***
Тэхен проходит в квартиру, доползает до своей комнаты, проглатывает несколько таблеток успокоительного, садится на стул и просматривает в телефоне сообщения от Сокджина. Их целое море за несколько дней: в whatsapp, на номер, еще полно пропущенных звонков. За сегодняшний день около тридцати. — И что я должен с тобой делать? — вздыхает Тэхен, чешет лоб и прикрывает ладонями лицо. Он думал, что станет легче, обязательно станет, но не становится. Думал, если просто начнет Джина игнорировать, то все оно так и закончится. Но Джин настойчивый, а Тэхен глупый и влюбленный, он ждет этих звонков и сообщений, хочет верить, что все, что было между ними – не игра, что все по-настоящему. Но не верит даже самому себе, что уж говорить о человеке, что изменял супругу. Тэхен долго думает над тем, что должен сделать. Ему больно, и в душе у него огромная болячка, которая даже не собирается заживать и покрываться коркой. Он всегда был таким. Всегда думал, что убежать от проблемы — лучшее решение, что это все, что он может сделать, взяв себя в руки. Он уже поступал так раньше и мог лишь жалеть. И он больше не хочет жалеть о чем-то. Чтобы решать проблемы, нужно о них говорить, он понял это благодаря болезненному опыту. Тэхен не собирается уводить Джина из семьи, потому что сам живет один с папой, знает, насколько трудно вырастить в одиночку одного сына, а двоих — чрезмерно. Он так никогда не поступит, да и Джин, судя по тому, что даже не рассказал ему ни о чем, не стремится покидать родное гнездо. Тэхену становится немного спокойнее от таблеток, он посылает Джину сообщение, первое за несколько дней молчания, в котором называет время и место встречи. Потом подходит к зеркалу, оценивает своей внешний вид и усмехается. Сейчас ему не хочется ничего, даже выглядеть более-менее сносно, поэтому он остается в чем есть, берет ключи от машины со стола и выходит. За рулем думает о том, как бы не врезаться ни в кого, голова болит, кружится, и омега решает больше не злоупотреблять антидепрессантами. Он прокручивает в голове все, что нужно сейчас сказать Джину, но мысли путаются, он не может прийти к чему-то одному, все сбивается. Больше того, он даже представить не может, как сможет отодрать язык от неба и начать говорить, когда увидит своего альфу. Он лишь развлечение в его жизни, Тэхен не обижается и уже не злится. Было неприятно, но недолго, он все понимает. Истинные могут снести крышу так, что забудешь и о семье, и об обязательствах. Рано или поздно правда бы вскрылась, все встало бы на свои места. И Тэхен даже благодарен, что это произошло сейчас. Он уже слишком глубоко, но кончиками пальцем касается дна, значит, если приложить усилий, сможет выплыть. Тэхен проходит в назначенное кафе. Замирает, когда видит за одним из столиков знакомую фигуру. Его несчастное сердце пропускает удар и разбивается на осколки. Теперь он думает, что это плохая идея и еще есть возможность сбежать, но Джин чувствует его и резко оборачивается. Они встречаются взглядами, мужчина смотрит зло, растерянно, непонимающе. Тэхен – устало и разбито. Он подходит ближе, пытается поздороваться, открывает рот, но тут же оказывается в крепких объятиях. Его сжимают так сильно, что осколки сердца рассыпаются песчинками, горло сдавливает, и Тэхен хочет остановить это мгновение, потому что это последний раз, когда они так близко друг к другу. Ким в нем тонет, в его сильных руках, в его запахе. Он не понимает, за что судьба так наказывает его, да, он много глупостей совершил в прошлом, но он за все уже заплатил. Неужели нужно продолжение? Неужели, нужно так жестоко? Тэхен находит в себе силы опереться ладошками в крепкую грудь и отстранить мужчину от себя. Он заглядывает в непонимающие глаза альфы, обходит стол и садится напротив. Джин тоже садится, он молчит, рассматривая любимого, не может понять, что с ним не так, что вообще произошло и почему Тэхен так себя ведет. — Привет, — говорит Ким и опускает взгляд, разглядывая свои пальцы, лежащие на столе. — «Привет»? — переспрашивает мужчина и усмехается. — То есть, для тебя это норма? Пропасть на несколько дней, заставить меня чуть ли не поседеть от переживаний, а потом сказать просто «привет»? Тэхен улыбается, спокойно, старается без нервов. Они ведь взрослые люди и способны решить даже нечто столь серьезное без криков и драк. — Я в курсе, что у тебя есть супруг и дети, — решая не тянуть, серьезно говорит омега и поднимает на альфу глаза. Мужчина теряется, пугается, это видно по его лицу, по зрачкам, что нервно забегали по тэхеновому лицу. Он сжимает кулаки, собирается с силами, придумывает, чем можно оправдаться, но, когда холодная ладошка Тэхена накрывает его, прекращает все мозговые процессы, просто смотрит на красивые линии на смуглой коже. — Мне нужно было время, чтобы все обдумать. Я тебя не виню. — Откуда ты узнал? — выдыхает Сокджин и поднимает глаза, смотрит в красивые напротив и чувствует отчаяние и безысходность. — Все не так, как ты себе придумал. Ты очень важен для меня. — Почему ты мне не сказал? — у Кима на последнем слове сдавливает горло, и оно получается каким-то коверканным. — А что бы я сказал? — Как есть! — возмущается Тэхен и взлохмачивает волосы. — Как есть бы сказал, и я не чувствовал бы себя так ужасно. Я не ощущал бы себя преданным и растоптанным. — Я хочу быть только с тобой, Тэхен, серьезно, — он тяжело вздыхает, и Тэхен верит каждому его слову, видит, что ему тоже тяжело, плохо, что душа, с Тэхеном одна на двоих, разрывается. — И я обязательно разведусь, чтобы быть с тобой, только не сейчас. — Я не прошу тебя разводиться, я не хочу, чтобы из-за меня ты бросал семью, — уже холоднее говорит Тэхен, потому что, несмотря на то, что собирался прекратить эти отношения, слышать: «только не сейчас», не очень приятно. — Тэхен, дай мне время, я все решу. У нас давно семья разваливается, ты здесь не при чем. Просто подожди недолго. — Ты не слышишь меня? — омега отпускает ладонь мужчины, прячет руки под стол и практически физически ощущает, как болезненным огнем горят легкие. – Все кончено. Разведешься ты или нет. Я не хочу быть причиной чьих-то страданий. Он поднимается, чтобы уйти, но Джин хватает его за рукав, притягивает к себе, сам подрывается, смотрит на любимое лицо, не может поверить, что все так и закончится, не успев начаться. Да, он сглупил, что не рассказал всю правду, не доверился человеку, которому должен был доверять по полной, потому что он ему свои раны открывал, пусть не сразу и не все, но старался изо всех сил. — Не уходи, давай все решим. — Я уже все решил. И ты все решил, когда солгал мне. Береги себя, — Тэхен убирает сильную руку со своего локтя и уходит. Он знает, что поступает правильно, ему не нужны отношения, что начались так ужасно. Он не принял это решение за секунду, он тщательно обдумывал все, каждую мелочь и деталь, но он ненавидит подобное, он так не умеет. Может быть, кто-то другой, но у каждого свои принципы и взгляды на жизнь, и у Тэхена они вот такие. Может быть, неправильные, глупые и детские, возможно, за счастье нужно бороться, а не складывать руки, но подобное не для него. Тэхен знает, что сейчас – только начало, пока он не до конца все осознал, знает, что потом будет крыть не по-детски, что будет душу рвать, что тело, которое уже знает своего истинного, будет ломать, но он готов. Лучше так, чем быть развлечением, пусть и сумасшедшим, потому что в истинности по-другому не бывает. Тэхен пропускает три дня, не приходит в универ. Он не знает, что будет делать с учебой, но лучше побыть наедине с собой, попытаться себя, стертого в пыль, слепить заново.***
Чонгук решается на разговор с Чимином еще несколько дней. Он знает, что пресечь это надо, пока крыша не поехала окончательно. Ему неловко подойти к нему с подобным разговором, но иначе не выйдет, именно поэтому он тянет. Чон ловит Чимина на большой перемене в пятницу. Вид у него уставший, потерянный, он мнет подол рубашки и просит поговорить наедине. Пак соглашается, приглашает его на кафедру. У Чонгука коленки подрагивают, поэтому он опирается задницей на один из столов и ловит вопрошающий взгляд старшего, понимает, что надо начать говорить. Да, самое время. — Я хотел поговорить о нас. — О нас? — удивляется Пак проходит ближе и становится напротив, складывает руки на груди. — Говори, я внимательно слушаю. Чонгук отводит взгляд, будто с силами собирается, потому что, черт возьми, это совсем непросто. Когда смотришь по телевизору — совсем по-другому, герои так просто выясняют отношения, а тут, будучи обладателем сильного характера, Чон теряется и чувствует себя идиотом. — Мы не подходим друг другу, — выпаливает он на одном дыхании и смотрит на чиминову реакцию. Тот понимающе кивает и вздыхает. — Это я уже слышал от тебя. Если у тебя ничего нового, то… — Вы не понимаете, господин Пак. Мы не подходим друг другу совершенно. Но я замечаю то, как Вы смотрите на меня. Я Вам нравлюсь? — Это гормоны. — Да! – хлопает в ладоши младший и выставляет указательный палец. — Вы тоже это заметили? Это все гормоны, мне тяжело находиться рядом. Вы мне не нравитесь, — говорит Чон, в глубине души понимая, что врет. – Но из-за гормонов я чувствую себя странно. — Я понимаю. — Спасибо. Именно поэтому я хочу попросить дать мне такую возможность…— он тяжело выдыхает, чувствует, будто вот-вот развалится на составные части, — могу я не посещать Ваши занятия? — Что? — удивляется Пак, потому что подобного он явно не ожидал. — Что значит «не посещать»? Я же должен буду оценивать тебя в конце года. — Вот и оцените. Я буду брать конспекты у парней, учиться по Вашей методике, а в конце просто сдам экзамен. Давайте сократим наше общение до минимума. — Я буду вынужден ставить тебе «небылы». Если я буду закрывать глаза на то, что ты пропускаешь, а в конце просто приму экзамен, у ребят будут вопросы. — Я решу с ними это. Я скажу, что отвечаю Вам материал во время большой перемены. Ребята нормально ко мне относятся, поверьте, Вы не пострадаете, — убеждает Чон, а сам чувствует, как его ладони потеют. Чимин молчит некоторое время, не знает, что сказать. С одной стороны, Чонгук прав, так все и должно быть, они должны по возможности отдалиться друг друга, перестать мучить и мучиться. Это поможет им обоим вернуться в нормальное состояние, но что-то Чимина останавливает, он сам не знает, что. Скорее всего, ему будет Чонгука не хватать. Даже того минимума что есть сейчас, как например, найти его среди студентов, спросить домашнее задание, вызвать к доске. — Если тебе это так необходимо, хорошо, давай сделаем так, — соглашается Пак и отходит к своему столу, чтобы Чон не заметил его разочарованного выражения лица. — Но письменные задания тебе придется сдавать со всеми, иначе я не смогу выставить тебе текущие баллы. — Я буду передавать с Юнги, — говорит Чонгук, вдруг задумавшись, а правильное ли это, все-таки, решение? Да, он его обдумывал, взвешивал, он много времени потратил, чтобы принять именно его. Не считает ли Чимин его слабаком сейчас? Не выглядит ли он в его глазах подростком? Именно подростком: глупым, неуверенным, зеленым идиотом, который не способен бороться с собственными желаниями. Усмирять свои гормоны. — Хорошо, — кивает Пак и поднимает на Чонгука глаза. Они смотрят друг на друга несколько секунд. Чонгук понимает, что ненавидит это все, Чимин понимает, что он конкретно невезучий, и признается, что этот мелкий придурок ему нравится. — Хорошо, — повторяет Чонгук и выдавливает улыбку. — Я безумно рад, что мы смогли прийти к какому-то общему решению, и Вы меня поняли. Спасибо, честно. Я должен благодарить судьбу, что это именно Вы. Если бы вместо Вас был кто-то глупее и настойчивее, мне бы пришлось нелегко, — усмехается Чонгук и уже менее воодушевленно добавляет: — до свидания. — До свидания, — сухо говорит Чимин, ничего не отвечая на то, что Чонгук сказал раньше, садится за стол и делает вид, что занят работой. Чонгук выходит в коридор, стоит некоторое время на одном месте, обдумывает, пытается утешить самого себя, говорит, что все правильно, все именно так, как должно быть. Но в душе неприятно, в душе веет холодом, дурацким чувством неопределённости, когда дело уже сделано, повернуть вспять невозможно, все слова сказаны, все поступки совершены, но червячок сомнения грызет изнутри. Чон кладет руки на грудь, умоляет себя успокоиться, глубоко вздыхает, глубоко выдыхает и идет по направлению к туалету. Ему нужно охладиться, нужно немного успокоиться и выбросить подальше все, что гложет. Он проходит в комнату, открывает кран, набирает в ладони холодной воды и споласкивает лицо, трет кожу до красных пятен, смотрит на себя в зеркало и отвлекается на странные звуки в одной из кабин. Чонгук бросает короткий взгляд и жмет плечами. Кажется, кого-то нехило прорвало. Когда из этой самой кабины слышится копошение, Чонгук отворачивается к крану и споласкивает руки, которые уже итак обмерзли и заледенели. Он смотрит в сторону, замечает нарисовавшегося рядом Тэхена, которого последние несколько дней снова не было в универе. Парень открывает соседний кран, на Чонгука не обращает внимание. Споласкивает рот, лицо. Выглядит бледным, даже слишком, и Чон поджимает губы. — Это тебя так рвало? — спрашивает он, закрывает кран и смотрит на омегу через зеркало. — Ты тут еще кого-то видишь? — отвечает Ким, достает несколько салфеток, вытирает лицо и руки. — Ты, случайно, не в положении? Тэхен переводит на Чонгука безразличный взгляд, на глубине его зрачков абсолютное безразличие. В данный момент наигранное. — Что за хрень ты несешь? — криво усмехается Тэхен, а у самого неприятно дрожит внутри. — Мне показалось, — пожимает плечами Чонгук. Это вполне могло объяснить то, почему Тэхен так хреново выглядит, почему набрал вес, а теперь устроил обнимашки с унитазом. — Перекрестись, — бросает Ким и уходит. Чонгук вздыхает, мысленно посылает этого придурка в задницу и тоже выходит. Он теперь берет мерседес, которым мама не разрешала пользоваться, поэтому ждать, чтобы Хосок подкинул не приходится, и это тоже хорошо, ему и здесь нужна пауза. С Хосоком легко и хорошо, но Чонгук все чаще абсолютно безразличен к нему, и это тоже пугает и злит. Он просто хочет, чтобы все вернулось в то русло, что было до знакомства с Паком. Так реально будет лучше.***
Тэхен покупает в аптеке два теста. Один самый дорогой, другой самый дешевый. Он приезжает домой и довольный тем, что папа сегодня на дневной смене, тащится в туалет. Он долгое время стоит перед зеркалом, обдумывает все, прокручивает в голове возможные исходы событий. Это все слишком сложно, Тэхен пытается предугадать свою реакцию если «да» и если «нет». Абсолютно ясно, что Сокджину, у которого своя семья и дети, лишнего не надо, и Тэхен пытается понять, надо ли это ему. Не может. Не получается. Его сердце в груди страшно бабахает, вот-вот выпрыгнет. Столько всего произошло за последнее время, что он не знает, как с этим вообще можно справится одному человеку. Не слишком ли? Тэхен делает оба теста друг за другом. И оба положительные. Он старается не паниковать. Выходит из ванной, проходит в свою комнату, бросает тесты на стол, садится, подгибает ногу под себя и думает. Тщательно переваривает в голове информацию. Хватается за мобильный телефон, просматривает пропущенные звонки и входящие смс-ки от Джина, которых снова целая свалка, и не выдерживает. Он сам не понимает, как мог так вляпаться. Ведь взрослый человек, ведь никогда не был глупым и доверчивым, всегда полагался на себя, верил только внутренним ощущениям, а что теперь? Что за ересь с ним приключилась. Тэхен крепким кулаком бьет по столу, вскакивает, скидывает со стены подвесные полки, переворачивает тумбу, швыряет лампу, которая разлетается вдребезги, и кричит при этом. Не плачет, а именно кричит, выпускает пар, гнев, боль, все, что Сокджин ему причинил. Тэхен кричит от злости, от безысходности, не понимает, как люди могут быть такими безответственными. Если не можешь себя контролировать, не делай! Именно поэтому Тэхен разозлился тогда, нужно иметь голову на плечах, но омега уверен, что голова у Джина там, в другой семье, которая важнее, которая дороже. А тэхеново тело…с ним ведь можно делать, что угодно. Ким опирается руками на спинку стула, тяжело дышит, не понимает, почему не может просто порыдать, чтобы успокоиться, чтобы выпустить весь этот чертов негатив, который режет его изнутри. Он достает из кармана ветровки сигарету, садится на пол и выкуривает подряд три. Старается засунуть мысли о том, что это вредно ребенку, глубоко и подальше, потому что думать еще о ком-то у него просто нет сил. Черт возьми, он сам о себе позаботиться не может, себя не может собрать и поставить на ноги, справиться с личными стрессами и проблемами, а тут ребенок. Ребенок, которому надо всего себя посвящать. Из-за которого придется бросить учебу, стопроцентно испортить отношения с папой. И ради чего? Ради чего все это? Тэхен понять не может, какая моча ударила ему в голову, что у него так сорвало крышу? Как сильно он должен был любить человека, чтобы позволить ему все? Тэхен злится. Тэхен нервничает. Он несколько раз порывается позвонить Джину, чтобы высказать ему все. Чтобы этот мудак понял, что натворил. Чтобы он тоже понервничал, потому что Тэхен так больше не может. Он любит Джина, все еще любит, причем безумно и сильно, ни на грамм не меньше, и это бесит. Но еще Тэхен чувствует себя использованным. Он может сейчас предъявить Джину, заставить его разбираться с этой убогой ситуацией, в которую как в капкан, загнал его, но что это даст? Тэхену не нужен альфа, что будет жить на две семьи. Не нужен альфа, который навешал ему лапшу на уши, прекрасно понимая, что он — совершенно неопытный, зеленый мальчишка, у которого от любви на глазах широченная черная повязка. Тэхен выкуривает полпачки за пару часов, откидывает голову назад и прикрывает глаза. Он все это время пытался более-менее адаптироваться к тому, что в нем, помимо него самого, еще кто-то. И хоть он злится, это, на самом деле, не самая хреновая мысль. По крайней мере, у него есть хороший счет в банке, если папа вышвырнет его на улицу. А еще рейндж ровер. Тэхен тяжело вздыхает, поднимается и принимается убирать комнату.