magic suicide

Намджун, которому Юнги неожиданно прислал сообщение, в котором изъявляет желание встретиться у озера, выкуривает уже третью сигарету и неустанно поглядывает на часы. Юнги опаздывает, причем безбожно, и Намджун бы даже не удивился, будь это сообщение его очередной тупой шуточкой, но тот прибегает, накручивая вокруг шеи шарф и останавливаясь в нескольких метрах от злого альфы, черты лица которого смягчаются, стоит ему встретиться с покрасневшим лицом Юнги. — Долго ждешь? — зачем-то спрашивает Мин, хотя прекрасно видел время и знает, что да, кажется, дольше, чем можно представить. — Долго, — кивает Намджун и выбрасывает окурок. — Почему задержался? — невзначай спрашивает он, цепляя носком ботинка камушек, стараясь на Юнги не смотреть, потому что слишком неловко. — Да там, — он выдыхает густой пар, пытаясь отдышаться, и присаживается на корточки, чтобы успокоить боль в боку. — Там ребята обсуждали господина Кима. Он уезжает сегодня, не слышал? — Не слышал. — Да, - говорит Юнги, будто подтверждая свои слова. — Говорят, что-то случилось с его сыном, и вечером у него самолет в Германию. — Правда? Откуда слухи? — Не знаю, просто ребята обсуждали, — он поднимается на ноги и подходит ближе к альфе, заглядывая в его лицо, будто пытаясь понять, верит он ему или нет. И, кажется, Намджун больше не злился и верил. — Надеюсь, что все будет хорошо, — хмыкает альфа и тянется к карману, чтобы вытащить очередную сигарету. — Будешь? — говорит он и протягивает омеге пачку, и Мин соглашается, вытягивая одну, и улыбается, когда Намджун подносит к его лицу огонек и прикуривает. — Вообще-то это вредно, но один раз можно. — Можно ли? — усмехается Юнги, сразу же делая глубокую затяжку. — Мне просто тяжело внутри. Так тяжело, как не было, наверное, никогда. Намджун бросает на парня обеспокоенный взгляд, осматривает с ног до головы, будто пытаясь заметить внешние изменения его тяжелого душевного состояния, но ничего не бросается в глаза. Юнги такой же, как всегда. — Я могу спросить, что тебя тревожит? — А я могу тебе рассказать? — усмехается парень, выпуская колечки едкого дыма. Он бросает сигарету раньше, чем та успевает дотлеть и разворачивается лицом к Намджуну, внимательно рассматривая его. Он и Канджун абсолютно разные внешне, и ему только останется догадываться, похожи ли они внутренне. Но было бы здорово, если бы Намджун хотя бы немного подходил ему, как подходит альфа, который со дня на день уйдет навсегда. — Можешь! — воодушевленно кивает альфа, протягивает руку, поправляя воротник на пуховике Юнги и тепло улыбается, словно говоря, что готов выслушать все его тайны. А Юнги не уверен до сих пор, правильно ли поступает, но в последнее время становится невыносимо держать все в себе. Слишком тяжела эта ноша для одного человека, поэтому он решается открыться Намджуну, потому что из двоих альф, в обход своего истинного, он выбрал именно его. — Ты ведь уже знаешь, что я был отличником в школе? — Мин поднимает вопросительный взгляд на альфу и улыбается его кивку, ведь, когда они играли в бутылочку, Юнги раскрыл ребятам эту свою тайну. — Да, я был самым умным. Я хорошо учился, даже слишком хорошо, и я хотел, чтобы родители гордились мной. Я делал это не задумываясь, на автомате. — Сейчас в это сложно поверить. — Сложно. Просто в какой-то момент я понял, что меня любят не вопреки, а за мои успехи, — Юнги касается носком кроссовка камушка и ежится от холода. — И я хотел посмотреть, что будет, если я стану не таким, каким меня хотели видеть. — И это не увенчалось успехом, учитывая, что ты до сих пор так безразличен к учебе? — Да, это ни к чему не привело. Никто с тех пор так и не спросил меня, как я себя чувствую, есть ли что-то, что меня тревожит. Я слышал только слова «ты должен», хотя мне было искренне интересно, что и кому я должен, — он замолкает, смотрит далеко перед собой, думая, стоит ли открываться Намджуну сильнее или лучше повременить. – Иногда мне хочется показать и не только дома, но и друзьям, самому себе, на что я способен. Но я правда не могу вернуться назад. И из-за этого я чувствую себя ужасно. Намджун молчит некоторое время, обдумывая то, что случилось, потому что сейчас нужно сказать что-то правильное, что поможет Юнги немного прийти в себя, реабилитироваться и забыть о старых проблемах, которые так сильно грузят его много лет. — Ты не должен думать, что дело в тебе, — альфа вновь достает сигарету и закуривает, оборачиваясь к Юнги. —Ты не должен думать, что в тебе что-то не так. Есть категория родителей, которые пытаются реализовать собственные мечты через своих детей. Я не знаю, кому в этой ситуации тяжелее, тебе или твоим родителям, но ты можешь быть уверен, что им тоже непросто, — он делает короткую затяжку и передает сигарету Юнги. — Это непрямой поцелуй? — улыбается он, но сигарету принимает, хоть и курит совсем немного и редко. Внутри Намджуна от этого определения что-то загорается теплым огоньком, и он не может скрыть улыбки. — Если хочешь называть это так, то называй, я не против. Но напрямую целоваться с тобой было совсем отпадно. — Я уже говорил тебе, что ты ничего обо мне не знаешь, и из-за этого я не могу понять, что именно тебя во мне зацепило. Если тебе не сложно, постарайся объяснить, — Юнги возвращает сигарету Намджуну, плотнее кутается в шарф и переминается с ноги на ногу, чтобы немного согреться. — Разве для того, чтобы была симпатия, нужны какие-то веские причины? Это ведь не ненависть, которая беспочвенной быть не может. Это симпатия. Если она искренняя, ты никогда не сможешь сказать, почему так происходит. Это просто происходит, ты чувствуешь это глубоко в своем сердце, и это здоровское чувство. — Кто научил тебя так в уши лить? — усмехается Юнги, заставляя и Намджуна улыбнуться, ведь это редкость, когда у Мина хорошее настроение и он реагирует на все спокойно, не показывая привычных колючек. — Нет, я серьезно. Ты должен знать. Ты ведь говорил, что у тебя есть альфа, поэтому ты должен согласиться со мной, — Ким говорит о незнакомом альфе спокойно, потому что никогда не видел его и даже не имеет понятия, существует ли он на самом деле или он плод минова воображения. — Кажется…— начинает Юнги, чувствуя, как его настроение в один миг куда-то исчезает. — Нам…мне и моему альфе все-таки придется расстаться. В этой жизни нам не суждено быть вместе, может, в следующей повезет. — Что ты имеешь в виду? — непонимающе смотрит Намджун, замечая беспокойство в глазах напротив. — С ним что-то случилось? — Думаешь, я настолько безголовый, что буду рассказывать тебе, — Юнги вновь садится на корточки, прячет руки в карманы куртки и думает, все ли он делает правильно, или из всего этого есть другой, более верный выход. — Почему нет? Я думал, мы друзья. — Ты говорил, что я нравлюсь тебе! — напоминает Юнги и вскидывает голову, улыбаясь Намджуну, потому что он красивый, милый, добрый, тупит иногда по-жесткому, но в нем много качеств, за которые он может нравиться. За которые его можно полюбить. — Так и есть! — возмущается Намджун и усаживается рядом. – Я не хочу превращать мою симпатию к тебе в бесконечный поток бессмысленных изречений. Но ведь все омеги такие, верно? Для них самое главное – красивые слова, а что там за ними скрыто, уже никого не интересует. Но я, будь уверен, с тобой искренен. Юнги ничего не отвечает, потому что еще раздумывает. Он никогда за собой не замечал, но, кажется, всегда был таким нерешительным. Чего он боится? Его никто не осудит, если он просто решит быть счастливым с тем, кто ему нравится. Тем более, что это взаимно. Он боится быть осужденным самим собой, потому что до сих пор на сто процентов не уверен, что поступает правильно, и это именно то, чего желает его сердце. Намджун замечателен тем, что может и умеет ждать. Да, он бывает занудным и приставучим, но ведь это не так важно, когда дело касается чувств. Он уважает Юнги, его слова, мысли и поступки. И это самое главное, что Мин обращает внимание. — Ты так яро признаешься мне в симпатии, а что если ты встретишь истинного? Ты ведь уйдешь к нему. — Не уйду, — спокойно, но уверенно отвечает Намджун, тянется рукой к волосам Юнги и проводит широкой ладонью по ним. — С чего такая уверенность? — Я уже знаком со своим истинным, — он усмехается, когда видит удивленное лицо Юнги, и кивает в подтверждение своих слов. — Да, представь себе. Мы пообщались полгода, но все это время не могли найти общего языка. Мы каждый день ругались и, кажется, мы с ним были как раз именно тем случаем, когда истинность нацелена лишь на секс, потому что ментально мы не подходили друг другу совершенно. — И вы расстались? — Да. Мы расстались нормально, как взрослые люди. Я слышал, что он уехал на Чеджу, там у его нынешнего парня или уже супруга большой магазин морепродуктов. — И ты так легко его отпустил? — искренне интересуется Юнги, потому что сам находится в ситуации, когда нужно отпустить. — Не переживал? И сейчас живешь нормально? Не тянет? — Тянет иногда, совсем редко. С этим просто справиться, когда в сердце есть кто-то, кто нравится на протяжении вот уже нескольких лет, — Намджун замечает подозрительный взгляд Юнги, который поднимается, поправляя помятые джинсы. — Эй, я серьезно. Я уже столько времени пытаюсь донести до тебя, что это искренняя симпатия. — И настоящие чувства? — усмехается Юнги, чувствуя некоторую легкость после этого разговора. — Так точно! — Тогда…— тянет он и резко выпрямляется, загадочно улыбаясь. — Тогда? — Я даю тебе зеленый свет. Намджуну требуется некоторое время, чтобы осмыслить слова Юнги, который после последней фразы сует руки в карманы, разворачивается на пятках и идет в сторону своего корпуса. — Эй, ты серьезно? — слышит он вдогонку, но не останавливается, наоборот шагу прибавляет, потому что это впервые, когда он начинает с кем-то встречаться, и это чертовски неловко. Для Намджуна же это безоговорочная победа и самый приятный приз, которого он так долго добивался. Конечно, он не дурак и понимает, что значит минов «зеленый свет», попотеть точно придется. Но ведь вся прелесть в том, что ухаживать за Юнги, когда тот уже расположен к нему и готов, отбросив все сомнения быть рядом, совсем не то, что пытаться растопить глыбу льда. И это уже радость.

***

— Как дела? — невзначай интересуется Тэхен, когда проходит в комнату после душа и начинает переодеваться. Он еще не до конца отошел от откровенного рассказа Чонгука, но уже может адекватно принимать любую информацию, потому что за несколько дней успел привыкнуть, что Чон только и делает, что говорит о Чимине. Чимин везде, где Чонгук: в его голове, сердце, мыслях. Тэхен в самом деле не подозревал, что этот парень столь многое держит в своем сердце. И это несправедливо, именно поэтому он старается постоянно быть с ним рядом, чтобы в очередной раз выслушать что-то связанное с Чимином. И, к сожалению, это что-то раз за разом ранит его хрупкое сердце. — Чимин написал. Он просит разговора, потому что с прошлого раза мы толком не общались. — А ты? — А что я? Я должен согласиться и расставить все точки над i, — Чонгук устало вздыхает, трет глаза и откидывается назад, пытаясь расслабиться, но мышцы напряжение не отпускает, ему слишком тяжело со всем, что в последнее время навалилось. — Да, выясни все сейчас, пока есть возможность. Мы уезжаем через несколько дней, было бы здорово, чтобы вы что-то решили до того, как мы уедем отсюда. — Ты думаешь, у нас может что-то получиться? — он старается смотреть серьезно, но его взгляд слишком умоляющий, и Тэхену становится слишком грустно за друга. — Да, — он кивает не потому, что хочет успокоить, а потому, что в этом есть смысл. – Для любви нет преград, если она настоящая, ты ведь знаешь. — Я не уверен, что она настоящая, — засмущавшись говорит Чонгук и неловко трет нос, наконец отвечая на сообщение Чимина. Он соглашается встретиться.