When days become years

Зима выдалась на удивление снежной. Автомобили в Сеуле стояли в бесконечных пробках, в Пусане резко возросли цены на мясо – грузовики с едой не могли пробиться в город, а в Мокпо окончательно замерзло море. Снег сливался с белым льдом, лед с бесцветным небом, и если бы не уродливая чернота человеческих строений, нельзя было бы разглядеть линию горизонта. С того места, где стоял Донхэ, не было видно вообще ничего, кроме серых зданий. На небольшой площадке под мостом собралась вся группировка Канина и – особняком – Чонсу. Мост укрывал их от метели, а тесно обступающие дома – от нежелательных свидетелей. Впрочем, пока укрывать было нечего: Хекджэ никто не трогал, и он молча стоял между Сонмином и Чонсу. Донхэ старательно избегал его взглядов. В двенадцать Донхэ понял, что тянуть больше не сможет – никто не придет и не спасет ни его, ни Хека, не спасет вообще никого. От глупостей не спасают, за них наказывают. - Сегодня мы собрались здесь… - излишне официально начал он, судорожно прокручивая в голове указания Канина и сжимая пальцы в карманах. В толпе раздались смешки, но Канин смотрел спокойно и уверено, подбадривая полуулыбкой. Донхэ как-то не подбодрился. - …Из-за нашего сеульского принца. Затылком Донхэ чувствовал немигающий взор блондина. - Мы с Донхэ решили, что Хекки немного превысил полномочия, - продолжил Канин, подходя к другу ближе и приобнимая его за плечи. – Нужно хорошенько вытряхнуть из него всю дурь, это ведь доброе дело, правда? Сонмин яростно закивал, приподнимаясь на носках от нетерпения. Большинство засмеялись, предчувствуя развлечение, но Донхэ интересна была реакция только Чонсу – его холодное лицо не выражало ничего, кроме вежливого недоумения. Это он видел их с Хеком в классе, это он донес Канину, это он был третьим хранителем грязного секрета Донхэ, и он же оставался последней надеждой. - Иди сюда, - Канин обернулся к Хеку, продолжая улыбаться. Тот угрюмо посмотрел на него и сделал шаг вперед. Его никто не держал. «Беги!», в отчаянии подумал Донхэ. Хек сделал шаг. – Быстрее, - Канин ухватил парня за многострадальный шарф и, подтянув к себе, вытолкнул в центр толпы. Сонмин уже не знал, куда девать возбуждение, и шумно дышал, похожий на вытянувшегося в струнку шакала. Донхэ встал рядом с Канином, прижимаясь к нему плечом. Дальнейшую часть сценария должен был играть он. - Прости, - вдруг прошептал Канин очень, очень тихо. И после добавил громко и зычно, - Донхэ первый поможет Хекки исправиться. Хекджэ стоял напротив Донхэ, взлохмаченный, покрасневший, но все же спокойный. Белые волосы, огромная куртка, красный шарф и тощие ноги в массивных ботинках. Донхэ подошел к нему поближе, вытащил руки из карманов, поправил воротник своего пальто. Сейчас он должен будет его ударить. Ударить прямо в лицо, потом в грудь, а потом толкнуть – так, чтобы Хекджэ налетел спиной на толпу и та поглотила бы его. Ударить. Ничего сложного. - Донхэ, бей, - Канин своим властным голосом подавил слабое возмущение выжидающей группировки. Хэ в какой-то мере был благодарен ему. Донхэ медленно поднял руку, сжал пальцы в кулак и неуверенно опустил. Хек внимательно смотрел на него, и он никак не мог перестать думать о том, что сейчас расплачивается за сладкий вкус его губ. - Почему ты медлишь? – возглас Сонмина потонул в общем негодовании. Донхэ снова поднял руку и слабо размахнулся. Его пальцы замерли в паре сантиметров от лица Хекджэ. - Блять, Донхэ, пожалуйста, - голос Канина дрогнул от гнева. – Ударь его, или… Хек все смотрел своими серыми спокойными глазами. Донхэ затравленно оглянулся. Идиот, он такой идиот! - Ёнун, - внезапно встрял Чонсу. Он утратил хладнокровность и дышал почти так же рвано, как Донхэ. – Я говорил, что он не сможет. Он жалкий… - Донхэ, – воскликнул Канин, игнорируя старосту. – Возьми себя в руки! - Жалкий! – фальцетом повторил Чонсу. Сонмин схватил Донхэ за плечи, пытаясь его оттолкнуть. Толпа сжималась, Донхэ трясся и задыхался и стискивал кулаки. Хекджэ неподвижно стоял напротив. А потом Донхэ со всей силы ударил его в лицо. Вечером Хэ снова ночевал у Канина. Вспышки от проносящихся машин так же скользили по стенам, прямоугольник синего света обрубал пространство вокруг телевизора, рассыпавшийся попкорн хрустел под диванными подушками. Однако кухню сегодня наполнял вкусный аромат гренок, а сериал был заменен шоу: короля всех этих перемен звали Ким Хичоль, и вот уже двадцать пять лет он являл миру свою кошачью улыбку и скверный характер. Донхэ уплетал рис с острой курицей (коронное блюдо Хинима), сидя в мягком кресле и поджав под себя ноги. Хичоль умел улавливать атмосферу и в нужные минуты молчать, а Канин спал в соседней комнате, поэтому ничто не мешало Донхэ предаваться утренним событиям. Он хорошо помнил боль в костяшках и свое дыхание, помнил, как бил и как подбадривали его окружающие, помнил, как оттирал после с пальто грязь, но совсем не помнил Хекджэ. Оставили ли они его лежать в снегу или кто-то все же оттащил парня в больницу? Донхэ подумал о метели, бушевавшей днем. - Я больше не могу терпеть твою улыбку, - внезапно раздался голос Хичоля. Донхэ от неожиданности вздрогнул и уронил палочки, рассыпав рис по ковру. – Даже Кристен Стюарт улыбается искренней. Поспешно собрав рис с пола, Донхэ выпрямился и не нашел ничего лучше тихого «прости». Хичоль пугал его своими выходками и колкими словечками, поэтому они редко разговаривали наедине, хотя нет – они вообще не разговаривали. - Нужны мне твои извинения, - фыркнул Хичоль. Он замолчал на пару секунд, за которые по стене пробежали тени от фар. – Ёнун рассказывал мне о новеньком-гее. Ты грустишь из-за него? Тени от фар взметнулись еще раз – кажется, в этом доме можно было так рассчитывать время. - По...почему гея? – ошарашенно переспросил Донхэ, и только потом поспешно исправился: - Вовсе не грущу. Хичоль отложил свою тарелку в сторону и подсел поближе к Донхэ. Его длинные кудрявые волосы были скручены в неаккуратный пучок, а челка убрана обручем. Хэ всегда думал, что Хиним мог бы стать моделью, а вовсе не механиком автосервиса. Гаечные ключи и сломанные машины не сочетались с его манерами, голосом, одеждой и улыбкой – ни с чем не сочетались. - Хочешь узнать, почему мы с братом живем вдвоем? – зачем-то спросил Хи. Его глаза странно блестели. Донхэ не успел раскрыть рта, как рассказ начался. – Мать ушла от папы к богатому мужчине, когда мне было 9. Ёнуну два. С тех пор нас воспитывал отец: он мало зарабатывал и мало тратил, совсем не умел готовить и постоянно кричал. Ёнун был зашуганным и тихим, а я… Я подсел на наркоту, - Хичоль криво усмехнулся. – Тратил все деньги на нее, ввязывался в плохие компании, воровал бабло у отца и продавал все, что мог продать. А знаешь, что я делал еще? – Хичоль наклонился очень близко к лицу Донхэ, так близко, что тот мог видеть мелкие морщинки в уголках его губ. – Еще я трахался с парнями. - Ты…? – удивленно выдохнул Донхэ, предательски заливаясь краской. Хиним фыркнул. – Отец прознал про моих «друзей» – представь, его взволновало только это, на наркотики ему было насрать, - и свалил. Донхэ тяжело сглотнул. - Конец истории, - Хичоль откинулся на спинку дивана, довольно улыбаясь. – Братика оставили со мной, и он чуть не подох от голода, пока я не пожалел его. Было сложно менять жизнь ради него. Пальцы Хинима скользнули вверх по спинке кресла, к голове Донхэ, и запутались в его волосах. - Но знаешь что? Менять жизнь ради того, кто тебе дорог – стоящее занятие. Донхэ кивнул, стараясь не обращать внимания на слишком близкий тактильный контакт. - Канин очень любит тебя, - сказал он. Пальцы Хи коснулись его подбородка и развернули к себе. Это было слишком двусмысленно, поэтому Донхэ выпутался и смущенно посмотрел вбок. Не мог же Хи…нет, определенно не мог. Донхэ отругал себя за странные мысли. - Тот мальчик из Сеула, - пробормотал Хичоль. – Он красивый? Белые волосы, красный шарф и тощие ноги. - Нет, совсем не красивый, - улыбнулся Донхэ. Он решил, что не будет скрывать от Хинима правду, раз уж тот поведал ему свою. – Он неловкий и костлявый, а еще у него постоянно красные руки. - Хм, - Хичоль касался плечом плеча Донхэ и негромко дышал ему в ухо. – Вы любите друг друга? - Нет, - без тени сомнения ответил Хэ. Он не стал ничего объяснять, потому что его костяшки все еще болели от ударов, а еще грудь – но грудь болела просто так, без причин. Хичоль тоже молчал, поглаживая ладонью колено Донхэ. - Если вы не влюблены, - наконец, медленно сказал он. – Если ты не был привлечен внешностью. Почему вы встречались? Донхэ не знал. - Сначала я был должен ему, а потом мне стало интересно, вот и все, - собственно, это была вся история их отношений. Через пару долгих секунд тишины Донхэ развернулся к Хичолю, а тот, придвинувшись, поцеловал его (совсем не неожиданно), и Хэ не стал сопротивляться. В конце концов, Хичоль был гораздо красивее Хекджэ.