***
— Как ты, Сашка? — начали смеяться Миранчуки, как только Головин зашел в раздевалку. — Уроды, — пробурчал Головин. Ему никогда не было настолько стыдно перед девушкой, а все из-за того, что его друзья ведут себя, как подростки, у который шалят гормоны. Футболист всю ночь думал о случившемся, а утром читал статьи в интернете, надеясь, что про него ничего не будет. Но с другой стороны, парень с улыбкой вспоминал, какие теплые ладони были у этой девушки, насколько красиво она пела. — Что случилось? — подошел к Саше Акинфеев. — Да эти снова ведут себя, как дети, — психанул Головин и вышел из раздевалки. Чувства буквально переполняли его. Он испытывал страх, смущение, а также в очередной раз ему было стыдно за свою нерешительность. Именно это парень считал своим недостатком, с которым пытался бороться каждый день. Головин был уверен, что это и является источником всех бед, которые с ним происходят. Даже ссоры с Ангелиной, своей девушкой, футболист списывал именно на это. А еще и товарищи по команде пытаются лишний раз надавить на это, из-за чего становится только хуже. — Ты чего? — подошел к нему Черышев. — Да бесит все. Надоело. Знаешь, мне просто хочется отдохнуть, при том так, чтобы никто, совершенно никто не трогал меня. В Монако было одиноко, но сейчас я скучаю по этому, если честно, — грустно произнес Саша. — А как же Ангелина? — Мы на грани расставания. Отвыкли друг от друга. Думаю, что так будет лучше двоим. Тем более я улечу, как мы закончим с Лигой. Зачем пустые обязательства? — Ты правильно поступаешь. Вам не стоит терзать друг друга. А я такую девушку встретил в кафе, — мечтательно произнес Денис. — Номер хоть взял? — Да нет, мы просто пообщались. Она была милой, — улыбнулся Черышев.***
Мирослава прогуливалась по парку, вспоминая то, как весело ей было в детстве. Как же мы не ценим это время, ведь она самое дорогое, наполненное счастьем, лишенное проблем. Мы живем один раз и тратить его на какие-то трудности просто бессмысленно, но каждый раз падая, продолжаем наступать на те же грабли. Мира уже сбилась со счету, который раз она обжигалась. Ей просто не везло. И просто хотелось вернуться в детство, когда Миранчуки стояли за нее горой, чтобы не произошло. Стоило только пожаловаться, как братья бежали на ее защиту. Ведь Слава была их малышкой, той, кто всегда нуждалась в их помощи и поддержке. А потом взросление, и у каждого свои увлечения, планы, жизнь. Миру никогда не любили девушки близнецов, ведь несмотря на отношения, они ставили подругу выше всех. Это для них был тот человек, с которым не страшно ничего. Они знали, что, придя к Граур, получат только любовь, никогда не будут терпеть осуждения. Они были уверены, что это навсегда. Так же как и Мирослава. Ближе них не существовало людей в этом мире. Эта дружба с самого начала была навсегда. — Привет, — обняла Антона девушка. — Привет. Как ощущения после сольника? — спросил друг, делая глоток кофе. — Я истощена морально, но счастлива. Все прошло замечательно. Могу потом фото скинуть, вы есть на паре кадров. Но лучшее — это танцы Головина, а-ля «я даже не знаю, как сюда попал», — рассмеялась Мирослава. — Он утром на нас бурчал, что-то вроде: «уроды, ненавижу», — улыбнулся Миранчук. — Черт, и это все из-за меня. Прости, Тоша. — Да ладно, все хорошо, переживет, немаленький, — пожал плечами парень. — А где Леша? — спросила Мира, делая глоток кофе. — С Соней, где же ему еще быть. — Все еще ненавидит меня? — Соня? Может немного, — усмехнулся Антон. — Успокойся. Для Леши ты всегда будешь самым важным человеком, после мамы. Как и я. Придешь на наш день рождение? Там будет караоке. — Конечно, — радостно произнесла Граур. — Слушай, мне пора, у меня испанский. — Испанский? — недоумевающе посмотрел на нее друг. — Мне нужно для песен, не смотри там. Ри нашла какого-то учителя. Удачи тебе, до встречи, — поцеловала друга в щеку девушка и направилась к выходу. Как же часто мы переоцениваем свои возможности. Надеемся, что сможем что-то, строим планы, а по итогу бросаем на половине пути, совершенно забывая о своих принципах. В таких случаях мы предаем себя, свою душу. А это самое худшее, что только могло бы произойти в этом мире. Каждому стоит помнить о себе, о маленьком человечке, который живет внутри и иногда капризничает, плачет, если его обидеть, если о нем забыть. Всегда стоит помнить о том, кто рядом с тобой всегда. О себе. «Маленькая девочка, иди, тот, кто далек, лишь дороже, маленькая девочка, дыши, лейся под бархатной кожей» — Да ладно? — начала смеяться девушка. — Ты преподаватель испанского? — По совместительству, — улыбнулся Денис, — это мое хобби. — Да уж, я не ожидала, что все так выйдет, — произнесла Мира. — А мне кажется, что это судьба, — посмотрел на нее Черышев. — Ладно, я лучше буду грузить тебя правилами, чем своими мыслями. — А это куда круче звучит, — усмехнулась Граур, доставая тетради. Иногда не замечаешь, как быстро пролетает время, и зачастую это зависит от людей, с которыми ты его проводишь. Если в твоей жизни появился такой человек, то стоит за него держаться, он — твое. Мира никогда не думала, что изучение языка может быть настолько легким и интересным, но Денис делал все возможное, чтобы девушка лучше понимала и не уснула, слушая его. В этот момент Слава поняла, насколько красивый у него голос. Парень нежно произносил каждое слово на испанском, будто признавался своей возлюбленной в чувствах. Более милого и светлого человека Мирослава никогда не встречала, да и не могла представить, что сможет. — Спасибо за замечательный урок, мне безумно понравилось, — собирала вещи Мира. — Мне тоже. И теперь, получается, мы снова увидимся, — улыбнулся Черышев. — Получается. Но не улыбайся, как чеширский кот, ты всего лишь мой преподаватель по испанскому, — пожала плечами она. — До понедельника. — До встречи, Мира. Будни слишком похожи друг на друга. Мы живем от дня к дню, надеясь, что когда-то будет лучше, надеемся, что что-то поменяемся, но просто сидим в ожидании чуда, а потом рыдаем, потому что ничего не вышло. Никогда не стоит ждать чего-то, нужно творить, создавать историю. Если не сейчас, то когда? Если не мы, то кто? Никогда не стоит надеяться, что кто-то что-то сделает за или для нас. Нужно лишь верить в себя, зная, что сможешь, что преодолеешь. Граур буквально была готова ночевать в студии, чтобы выпустить «Amorе» как можно раньше. Каждая демоверсия ей не нравилась, не пробирала до дрожи, не чувствовалась ее душа, что безумно бесило. Ей хотелось рыдать под эту песню, чтобы каждый понял, насколько это ее душа. Хрюшка Лешка: сильно занята, цыпленок? Цыпленок-Мирося: нет, еду со студии. Хрюшка Антошка: ты одна придешь на наш день рождение? Цыпленок-Мирося: да, а с кем мне идти? Хрюшка Лешка: ну не знаю, вдруг кто-то есть Цыпленок-Мирося: Марго. Хрюшка Антошка: о, Смолу понравится Цыпленок-Мирося: в плане? Хрюшка Лешка: у них крутые отношения Цыпленок-Мирося: что? Хрюшка Антошка: расслабься, они посылают друг друга взаимно, Мирося. Цыпленок-Мирося: вот же вы хрюшки.***
— Федор, мне начинает казаться, что вы меня преследуете. Слишком часто мы встречаемся с вами, — улыбнулась Маргарита, делая глоток шампанского. — Это, увы, не от меня зависит, дорогая Марго. Я, как и вы, нахожусь на вечеринке в честь дня рождения моих друзей. Тут скорее вы меня преследуете, — усмехнулся парень — Я здесь с Мирославой. И поверьте, не настолько вы и важны, чтобы вас преследовать, — прикусила губу девушка и, развернувшись, ушла. День рождение был в самом разгаре. Каждый веселился, пил и поздравлял именинников, желая всего самого банального. Мира рассматривала гостей, понимая, что слишком много футболистов на квадратный метр. Некоторые пришли с женами, которые были невероятно похожи друг на друга. Все слишком кукольные. Граур никогда не понимала таких девушек, они буквально делали себя одинаковыми, будто с завода. Худое тело обтягивало ярко-красное платье, а на губах красовалась помада в тон. Нежные каштановые локоны спадали аккуратно на плечи, а голубые глаза-океаны холодно смотрели на людей, но сразу же теплели, когда появлялись братья. — Знаете, — начала свое поздравление Граур, — я никогда не перестану вас стебать, так что, с днем рождения, однояйцевые, — усмехнулась она, чем заставила рассмеяться всех. — А на самом деле, вы же знаете, насколько сильно я вас люблю. Вы мне очень дороги, — Мира обняла братьев, чувствуя привычное тепло. Мирослава совершенно разучилась отдыхать за эти годы. Каждый день, погруженный в безумную работу над собой, просто вошел в ее привычку. Поэтому сейчас она чувствовала себя немного неловко, но настолько счастливо, что была готова свернуть горы. Девушке даже не хотелось раскритиковать поющих в караоке футболистов, которые пытались строить из себя звезд поп-сцены. — Давай дуэтом, взрослый дядя, — усмехнулась она, садясь рядом со Смоловым. — Не боишься, что я буду круче? — улыбнулся Федя. — Смеешься? Поспорим? Одна песня в дуэте, две сольно, — протянула ладонь Мира. — А давай, — прикусил губу футболист. Головин наблюдал за этим, и его поражал задор этой девушки. Возможно, внутри него говорил алкоголь, но ему хотелось узнать ее поближе, исправить свою ошибку, стать более открытым в ее глазах. «И пьяные глазки неловко стреляют так мимо меня, поверить бы в сказку. Она больная, к ее сумасшествию нет ключа» Петь грустные песни для Миры всегда было тяжело. В такие моменты ее душа просто выворачивалась наизнанку, все тряслось и хотелось зарыдать. Она пропускала каждую строчку через себя, через свою душу. — Потанцуем? — подошел к Рите Смолов. — Издеваешься? — выгнула бровь девушка. — Почему нет? Песня красивая, да и ты можешь хоть раз не быть стервой. — Не могу, — пожала плечами Ри. — Твоя подруга старается, а ты, нельзя так, — шуточно ругал ее Федя. — Ладно, — сказал он и взял ее за руку, притянув к себе. Его руки по-хозяйски легли на ее талию, прижимая еще сильнее к себе. — Перегрелся? С ума сошел? — прикрикнула девушка, а после отвесила ему пощечину. — Чтобы не повторялось. — Вот же стерва, — улыбнулся Смолов, потирая щеку. Граур заметила в толпе Головина, который увлеченно смотрел в одну точку, стараясь скрыть свою грусть. Но еще сильнее ее удивил ее преподаватель по испанскому, который смеялся в компании футболистов. — И снова здравствуй, — улыбнулась певица, подойдя к парню. — Мира, — произнес Черышев, излучая тепло. — А ты как здесь? — У моих близких друзей день рождение. А ты? — Такая же причина. Только у товарищей по сборной. — Ты играешь в футбол? — удивилась Граур. — Как видишь, — пожал плечами Денис. — Прости, пора на сцену, еще не победила взрослого дядю, — усмехнулась Слава, направляясь к стойке. Сашу вывели из себя знакомые строки. Снова та песня и снова в ее исполнение. В голове было миллион мыслей, которые Головин весь день пытался спрятать. В глубине души ему хотелось снова оказаться с ней на сцене, но только показать весь тот драйв, который у него внутри. И вот Мира допевает до того злосчастного проигрыша и спускается со сцены, идя в сторону Черышева. — Черт, — ругается себе под нос Головин, когда Граур проводит рукой по плечу Дениса. Конечно, вряд ли она хотела снова устроить такой позор для парня. Но Саша удивляется, когда Мира подходит к нему и протягивает руку. — Попробуем еще раз? — улыбается певица и берет его ладонь. Головин улыбается, чувствуя, как внутри бушует ураган. Может это делает свое дело шампанское, но им хорошо. Мира исполняет уже давно знакомую связку, а Саша чувствует себя уверенным. Его руки ложатся на ее талию, прижимая сильнее к себе. Он танцует, забывая, что вокруг куча народа, которая смотрит на них сейчас. Он вдыхает запах ее волос, слушая, насколько нежно она поет, пусть и такую глупую песню. Ему хорошо, а это главное. Граур радуется, что смогла развеселить Головина, что он ведет себя раскрепощено. Это первое за много выступлений партнерство, где она чувствует себя до ужаса комфортно. А Александр лишь убеждается, что Мирослава будто меняет его, каким-то волшебным образом влияет на его нерешительность и скромность. Не чужая, не моя, но ты волшебная.