Любовь — это ненависть

      Вырубившись практически сразу, как только Микаса швырнула его на кровать, Кирштайн проснулся посреди ночи и практически сразу став жертвой «белой горячки», ещё долго не мог заснуть, ворочаясь так, что эта ночь для полуазиатки превратилась в настоящий кошмар.       Окончательно озверев, Микаса попыталась откатить от себя коллегу как можно подальше, но тот, пиная её с настойчивостью профессионального борца, каждый раз возвращался обратно, закидывая свою ногу ей поперек талии и пуская слюни в её плечо. А когда Микаса предпринимала очередную попытку от него отодвинуться, оглушительно захрапев ей в ухо, Жан тут же придавил её всем своим телом к постели, не собираясь менять своего первоначального положения. Все изменилось в один момент, когда проснувшись ближе к рассвету и услышав раздавшееся где-то ниже уровня кровати странное: «Бля-я…», Микаса, наконец, тихо порадовалась тому, что кроме неё в постели больше никого нет, а это означало, что для нормального сна у неё ещё оставалось в запасе каких-то полтора часа свободного времени, если бы не невнятная матерщина Кирштайна, отбиравшая у неё даже этот призрачный шанс для отдыха после вечерних разборок. Неудивительно, что заснув почти сразу же после случайного пробуждения, она попросту не услышала следующего звонка будильника. И впервые в жизни опоздав на ненавистную, но вполне терпимую для себя работу, протерев глаза, Микаса еще долго лежала в постели, просто глядя в потолок и стараясь лишний раз не шевелить мозгами, дабы не доставлять себе ещё больше неудобств.       Идея с решением очередной проблемы пришла в её голову мгновенно и не собираясь откладывать это дело в долгий ящик, она тотчас же набрала номер Сумеречного, не боясь его разбудить в начале восьмого утра. Николас почти сразу поднял трубку, так что у Микасы на мгновение сложилось впечатление, что он вообще не спал, ожидая звонка от собственного шефа.       — Слушаю тебя, Микаса.       — Мне нужна твоя помощь, — спокойно выдала она, воспользовавшись моментом отсутствия Кирштайна, который проснувшись несколько минут назад, отправился в ванную комнату.       — Что произошло? — Раз уж Микаса сама об этом заговорила, значит, ей действительно была необходима его помощь.       — Мне нужно пару комплектов документов, — и глазом не моргнув, ответила полуазиатка, время от времени поглядывая на закрытые двери спальни, — два на меня и один — на темноволосого парня с глазами серо-голубого оттенка.       — Я видел ЕГО фото в твоем телефоне, — добавил Сумеречный, прервав ради неё свою утреннюю тренировку. — Дальше.       — И если можно это устроить, то пусть его будет звать…       Задумавшись на миг о чем-то, Микаса назвала ему первое взбредшее ей на ум имя.       — Ладно, — сказал Николас, — перешлешь его фото на мой телефон. Качество значения не имеет. Главное, чтобы хорошо было видно его лицо. Еще будут пожелания?       — Мне понадобится машина с двумя комплектами номеров и соответствующими бумагами. Причем желательно, чтобы я имела при себе характеристику с прежнего места работы, только не врача, а медсестры или санитарки, не выше, Николас, слышишь?! Пока все. Деньги за фальшивые документы отдам позже.       Сумеречный ненадолго задумался. Этот тип быстро схватывал информацию, не задавая лишних вопросов в стиле: «Зачем тебе это надо?» и «Что ты задумала?».       — Оружие? — уточнил он, предполагая, что его соседка намерена ввязаться в серьёзную авантюру.       — Возможно, — подтвердила его мысль Микаса, стараясь не особо распространяться о собственных планах, — но сейчас я не хочу это обсуждать.       — А стрелять ты хоть умеешь?       — Не знаю, я никогда не пробовала. Только держала оружие в руках, но стрелять, ещё ни разу не стреляла.       — Ладно, подберу тебе пару стволов, попроще.       — И сколько это будет стоить?       — Для тебя я постараюсь уложиться в двадцать, максимум — двадцать пять тысяч. Документы и оружие будут готовы завтра к вечеру, тачка — послезавтра. Это все?       — Пока да, — выдохнула Микаса, отключая телефон. Если Сумеречный со своими связями не подведет, уже завтра у неё будут новое имя и новая жизнь, стало быть, после получение поддельных документов, можно будет больше не выходить на работу, хотя бы потому, что после нескольких несерьёзных прогулов смены её все равно оттуда уволят. Но стоило им завершить разговор и переключить внимание на другие вещи, как дверь в спальню приоткрылась и на пороге комнаты появился её бывший коллега и вчерашний гость в одном лице — Жан Кирштайн, только что вернувшийся из душа и уже немного протрезвевший за это время.       — Жан? — неуверенно уточнила Микаса, словно на полном серьезе ожидала увидеть здесь кого-то другого. Того же Леви Аккермана, к примеру, без чьего участия ни обходился ни один из её недавних эротических снов. Впрочем, когда ни хрена не помнишь о том, что произошло накануне, но подозреваешь самое худшее — свидетелем твоих пьяных подвигов становится именно тот человек, которого поутру ожидаешь увидеть рядом с собой меньше всего.       Лицо Жана была сплошь в царапинах и ушибах, а под правым глазом и вовсе красовался синяк. Микаса поверить не могла, что это она его вчера так оприходовала, от всей души приложив лицом о стенку. Что самое удивительное, она не помнила уже в точности всех подробностей инцидента и, осознавая, что её нервная система уже давным-давно стала ни к черту, прекрасно отдавала себе отчет в том, что если ей и удастся в порыве ярости убить человека, чуть позже, когда эмоции уйдут, уступая место логике и холодному расчету, она даже не будет помнить, каким образом это произошло, каждый раз вступая в драку с напрочь «отключенными» мозгами. Впрочем, меньше всего в данной истории повезло именно Кирштайну. Мало того, что накануне он едва не стал жертвой Сумеречный, так получив отказ в близости с бывшей коллегой, ещё и оказался ею избит, словно отрабатывая, таким образом, свою карму за допущенные в недалеком прошлом неправедные деяния. Правда, имея при этом полное право устроить Микасе разбор полетов, как за отвергнутые чувства, так и за разбитое лицо, злился он на неё, по ходу, из-за чего-то другого.       — Так это правда? — осведомился он, став случайным слушателем её разговора с Николасом.       Судорожно выдохнув, Микаса опрокинулась на постель, закатывая глаза. Вот чего ей сейчас не хватало, так это очередной истерики Кирштайна. А может, вчерашних побоев ему оказалось мало и теперь он напрашивался на новую драку?!       — Извини, что забыла предупредить о моем отъезде из Эргастулума, — твердо проронила она, не понимая, почему должна обо всем отчитываться незнакомому человеку, как будто состояла с ним двадцать лет в браке, — но оставаться здесь и ждать у моря погоды после увиденного я больше не намерена.       — И это после того, как я тебе помог, рассказав, где находится твой Аккерман, и рискуя собственной жизнью, привез тебе сюда эту чертову флешку, за которую мне чуть не влетело от угрюмого здоровяка? — фыркнул Жан, нервно притрагиваясь к своей разбитой брови.       Невольно удивившись, Микаса встала с постели. Она и подумать не могла, что Кирштайн настолько трепетно относится к собственным чувствам. Впрочем, сил с ним разговаривать, равно, как и видеть его недовольную физиономию, у неё все равно не было. Поэтому он должен был сказать ей спасибо, что она вообще не прибила его вчера к чертовой матери, борясь с угрызениями совести, а ведь ей реально хотелось с ним так поступить и посмотреть, кто решиться приехать за ним сюда, в Эргастулум, с целью забрать окоченевший труп обратно.       — Жан, пойми, мы с тобой оба взрослые люди, — выдала она после некоторых раздумий, стараясь в этот раз разговаривать с ним помягче, — я благодарна тебе за предоставленную информацию, но сейчас обстоятельства изменились и мне надо покинуть Эргастулум. Раз и навсегда. Скоро я отсюда уеду и больше мы с тобою не увидимся.       Услышав её откровенное признание, Кирштайн отшатнулся, будто его ударили чем-то тяжелым по голове.       — Какая же ты сука, Микаса! — с болью в голосе проговорил он, отступая назад. — Какая же ты сука! Не знаю, что заставляет тебя так поступать со мной после оказанной помощи, но я очень надеюсь, что ты обломаешься во всем, что бы ни задумала.       Пожелав ей именно такого поворота событий, Жан развернулся и, перебросив чистое полотенце через плечо, направился в ванную, мечтая собраться и как можно скорее покинуть это пристанище. Микаса даже не стала провожать его взглядом до двери. И только за ним захлопнулась створка, выбравшись из постели, она тут же бросилась одеваться, планируя заехать в банк и забрать со счета деньги, чтобы расплатиться за документы и оружие, который должен был достать для неё Николас Браун. Тщетно она пыталась вызвать в своей душе чувство вины по отношению к Жану. Конечно, она могла его догнать и извиниться за вчерашнее поведение, но легче после её признаний ему все равно бы не стало. Уж если обрывать связи с коллегами из прошлого, так делать это, ни о чем больше не жалея.       Её мучительное существование в Эргастулуме подошло к своему концу и, предвкушая начало разительных перемен в собственной жизни, Микаса испытывала невероятную радость по этому поводу. Ей казалось, что она снова возвращается на какой-то единственно правильный для себя путь, и он должен был обязательно привести её к конечному пункту предпринятой авантюры — Леви Аккерману.       Она прекрасно помнила, когда он, выражаясь словами Эрвина, пытался однажды её «скомпрометировать». Хотя если бы Леви, предпочитая держать себя в рамках, отказался бы от подобного шага, Микаса сама бы его «скомпрометировала», разрывая на нем пижаму и затаскивая его в ближайшую палату. Вспомнив все моменты их интимного единения, Микаса почувствовала, как её накрывает волна болезненного возбуждения, подавить которое она была не в состоянии. В плане секса этот человек дал ей больше, чем все её любовники за предыдущую жизнь. И словно предугадывая её каждое движение и желание до того, как она успевала их озвучить, он действовал так, что Микасе казалось, будто ни с кем больше у неё не будет таких идеальных отношений. С ним не нужно было думать о том, как возбудиться. Стоило Микасе хотя бы раз пресечься с этим человеком после долгой разлуки, как её тело начинало выдавать неуловимые импульсы, толковать которые было бессмысленно, потому что все её желания говорили сами за себя. Леви чувствовал и понимал её так, как не чувствовала и не понимала она саму себя. Но где он был теперь, оставалось только догадываться. И как знать, возможно, пока она ошивалась в Эргастулуме, рефлексируя из-за допущенных ошибок и вечно сомневаясь в самой себе, Аккерман давным-давно покончил с собой в психиатрической клинике Стохессе, не став дожидаться её визита. А ведь сейчас она не могла его потерять. И не сумев до конца смириться с этой потерей, ей каким-то образом удалось пережить тяжелые времена в Эргастулуме, тогда как любой-другой человек на её месте уже бы давным-давно сломался, поддавшись влиянию невероятного уныния.       Леви видел в ней что-то такое, чего не видела она сама, поэтому Микаса к нему так и тянулась, испытывая потребность тоже рассмотреть подобные качества в самой себе. Как выяснилось позже, несмотря на внешнюю непробиваемость, у неё были огромные проблемы с самооценкой. Но с психопатами такое случается сплошь и рядом. Тогда, в кабинете Эрвина, предлагавшего ей написать докладные, в ней что-то надломилось, а теперь, после диалога с Кирштайном, просветившего её по многим вопросам, связанным с прошлым Аккермана, в ней сломалось что-то окончательно. И не зная, что думать насчет своего очередного порыва, она хотела найти Леви хотя бы ради того, чтобы узнать, чем именно она его тогда зацепила, когда поспорив с приятелями насчет её благосклонности, он первым решился с ней познакомиться, надеясь остаться на ночлег. Теперь Микаса не боялась ничего и это воодушевляло на новые свершения.       Сразу же после выхода из дома Микаса купила себе новую сим-карту и, скопировав туда прежние контакты, включая номер Эрена, тотчас же отправила смс Николасу, дабы тот был в курсе её первых жизненных изменений. И пока старая симка плавилась над огнем зажигалки, получив смс от полуазиатки, Сумеречный был на месте, отправившись чуть позже в центр города снять со счета сумму денег, которая накопилась у Микасы от неиспользованной за эти пару лет зарплаты. В её районе не нашлось подходящих банков, способных сразу выдать на руки около пятидесяти тысяч наличными, поэтому взяв прицел на центральный банк города, Микаса прихватила с собой за компанию Николаса и пару мальчиков из клана мафиози Даниеля Монро. Как звали этих типов, Микаса не знала, но отчетливо помнила, что одному из них она когда-то зашивала в клинике простреленное предплечье, а второму — вытаскивала из задницы пулю. Рисковать такой суммой она не могла, поэтому действовать приходилось с особой осторожностью. И пока кассир пересчитывал им деньги, пару банковских работников настороженно поглядывали на вооруженного катаной Сумеречного. Когда все закончено и нужная сумма оказалась отсчитала, благополучно покинув здание банка, Микаса стремглав направилась к подземке.       — Погоди, — подхватив её за локоть, неожиданно притормозил её Николас.       — Что? — рявкнула полуазиатка, шарахаясь от его резкого движения.       — У тебя полная сумка бабла, и ты хочешь спуститься в общественное место?       Микаса с удивлением на него. Сумеречный был прав. Тащиться в подземку с такой суммой денег — было верхом глупости, поэтому решив воспользоваться услугами такси, они вскоре разгуливали по магазинам, где Микаса с чистой совестью тратила на всякую мелочь свои кровно заработанные деньги. И каждый раз вытаскивая сотни из упругой пачки, чтобы расплатиться с ними за товар, Микаса впервые оценила свое новое положение, ощущая на себе жадные взгляды продавщиц, признававших её превосходство. Впрочем, катана грозного Сумеречного, следовавшего за нею по пятам, впечатляла народ не больше транжирившей направо и налево свои деньги молодой полуазиатки.       Домой Микаса вернулась ближе к двум часам дня. Кирштайна в её квартире больше не было. Уложив свои вещи, поместившиеся в два дорожных мешка, полуазиатка принялась изучать карту Парадайза, уделив особое внимание маршрутам дорог, ведущих к Стохессу. Расстояние к нему было приличное, но ехать туда кратчайшим путем, нигде не останавливаясь, то в этой части Элдии она будет через каких-то два дня. А там, быть может, ей удастся повидаться с Леви. Выкурив чуть позже у открытого окна сигарету, Микаса вновь устремилась мыслями к моменту к их встречи, стремясь заранее себе представить, в каких условиях все произойдет. И без особого сожаления расставаясь с миром Эргастулума, просто не могла дождаться момента, когда оказавшись в пути, могла бы приступить к исполнению второй части коварного плана по похищению Аккермана из другой психлечебницы.       Закрыв окно, через несколько минут она снова вернулась к столу. Раньше у неё никогда не было привычки спать в дневную пору суток, но поработав приличное время в больнице мафиозного города, Микаса научилась вырубаться даже там, где нормальные люди вряд ли бы решились устроиться на ночлег. Учитывая, что впереди её ждала неизвестность, наполненная довольно неприятными ситуациями с рискованными последствиями, подобная привычка могла устроить ей хорошую службу, а сейчас она, как никогда, испытывала необходимость в новых силах ради воплощения задуманного. Уткнувшись носом в стенку, ей все же удалось заснуть, а когда она проснулась, за окном давно царила ночь. В дверь квартиры позвонили. Не раздеваясь и не снимая обуви, Николас прошел в гостиную, на ходу вынимая из кармана куртки документы.       — Все готово, как ты и просила.       Привстав с кровати, Микаса внимательно на него посмотрела. Опустившись на стул, Сумеречный продемонстрировал ей бумаги, за которые ему пришлось отдать немало денег.       — Это твое, это тоже твое, а это — твоего парня. Проверяй. А вот это — удостоверение на машину.       Не имея опыта оценки фальшивых документов, включая водительские права, Микаса смотрела на эти бумаги как баран на новые ворота, не находя в них никакого подвоха. Со стороны все выглядело вполне чинно и благородно, что особо не подкопаешься, если, конечно, соответствующие службы не постараются копнуть немного глубже, чем того требовал официальный осмотр.       Оценив то, кем они должны был стать с Аккерманом, Микаса невольно хмыкнула. Сумеречный понял это по-своему.       — А что ты хотела за такой минимальный срок, — иронично выдал он, швыряя документы на кровать, — да ещё за такие деньги.       Невольно вспомнив о чем-то важном, Микаса полезла к брошенной на пол сумке. Взяв из её рук остальную пачку денег, Николас тотчас припрятал их в карманах собственной куртки, выдав ей взамен два небольших пистолета сорокового калибра с магазином на пятнадцать патронов.       — А теперь прикинь к руке, — добавил Сумеречный, наблюдая за тем, с каким любопытством она смотрит на новоприобретенное оружие. Услышав его совет, полуазиатка потянулась за одним из пистолетов. И едва он оказался в её ладони, тотчас сжала его такой крепкой хваткой, будто ей с оружием приходилось иметь дело всю жизнь.       — Удобно? — поинтересовался Николас, не спуская с неё пристального взгляда.       — Более чем, — проговорила она, чувствуя себя с оружием намного сильнее и неуязвимее, в отличие от простых смертных. Это было невероятное ощущение. Как же оно отличалось от того, что ей приходилось пережить там, в клинике доктора Тео, когда пересмотрев все видеофайлы с участием Аккермана, она подумывала покончить с собой.       — Я так и думал, что он тебе подойдет, — прокомментировал свои действия Сумеречный, едва она положила пистолет на место. — Как раз для изящной девичьей ладони. А с какого расстояния ты вообще собираешься стрелять?       — Пока не знаю, — отрицательно кивнула Микаса. — Возможно — в упор.       На самом деле снайпер из неё был неважный, но признаваться в этом Сумеречному она не спешила. На какое-то время в комнате повисла тишина. И злясь оттого, что его не хотят посвящать в эту тайну, Николас постарался предостеречь её от совершения очередной ошибки:       — Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься?       В его голосе сквозило раздражение, но давно получив желаемое, Микаса не придала этому никакого значения. Ещё сложнее ей было поверить, что этот человек действительно о ней беспокоился. Она начинала свою личную войну и никому другому, кроме неё самой, там не было места. Сумеречный, по всей видимости, почувствовал её настрой, потому что не получив ответа на свой первый вопрос, он решил попытать счастья со второй попытки.       — Но я хотя бы могу знать, как ты собираешься использовать эти игрушки? — подмигнул он в сторону пистолетов. Микаса вновь отрицательно кивнула.       — Если все не настолько серьёзно, я мог бы подогнать тебе пневматику. Она бы выглядела не хуже. К тому же в твоей ситуации я бы не советовал тебе играть с оружием.       В очередной раз изменив своей выдержке и хладнокровию, Микаса взорвалась, включив режим борзометра, сама от себя не ожидая такого всплеска эмоций.       — Блядь, Николас, может уже прекратишь разговаривать со мной, как с тупоголовой дебилкой! Твои нотации мне на хуй не сдались! Да ты обо мне, блядь, вообще ни хуя не знаешь и не тебе судить, к чему я готова и на что способна! Леви в беде и он нуждается в моей помощи. Поэтому если ты в состоянии мне хоть чем-то помочь, то помоги, я буду тебе благодарна, а нет — не трахай мне мозги.       Поддавшись эмоциям, полуазиатка даже не думала останавливаться. На невозмутимой физиономии Сумеречного появилась довольная ухмылка. Микаса невольно осеклась.       — Остынь, — равнодушно бросил он, разваливаясь на стуле. — Я зайду за тобой завтра, чтобы преподать уроки стрельбы. Не хочу, чтобы ты отстрелила себе что-нибудь, так и не добравшись до этого парня, — с подчеркнутой вежливостью протянул он, словно показывая, что делает это только ради неё, а не Аккермана, о котором говорить ему не хотелось.