Dirty

— Когда вы в последний раз видели его? — Намджун вздыхает устало, пытаясь собрать мысли воедино и оставаться профессионалом. Он держится холодно, скорее для себя, чем для окружающих, не позволяет эмоциям захлестнуть его. — Вы располагаете фамильярами, иными существами или одушевленными предметами, которые могут что-либо знать? Юнги ждет его в машине. Он не по части освидетельствования, особенно добрых старушек, ему бы преступников ловить. Поэтому он пролистывает выданное дело, скорее от скуки, будто сможет найти там новую информацию, которой раньше не было. Например, куда делась жертва или с кем он водился. Дверь машины хлопает, Намджун садится за руль, но заводиться не спешит, просто перебирая пальцами по рулю. — Итак, госпожа Ю рассказала, как три дня назад, проходя мимо кондитерской со своим псом в десять утра по пути на рынок, она заметила, что вышеназванная кондитерская была закрыта, несмотря на время открытия в девять. Она была знакома с жертвой и сообщила, что тот не упоминал о каких-либо планах по отъезду. Тем более, в данный момент начался сезон спроса, и он в особенности не покинул бы лавку без видимых на то причин. Далее ее, как сенсора, смутило наличие остатков темной энергии внутри кондитерской, учитывая, что жертва — хозяин лавки — владел светлой магией. — Намджун делает глубокий вдох, прежде чем продолжить говорить, но Юнги перебивает его. — Официоз оставь для отчетности, а сейчас говори кратко и по делу, — он видит, как трясет его напарника, но пока не может понять, почему. С самого момента, как Намджун открыл дело и прочитал имя жертвы, он был словно не в себе. Для Юнги это лишь очередной пропавший человек, но для него, похоже, кто-то больший. Юнги не собирается его допрашивать. — Ты, вообще, когда в последний раз спал? — Точно до поступления дела, — Намджун трет лоб, его лицо бледное с зеленоватым оттенком, серебряные волосы взъерошены. Юнги поправляет ему помявшийся воротник. Они с Намджуном работают вместе уже третий год, но он никогда не видел последнего таким. Тот всегда проявлял холодность и профессионализм, спрашивал и говорил прямо, не беспокоясь о чувствах кого-либо. В общем, был ценным кадром Магической Полиции Сеула. Юнги делает глоток кофе и понимает, что для них это будет самым тяжелым делом на данный момент. И даже не потому, что улик и зацепок, где искать жертву, практически нет, а именно из-за того, что Намджун собой представляет монстра с бессонницей и мозгами набекрень. И Юнги уверен, что к концу недели круги вокруг глаз Намджуна будут темнее, чем его черный кофе в термосе. Он должен что-то сделать с этим. — Не отчаивайся, найдем мы его, — Намджун вздрагивает, косит взгляд на Юнги, все утыкаясь лбом в руль. Юнги прочищает горло и клянет себя за сорвавшийся тон, тянет легкую улыбку. — Не знаю, почему ты так переживаешь, но все будет хорошо. Намджун хочет верить. Правда, очень. Но тихий голос нашептывает ему, что не в этот раз. Только не с ним. Он всю жизнь лишь теряет людей, ничего не меняется. Ни один из ушедших пока не вернулся. К сожалению, многие из них никогда не смогут этого сделать. Возможно, решает Намджун, он проклят с рождения, и его участь — переживать смерть близких, неизменно оставаясь в одиночестве. «Нет,» — он трясет головой, пытаясь вытряхнуть плохие мысли, — «он еще жив. Он не умер, и я найду его». Юнги не говорит ничего, только смотрит на Намджуна, наблюдает за ним, нервно сглатывая и кусая губы. Он не знает, что еще сказать, но тишина такая неловкая, Намджун в своих мыслях, и он кажется здесь лишним. Тихо гудят машины вдалеке, шум города доносится до них, но совсем глухо, будто из-за стенок наполненного водой аквариума, словно они в отдельном мирке, не связанном с реальностью. Юнги все пялится на Намджуна расфокусировано, не думает ни о чем, но все равно уходит слишком глубоко в себя. Он приходит в сознание, только когда замечает, как Намджун кривит губы, пара слезинок падает тому на форменные штаны. Паника сразу же подкатывает к горлу. — Я сейчас вернусь, — Намджун быстро возвращает самообладание, особенно видя своего растерявшегося напарника. Он хватает из бардачка пачку сигарет, оставленную там на случай, если он не выдержит, и выходит из машины. Он надеялся, что никогда к ней не прикоснется, но, похоже, жизнь так не хочет. Он стучит пальцами по стеклу со стороны Юнги, наклоняется, пока тот опускает стекло, закладывает первую из двадцати сигарет между губ, придерживая ее пальцами, чтобы не выпала от дрожи, и смотрит на Юнги. Тот понимает без слов. Он оглядывает намджуново лицо: щеки, не высохшие от слез, опухшие и покрасневшие глаза, дрожащие губы и руки, темно-синее пятно потекшей ручки на виноградного цвета ткани форменного пиджака. Юнги фокусируется на сигарете, вдыхает чуть глубже, чем обычно, выдыхает легко и долго, словно свечку задувает. Из его рта вырывается небольшое пламя, как из зажигалки на максимальной силе, и Намджун прикуривает от него. Кивает в благодарность и уходит за угол, в подворотню. Ему плевать, что брюки запачкаются, он усаживается на сырую брусчатку, потому что ноги не держат. Пепел падает на рубашку. Слезы полностью смазали зрение, они все текут и текут, не желая останавливаться. Еще чуть-чуть, и Намджун зарыдает в голос. Он чувствует, как в носу щекочет, губы кривятся, рот наполняется вязкой слюной. Ему абсолютно наплевать, если кто-то увидит его — почетного члена элитного отделения полиции — в таком состоянии. Он тоже человек, каким бы идеальным ни представал общественности. Он сам начал думать, что всегда должен быть лучшим, без изъянов, но забыл, что он не машина, а значит, в какой-то момент сломается. Хотя, даже у машин есть срок действия, тем более у хрупких людей. И, похоже, он только что доломался почти окончательно. Он одергивает рукав пиджака, стряхивает грязь с ярко-красной вставки, а после и вообще заворачивает его вместе с рубашкой. Сжимает руку в кулак, напрягает мышцы предплечья, разглядывая. Под кожей перекатываются набухшие вены, черные, словно у него смоль вместо крови течет. Намджуну срочно нужно домой. Нельзя, чтобы тьма добралась дальше. Он поднимается и кое-как добирается до машины, заваливаясь на заднее сиденье. Юнги сразу подбирается, но по состоянию Намджуна сразу понимает, что происходит. — Я беру отгул на оставшуюся часть дня, — Юнги только кивает, наблюдая за темными червеобразными сгустками на намджуновой руке. Он видит их достаточно часто, и даже знает, как Намджун орудует ими в битве, но все равно каждый раз странный холодок пробегает по его позвоночнику, учитывая, что Юнги не мерзлявый парень. У него настоящее пламя внутри. Потомок драконов, и хотя от древних предков у него остались только умение дышать огнем и гордая холодная внешность, он мало чего боится. Практически ничего, на самом деле. И в этот процент исключений, входит, наверное, только сущность Намджуна. Настоящая его сущность, живущая в симбиозе с Намджуном-человеком. Но стоит ему ослабить защиту, и она легко становится паразитом, готовым уничтожить все на своем пути. — Я вернусь в отделение и сообщу начальству, — Юнги перебирается через панель передач на водительское сиденье, заводит машину и набирает максимально возможную скорость. За три года работы с Намджуном он впервые попадает в такую ситуацию. Он не особо следит за своим напарником сзади, просто гонит к его дому, как тот и сказал. Он не слышит, как Намджун просит остановиться. Намджуна всего трясет, он чувствует, как тьма ползает под кожей, обжигая, капли пота стекают с висков и лба на сиденье, он заваливается на бок, ударяется головой о дверцу, но боли не ощущает. Перед глазами все идет кругом, какофония звуков заглушает собственные мысли, заставляя кричать, пытаясь вырваться в реальность. Не борись. Прими то, что внутри тебя. Оно часть тебя. Хосок такой, каким Намджун его запомнил. Тот же бархатный голос, те же нежные руки и успокаивающая улыбка. Он пахнет сладостями и выпечкой, прямо как когда приходил к Намджуну сразу после учебы в пекарне. Когда они сидели до самой ночи и читали одну книжку на двоих. Запах оставался в спальне Намджуна всю ночь, и только наутро холодный ветер уносил его, оставляя Намджуна в одиночестве среди голых стен. Но этот Хосок нереален, Намджун знает об этом. Это лишь фантазии тьмы, чтобы захватить его тело. Он должен очнуться. Он борется, кричит, вырываясь из окружающих смоляных сгустков. Не впервой сражаться с этим, но в этот раз что-то не так. — Очнись, сука! — Юнги бьет со всей силы, у Намджуна даже шея хрустит от резкого поворота в сторону. Щека горит пощечиной. Ему до сих пор плохо, он ощущает, как тьма пытается захватить его, но теперь он в сознании и может победить. Он впивается Юнги в запястье, притягивает того ближе, тратит все силы на одну просьбу: — Пусти мне кровь, — и скорчивается на асфальте, плюясь черной жижей. Юнги бросается к бардачку за ножом, который предусмотрительный Намджун, теперь понятно зачем, оставил там. Того рвет, все вокруг черное, у самого Намджуна весь рот черный, с губ капает, перетекает на шею и пропитывает утянутый воротник рубашки. Он слабо улыбается, когда замечает в руках Юнги блестящее лезвие, закрывает глаза и откидывается назад, вытягивая запястье. — Режь вдоль. Юнги всего трясет, но он делает, как ему говорят. Приставляет острое лезвие к крепкой коже, проводит с нажимом, разводит порез в стороны, чтобы кровь быстрее вытекла. Но вместо крови течет тьма. Она вытекает Юнги прямо на ладони, жжет ему кожу, и тот на рефлексах поджигает ее. Тьма сгорает быстро, с шипением и едким черным дымом, вспыхивает вся разом, словно бензин, но пламя не поддерживает. Юнги избавляется от нее на дороге, ждет, когда вены на шее Намджуна очистятся. Намджун шепчет, что нужно подождать, пока вся чернь не останется только в груди, пока не начнет вместе с ней литься вишневая кровь из пореза, даже если он совсем побледнеет и потеряет сознание. В этот раз слишком далеко зашло — почти до самых глаз. Юнги терпеливо ждет, внимательно следя за состоянием напарника. Вот она — кровь! Течет вперемешку с тьмой, но становится все чище и чище. Юнги накладывает жгут и вызывает скорую. Но для Намджуна это слишком. ~ — Юнги, — Сокджин дотрагивается до плеча своего подчиненного, усаживаясь на стул рядом, — иди домой. Ты должен отдохнуть перед завтрашним рабочим днем. Юнги ничего не отвечает сначала, лишь раздраженно выдыхая облачко дыма носом. Но Сокджин требует ответа безмолвно, и приходится произнести: «Вас понял, господин Ким». «Намджун быстро восстановится, а вот тебе правда стоит поспать», — доносится в спину уходящему Юнги, Сокджин продолжает сидеть на месте. Начальник, заботящийся о своих подчиненных. Юнги решает не испытывать судьбу и добирается до дома на такси, о служебной машине позаботились другие. Завтра его ждут отчеты о произошедшем, которые он так ненавидит, а что хуже всего, он и не в курсе точно, почему с Намджуном такое произошло. Он проходит в ванную, на ходу стягивая пиджак и рубашку, разминает уставшие за день мышцы, уже в ванной раздевается догола и осматривает себя в зеркало. Все как обычно, но вот хвост на месте трения ремня о кожу начал стираться. Нужно будет обновить. Он двигает лопатками, и дракон, украсивший всю спину Юнги, движется, изрыгая пламя. Его собственное напоминание о своем происхождении. Вода необычно холодная, но Юнги списывает это на усталость и разборки с тьмой. В некоторые дни даже его внутреннее пламя может стать слабее. Намджуну вот совсем не повезло. Юнги не представляет, как бы он смог жить с таким существом. — Меня терпеть не могли все детство. Родители отказались от меня после первого приступа, я оказался в приюте, где вырос и отправился потом в Академию. Там меня открыто боялись и ненавидели за глаза. Это все, что Намджун рассказал о себе Юнги. Остальное он узнал по мере общения, но все равно тот оставался до сих пор очень закрытым, особенно насчет прошлого. Юнги и не спрашивал никогда, не в его это привычках. Он вылезает из ванны, вытирает волосы полотенцем, взлохмачивая, натягивает домашние штаны и отправляется в спальню, по пути захватывая дело. Конечно, никто не разрешил Юнги забрать настоящее, поэтому он просто переписал всю информацию, какая была. Не то чтобы ее было много. Он усаживается на двуспальную кровать в позе лотоса и раскрывает записи, проходясь по ним в сотый раз под тусклым светом прикроватной лампы. Имя: Чон Хосок Возраст: 26 лет Дата рождения: 18 февраля Родители: Нет Родственники и/или опекуны: Нет Магия: Выпечка (Что за черт?) Пропал приблизительно вечером-ночью второго апреля Информация: Родители умерли в младенчестве, вырос в приюте «Тысяча лепестков». Там же выучился на повара и вскоре после совершеннолетия открыл собственную кондитерскую. Все по магии. Ни в какие конфликты не ввязывался, в полицию приводов нет, сам заявлений не подавал. Производил положительное впечатление на окружающих, со всеми общался, но ни с кем приближен не был. Юнги берет ручку и дописывает, что ему говорил Намджун ранее днем. И тут его осеняет: — Темная магия! — он аж вскакивает на кровати, валится обратно, чуть не ударившись затылком об изголовье. И все было бы вообще легко, но сенсор у них в паре Намджун, а Юнги — холдер. Он может только воздействовать на чужую магию слегка, но не чувствовать ее следы. Ему хочется материться во весь голос, потому что без Намджуна он как без рук. А с этим делом его руки и так под большой угрозой. — Чон Хосок, — Юнги приближает к лицу копию фотографии, заглядывает в чужие глаза, — я найду тебя не только потому, что это моя работа, но и ради Намджуна. Это был и вправду тяжелый день.