… — начинает Чонгук и осекается, когда Саске охотно ластится под чужую ладонь, — …ется, — заканчивает он и неловко откашливается. — Кхм. Вы можете идти, мистер Ким. Тэхен проводит по холеной шерсти еще несколько раз и, подмигнув коту, поднимается с колен, оказываясь нос к носу с начальником. Тот отшатывается назад от неожиданной близости, но запинается о собственный порог, и Тэхену приходится придержать его за локоть, чтоб не упал. Несколько секунд они смотрят друг другу в глаза не мигая, после чего Тэхен, потянувшись еще ближе, выдыхает негромко: — В следующий раз, если вы захотите пригласить меня к себе ночью, необязательно придумывать такой дурацкий повод, Чонгук-ши, я все пойму, — он убирает с чонгукова лба прядь волос и, насладившись произведенным эффектом, отстраняется. — Приятного аппетита, Саске. Тэхен машет коту на прощанье и с чистой совестью уходит по направлению к лифтам, оставляя красного, как вареный рак, Чонгука ошарашенно глядеть себе вслед.***
Тэхен кладет на широкий стол темного дерева толстый отчет и не торопится уходить, задумчиво проводя по столешнице кончиками пальцев. — Прошу прощения, — нараспев произносит он, — но, кажется, ваш стол из дуба, директор Чон? Он должен быть довольно крепким, не так ли? Вы выбирали его по твердости ствола? — Да, я… — на автомате отвечает тот, а после поднимает на секретаря взгляд, — погодите, что? — Ничего-ничего, просто мысли вслух, — ослепительная улыбка. — Я пойду, работа ждет. В закрывшуюся за юрким секретарем дверь врезается дорогущий «паркер».***
— В воскресенье в девять утра вы должны быть по этому адресу, секретарь Ким. — Новое поручение, директор Чон? — Моя мама хочет переклеить обои в гостиной, но не доверяет рабочим, а я уезжаю в Пусан на все выходные, поможете ей. — Не сказал бы, что хорош в поклейке обоев, дир… — Вы отказываетесь от работы, секретарь Ким? Это слишком тяжело для вас? Выходит за рамки вашей компетенции? — Нет, директор Чон, как можно, — и понизив голос, — я очень польщен, что вы хотите познакомить меня со своей мамой, просто не уверен, что наши отношения уже достигли этой стадии. Но если вы хотите… Милая улыбка в ответ: — Ах, да. Саске очень соскучился по вам, секретарь Ким, покормите его после того, как поможете с ремонтом, ключи я вам оставлю. Его, к слову, необходимо помыть и вычесать. — Боже, да вы просто… — «Просто» что? — Просто удивительно заботливый сын и хозяин, директор Чон.***
— Может, хватит уже этой херни, Чонгук? — задает Юнги уже набивший оскомину вопрос. Он откидывается на спинку кресла в конференц-зале, откуда только что выбежал Тэхен, и недовольно хмурится. — Сколько еще ты планируешь его третировать? — Покуда он не признает свое поражение, — в который раз отвечает тот. — Уверен, осталось недолго. — Недолго ему до больничной койки осталось, — с осуждением произносит Юнги. — Ты его видел вообще? Совсем загонял парня, — он недовольно поджимает губы. — К тому же, ты ведь понимаешь, что это неравный бой? Как ни крути, вы начальник и подчиненный, Тэхен при всем желании не может дать тебе должный отпор. — Не думай, что он невинная овечка, хен! — возмущается Чонгук. — Ты даже представить себе не можешь, что он… — И что он? — с любопытством спрашивает Юнги. — Нет, мне правда интересно, что он делает такого, что ты гоняешь его и в хвост, и в гриву, заваливая совершенно тупыми поручениями. — Эй, не выставляй меня тупым тираном! Взгляд Юнги нечитаем. — Ты гонял его ночью за кормом для своего кота. — И что? Саске нужно есть. — И сейчас отправил в булочную за несколько кварталов. — Я просто люблю их эклеры, не моя вина в том, что у них нет доставки. — Боже, что за вредный ребенок, — Юнги возводит очи горе. — Хватит увиливать от вопроса, Чонгук, давай, расскажи мне о его грехах. Если Тэхен действительно так ужасен, то я обязан об этом знать, мой секретарь с ним общается, в конце концов. — Он постоянно меня домогается! — не выдерживает Чонгук и смотрит на дверь, а после понижает голос. — Точнее, не совсем… Он делает вид, будто это я его домогаюсь! Юнги приподнимает бровь: — Прости, что? — Недавно он заявил, что я специально надел обтягивающие брюки. Для него, понимаешь? И что корм для Саске был поводом, чтобы лишний раз повидаться с ним. И что я специально познакомил его с мамой. И что когда я смотрю на него, то недвусмысленно облизываю губы и вообще всегда раздеваю его взглядом. — А это так? — Никаким таким взглядом я на него не смотрю, ясно? И губы я не облизываю! — шипит Чонгук. — Я просто спрашиваю, не кипятись. Даже если бы Тэхен действительно тебе нравился, в этом не было бы ничего странного, — Юнги тянется вперед и примиряюще треплет его по плечу. — Я имею в виду, сколько у тебя не было секса, Гук? Не отвечай, я и так знаю, что дохуя. — Вовсе нет, — вяло протестует Чонгук, не желая признавать, что хен прав, и он даже не помнит, когда в последний раз занимался сексом. — Почему мы вообще это обсуждаем? — Потому что у тебя недотрах, а Тэхен — привлекательный мужчина. Я бы сказал даже, пиздецки привлекательный. Чуешь логику? — Вовсе он не привлекательный… Юнги всем своим видом выражает скепсис. — Ой, вот не надо этого, ладно? Мы оба его видели, и знаешь, если ты не дрочил на его охуительно длинные пальцы или шикарную задницу хотя бы раз, то ты либо импотент, либо натурал, а ты у нас вроде бы ни то, ни другое. Чонгук давится остывшим кофе, едва не выплескивая его себе на рубашку. — Хочешь сказать, что сам делал это?! — Юнги неопределенно пожимает плечами. — Разве у тебя не намечалось что-то с нашим директором по развитию? — возмущенно шипит он. — С этим снобом, мнящим себя самым красивым мужиком во вселенной? Трижды «ха», но мы сейчас не обо мне. Серьезно, Чонгук, прекращай измываться над Тэхеном и либо реально признай, что у тебя на него встает, и потрахайся с ним, либо найди себе кого-нибудь и перестань портить ему жизнь. Чонгук ярко вспыхивает от прямоты своего хена и упрямо сжимает губы до тонкой белой полосы. — Благодарю за заботу, хен, но думаю, я сам разберусь, как мне обращаться со своим секретарем. Если он не справляется с объемом работы, то это значит, что ему не место в «Jeon Group», только и всего. Юнги неодобрительно качает головой и, собрав со стола свои бумаги, поднимается на ноги. — Ты взрослый мальчик, Чонгуки, и не мне указывать тебе, что делать. Но если ты просрешь такого спеца, и он действительно уволится из-за твоих загонов, то будешь самым большим ослом на этой сраной планете. И я тебе сочувствовать не буду. — Думаю, мы друг друга поняли, хен. Юнги уходит, оставляя Чонгука в одиночестве, а буквально через несколько минут в дверной проем просовывается тэхенова голова. — Директор Чон, пирожные прибыли. Прикажете подать сюда или в ваш кабинет? Тэхен старается говорить ровно, но Чонгук прекрасно видит, как сильно он запыхался: на смуглых щеках играет румянец, челка влажная, на висках блестят капли пота, а грудь ходит ходуном. Такой секретарь нравится Чонгуку куда больше его прилизанной версии, и дело вовсе не в злорадстве из-за внезапной пробежки. Галстук внезапно начинает давить на шею, а в голове тут же слышится мерзкий смех Юнги-хена. Чонгук дергает узел и прикусывает губу, желая поскорее выкинуть из мыслей чужие слова о тэхеновых длинных пальцах, шикарной заднице (небольшой, но такой упругой на вид), широких плечах, чувственных губах и глубоких темных глазах, обрамленных густыми пушистыми ресницами… — В кабинет, пожалуйста. — Слушаюсь, директор Чон, — ах, да, прибавьте сюда еще эту улыбку сердечком, которую просто жизненно необходимо запретить законом. Тэхен деликатно прикрывает за собой дверь конференц-зала, а Чонгук еще с минуту борется с ярым желанием побиться головой о стол.