Даммаку аманодзяку ~ Идеальный переворот

       — Апчхи!        От громкого чиха сидящая на краю фонтана адская ворона испуганно встрепенулась, взмахнув крыльями и тем самым подняв в воздух снег, покрывавший гладкую мраморную поверхность. После этого она недовольно взглянула на нарушительницу своего спокойствия и, ещё раз махнув крыльями, взмыла в воздух, оставляя насиженное место.        Наблюдая испуг птицы, его виновница не сдержала злобного смешка и улыбнулась одной из самых вредных довольных улыбок, на которую только была способна. Её спутница на это лишь со вздохом покачала головой.       — И не стыдно тебе так над животинкой злорадствовать, Сейджа? — поинтересовалась Сатори, даже без чтения мыслей ни на секунду не сомневаясь в ответе. Одновременно с вопросом она ласково почесала пёрышки на груди вороны, успевшей сесть ей на плечо.        Сейджа возвела глаза к небу и протяжно хмыкнула, изображая мыслительный процесс. Не прошло и пяти секунд, как она резко развернулась на каблуках, взрыхлив тонкий слой снега под ногами, и, улыбнувшись во все тридцать два, невозмутимо ответила:       — Не-а!        Сатори смерила её скучающим взглядом... а затем вновь вздохнула и улыбнулась с видом "Ну кто бы сомневался".        Сатори и Сейджа находились во внутреннем дворе Дворца земных духов и совершали послеобеденную прогулку. Зима была в самом разгаре, но день выдался без снегопада, так что пара решила провести его на улице. Сатори явно наслаждалась собой: периодически бросая короткие взгляды на хозяйку дворца, Сейджа видела на её лице довольную улыбку и наблюдала, как удовлетворённо щурятся блестящие глаза на сияние адских огней из наземных окон, вокруг которых, благодаря температуре, было совсем сухо. Кажется, даже вредность Сейджи не была способна испортить настроение Сатори в этот день.        Когда ворона улетела, Сатори подёрнула плечами и вновь осмотрела Сейджу с ног до головы. Внезапно между бровей Сатори возникла хмурая складка, и Сейджа вскинула одну бровь. Неужели она ошиблась в своих прежних выводах?        В следующий миг складка разгладилась, и уголки губ Сатори приподнялись в мягкой, полной заботы улыбке, когда она заметила:       — А вообще тебе стоило бы одеться потеплее. Простудишься ещё...        Сейджа настолько красноречиво вскинула бровь, что даже без чтения мыслей было очевидно, что она думает о замечании Сатори. Чтобы подкрепить это впечатление, она скрестила руки на груди и, склонив голову набок, поинтересовалась:       — Сама-то поняла, что сказала, Сатори? Простужусь! — Сейджа фыркнула. — Не понижай меня до какого-то человека — ёкаю эти жалкие болезни не страшны, особенно такому ёкаю, как я!        Сейджа гордо задрала нос, и Сатори хихикнула в кулак. Приблизившись к подруге, хозяйка Дворца земных духов ласково потрепала ту по щеке и ответила:       — Ну-ну, не дуйся. Я же просто волнуюсь. К тому же, — продолжала она, убирая руку от лица Сейджи, рассерженной тем, что с ней обращаются, как с ребёнком, — несмотря на то, что болезни тебе не грозят, тебе всё ещё холодно.        Сейджа усмехнулась и покачала головой. Она направилась к не работающему зимой фонтану и, беспечно махнув рукой, на ходу заявила:       — Холод — это ерунда! Я люблю, когда холодно, так что аж до костей пробирает! Я же аманодзяку, забыла? — с ухмылкой добавила она, поворачивая голову к Сатори.        Сатори на это улыбнулась и покачала головой. Сейджа отвернулась и, быстро смахнув снег с мрамора ладонью, уверенно плюхнулась на край фонтана задом, а затем и вовсе упала на него спиной, оставив правую ногу касаться носком сапога земли и свесив голову, чтобы видеть мир в перевёрнутом виде — так, как аманодзяку вроде неё не могла не любить. Перед собой она видела укрытый тонким, но всё-таки заметным слоем снега двор, с его тёмными голыми деревьями и кустарниками, с расчищенными извивающимися дорожками и редкими скамейками, на спинках некоторых из которых покачивались вороны, разморённые теплом близлежащих окон в Ад пылающих огней, а на сидениях дремали их четырёхлапые приятели — и всё вверх тормашками.        В самом углу этой перевёрнутой картины мира стояла Сатори, приложив кулак ко рту, и задумчиво разглядывала Сейджу. Та ничуть не смущалась и продолжила изучать другие объекты своего перевёрнутого мира, краем глаза всё-таки видя, что делает её подруга. А Сатори вдруг огляделась, словно ища что-то глазами. Сейджа нахмурилась, заметив, как она просияла, очевидно, найдя это, но Сатори, казалось, не услышала её мыслей, настолько была поглощена тем предметом.       — Цурара-тян, подойди-ка, пожалуйста! — негромко позвала она.        В следующий миг Сатори опустилась на корточки перед прибежавшей по первому зову собакой. Погладив ту по голове, Сатори приблизила к ней своё лицо и зашептала что-то на ухо. Сейджа, как ни старалась, не смогла разобрать её слов, и хмурая складка между её бровей невольно стала глубже.        А Цурара уже убежала выполнять какое-то поручение Сатори, в то время как её хозяйка неспешно направилась к Сейдже. Сатори опустилась на край фонтана неподалёку от головы подруги и, бросив на неё загадочный взгляд, лукаво улыбнулась.        А затем она просто отвернулась. Отвернулась, делая вид, что не слышит вороха вопросов, роящихся в голове Сейджи. На такое поведение Сейджа только и могла, что обиженно надуться.       — Вредина, — наконец бросила она, переворачиваясь набок спиной к двору.        Сатори на это лишь невинно хихикнула.        Они обменялись ещё несколькими незначительными репликами, прежде чем вернулась Цурара. Сатори всё это время то и дело поглядывала на выход, где должна была появиться собака, и не сумела скрыть радости, завидев знакомые чёрные уши торчком и виляющий короткий хвост. От Сейджи не укрылось её настроение, и она, не сдержав интереса, приподнялась на локтях, чтобы посмотреть, что же такое принесла в зубах собака.        ...В следующий миг Сатори уже была прямо за её спиной, а на её шее красовался мягкий ярко-красный шарф.        Пару секунд Сейджа растерянно моргала от неожиданности. Немного придя в себя, она резко приняла вертикальное положение и развернулась лицом к Сатори. Та на её вопросительный взгляд ответила лишь умилённой улыбкой.        Сейджа хмыкнула. Она подобрала ноги под себя и медленно, будто в нерешительности, коснулась шарфа: мягкая ткань свободно обвивала её шею и приятно грела замёрзшие пальцы. Однако несмотря на явно положительные ощущения, Сейджа прикрыла глаза и заявила:       — Выглядит ужасно.        Сатори на это усмехнулась — она-то уже явно прочитала все мысли Сейджи, связанные с этим шарфом — и, подавшись вперёд, поправила немного съехавший от резких движений Сейджи аксессуар.       — Знала, что тебе понравится... Для тебя связала, между прочим, — добавила она.        Сейджа открыла один глаз и смерила Сатори оценивающим взглядом: та тепло улыбалась, явно довольная результатом своей работы. "Ну, если ты и правда всё это время его для меня вязала, то теперь понятно, куда ты в последние недели так часто пропадала..." — подумала Сейджа. Сатори на это улыбнулась чуть шире и кивнула.        Сатори отсела чуть дальше и окинула Сейджу критическим взглядом.       — Ну-у... — начала оглашать свой вердикт она. — Тебе идёт. Но как будто всё-таки чего-то не хватает, — заключила она и задумчиво приложила палец к губам.        Сейджа склонила голову набок. "Чего тебе ещё надо, душительница?" — мысленно поинтересовалась она, откидывая повисший на плече конец шарфа назад.        Вопреки её ожиданиям, Сатори не отреагировала на её подсознательную ремарку. Вместо этого она с выражением осознания уставилась на перекинутый конец шарфа, будто именно это и дало ей ответ, который она искала.        Под недоумённым взглядом Сейджи она встала с места и, обойдя подругу, тут же села у неё за спиной. Затем Сатори взяла концы шарфа в обе руки и, игнорируя мысленный вопрос Сейджи на тему "Собираешься меня им задушить?", чуть туже затянула шарф — впрочем, всё ещё оставляя Сейдже достаточно пространства, чтобы дышать. Затем Сатори принялась колдовать над удлинившимися полосками материи. Сейджа могла лишь гадать, что творится у неё за спиной. "Ну, удиви меня, Сатори!" — подумала она с ухмылкой и тут же услышала за спиной смешок.       — Готово! — объявила Сатори пару минут спустя.        Сатори встала с места и окинула своё творение любовным взглядом. Затем она удовлетворённо закивала, бормоча: "Именно так, именно так..." Сейджа в ответ вопросительно вскинула бровь. Невольно её рука потянулась за шею, чтобы проверить, что же такого возвела Сатори из шарфа, и её пальцы коснулись чего-то очень крупного и объёмного... "Бант!" — в удивлении осознала Сейджа.        Наблюдая за ней, Сатори улыбалась. Когда же Сейджа поняла, что именно соорудила Сатори, она уверенно протянула к ней руку и, взяв её ладонь в свою, потянула на себя, заставляя Сейджу подняться на ноги. Едва та исполнила её желание, Сатори оказалась сбоку от неё и, обвив рукой талию, с довольным видом повлекла в сторону ближайшей отражающей поверхности — окна, более-менее сохраняющего вид отражающихся в нём объектов.       — Да, я думаю, именно так и нужно носить этот шарф тебе как аманодзяку — завязанным на бант сзади, — объявила Сатори, откровенно любуясь Сейджей, и с тёплой улыбкой добавила: — Да и не будешь мёрзнуть зимой — и мне спокойнее за тебя будет...        А Сейджа, разглядывая полуразмытое отражение себя в ярко-красном шарфе, нашла, что и правда выглядит вполне достойно аманодзяку. "Ты хорошо знаешь мои вкусы, Сатори! — мысленно похвалила она и, чуть опускаясь к "зеркалу" и пряча нижнюю часть лица в шарфе, признала: — И да, ты права: тепло и приятно... И мне это нравится".

***

       "...Мне это нравится? Какая глупость!"        Натянув шарф почти до глаз, Сейджа широкими шагами пересекала горное плато в размышлениях о том, как же низко пала она как аманодзяку за время проживания во Дворце земных духов. Следом семенила Кирари, тщетно пытаясь поспеть за быстрым темпом своей предводительницы со своей хромотой (как очень скоро выяснилось, у неё, помимо прочих видимых травм, была какая-то проблема с правой ногой).        Скрываясь от лишних глаз (и именно поэтому избрав менее практичный метод передвижения на своих двоих вместо удобного полёта), пара аманодзяку двигалась в одной Сейдже известном направлении. На все робкие вопросы Кирари Сейджа неопределённо махала рукой, бросая что-то загадочное со смыслом "На месте поймёшь!", так что очень скоро Кирари прекратила попытки что-то выяснить и стала покорно следовать за Сейджей молча, так что та имела все шансы вообще забыть о её присутствии.        "Да, я всё-таки стала тогда слишком мягкотелой! — продолжала сокрушаться Сейджа. — Мало того, что этот шарф, — от этого слова она скривилась, — прихватила — так ещё за каким-то о́ни до сих пор его не выкинула!.. Тепло? Когда меня это вообще волновало? Мне нравится, когда холодно и неудобно — вот это мне нравится! А не эти ваши милые пушистые вещи... которые, к тому же, пахнут дворцом и Сатори..." — добавила она, комкая пальцами мягкую ткань и вдыхая знакомый лёгкий аромат.        Осознав, что она делает, Сейджа резко остановилась и, опустив шарф в нормальное положение, остервенело затрясла головой. На её лице отражался ужас от мысли, что она то и дело вспоминает время во дворце. "Это словно какое-то проклятье..." — думала она, скрипя зубами в стыде и бессильной злобе.        Да, проклятие. Каким-то невероятным образом Дворец земных духов умудрился стать личным проклятием Сейджи, преследующим её призраком, напоминающем о своём присутствии не постоянно, а именно в такие моменты, когда это может нанести ей самый болезненный удар. Например, сейчас, когда она как никогда близка к своей цели перевернуть мир — именно сейчас образы из Бывшего Ада вспыхивают в её сознании особенно ярко. Их много, они жгут не хуже адского пламени, но самый яркий среди них, бесспорно, образ адской принцессы, хозяйки этого пугающе-прекрасного места.        Сатори.        О да, мстительный дух, преследующий Сейджу — даже не сам дворец, а Сатори. Каждый раз, закрывая глаза, Сейджа видит перед собой Сатори. И всегда она разная: то она улыбается своей нежной улыбкой, то смотрит отстранённо, с присущей ею болью в глазах, то безумно смеётся, протягивая руки, как демон... прямо как тогда. "И правда — демон... — с невесёлой ухмылкой думает Сейджа. — Посеяла у меня в голове какую-то дребедень, от которой я теперь никак не избавлюсь... Вытягиваешь из меня соки и желание сражаться, как какой-нибудь паразит", — заключила она.       — Эм... Сейджа-семпай?        Голос Кирари вырвал Сейджу из её рефлексии и заставил обернуться на подопечную. Кирари стояла в паре шагов и тяжело дышала, видимо радуясь тому факту, что наконец-то сумела догнать Сейджу. Теперь Кирари только и могла, что вопросительно глядеть на внезапно остановившуюся Сейджу и хлопать своими синими глазами, гадая о причинах. Сейджа ещё пару секунд мерила её рассеянным взглядом, прежде чем в полной мере осознать присутствие Кирари перед собой.        За те несколько дней, что она провела в компании Кирари, Сейджа окончательно убедилась в том, что эта девочка невероятно зажатая. Настолько зажатая, что, несмотря на всю нелюбовь Сейджи к суффиксам, упорно продолжает называть её "семпай", "чтобы показать своё уважение". "Ну, это было меньшим из зол?.." — вздыхала Сейджа каждый раз, когда слышала её обращение, и вспоминала, с каким трудом отвоевала это вместо "Кидзин-сан".        И вот эта-то зажатая девочка теперь ждала хоть какого-то прояснения ситуации от Сейджи, робко глядя на неё снизу вверх (причём буквально: Кирари была совсем миниатюрная, заметно ниже Сейджи). Однако Сейджа, естественно, не собиралась ничего не прояснять. Вместо этого ей в голову пришла другая идея — отвлечься от собственных переживаний на Кирари. Именно поэтому Сейджа, слегка наклонив голову вбок, вместо ответа задала свой вопрос.       — Кстати, Киракира-тян, — начала она, — ты сказала, что легенды обо мне слышали некие "мы". Это получается, ты прибыла в Генсокё с кем-то?        Кирари, уже привыкшая и к прозвищу, и к манере Сейджи откровенно игнорировать её вопросы, робко кивнула в ответ, крепче прижимая к груди руки, которые она почти всегда держала в таком положении... а затем тут же затрясла головой.       — Д-да, я... — начала было она в той же неуверенной манере, теребя узел бинта, но тут же поправилась: — то есть нет... то есть...        Кирари замялась, и Сейджа смерила её вопросительным взглядом, под которым она стушевалась ещё сильнее. Некоторое время она молчала, прежде чем грустно улыбнуться и наконец-то ответить:       — Я сказала тогда "мы"? По привычке, наверное. — Кирари опустила взгляд и ещё немного помолчала, прежде чем пояснить: — Дело в том, что большую часть своей жизни я прожила... не одна. Вот и привыкла думать, что они всё ещё рядом... особенно пока у меня ещё была ленточка сестрицы Тайоми... — закончила она совсем тихо.        Сейджа с задумчивым видом склонила голову набок и скрестила руки на груди.       — Они? — переспросила она и, против воли пропустив в голос какую-то робость, уточнила: — Твоя... семья?        Кирари вновь слабо улыбнулась и кивнула.       — Да... — тихо ответила она. — Сестрица Тайоми, сестрёнка Хошико... и мама.        На последнем слове Сейджа против воли вздрогнула и побледнела — и именно в этот момент Кирари нужно было наконец-то поднять на неё глаза, лишь чтобы увидеть непроницаемо злое лицо Сейджи и её сжатый в тонкую линию рот. Кирари, казалось, даже испугалась, так сильно она съёжилась и так широко распахнула глаза, будто ожидая удара.        Однако удара не последовало. Не говоря ни слова, Сейджа резко развернулась и зашагала в прежнем направлении — к облегчению Кирари, не так быстро, как прежде, так что та наконец-то смогла за ней поспевать. А Сейджа уже успела в очередной раз забыть о присутствии Кирари, погрузившись в собственные мысли.        "Мама, значит..." — мрачно подумала она. От одного этого слова на Сейджу нахлынула неконтролируемая волна воспоминаний, которые, как она думала, она уже успешно оставила в прошлом. Однако вот они — многочисленные картинки, вспыхивающие в сознании, подобно даммаку... и причиняющие сердцу не меньшую боль, чем прямое попадание пуль. Все эти ласковые поглаживания по голове, тёплые объятия, "ненавижу", значащее "люблю"... и финальное "люблю", значащее "ненавижу" и ставящее на всём жирный крест. Все эти слова и жесты, от которых уже, казалось бы, ничего не должно было остаться, врезались в Сейджу тысячей ножей, сводя с ума от невыносимой боли, неприятной даже аманодзяку. "Да что же это такое?! — спрашивала себя Сейджа, с досады скрипя зубами. — Я уже давно всё это отпустила и забыла, а она давно уже для меня просто знаменитая представительница моего вида — так какого о́ни я внезапно так расчувствовалась от воспоминаний?! Самокопания — это не для гордой аманодзяку вроде меня! — уверенно сказала себе она, презрительно хмыкнув и высоко задрав нос. — Они для какой-нибудь Са..."        Сейджа вновь резко остановилась и выругалась себе под нос. Кирари, не успевшая вовремя затормозить и врезавшаяся в неё, приняла её ругательства на свой счёт и начала сбивчиво извиняться. Её напоминание о себе вернуло Сейдже самообладание и отодвинуло чуть не проскользнувшее в мыслях запретное имя ("И с каких это пор я стала так внимательна к содержанию своих мыслей?" — язвительно спросила себя Сейджа) на задний план. Резко обернувшись к Кирари, Сейджа огорошила ту новым вопросом.       — А какая она — твоя м... твоя семья? — быстро поправилась она.        Кирари растерянно моргнула.       — Моя семья?.. — переспросила она, и против воли на её губах расцвела тёплая улыбка. Впрочем, Кирари почти сразу постаралась её подавить и, низко опуская голову, пробормотала: — Не думаю, что кому-то вашего уровня, Сейджа-семпай, будет интересно слушать истории такой жалкой и скучной ме...       — Именно потому, что ты жалкая, скучная и прочее, мне и интересно! — резко перебила Сейджа, поджимая губы и порывистым жестом кладя руку на пояс. Затем она ехидно улыбнулась и поинтересовалась: — Или ты думаешь, что я могу любить интересные и увлекательные истории, полные чего-то необыкновенного?        Кирари на это заявление слабо улыбнулась: кажется, она постепенно начала принимать, с кем имеет дело. Именно поэтому она кивнула и, пробормотав лишь что-то про неловкость отнимать время у кого-то столь грандиозного на такую ерунду (Сейджа хотела было возмутиться положительной характеристике, но рассудила, что грандиозным можно быть и в злодействах, поэтому оставила этот эпитет без внимания), продолжила путь с Сейджей рассказывая.       — Они... замечательные, — с придыханием начала Кирари, и её губы дрогнули в робкой счастливой улыбке. — Хоть у аманодзяку и принято выживать поодиночке, мы всегда держались друг друга... Мы всегда были какие-то неправильные, — Кирари усмехнулась, а затем покачала головой и неожиданно восхищённо улыбнулась. — Вам, наверное, покажется это глупым, Сейджа-семпай, но мы все действительно любили друг друга. Мама, несмотря на мою способность, не только не отталкивала меня, а заботилась и оберегала, рассказывала, как правильно обустраивать жилище и как выживать в принципе. Сестрёнка Хошико всегда радовалась мне, как в первый раз: когда я возвращалась в наше очередное укрытие с провизией, она подбегала ко мне и крепко-крепко обнимала за талию. Сестрица Тайоми же...        Кирари запнулась. В этот момент она споткнулась о камешек на дороге и едва не упала, но была подхвачена вовремя среагировавшей Сейджей, которая как раз повернулась к ней, чтобы вопросительным взглядом подогнать Кирари. Кирари расценила её выражение правильно и, потерев мёрзнущие плечи (с каждым пройденным метром становилось всё ветренее, а намёков на появление Лили Уайт пока не было), продолжила:       — Сестрица Тайоми — единственная из семьи, кто, кажется, относился ко мне с неприязнью... Я старалась не подавать виду, что чувствую это — семья всё-таки — но было сложновато... — Кирари вновь слабо улыбнулась. — Да и мама видела, что мы с сестрицей... не очень ладим. Мама предположила, что сестрица просто слаба как аманодзяку, и потому не имеет сопротивления к моей способности, в отличие от неё и сестрёнки Хошико. Впрочем... — Кирари вновь затихла, и Сейдже пришлось обернуться к ней, чтобы получить в ответ тихое: — В какой-то момент я стала сомневаться, на кого именно моя способность не действовала...        Кирари ещё ниже опустила глаза в землю и помрачнела. Сейджа вскинула брови. Мутные выражения спутницы начинали ей надоедать — сама-то она всегда говорила ровно то, что было на уме, не думая лишний раз, и потому была непривычна к загадкам даже после долгих лет в Бывшем Аду — и она в лоб спросила:       — Что ты имеешь в виду?        Кирари подняла на неё полный боли взгляд, и Сейджу поразило то, каким знакомым он ей показался. Эта ничем не смягчаемая, постоянно прокручиваемая в голове горечь потери, растравляемая воспоминаниями о счастливом прошлом — именно такая всегда была в глазах Сатори. "Что-то мне подсказывает, что это связано с тем, почему в Генсокё сейчас она одна, а не с ними..." — подумала Сейджа и невольно сглотнула. И, подтверждая справедливость её догадок, Кирари ещё ниже опустила голову и с горьким смешком объявила:       — Именно благодаря сестрице Тайоми я сейчас в Генсокё, а не в том проклятом лесу во Внешнем мире, где погибла вся моя семья. Знаете, Сейджа-семпай, — проговорила она после небольшой паузы, глядя куда-то в сторону, — на самом деле ведь мы все были довольно слабыми ёкаями, вот и держались так друг за друга. Но в результате, — Кирари крепче сжала пальцы на плечах, и в её глазах блеснули слёзы, — всё оказалось бессмысленно. Слабые умирают, сталкиваясь с сильными — таков этот мир. А я... я просто "везучая", — Кирари усмехнулась, не скрывая иронического отношения к своему "везению".        Услышав о "мировом законе", Сейджа мигом среагировала: она махнула рукой и невозмутимо заявила:       — Именно за этим мы и переворачиваем мир — чтобы показать сильным, что слабые также способны дать отпор! Сейчас кучка сильных наслаждается своей властью, — насмешливо продолжала Сейджа, под удивлённым взглядом Кирари отворачиваясь и на ходу разводя руками, — и думает, что так будет вечно; именно поэтому-то так весело будет в один прекрасный день увидеть, как они проснутся и поймут, что их власть лопнула, как вспышка даммаку, — Сейджа сделала изящный жест рукой, одновременно махнув кистью и щёлкнув пальцами, будто давая невидимым "сильным" щелбан, и горделиво продолжала: — И теперь будут угнетать не они, а их: теперь слабые будут насмехаться над ними, унижать их, подавлять... убивать, изувечивать... — добавила она, бросив на Кирари красноречивый взгляд черед плечо.        Проследив его направление, Кирари также осмотрела себя с ног до головы и смутилась. Вот только её слова показали, что смутилась она вовсе не оттого, о чём подумала Сейджа.       — Эм... В-вы неправильно поняли, Сейджа-семпай... — хрипло проговорила она, опуская глаза в землю.        Сейджа остановилась. Резко развернувшись, она окинула Кирари непонимающим взглядом с ног до головы, искренне удивлённая её словами.       — В смысле? — спросила она, склонив голову набок.        Кирари подняла на неё глаза и также остановилась. Пару секунд она мялась, явно не решаясь объясниться, но под испытующим взглядом Сейджи в конце концов сдалась. Сделав глубокий вдох, Кирари впервые с момента их знакомства отняла руки от груди, опустив их по швам, выпрямилась (впрочем, даже в этом положении её левое плечо осталось приподнятым) и, одарив Сейджу тяжёлым взглядом, с мрачной торжественностью объявила:       — Все эти увечья — от порванной одежды и спутанных волос до порезов и сломанных костей — нанесла себе я сама.        Подобный уверенный ответ от зажатой Кирари вызвал у Сейджи приятное удивление. "Ого, а она, оказывается, не так проста!" — удовлетворённо подумала Сейджа, вглядываясь в полное мрачной решимости лицо Кирари. Вслух же она усмехнулась, а затем положила руку на бедро и, перенеся вес тела на левую ногу, расслабленно попросила:       — Поясни-ка, Киракира-тян, с чего тебе такое в голову взбрело? Даже у аманодзяку вроде меня всё-таки есть какое-то подобие инстинкта самосохранения, — с ухмылкой добавила она.        Кирари открыла было рот для ответа, но тут же протянула левую руку к волосам справа и привычно сжалась. Ухватив пальцами одну из торчащих белых прядей, она отвела взгляд и, жалко улыбнувшись, начала:       — Я не такая образцовая аманодзяку, как Сейджа-семпай. "Семпай" не может в полной мере выразить того, насколько вы сильнее меня по всем фронтам, Сейджа-семпай. Вы удивительны, Сейджа-семпай, вы... Вы горды, вы черпаете в ненависти других силу и искренне наслаждаетесь ей. Я же... Я так не могу, — призналась Кирари, и её улыбка изломилась ещё более жалким образом, а взгляд опустился в землю. — Я — неправильная аманодзяку. Я ужасно хочу, чтобы меня любили. Так жалко, не правда ли? — с горькой усмешкой спросила она, поднимая полные слёз глаза на Сейджу.        Сейджа склонила голову набок.       — Значит, — начала она, — миленькая ты, которую невозможно полюбить из-за неконтролируемой способности переворачивать эмоции, попыталась стать в глазах других как можно хуже, чтобы эта способность сработала на тебя... так? — уточнила Сейджа.        Кирари слабо улыбнулась и кивнула.       — Вы правильно поняли, Сейджа-семпай, — подтвердила она. Подёрнув плечами, она спросила: — Я имею в виду, разве всё это не выглядит жалко, не вызывает отвращения? Эта неопрятная одежда, эти лохматые волосы... эти порезы? — совсем тихо поинтересовалась она и робко подняла взгляд, а затем, вся сжавшись, пояснила: — Резать себя — это ведь так убого и отвратительно. Кто не будет презирать меня после такого? — Кирари вдруг горько хохотнула. — Оказывается — много кто; оказывается — этого мало. Даже несмотря на все эти увечья, я всё ещё остаюсь в глазах окружающих "милой", и поэтому, и поэтому... — Кирари обхватила плечи руками и, всхлипнув, истерически воскликнула: — Сколько бы я ни старалась, всё бесполезно! — Она скрипнула зубами и заговорила скороговоркой: — А я больше не могу, не могу, потому что мне больно, потому что я ненавижу, ненавижу боль, но я не знаю, что мне делать, и...       — А знаешь... — вдруг задумчиво перебила Сейджа, с интересом разглядывая Кирари. Едва та замолкла и с какой-то мольбой устремила взор на неё, Сейджа пожала плечами и с усмешкой заявила: — Что ни говори, твои методы борьбы очень даже в духе аманодзяку.        Кирари удивлённо моргнула, совершенно растерявшись от замечания Сейджи. Осознав, что это была своеобразная похвала, Кирари вся зарделась. Её взгляд затравленно заметался, и она, не зная, на чём его остановить, пробормотала:       — В-вы ошибаетесь, Сейджа-семпай, я...       — Разве что цели ты ставишь не совсем правильно, — продолжала Сейджа, не обращая никакого внимания на состояние Кирари. Приблизившись к своей подопечной, "образцовая аманодзяку" ("Как же смешно всё-таки звучит!" — снисходительно подумала Сейджа) положила руку той на плечо и, похлопав, беспечно объяснила: — Ты пытаешься заставить других любить тебя, снизойдя до тебя; а надо — чтобы до них снисходила ты! Они будут тебя обожать, стоит нам только перевернуть эту ситуацию. Ты же к тому моменту будешь гордой и уверенной в себе аманодзяку — это уж я тебе и без глобального мирового переворота устрою! — заверила Сейджа и, ещё раз похлопав Кирари по плечу, отошла, чтобы наконец-то возобновить путь.        Кирари после её маленькой речи пару секунд растерянно стояла на месте. Наконец, она поняла, что так совершенно отстанет от Сейджи и упустит свою вожатую из виду, так что уже пару мгновений спустя Сейджа слышала стук её сапогов по горной тропе за своей спиной. Быстро взглянув на неё через плечо и убедившись, что Кирари достаточно близко, Сейджа взмахнула рукой и досадливо продолжала:       — И вообще это так глупо — ненавидеть только за способность! Может, это и действенно, но, по-моему, не то, к чему стоит стремиться настоящей аманодзяку.        Кирари склонила голову набок.       — А к чему стоит стремиться? — с искренним интересом спросила она.        Сейджа горделиво задрала голову и, уперев руки в бока, заявила:       — Чтобы тебя ненавидели за поступки! Вот я, — с широкой улыбкой продолжала она, оборачиваясь к удивлённо моргающей Кирари, — постоянно делаю всем гадости и порчу любое событие своим появлением — и меня справедливо ненавидят! Я считаю, что именно такими поступками надо подкреплять любую способность, насколько бы мощной и отвратительной она ни была, — уверенно заключила она и вновь устремила взгляд вперёд.        Кирари выслушала её с заинтересованным видом и промычала что-то очень протяжное и задумчивое.       Пару минут тишину нарушал лишь стук обуви по скалистой тропе да свист ветра. Сейджа давала своей подопечной время обдумать и осознать её философию, и та явно прикладывала к этому всю силу своей мысли — Сейджа хорошо видела это, оборачиваясь и замечая сведённые на переносице брови Кирари и её сосредоточенно поджатые губы. Наконец, во время очередного поворота Сейджи, Кирари нарушила висящее между ними молчание. Вот только не совсем тем, что Сейджа ожидала от неё услышать.        Поёжившись от усиливающегося ветра, Кирари вдруг слабо улыбнулась и мягко проговорила:       — Вы, может, и ведёте себя по-злодейски, Сейджа-семпай, но, похоже, вы на самом деле очень даже добрая... прямо как сестрица Тайоми... — тихо добавила она и слегка покраснела.        От подобного замечания Сейджа резко остановилась и, обернувшись к Кирари всем корпусом, тупо уставилась на неё, от удивления широко раскрыв рот. "Это я-то добрая?" — спросила себя Сейджа, когда к ней вернулась способность мыслить, и невольно вскинула одну бровь в крайне скептическом выражении. Оглядев смущённо улыбающуюся Кирари с головы до ног, она молча склонила голову набок, в мыслях продолжив: "Что она там себе надумала из моих слов?.. Неужели... что я о ней... забочусь?"        Едва подумав об этом, Сейджа сама покраснела — но вовсе не от смущения, как Кирари, а от чистейшего негодования. "Да что она себе думает?!" — мысленно возмутилась Сейджа. Не до конца понимая, что делает, она приблизилась к Кирари и, резко схватив ту за грудки, грозно переспросила:       — Добрая? Не дури мне голову, Киракира-тян! Я — и добрая? — с язвительным смешком продолжала она, отпустив растерянно моргающую Кирари, и хмуро отрезала: — Даже не думай подобной чуши! И уж тем более не говори её — ты улучшаешь мне репутацию! Я слишком долго её себе портила, чтобы одна страдающая милашка всё мне починила! — заявила она, хмыкнув.        С этими словами она развернулась на каблуках и продолжила идти. Кирари пару секунд стояла растерянная, прежде чем сообразить последовать за ней. Однако не успела она пройти и пары шагов, как Сейджа вдруг снова резко остановилась и, развернувшись (при этом чуть не снеся слишком близко затормозившую Кирари широким взмахом руки), смерила её суровым взглядом.       — И да, давай кое-что проясним, чтобы не было недопониманий, — проговорила Сейджа. Ткнув пальцем в лоб Кирари, она объявила: — Я о тебе вовсе не забочусь или что ты там себе решила — просто твои проблемы очень хорошо решаются исполнением моей мечты. Что до моего отношения к тебе... Я просто использую тебя — уясни себе это, пожалуйста, Киракира-тян. Уяснила? — тут же спросила она, не давая какого-либо времени "уяснить".        Кирари настолько потерялась от этой вспышки эмоций, что только и могла, что моргнуть, а затем медленно кивнуть в ответ. Сейджу подобная покорность удовлетворила, и она с довольной улыбкой развернулась, чтобы идти дальше.        Впрочем, идя к месту назначения, она почти физически ощущала на себе робкие взгляды следующей за ней Кирари, сопровождающиеся слабой тёплой улыбкой — которую та пыталась скрыть, старательно отводя взгляд и изучая ландшафт каждый раз, когда Сейджа оборачивалась к ней. Сейджа досадовала на то, что Кирари явно ей не поверила, но ничего не могла больше с этим поделать — и потому в какой-то момент просто перестала оборачиваться, чтобы не видеть следы улыбки в уголках губ своей "ученицы".        "И что это на меня вообще нашло? — раздражённо спрашивала себя Сейджа. — Начала тут разглагольствовать, как бестолковая защитница прав!.. Я ведь просто хочу всё перевернуть вверх тормашками — а результат мне принесёт удовольствие своей неправильностью. Уж точно не ради таких, как она, я сражаюсь. Не ради тех, кому способность жить не даёт..."        "...Способность жить не даёт? Погодите-ка, — вдруг осенила её догадка, — это же совсем как у определённых леди из подземелья!.. Вот ведь чёрт. — Сейджа едва не рассмеялась вслух над собой и язвительно заметила в своих мыслях: — Крепко ты меня опутала своими... проводками, а, Сатори? Чтоб тебе там икалось триста лет, что я из-за тебя такой размазнёй становлюсь... Так и до этой чудачки недалеко", — подумала она, всё-таки обернувшись к Кирари, на этот раз с искренним интересом рассматривающей горные цветы, пробивающиеся из-под снега.        Некоторое время Сейджа и Кирари шли молча. Кирари уже явно не в первый и даже не в десятый раз задавалась вопросом, куда же они всё-таки идут, но в столький же раз не решалась спросить Сейджу — не после того, как она в самом начале пообещала ей "сюрприз". Вместо этого Сейджа при каждом редком повороте к ней лицезрела, как та вертит головой, с каким-то детским любопытством оглядывая окрестности. Сейджа на это лишь тихонько усмехалась себе под нос.        По мере продвижения местность начинала казаться всё более дикой. Если у подножия они то и дело были вынуждены вяло отбиваться от глупых фей, то чем глубже в горы, тем безжизненнее становилось вокруг. Уже на протяжении пары часов они не встречали ни одной живой души, так далеко они зашли, и лишь дикие цветы да травы наблюдали за парой уверенно двигающихся вперёд аманодзяку.        Выйдя на площадку между двух уступов, Сейджа внезапно остановилась. Кирари последовала её примеру и огляделась. Насколько она могла судить, здесь мало что отличалось от дороги, пройденной ими прежде: те же безжизненные скалы, те же редкие проросли тёмно-зелёной травы и мелких цветов между сугробов, тот же холодный камень под ногами, тот же пробирающий до костей горный ветер — и ни намёка на какое-нибудь особое значение этого места.        Кирари повернулась к Сейдже, успевшей встать лицом к ней и упереть руки в бока, и смерила ту вопросительным взглядом. Сейджа снисходительно улыбнулась.       — Что, не понимаешь, что нам тут понадобилось? — спросила она. Получив в ответ предсказуемый робкий кивок, она подёрнула плечами и, не отрывая глаз от Кирари, вдруг поинтересовалась: — Как думаешь, Киракира-тян, что именно отличает это конкретное место?        Кирари склонила голову набок и задумчиво нахмурила брови. Видя, что Сейджа так просто не объяснится, она приняла её правила и ещё раз огляделась. Впечатление о местности не изменилось ни на второй, ни даже на третий взгляд, так что Кирари беспомощно повернулась к Сейдже — но выжидающее выражение аманодзяку также оставалось неизменным. Тяжело вздохнув, Кирари начала свои попытки попасть пальцем в небо и угадать, о чём же думает Сейджа.       — Ну-у... здесь... нас трудно найти и мы сможем придумать хороший план неожиданной атаки?        Сейджа покачала головой, показывая ошибочность её предположения. Кирари чуть поникла, но всё-таки продолжила думать.       — Тут... — сильный поток ветра подхватил её волосы и буквально бросил прядь ей в лицо, и Кирари, зажмурившись, закончила мысль: — спрятан какой-то древний артефакт, который нам поможет?        В ответ Сейджа снова отрицательно мотнула головой и усмехнулась: ей явно нравилось наблюдать за жалкими попытками Кирари шевелить мозгами. Кирари тяжело вздохнула. Трясясь от нового потока холодного ветра и сильнее хмурясь, она неуверенно продолжала:       — Мы... это место заряжено особой энергетикой, подпитывающей только аманодзяку?        Опять не то. Кирари вновь вздохнула — ей начало казаться, что она никогда не поймёт логику своей семпай — и, чтобы сказать хоть что-то, возведя глаза к небу, проговорила:       — Тут... очень ветрено...       — Бинго! — вдруг радостно воскликнула Сейджа, заставив Кирари вздрогнуть от неожиданности. И пока Кирари растерянно хлопала глазами, Сейджа раскинула руки и торжественно объявила: — Это место — источник львиной доли потоков ветров в Генсокё — тех, что приходят к нам из Внешнего мира! Я нашла его, когда была в бегах, — объясняла Сейджа, подходя к Кирари, — и обнаружила не так далеко отсюда часть Хакурейского барьера. Ёкая вроде меня он, конечно, наружу не пропустит, но ветры, идущие к нам извне — за милую душу! Так что, — продолжала она, с заговорческим видом хлопая Кирари по плечу, — устроим базу здесь — ветры в Генсокё будут под нашим контролем. Не хуже, чем у тенгу! — горделиво заключила она.        На это объяснение Кирари раскрыла рот и, явно не понимая, зачем им понадобились ветры, протянула:       — А-а-а... И?..        Она робко подняла глаза на Сейджу, надеясь получить ответ.        Сейджа тяжело вздохнула, словно объясняла что-то очень очевидное неразумному ребёнку, и с откровенно скучающим видом (что для аманодзяку вроде неё означало огромный интерес) изложила свой план:       — Мы с тобой — пара аманодзяку, чья специальность — переворот. Ты можешь переворачивать людские сердца изнутри — а это, как я тебе уже объясняла, именно то, что, по моему мнению, должно быть в основе идеального переворота всего мира — я способна совершать переворот снаружи... то есть, я могу сделать так, чтобы твоя способность усилилась и распространилась далее. Но, чтобы она распространилась по всему Генсокё, нас двоих мало — поэтому мы воспользуемся помощью ветра: перенесём твою способность в потоки ветра, а они уже разнесут её по миру. То есть, мы, по сути, пустим дело на ветер! — радостно заключила она, разводя руками, и рассмеялась.        Лицо Кирари озарилось пониманием... но тут же нахмурилось, когда она свела брови домиком и озадаченно спросила:       — Погодите, Сейджа-семпай, но, раз уж вы сами упомянули тенгу, не лучше ли было бы взять под контроль ветра у их поселения на Ёкайской горе? Так бы они разнесли мою способность гораздо эффективнее — тенгу всё-таки, большая часть ветров...        Сейджа склонила голову набок.       — В поселении тенгу плохо вот что: там тенгу, — заявила она и насмешливо поинтересовалась: — Ты же не хочешь драться один на один с целой армией?        Кирари смущённо опустила глаза. Впрочем, то, как прояснилось её лицо улыбкой, показывало, что она всё прекрасно поняла. И, чтобы подтвердить это, она вдруг подняла восхищённый взгляд на Сейджу и воскликнула:       — Вы такая предусмотрительная, Сейджа-семпай!        Сейджа гордо улыбнулась. Затем она быстро оказалась сбоку от Кирари и обхватила ту за шею в грубоватом объятии. Пока её напарница растерянно хлопала ресницами и краснела, Сейджа свободной рукой обвела пространство перед ними и торжественно объявила:       — Итак, Киракира-тян, перед нами — ужаснейшая из возможностей! Давай же ухватим её, — ладонь Сейджи сжалась в кулак, — и сделаем всё, чтобы по всему Генсокё воцарилась обратная иерархия!        Кирари выслушала её и, моргнув, с восторженным блеском в глазах кивнула. Сейджа ухмыльнулась. "Да, вот так правильно... — удовлетворённо думала она. — Так и надо совершать идеальный переворот!"        И они приступили к делу, запуская новый инцидент в Генсокё.