Добро пожаловать в семью

              Да, парящий город Тяньлун* определённо произвёл на Дженнифер неизгладимое впечатление. Сначала ей показалось, что они по ошибке перенеслись аж в Китай!       Когда они вышли из Каминной (так называется дом с чередой общественных каминов), то оказались на улице посреди деревянных строений с красно-зеленым фасадом и резными узорами. У всех домов были изогнутые к верху крыши, состоящие из блестящей черепицы жёлтого, красного или зелёного оттенка, балки каждой обильно украшены золотом и увенчаны фигурками странных мифических существ. Также каждая крыша венчалась небольшой башенкой.       От дома к дому тянулись верёвки со светящимися круглыми красно-оранжевыми фонариками, с золотыми кисточками, очень похожими на апельсины. Попадались и овальные фонарики с иероглифами. Повсюду шумели водопады, фонтаны, росли красные клёны и деревья с розовыми листьями. И на каждом углу медленно поворачивали головы ожившие статуи извивающихся драконов, похожих на длинных змей с оленьими рогами, и усами как у рака. Страшных и мудрых одновременно. У этих драконов отсутствовали крылья, но тётя Кларибэль сказала, что такие настоящие драконы умеют летать.       — Этот город проектировала чародейка Лиджуан Джи, из Шэньяна — это город в Китае, — рассказывала она, пока они пересекали арочный мост. Именно на нём Дженнифер поняла всю суть слов «парящий город», когда глянула вниз. Вместо воды она увидела пролетающих птиц и облака. Город делился на три горных островка летающих в небе на колоссальной высоте, и соединённых друг с другом арочными мостами. На отдельных островках, по-видимому, отщепившихся от главных островов, росли клёны.       — Неужели одна чародейка смогла заставить летать целый город?! — ахнула Дженнифер. — Это какой же магической силой надо обладать!       — Конечно, нет, — покачала головой тётя Кларибэль. — Такие случаи бывали в истории, но этот город к ним не относится. Лиджуан Джи помогало много сильных волшебников. Просто она была главным архитектором и ландшафтным дизайнером, всё, что ты видишь, создавалось по её чертежам.       — А ещё говорят, что Лиджуан Джи умела превращаться в дракона, — добавила Камилла. — Поэтому в городе так много этих статуй.       — Это больше слухи, — возразил дедушка Кадмус. — Просто считается, что статуи — хорошие охранники. Хотя, как по мне, они могут только ненадолго задержать врага, чем дать ему достойный отпор. Город выглядел ярким и, в то же время, природные пейзажи в нём гармонично сочетались с созданными человеком ландшафтами. Обилие водопадов, зелени, беседок, фонариков, и степенно проплывающих по воздуху воздушных змеев, поражающих воображение красочными расцветками — всё это радовало глаз и успокаивало душу. Дженнифер полагала, что именно этого и добивалась Лиджуан Джи.       — Сюда любит ходить наш Карбрей, — улыбнулась Кирра.       — Да, тут хотя бы можно спокойно отдохнуть от вашего шума, — парировал троюродный брат, искоса глянув на двойняшек, показавших ему язык.       — Сюда многие любят приходить, — пожала плечами тётя Кларибэль. — И погулять и помедитировать. Художники и музыканты черпают здесь вдохновение и идеи. У меня так родилась идея для осенней коллекции в прошлом году. А как ночью здесь потрясающе красиво! Единственное, в Тяньлун не имеет смысла приходить, когда повышенная облачность — весь город будто в густом тумане, один финик, ничего не видно.       — Хм, а это что? — Дженнифер, прищурившись, рассмотрела надпись на табличке возле сидящей статуи дракона: «Всего лишь сикль заплати, прижми ладонь к моей груди. Ничего тогда не утаю и о грядущем расскажу». — Это же статуя-предсказатель!       — Точно! — воодушевилась Корнелия. — Тётя Кларибэль, дай два сикля. Срочно нужно!       — Ой, я вас прошу, — фыркнул дедушка Кадмус. — Нужно ли тратить деньги на мошенничество?       — На предсказание, — подняла на него блестящие глаза Дженнифер. — Это же статуя-предсказатель! Неужели не интересно узнать будущее?       — Твоё будущее, птенчик, я, итак, могу сказать. Учиться, учиться и ещё раз учиться. А потом работать, работать и ещё раз работать, — произнёс дедушка, посмотрев на неё с кислым видом. И усмехнулся. — Ещё надпись такая… Всего лишь сикль заплати, прижми ладонь к моей груди. Прямо как женщина древней…       — Дядя, — напряжённо протянула тётя Кларибэль, доставая из сумочки деньги.       — …профессии «Предсказатель», я хотел сказать, — пожевал сухими губами дедушка. — Все они всегда говорят только общими фразами, которые можно трактовать как хочешь, и применить ко всем желающим. Кто бы его слушал, Дженнифер и Корнелия со всех ног бежали к статуе. За ними увязались Китти и Кирра.       — Дракон-предсказатель вам расскажет о многом, — заговорил дракон низким, скрежещем голосом. Дженнифер ассоциировала это с двумя камнями, которыми трут друг об друга. — Кому-то — дом, кому-то — дорога. Кто хочет еще узнать о судьбе? Моей мудрости хватит всем, и тебе.       — Я первая! Я первая! — Корнелия быстро вставила монету в прорезь на лапе дракона и положила ладонь ему на грудь. Дракон взглянул на неё, волнообразно пошевелил длинными усами, затем поднял голову; из его раскрытой пасти вырвались языки пламени с маленьким листочком бумаги, который на лету схватила Корнелия.       — Ну, что там? — спросила Дженнифер, заглянув ей за плечо.       — «Ты будешь самым послушным ребёнком, и тебя будут ставить всем в пример», — с волнением прочитала Корнелия и прижала ручки к щёчкам. — О, великая драконья мудрость! Сомнительная радость, подумала Дженнифер, на её памяти у послушных детей весьма скучная и жалкая жизнь. Морским улиткам в аквариуме и то веселей, чем им. А вот дедушка Кадмус был совершенно противоположного мнения.       — В этом я ничуть не сомневался, — добродушно проворчал он, ласково погладив Корнелию по голове.       — Теперь я! — Дженнифер положила ладонь на прямо-таки отполированное место на груди дракона. Судя по этому, таких желающих заглянуть в будущее, как она, не мало.       — Ты это… — осуждающе посмотрел на неё дракон. — Юный халявщик? Или деньги платить будешь? Моё время стоит один сикль.       — Ой! Извините… — залилась краской Дженнифер, осознав, что забыла опустить монету. Однако, какой ценящий своё время дракон. Только монета попала в лапы дракона, он поднял голову и выдохнул пламя.       — Так, ну-ка глянем, — нетерпеливо проговорила Дженнифер, перехватив вылетевшую бумажку. — «Главное — не забыть главное. А то забудешь главное, а это главное!»… Чё?.. Китти и Кирра рассмеялись, глядя на её растерянное лицо.       — Ну, что я и говорил, — проскрипел дедушка Кадмус. — Пустая трата денег.       — А что он скажет нам? — опустила монетку Кирра.       — Да ничего умного он не скажет вам.       — «Делайте, что можете, используя то, что есть, там, где вы сейчас» — с улыбкой прочитала Кирра.       — О, и у меня то же самое! — весело воскликнула Китти. Засмеявшись, двойняшки дали друг другу пять.       — «Самое смешное желание — это нравиться всем», — скучающим тоном прочитала своё предсказание Камилла, и без всяких сантиментов скомкала бумажку. — Какая глупость! Карбрей в этот момент выглядел так, будто из-за всех сил сдерживается, чтобы не отпустить ехидный комментарий. Бедняга, ему это тяжело далось.       — Получили свои предсказания на текущий год? — насмешливо поинтересовался дедушка. — Отлично! Значит, можем идти дальше.       — А можно мне ещё раз? — спросила Дженнифер, сделав бровки домиком и посмотрев на тётю Кларибэль фирменным взглядом, который она сама назвала: «брошенный двухмесячный котёнок, умирающий от всеобщего равнодушия, холода и голода». Всегда срабатывает.       — Ещё чего! — возмутился дед. — Тебе что, одного раза не хватило?!       — Ладно, от нескольких сиклей мы не обеднеем, — не выдержала тётя Кларибэль вида больших просящих глаз.       — Кларибэль, хватит ей во всём потакать!       — Карбрей, а ты не хочешь попробовать? — спросила Дженнифер. Карбрей скептично посмотрел на неё и на статую.       — Я не верю в эту чушь. Это антинаучно. Дженнифер покачала головой, подумав, как же это смешно, что ей говорит про антинаучность волшебник. Да ещё в то время, как они находятся в городе, летающем в небе! Кстати, наверно это удобно; не страшно, что маглы найдут… Главное только чтобы самолёт не врезался.       — Хм, повторный клиент, — сказал дракон, и Дженнифер показалось, что она уловила в его голосе насмешливое веселье. Опустив монету, она подумала о волшебной палочке, оставленной в магазине Олливандера. Чудеса волшебного мира отвлекли от навязанной палочки с волосом единорога, но статуи драконов, стоящие в Тяньлуне на каждом углу, живо напомнили о подмене. Выбора у самой Дженнифер не было. Её мнения никто не спросил. Если так посмотреть, то какой смысл был вообще в этом перебирании палочек, если дед просто взял и купил ту, по его важному мнению, более подходящую ей? Тянущее неприятное чувство разочарования не давало покоя. Дженнифер не была уверена, что оно пройдёт в ближайшее время, и сама до конца не понимала, почему ей так обидно. Если подумать, что такого, вместо одной палочки купили другую? Купили же. Она подержала в руках всего один раз палочку с жилой дракона, но теперь эта палочка не шла у неё из головы.       Стоит признаться — то, что вспыльчивая палочка из всех покупателей выбрала именно её — очень и очень льстило. Может, конечно, это всё приврал мистер Олливандер, чтобы продать товар, но, с другой стороны, он совсем не похож на вруна, да и свои волшебные палочки любит, как родных детей. Интересно, у него есть дети?.. Да не суть. Главное, ему незачем обманывать покупателей. А какое ощущение её постигло, когда она взяла эту палочку с жилой дракона! Это действительно проводник колдовства. Волшебная палочка словно достала до самого её сердца, вытянув магию на поверхность из недр её существа… Эх… Может есть шанс потом уговорить дедушку, чтобы он разрешил ей именно эту палочку?       — «События полностью вне Вашего контроля» — с крайне невесёлым видом и интонацией прочитала Дженнифер.       — Ясен красен, вне твоего контроля, — посмотрел в небо дедушка Кадмус. Знал бы он, о чём она думает. — Ты ещё слишком мала, чтобы что-то контроли… Что ты делаешь?! Дженнифер опустила ещё одну монетку, с решительным видом положив руку на грудь дракона.       — Какой однако настойчивый клиент, — с удивлённым выражением посмотрел на неё каменный дракон, прежде чем выдохнуть ещё одно предсказание.       — «Смиритесь: Ваши возможности ограничены»… Да что ж такое?! — сердито вознегодовала Дженнифер. — Ещё раз! «Я уговорю дедушку… Я уговорю дедушку… »       — О, кто-то вошёл во вкус гадания, — растянула губы в улыбке Китти.       — Вот так постепенно и лишаются дома, работы, состояния… — подтрунивала Кирра.       — Может, пойдём? Я, вообще-то, есть хочу, — недовольно сдвинул брови Карбрей.       — «Когда ты вырастешь — будешь дрессировщиком ёжиков», — озадаченно прочитала Дженнифер новое предсказание.       — Как это мило, — мимоходом отметила Корнелия. «Каким ещё дрессировщиком ёжиков?!» — мысленно вопросила Дженнифер, со злостью опустив последнюю монетку. — «Дрессировщиком ёжиков… Это может и мило, но это ни то, чего я хочу…»       — Я так погляжу, тебя ничему жизнь не учит, — уже начал действительно сердиться дедушка Кадмус. «А чего я, собственно, хочу?» — замерла на миг Дженнифер, так и не дотронувшись до дракона. — «Почему мне так приспичило именно ту волшебную палочку? Что в ней такого?»       — Эй, — недовольно посмотрел на неё дракон. — Клади ладонь уже, малявка, время — деньги.       — Я тебе не малявка! — сердито посмотрела на него Дженнифер, дотронувшись до его холодной груди. «Малявка… Малявка — ещё не самое обидное, что мне довелось слышать». В приюте от неё никто ничего выдающегося не ждал. Кроме проблем, естественно. Как, впрочем, и от остальных сирот. Талантов среди них были единицы, а магию Дженнифер никто за радость не считал. В волшебном мире она ничем не выделялась среди остальных, её не ругали за всплески магии. Но теперь ещё хуже! Выяснилось, что у неё отец с криминальным прошлым, из-за этого некоторые (не хочется признавать, что многие) волшебники смотрят на неё так, будто она людоед и ходит по детской площадке с мясницким ножом. Дракон выдохнул новое предсказание.       — «Победитель от побежденного отличается только тем, что поднимается на один раз больше, чем падает» — прочитала Дженнифер, довольно прищурившись, как кошка, объевшаяся сметаны. — Вот! Это уже что-то посущественнее. Дедушка, а ты не хочешь узнать своё будущее?       — Вот ещё! — посмотрел он на неё так, будто она предложила ему станцевать чечётку на площади Мерлина. — Я, как никто другой, знаю своё будущее.       — Человеческая самонадеянность, — вдруг подал возвышенный голос дракон-предсказатель. — Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает…       — А ты вообще молчи, камень несчастный. Будет он мне тут ещё умничать, — перебил его дедушка, скрестив на груди руки.       — Дедушка, ну неужели тебе не интересно? — просяще посмотрела на него Дженнифер. Ей просто было самой любопытно, что ему выпадет. — Всего один сикль…       — Нет, мне не интересно. Мы уже потратили девять сиклей! Это ещё, слава Мерлину, Карбрей не поддался этому идиотизму.       — Ну, де-е-душка!       — Ой, ладно! И мёртвого ведь достанешь, — сжал трость дедушка Кадмус и, ворча под нос, решительно шагнул к статуе.       — О, умудрённый жизнью клиент! — обрадовался дракон. — Довольно редкий клиент в наши…       — Не тяни низзла за хвост, — сердито оборвал дедушка. — Давай своё предсказание, и мы пойдём! Дракон обиженно засопел, глубоко вдохнул и выдохнул пламя.       — Так, ну и на что тут ушли кровно заработанные, — без особого энтузиазма сказал дедушка, ловя бумажку. Тётя Кларибэль насмешливо покачала головой, ведь дедушка давно вышел на пенсию. — Хм, «Вас ожидают тревоги и беспокойства…» Дедушка косо глянул на Дженнифер, но она быстро посмотрела в сторону, тихонько насвистывая, и вырисовывая мыском узоры на земле.       — «…но время осушит все слезы и исцелит все раны…» ага, от кого-то я это уже слышал, — пренебрежительно прокомментировал дедушка. — « …Однако я желаю вам везенья! Ждёт в семье вас прибавленье!» Ха. Это он не будущее предсказывает, а прошлое. Прибавление в нашем семействе уже произошло. Теперь вот расхлёбываем…        В чём-то мнения Дженнифер и дедушки, на удивление, сошлись. В кафе «Цилинь»** из всего меню, преимущественно состоящего из морепродуктов, они единодушно заказали куриные окорочка и картофельное пюре.       — Ну, вы даёте! — колокольчиком засмеялась Камилла. — Перед вами богатое меню даров моря! А вы заказали простое пюре и курицу. Сама она наслаждалась супом из креветок, мидий и кокосового масла. Под ногами, будто за стеклом, плавали пёстрые рыбки, медузы и тонкие морские угри. Дженнифер потихоньку проводила по заговорённому полу ногой — от ступни по воде шли разводы, а рыбки, блестя чешуёй, расплывались в разные стороны.       — Я просто больше ничему здесь не доверяю, — возразил дедушка, хмуро просматривая меню. — Что это такое? Суп с тофу, севиче из сибаса с соусом маракуйя… Язык сломаешь! Строганина из муксуна, Вителло тоннато… Я не любитель подобной экзотики.       — Копчённый угорь, чёрная икра летучей рыбы… Улитки в трюфельно-сливочном соусе… — скривилась Дженнифер. Рыбное меню её ничуть не прельстило. Особенно улитки.       — Объедение! — проворковала тётя Кларибэль. — Дженни, обязательно попробуй устриц! Это моя страсть! Дженнифер с интересом наблюдала, как тётя Кларибэль берёт устрицу с плоского блюда с колотым льдом, сбрызгивает лимоном и поддевает вилкой моллюска, извлекая его из родной раковины. Поглощала она этих бедных устриц с подкупающим аппетитом. Даже воду из ракушки выпивала! Может это, правда, вкусно? Дженнифер взяла одну ракушку из блюда, но долго вертела в руках, не решаясь попробовать. На вид как большой, серый, размазанный слизняк…       — Попробуй, — увещевала тётя. — Настоящий деликатес! Они низкокалорийны и в то же время очень полезны. Их очень ценят в высшем обществе. А во времена Римской империи устриц выращивали для императора!       — Эмм… Хорошо, — выдавила Дженнифер, сначала понюхав угощение. Пахнет солёным. Не очень аппетитно… Но, может на вкус оно лучше, чем по виду и запаху… Едва устрица оказалась у неё во рту, как Дженнифер поняла, что нет! Ничуть не лучше запаха и вида! Солёная как море, склизкая, скользкая… Как детские сопли. По телу Дженнифер побежали мурашки от отвращения. Ну и гадость!       — Надо было сбрызнуть лимоном соком, — сказала тётя Кларибэль, не обращая внимания на мученическое выражение лица Дженнифер. — Но ты поступила, как истинный француз! Французы предпочитают есть устриц в их первозданном виде, без примесей лимона или уксуса. Кстати, задержи моллюска на пару секунд во рту, насладись вкусом. Мякоть не жуй, а сразу глотай! Дженнифер против воли «наслаждалась» его вкусом. Она не могла его ни проглотить — тогда её бы сразу вырвало. Ни выплюнуть — неприлично же так, в кафе, при всех! Кажется, моллюск во рту пошевелился… «О-о-о! Меня сейчас стошнит!» — запаниковала она, чувствуя приближающийся рвотный рефлекс. Быстро схватив со стола салфетку, она сделала вид, что вытирает рот, на самом деле выплюнув в неё обесчещенного моллюска. На его бы месте она подала на себя в суд. Выловили из моря, вытащили из ракушки, обслюнявили, опорочили, ещё и не съели. «Нет, не быть мне в высшем обществе. Фе! Какая гадость! — плевалась про себя Дженнифер, схватив холодный стакан сока. — Но я и не император, чтобы мне нравилось такое… Фу! Вкус до сих пор во рту! Фе!»  Карбрей, наблюдающий за ней из-под опущенных ресниц и накручивающий на китайские палочки лапшу, тихонько захихикал. Надо сказать, он ловко орудовал этими палочками. Дженнифер пила сок, как вышедший из пустыни путник, но даже он не перебивал противного солёного вкуса. После этого она смиренно ела привычную курицу с пюрешкой, и решительно не смотрела в сторону морепродуктов.               Когда они вернулись домой, первым делом она взяла в руки купленную волшебную палочку. К растущей в душе пустоте, она не ощутила от покупной палочки ни-че-го. Никакой отдачи, точно также как в магазине Олливандера. Это просто не её волшебная палочка. Видимо, расстройство всё же проступило на её лице, хоть она и пыталась изобразить равнодушие.       — Дженни, не расстраивайся, — присела к ней на кровать Корнелия. — Дедушка хочет как лучше. Сама подумай, палочка с сердечной жилой Тифона… Это немыслимо!       — Да, наверно, — задумчиво сказала Дженнифер. Лёжа в постели и смотря в потолок, она раз за разом прокручивала прожитый день, Косую Аллею, свои ощущения от волшебной палочки, дуэль волшебников…        «Пробудет тут до восемнадцати лет, а там, что с ней будет дальше, уже не наше дело. Хотя, конечно, я почти уверена — ничего путного из неё не выйдет!» — совершенно нежданно вспомнился вредный голос миссис Эшорт. На самом деле эта воспитательница не такая и злая, но эти слова, произнесённые очень давно, ранили до глубины души.        «Сами посудите, девчонка похожа на Лайтов? Я, лично, особого сходства не вижу. Как воронёнка в лебединое гнездо подбросили» — внёс свою лепту в размышления голос пожилой ведьмы.        «Я слышала, что порой волшебник может взять палочку, доставшуюся ему по наследству…» — робко сказал тонкий голосок Корнелии. Настоящая Корнелия безмятежно спала в кровати, обняв плюшевого единорога. Из приоткрытого рта тянулась тонкая дорожка слюны, и раздавалось тихое бормотание: «да, пожалуйста, вот этот розовый свитер», «…это мой ананас…».        «Может, конечно» — возник в голове голос мистера Олливандера. — «Но этот волшебник никогда не добьётся того блестящего результата, какого он мог бы достигнуть с палочкой, с которой у него возникла связь»        Дженнифер стиснула в руках край одеяла, натягивая его до самого носа. Её глаза загорелись решительным блеском. «Я получу свою палочку! Пока не знаю как, но обязательно получу!»              

***

              Итак, цель поставлена! Вопрос только, как эту цель получить? Уговаривать дедушку Кадмуса вообще не вариант. Вся семья Лайтов могла подтвердить — более упрямого человека, чем он, еще надо поискать. Если он что-то решил, даже Конец Света не переубедит его в обратном. Так было с окнами…              — Дедушка, — пыхтела Дженнифер, обмахиваясь веером. Рядом Корнелия выстраивала вокруг кроватей бутылки с холодной водой и льдом. Так она говорила, можно немного остудить воздух в комнате. Июль выдался очень жарким, а чар тёти Клементины, охлаждающих помещения в доме, хватало от силы на час. — Нам жарко… Можно нам открыть окно на проветривание?..       — Ещё чего?! Чтобы воры залезли? Ночью окна должны быть закрыты. И точка. Дедушка пересёк комнату, и под обречённые взгляды внучек захлопнул окно. В комнату отрубили поступление свежего воздуха.       — Не-е-ет, де…душ…ка… — прохрипела Корнелия, протянув к нему трясущуюся руку.       — Ничего с вами не случится, — твёрдо произнёс дедушка, пытаясь распрямить спину. В его позвоночнике что-то сильно хрустнуло. — Ох, жара — ничто, по сравнению с грабителями. Ну, я пошёл. Приятных снов, внученьки мои!       — Спасибо, дедушка, — саркастично усмехнулась Дженнифер, провожая взглядом его сгорбленную спину.        Так было с прогулками…              — Дженни! Дженнифер, иди сюда! Значит так, смотри, — подозвав, дедушка Кадмус вывел Дженнифер на улицу. — Ты можешь гулять он оттуда, — он указал пальцем на печатный магазин в начале улицы. — До туда, — палец сделал плавную дугу и показал на водонапорную башню в конце улицы. — И чтоб больше никуда ни шагу.       — Дедушка, ты серьёзно?! Да тут десять метров от силы, — возразила Дженнифер. — Макклаеры своему Митчелу разрешают гулять на площади Мерлина, а ему только девять лет!       — Митчел — мальчик, за него не так страшно…       — Ладно, а Ламберты? Они разрешают Лорейн пользоваться арками! А ей десять лет! Она младше меня. Дедушка понял, что его логика не выдерживает критики, поэтому быстро сменил стратегию с заботливо-покровительственного тона на приказной. Как всегда.       — Так! Мне начхать, кто там кому чего разрешает! Живёшь в моём доме — подчиняешься моим правилам! Я сказал, где ты должна гулять, вот и имей это ввиду. Не дай Мерлин увижу тебя за пределами обозначенной территории, уши бантиком завяжу! Примечательно то, что Дженнифер всё равно гуляла там, где вздумается, решив, что если у дедушки будут завязаны уши бантиком, семья не будет любить его меньше.        Так, к сожалению, было с котёнком…              — Эмм… Слушайте, тут такое дело… — нерешительно начала Дженнифер, когда вся семья собралась за столом.       — Да-да? — отозвалась за всех тётя Клементина.       — В письме из Хогвартса говорилось, что студентам можно с собой привезти сову, кошку или жабу, — говоря это, Дженнифер соединяла и рассоединяла указательные пальцы, не решаясь поднять от них глаза. Она давно подходила к этому разговору, и репетировала про себя речь. Но одно дело убеждать воображаемого собеседника, и совсем другое спрашивать у взрослых. В нужный момент она почувствовала себя очень маленькой, а вопрос очень нелепым.       — Да, но сов у нас всего две, — мягко заметил дядя Колдер. — Симона уедет вместе с Камиллой в Шармбатон, а Рагна нужна здесь бабушке и дедушке.       — Да, это понятно. Я хотела спросить… Члены семьи вопросительно на неё посмотрели. Дженнифер глубоко вдохнула и выпалила:       — Можно нам завести котёнка? Китти, Кирра и Корнелия тоскливо продолжили доедать свою овсянку. Должно быть, Дженнифер не первая, кто задаёт этот вопрос.       — Нет, — покачал головой дедушка Кадмус. — Это исключено. Я не люблю кошек.       — Но ведь кошка поедет со мной в Хогвартс…       — А летом ты её куда денешь? Нет, кошки нам ни к чему. От них только шерсть повсюду, да ещё гадят где ни попадя.       — Но…       — Никаких «но»! Живёшь в моём доме — подчиняешься моим правилам. Никаких кошек. Точка.        Но если в случае с кошкой Дженнифер ещё поняла запрет (ведь в доме уже живёт собака; Марси, при всей своей душевности и любвеобильности, кошек на дух не переносит), то отказываться от волшебной палочки с жилой дракона она точно не собиралась. Это принцип!       Чтобы купить волшебную палочку нужно семь галлеонов. Деньги можно раздобыть двумя способами. Первый — заработать. Тут возникает проблемка — Дженнифер всего одиннадцать лет, ни один здравомыслящий человек не возьмёт на работу столь юный кадр. Второй вариант — украсть деньги. Он сразу отбрасывается, ибо воровать у людей заработанное честным, порой непосильным трудом — просто позор. Причём позор не только самому вору, но и всей его семье. Бабушка Карисса говорила, что нет ничего более постыдного и гнусного для любой семьи волшебников, чем затесавшийся в родню вор. Хуже только убийца. Дженнифер виновато потупилась, вспомнив, кто её отец. Да… Какое же мерзкое послевкусие от этой правды. Просто отвратительное. Она чувствовала себя грязным пятном, с которым всей семье приходится мириться. «Глупости, они любят меня» — возразила самой себе Дженнифер. — «Если не считать дедушку Кадмуса, меня постоянно обнимают, целуют и всячески помогают. А что это, если не проявления любви? Даже Карбрей охотно отвечает на любой вопрос… Может он, конечно, делает это только потому, что любит покрасоваться со своими длиннющими ответами, но…»       — Я пошла гулять! — громко предупредила она, обуваясь.       — Гулять-гулять, только гулять и умеет! — раздалось ворчание деда со второго этажа. Должно быть, опять сидит в своём кабинете. — Никакого толку от неё. Катись колбаской!       — Лети, птенчик, — ответил более радушный голос тёти Клементины. — Только осторожно. С чужими…       — Никуда не ходить. Помню!        Дженнифер сбежала со ступенек, и первое, что случилось — это едва ей в голову не попал мяч, а с ног не сбила бегущая за ним Марси.       — Осторожно! — запоздало крикнула Китти.       — Мы играем с Марси! — добавила Кирра.       — Я заметила, — ответила Дженнифер, попутно почесав Марси за ухом. Шагая по дороге, она размышляла, куда она может пойти работать. Нужно успеть за август заработать семь галлеонов. Главное, чтобы никто не купил палочку до неё… Впрочем, она до неё лежала сорок лет, уж месяц подождёт. Шагала Дженнифер уверенно, но в душе испытывала мандраж. Первая работа! Придётся разговаривать с начальниками — это страшно… Может, ну её, эту работу… Может, лучше вернуться домой, или поиграть с Корнелией… «Да ладно» — успокаивала она себя. — «Я просто спрошу, могут взять меня на работу или нет. За вопрос не убьют. Да, так, да. Нет, так, нет. Просто спрошу» Увещевания увещеваниями, а поджилки тряслись. Дженнифер попробовала устроиться на почту, но вакансия почтальонов прочно закрепилась за совами. Одно хорошо — поговорив сбивающейся от страха и смущения речью с одним работодателем, дальше разговаривать с незнакомыми важными взрослыми стало как-то легче.       Она попробовала сунуться в магазин, но растроганная продавщица ответила, что таких маленьких детей нельзя пускать за кассу, да и вообще работать такие крохи не должны. Дженнифер вежливо откланялась, но вышла из магазина раздражённой. «Крохи»! Можно подумать ей пять лет, а не одиннадцать. Что интересно, именно эта продавщица обсчитала её со сдачей в первую неделю в Котсуолде. Не отчаиваясь раньше времени, Дженнифер попробовала устроиться грузчиком… Провальная идея.       — Серьёзно? — поднял бровь мужик с татуировками по всему телу и выпирающей нижней челюстью, как у Марси. — Ты думаешь, что сможешь таскать тяжести? За его спиной посмеялись его товарищи.       — Да, смогу… Я сильнее, чем кажусь! — оптимистично заявила Дженнифер. Засучив короткий рукав, она напрягла руку, чтобы показать бицепс, но тоненькая ручонка не произвела на грузчиков должного впечатления.              — Эх… Как оказывается трудно найти работу, — вздохнула она, заворачивая в парикмахерскую. К сожалению, вариант уборщицы отпал мгновенно. Не успела Дженнифер перейти порог, как увидела, что метёлка сама летает и подметает остриженные волосы. Вот оно — вытеснение человеческого труда технологией. Точнее, магиялогией.       У Дженнифер мелькала тривиальная мысль просто попросить денег у дяди Колдера или у тёть. Можно было бы выпросить у одного родственника два галлеона, у другого один, и так потихоньку накопить. Но члены семьи общаются друг с другом, что естественно, и она опасалась, как бы обо всех её денежных махинациях не прознал дедушка Кадмус. Чего доброго, он обо всём догадается, а после поговорит с мистером Олливандером, и тогда о волшебной палочке можно будет забыть навсегда.       По этой же причине она не решалась посоветоваться с Корнелией. Двоюродная сестра очень добрая и милая, но она честная, как слеза младенца. Если возьмёт конфетку со стола без спроса, у неё начинаются такие душевные терзания, будто она ограбила банк, а убегая от защитников правопорядка, по пути столкнула с горы инвалида. Стоит дедушке пристально на неё посмотреть, как она расколется. Так что, меньше знает — крепче спит. «Так, думай, куда ещё можно устроиться? Главное, чтобы работа находилась подальше от дома, а то, чего доброго, родные увидят и зададут логичные вопросы, а это страшно» — взгляд Дженнифер наткнулся на большую букву «Б». — «Точно! Бобдональдс! Тут-то я вполне могу работать на кассе! Или помогать на кухне…»       С внешней стороны Бобдональдс выглядел как шатёр цирка в красно-белую полоску. Но стоило посетителям зайти внутрь, они оказывались в светлом кафе, с видом на море из больших, зачарованных окон. Дети обожали это место. Любой родитель знал, если он идёт с ребёнком и не желает тратить лишние деньги — Бобдональдс лучше обойти стороной. Желательно обойти за милю, дабы детский нос не учуял сладкий запах молочного коктейля и мороженного. Дженнифер уже была в этом кафе с дядей Колдером и Корнелией. Дядя Колдер всегда заказывал картошку фри и куриные крылышки. А вот Дженнифер и Корнелия дружно выпрашивали Хэппи Боб — самую желанную покупку для детей. Полосатая красно-белая коробочка таила в себе разноцветные ягодные бобы, яблочный сок и (самое главное) шоколадную лягушку с вкладышем-карточкой. Шоколадные лягушки, кроме нежного вкуса молочного шоколада, ещё и немного заживляли мелкие синяки и царапины.       Дженнифер очень удивилась, когда съела вторую лягушку и у неё моментально зажила ссадина на коленке. Вторую, потому, что первая проворно упрыгала от неё в пруд. Свободная жизнь с настоящими лягушками показалась ей куда более привлекательной перспективой, чем переваривание в детском желудке. Зато от неё осталась серебряная карточка с Клиодной — жрицей друидов. Мало кто из детей волшебников не коллекционировал красивые пятиугольные карточки «Знаменитые волшебницы и волшебники». Как и деньги, карточки делились на бронзовые, серебряные и золотые. Золотые, соответственно, были самыми редкими и дорогими для сердца любого уважающего себя коллекционера.       На лицевой стороне карточек находился портрет известной волшебницы или волшебника, и краткое описания того, чем они знамениты, а на оборотной стороне более подробное. Дженнифер для коллекции завела специальный альбом, и пусть пока у неё совсем недавно появились Паралицельс, Клиодна и Урик Странный — она верила, что сможет собрать их всех. Несмотря на слух, что все карточки собрать невозможно.       — Свободная касса! — помахала флажком девушка-кассир с собранными в хвост русыми волосами. Посетителей сидело немного и Дженнифер решила попытать удачу. Не тут-то было. Как только узнали её возраст, сразу сказали, что не имеют права принимать на работу.       — Ты вроде ничего девчушка, — бойко сказала девушка за кассой. — Но у нас можно работать от тринадцати лет. Не раньше. Я могу попробовать договориться с начальством, но вряд-ли это что-то даст. Как тебя зовут то?       — Дженнифер Лайт, — понуро ответила Дженнифер.       — Лайт? А ты… — девушка бегло осмотрела её волосы и глаза. — Ты, случайно, не дочка Энджи Лайт? Которая была мракоборцем.       — Да, это я. Краем глаза Дженнифер заметила, как сидящие за столом мужчина и женщина посмотрели в её сторону. До ушей донёсся их шепот:       — Лайт? Дочка Энджи Лайт? Это у неё-то папаня Пожи…       — Тихо ты, Тим! Пойдём отсюда. Поедим в другом месте. «Эх, чтобы не говорила бабушка Карисса… Может, дети и не отвечают за грехи своих родителей, но попробуй это объясни остальным» — подумала Дженнифер, делая вид, что ничего не заметила. Это постепенно входило в привычку.       — О, круто! — а вот девушка-кассир ничуть не испугалась. Поправив козырёк кепки, она весело на неё посмотрела. — А меня зовут Венди. Венди Бриджес.       — Приятно познакомиться, Венди, — улыбнулась Дженнифер, пожав ей руку.       — Я тебя видела с твоей семьёй. Ещё подумала, может ты подруга той светловолосой девочки, приехала на лето погостить… А оказывается слухи не врут! Ты действительно дочка Энджи Лайт.       — Я думала, моя мама не настолько знаменита…       — Ну как не знаменита… Для меня и других спасённых людей точно знаменита, — Венди нагнулась и шепнула Дженнифер на ухо:       — Она спасла мою маму и тётю от Пожирателей Смерти в тысяча девятьсот семьдесят пятом году.       — О, как, — всё что смогла ответить Дженнифер, про себя добавив: «А потом она вышла замуж за Пожирателя Смерти! Логика…»       — Так, что… Если что, могу предоставить скидку на Хеппи Боб, — подмигнула Венди.       — Спасибо… Венди, а ты не можешь подсказать, где я смогу устроиться на работу?       — На работу? А зачем тебе работа? — удивлённо посмотрела Венди. — Лайты вроде нормально зарабатывают.       — Мне нужны карманные деньги, но не от них… Долго объяснять.       — Ясно, — сказала Венди, хотя по ней видно, что ничего ей не ясно. — Я даже не знаю. В одиннадцать лет никуда не возьмут. Это противозаконно.       — Совсем-совсем? — сникла Дженнифер.       — Совсем… Хотя, постой! Есть один вариант, но там мало платят.       — Какой вариант? — тут же зацепилась за представившуюся возможность Дженнифер.       — Найди старика МакГрейка. Я слышала, у него приболел Цветаниной племянник, а ему срочно нужен пастух.       — Пастух?       — Ну да. Работёнка не особо пыльная, но и не высокооплачиваемая. Он всё сам объяснит.       — Какой адрес?        Дженнифер с волнением направлялась в сторону дома, напоминающего дом из вестерна. Он находился очень далеко от дома Лайтов, что только на руку. Дженнифер не представляла себя в роли пастуха, но, может, в этом нет ничего сложного. Как знать. Ещё интересно кого придётся пасти, овец или коров?       Ослепительно белое солнце стояло в безоблачном голубом небе. Повезло, что у дороги росли деревья; их тень — единственное спасение в такую жару. Попадая на небольшие участки, где тени не было, Дженнифер сразу начинала себя чувствовать жарящейся яичницей на сковородке. По левую сторону тянулась деревянная изгородь, огораживающая бескрайние зелёные поля с растущими всеягодными кустами. Дженнифер читала, что всеягодные кусты — уникальный сорт, выведенный волшебниками. Отличительной их особенностью является высокая плодоносность, очень быстрый рост, и всевозможные ягоды на ветках. На одном кусте могли расти ягоды черники, малины, клубники и вишни. Поэтому им и дали такое говорящее название.       Скорее всего из соображений сохранности этих кустов, на полях не паслись ни овцы, ни коровы, ни лошади, или просто было слишком жарко. Подувший желанный ветерок принёс с собой сильный сладкий запах. Рот мгновенно наполнился слюной. Дженнифер огляделась и, подойдя к изгороди, по-тихому сорвала одну ягодку с ближайшего кустика. Всё равно эти кусты росли по всему полю, от одной ягодки не убудет.       — У-у! — раздался тонкий писк у самой ноги. Посмотрев вниз, Дженнифер увидела очень необычное и чудно́е создание, похожее на жёлтый мяч с чубчиком и тремя короткими коричневыми щупальцами вместо носа. Похожее существо она видела у соседей во дворе, только тогда ей показалось, что мальчишки просто заколдовали мяч, чтобы он сам прыгал. А это оказывается живое существо!       — Привет… Ты кто?.. На ответ она особо не рассчитывала. Существо выглядело совершенно безобидно и подпрыгивало со смешными звуками. Ног или лап у него не было, поэтому приходилось передвигаться прыжками. Маленькие чёрные глазки были довольно прищурены. Дженнифер ещё раз огляделась по сторонам и перелезла через забор. Протянув руку, она погладила непонятную зверушку по голове, отозвавшуюся довольным писком. К его чубчику была прикреплена пластиковая бирка с цифрой восемь. Попрыгав вокруг неё, существо остановилось возле всеягодного куста.       — Хе, — улыбнулась Дженнифер. — А ты забавный малы… А-А-А! «Забавный малыш», как она хотела его назвать, нагнулся к кусту и начал поедать его с такой скоростью, с какой даже Марси не поедала свои любимые консервы. ВЕСЬ куст ужасающе быстро исчезал, а существо напротив неотвратимо раздувалось в размерах, и когда оно повернулось к перепуганной Дженнифер, оно стало почти с неё ростом.       — Мама… — испуганно пролепетала Дженнифер, попятившись. Теперь этот неизведанный зверь казался ей плотоядным надувшимся мешком-креслом, который, к её полнейшему ужасу, стал к ней приближаться. «Он хочет меня съесть!» — забилась в мозгу паника. Заплетающиеся ноги обо что-то споткнулись, и она грохнулась на спину.       — Уйди! Не подходи ко мне! Помогите! Существо приблизилось совсем близко, его грушевидная тень нависла над ней. Вот и всё… Не дожила она до Хогвартса, сейчас этот монстр-мешок проглотит её как ягодный куст. У Дженнифер пересохло горло, а глаза не моргая смотрели на свою погибель. Щупальца носа (или носовые щупальца) будто изучающе дотронулись до её шеи, пощекотав. Вдруг жёлтое чудище громко рыгнуло, и на прижатые к груди руки упал гладкий камешек. Постойте… Да это же ягодный боб! Точно такие же продают в Бобдональдсе! Девочка резко села, глядя ошалелыми глазами на существо, отрыгивающее всё новые и новые бобы, при этом сдуваясь до прежнего размера. Что происходит?       — Что ты такое? — прищурилась она. Глядя на бобы, её терзали смутные догадки, на чём строится бизнес Бобдональдса. Лучше бы ей этого не знать. И как теперь заказывать Хэппи Боб, на который у неё купон с пятнадцатипроцентной скидкой.       — Эй! Ты там… Пчхи! Всё в порядке? Апчхи! — раздался хриплый мальчишеский голос, прерываемый кашлем и громким чиханием. Навстречу бежал мальчик в широкополой соломенной шляпе, коричневой накидкой, и с посохом в руках. Когда он подошёл совсем близко, Дженнифер невольно очень ему посочувствовала. Вид у мальчика был совсем болезненный; серые воспалённые глаза блестели на бледном лице с опухшим красным носом.       Но это не так привлекало внимание, как-то, что всё его лицо покрыто разноцветными прыщами. Тогда ещё никто не знал, что в далёком будущем у маглов будут показывать неординарную рекламу разноцветных конфет, в которой у рыжего парня всё лицо покрыто этими конфетами, как прыщами. И что ужаснуло волшебников чуть ли не до рвотного рефлекса, это то, что в рекламе девушка отрывает от лица парня конфету, съедает, и сама покрывается такими же конфетами. В рекламе это шуточно назовут «Скитлстрянка». После первого культурного шока у волшебников, это название как-то само-собой, против воли колдомедиков, перекочевало в волшебный мир, и болезнь Цветанина переименовалась в Скитлстрянку, хоть и не имела к конфетам никакого отношения. Парадокс.       — Ты в порядке?.. — спросил он и закашлялся. — Ты… Кха-кха! Кричала…       — Да это я… — Дженнифер озадаченно посмотрела на жёлтого чудика, безмятежно прыгающего вокруг них. Мальчик не придал ему никакого значения — значит это существо не опасно. Да и будь оно опасно, Дженнифер бы уже ни с кем не разговаривала. — Да это я просто споткнулась! Бывает.       — А, — приглушённо сказал мальчик, шмыгнув носом и вытерев рукавом зелёные сопли. Небось про себя подумал, какие девчонки пугливые. — Я уж подумал кого убивают… Апчхи!       — Будь здоров!       — Спасибо…       — Что это за существо? — спросила Дженнифер, показав пальцем на «вырабатывателя» ягодных бобов.       — Это? — недоумённо воззрился на неё мальчик. — Это же пуфкейн! Я здесь их пассу.       — Их? Но тут же только он один!       — Какой один? — мальчик прокашлялся и свистнул в свисток, висящий на шее. Кустики на поле зашевелились и оказались чубчиками пуфкейнов, выскакивающих прямо из-под земли, словно кроты. Отряхивающиеся, круглые и жёлтые, их оказалось не меньше двадцати. Их забавный писк раздавался со всех сторон.       — С ума сойти, — произнесла Дженнифер.       — Ага… ПЧХИ!       — Будь здоров. Слушай, ты знаешь мистера МакГрейка?       — Да… Кха-кха… Это мой дядя. Арнольд МакГрейк. Апчхи! Ох… Мерлиновы панталоны, как же мне фигово… А что? Зачем он тебе? Апчхи!       — Будь здоров. Мне сказали, что ему нужен пастух.       — Да. Пастух всегда я, но… Пчхи! Мне бы полежать недельку-две… Апчхи! А лучше три, — хлюпнул носом мальчик. Говорил он тоже в нос, бедняга. Тут он внимательно, и как Дженнифер показалось, с надеждой на неё посмотрел. — А что, ты хочешь стать пастухом?       — Ну, да. Хочу подзаработать немного денег.       — А сколько тебе лет?       — Целых одиннадцать.       — Маловато… Кхе-кхе!       — Ой, да ладно! — возразила Дженнифер. Одно дело Венди ей это говорила, ей шестнадцать, но этот мальчишка выглядит как ровесник. — Тебе-то самому сколько лет?       — Двенадцать… Кха-кха… и четыре месяца.       — Ты недалеко от меня ушёл, — усмехнулась Дженнифер. Мальчик пожал угловатыми плечами и махнул рукой, показывая, чтобы она следовала за ним.       — Пошли, отведу тебя к дяде. Что он скажет. Апчхи! Хоть бы разрешил…        Мистер МакГрейк оказался мужчиной немногословным и неопрятным. Джинсовый комбинезон на нём был весь в жирных пятнах и заплатках, а у самого мужчины чернела дырка в зубах, сквозь которую он метко плевал в банку из-под консервов. Пыльная ковбойская шляпа придавала ему вид часто пьющего деревенского жителя. Что недалеко от истины…       — Твой рабочий день будет с десяти до шести, — сказал он после недолгого собеседования, состоящего всего из трёх вопросов: «Как зовут?», «Сколько лет?», «Ты точно хочешь быть пастухом?», и напоминания, что денежное вознаграждение за труд будет небольшим. Дженнифер на всякий случай назвала выдуманную фамилию, в чём, в общем-то, не было необходимости. Как потом она поняла, мистер МакГрейк спросил её имя чисто из вежливости. Так он каждый раз, когда платил кровно заработанные, путался, называя её разными именами.       — Стенли тебе всё подробно расскажет и покажет, — указал он на своего кашляющего племянника. — Будешь пастухом, пока он не поправится. Это займёт недели три…       — Четыре, — поправил Стенли.       — Три.       — Четыре.       — Ладно, четыре недели, — недовольно посмотрел на него мистер МакГрейк. — Быть пастухом пуфкейнов не сложно, главное, чтобы не упрыгали кто куда. В конце дня я буду давать тебе по пять сиклей.       — О’кей! — согласилась Дженнифер с такими блестящими глазами, будто он пообещал платить ей не меньше сотни галлеонов.       — Когда хочешь приступить?       — С завтрашнего дня!        «Волшебная палочка, я иду!»              

***

              Путь к волшебной палочке оказался тернист. Дженнифер вскакивала в девять утра, быстро завтракала хлопьями с молоком и бежала на свою первую в жизни работу. Ощущала она себя при этом так гордо и ответственно, будто она была единственным кормильцем многодетной семьи. Накинув на плечи коричневую накидку, волшебным образом защищающую от жары, и взяв в руки посох, она подходила к амбару, в котором дружно и громко храпели пуфкейны.       — Так, пуфкейнчики, подъём! — объявляла она, постукивая посохом по земле. — Подъём! Просыпаемся!              «Прежде, чем вывести пуфкейнов на пастбище,» — объяснял Стенли. — «Их нужно окончательно пробудить ото сна. Для этого нужна зарядка.»        Дженнифер включала старенький радиоприёмник, стоящий на перевёрнутом ведре, и под бодрую музыку, как могла, вдохновляла пуфкейнов.       — Итак, все вместе, прыгаем, как зайцы! — командовала она, пуфкейны радостно скакали на месте. Всё в амбаре, при этом, ходило ходуном. — Молодцы! Теперь наклоны вперёд-назад и из стороны в сторону! После зарядки пуфкейны друг за другом отправлялись под душ, чтобы полностью проснуться. Довольно весёлая утренняя часть; все они смешно фыркали, пищали, набирали воду в рот и плескались друг на друга.       — Так, отряд, вперёд! Дальше вся задача пастуха — привести стадо на поле и смотреть, чтобы никто не отбился, никто не подошёл к кустам раньше времени, никто никуда не упал, никто не конфликтовал. Эти создания могут дразнить друг друга, неприятно ткнуть щупальцем, и на это обиженный пуфкейн может упрыгать в тень, где будет весь день грустно вздыхать над одуванчиком, вместо того, чтобы есть кусты и вырабатывать бобы.       Чтобы предотвратить подобное безобразие, Дженнифер пришлось поддерживать дисциплину. Если в первый день у неё произошёл полный Армагеддон — половина пуфкейнов перессорилась, половина разбрелась кому куда вздумается, а одного, залюбовавшегося бабочкой, чуть не утащил беркут — то к концу недели у неё все ходили, точнее, прыгали по струнке. У всех пуфкейнов имелся порядковый номер, по которому Дженнифер их различала.       — Так, Шестой ты опять задираешь Пятнадцатого?! — уткнула она руки в бока, строго посмотрев на виноватого пуфкейна. Не факт, что он дословно понимал её слова, но интонации он точно различал. — Тебе не стыдно так себя вести? Ну-ка отправляйся к тому дереву. Пятнадцатый, не расстраивайся. Всё хорошо. Дженнифер не могла не признать, что теперь частично понимает миссис Эшорт. Когда от тебя зависят жизни и здоровье других (особенно детей), необходимо проявлять строгость, дабы поддерживать авторитет, а следовательно, поддерживать порядок, без которого начинается дурдом.       Питались пуфкейны одними всеягодными кустами, в строго определённое время. До этого они должны были просто прыгать по полю и играть. Проще говоря — нагуливать аппетит. Дженнифер для этого дела принесла им маленький мячик и раскраски с фломастерами. Своими щупальцами пуфкейны рисовали лучше чем она. Ровно в двенадцать она пригоняла стадо к всеягодным кустам, где начиналось самое главное, ответственное, но муторное дело. Пуфкейны набрасывались на кусты голодной саранчой, в считанные минуты поглощали их, раздуваясь в размерах. Потом начиналось массовое отрыгивание бобов, Дженнифер ходила между пуфкейнов с непроницаемым лицом и подбирала «урожай» в мешок. Чем больше бобов — тем лучше. Ради них всё и затевалось. После сбора урожая наступал любимый момент Дженнифер — сон.        «      — В час их нужно уложить спать, — учил Стенли. — Для этого спой им колыбельную.       — Колыбельную? — смущённо переспросила Дженнифер. — Не думаю, что от моей колыбельной они уснут. У меня нет…       — Слуха?       — Нет, слух-то у меня есть. А вот голоса нет. Я некрасиво пою…       — Да тут не нужно быть оперной певицей, — махнул рукой Стенли. — Просто их надо успокоить. Спой им любую колыбельную, они и уснут. И будут спать долго и крепко.»              — Давайте, ребята, пора спать! — подзывала Дженнифер, хлопая в ладоши и привлекая внимание пуфкейнов. Откашлявшись, она всегда пела самую простую колыбельную, во время которой пуфкейны выбирали себе место, зарываясь в землю по самую макушку.        — Мерцай, мерцай звездочка ночная, Где ты, кто ты — я не знаю. Высоко ты надо мной, Как алмаз во тьме ночной.        Только солнышко зайдет, Тьма на землю упадет, — Ты появишься, сияя. Так мигай, звезда ночная!        Тот, кто ночь в пути проводит. Знаю, глаз с тебя не сводит: Он бы сбился и пропал, Если б свет твой не сиял.        Дальше она не помнила, но, к её счастью, обычно все были уже зарыты — одни чубчики колыхались на ветру. Дженнифер подозревала, что пуфкейны через них дышат. Но это не факт. Бывало и так, что некоторые пуфкейны беспокоились и не могли уснуть, тогда их приходилось укачивать на руках, как маленьких детей. В первый день никак не получалось успокоить Четвёртого — именно его чуть не унёс беркут, поэтому маленькое эмоциональное существо дрожало, словно лист на ветру, и никак не могло прийти в себя. Слава Мерлину, после сна он более-менее успокоился.       Уложив всех спать, Дженнифер мчалась домой обедать. Семья пока ничего не подозревала; лето на дворе, ребёнок гуляет. Только Корнелия недоумевала. Она искренне не понимала, как можно столько времени гулять в гордом одиночестве и при этом не вешаться от тоски.       — Куда ты всё время уходишь? Возьми меня с собой, гулять вдвоём веселее, — дружески предложила она, когда они сели за стол. Тётя Клементина приготовила мясное рагу с овощами. Ароматный запах мяса с терпкими специями будоражил и без того дикий аппетит. Рот моментально наполнился слюной, а живот требовательно заурчал. После работы на свежем воздухе, Дженнифер чувствовала себя голодной как волк.       — Я же говорила, Корнелия, я просто брожу по городу… Мне пока надо побыть одной.       — Понятно, — растерянно сказала Корнелия. Нагнувшись к уху Дженнифер, она прошептала:       — Это ты из-за палочки всё ещё расстраиваешься? Поверь мне, палочка с волосом единорога ничуть не хуже.       — Я знаю, — кивнула в ответ Дженнифер, набросившись на свою порцию рагу. — Я не расстраиваюсь. «Я иду к своей цели». Корнелия странно смотрела на сумасшедший аппетит Дженнифер, но промолчала.       — Дженни, не сутулься, — проскрипела со своего места бабушка Карисса. Дженнифер заметила у неё интересную брошь в виде паука. Бабушка очень любила всякие украшения, брошки, бусы, кольца. Её пальцы всегда украшали перстни с массивными камнями. Взрослые люди любят солидность. — Мне сто двадцать лет, и то у меня спина ровнее. Выпрямись. Дженнифер привыкла к подобному замечанию, ей его делали ещё в приюте. Сутулиться — такая же вредная привычка, как грызть ногти. Однако она считала, что ходить с идеально ровной спиной не естественно для человека, иначе, почему это так трудно? А ходить, согнувшись, наоборот легко…       — Убери локти со стола, — напомнила тётя Кларибэль.       — Нож в правой руке, а вилка в левой, — сказал дедушка Кадмус.       — Я так и держу…       — Напоминаю. Марси дохрумкала свой корм и, подойдя к ней, потёрлась мордочкой об колени, оставив длинные слюни. Когда она ела или пила, то становилась особенно слюнявой. Оно и понятно, попробуй не страдать повышенным слюноотделением, когда нижняя челюсть выпирает за верхнюю. Дженнифер угостила её кусочком мяса.       Марси — единственный член семьи, кто знал, что она ходит на работу. Когда выпадала очередь с ней гулять, молодая хозяйка брала её с собой на пастбище. Из Марси получилась неплохая пастушья собака. Несмотря на короткие лапы, бульдожка быстро собирала пуфкейнов вместе, чем очень помогала.       Пообедав, Дженнифер отпрашивалась гулять, и бежала обратно на работу. В три часа пуфкейнов требовалось разбудить, опять провести с ними зарядку, опять отправить к кустам. По кругу. К шести часам Дженнифер загоняла их в амбар, и еле передвигая ноги, тащила к дому мистера МакГрейка целый мешок разноцветных бобов. Чувствовала она себя при этом, набегавшись и напрыгавшись, не просто выжатым лимоном, а лимоном, которого выжали, раздавили каблуком, и ещё раз пустили в соковыжималку. В голове уверенно укоренилась мысль, что понятие «работа» происходит от слова «раб».       — Мистер МакГрейк, я принесла бобы… — промямлила она заплетающимся языком. Столько болтать и командовать, как с пуфкейнами, ей ещё никогда не приходилось. Все эти зарядки, колыбельные, успокаивания — язык просто отваливался. В который раз она вспомнила и чистосердечно посочувствовала воспитателям детского дома. Вот у кого железные нервы! Хоть памятник при жизни ставь. И теперь-то она в полной мере поняла, как это раздражает, когда кто-нибудь из воспитанников не слушается или балуется. Это мрак. Мистер МакГрейк валялся на земле вниз животом. Рядом лежала пустая бутылка огневиски.       — А?.. Это ты, Джулли? — подал он невнятный голос.       — Дженнифер. Да, это я.       — Держи… Спасиб, родная… Подняв руку, он вынул из кармана пять сиклей и, отдав Дженнифер, обессилено уронил обратно. В таком состоянии и положении молодая волшебница заставала его почти каждый день, но деньги он платил исправно. Удивляло одно — как от такого образа жизни у него не накрылась медным тазом печень.               Один день плавно сменял другой. Деньги потихоньку копились в свинке-копилке. Дженнифер осмелилась перенестись в Косую Аллею и мало того, что неспешно посетила все магазинчики, но и нашла ещё одну не пыльную подработку в выходные.       — Распродажа! Распродажа! Купите три банки лягушиной икры и получите банку паучиных лапок бесплатно! — зазывала она, раздавая, а точнее, всучивая яркие листовки зазевавшимся прохожим. — Сэр, не грустите, приходите на распродажу…       — Какую ещё распродажу?! — нахмурил брови тучный волшебник. И как он смог застегнуть сюртук.       — Разорился и закрывается магазин «Тысяча мелочей для зелий», — не растерявшись, оттараторила заученную фразу Дженнифер. — Поэтому устроена грандиозная распродажа! Спешите…       — Спешу, конечно, ага! Только шнурки на ботинках завяжу, — перебил мужчина. Дженнифер автоматически глянула на его ботинки. У него нет шнурков. — Этот магазин стандартно разоряется каждый год, и всё никак не закроется. Обманывайте людей почём зря. «Он так говорит, как будто это я хозяйка магазина!» — вознегодовала Дженнифер, смерив его насупленным взглядом.       — Сэр. Вы берёте листовку или нет?       — Беру…       — Отлично. Адрес магазина там указан. Приятного вам дня. «Будешь ты мне ещё нервы трепать. Тяжело работать с людьми…» Очень скоро она заметила, на что больше «клюют» люди. На её глазах продавщица обувного магазина подрисовала над старой ценой более высокую цену (раза так в три), и зачеркнула. Как будто цена, с внезапной щедрости непонятно кого, резко снизилась. Банальный обман, но люди стали активнее заходить в магазин и покупать обувь. «Да… А я-то раньше радовалась скидкам на всякие мелочи» — подумала Дженнифер, провожая кислым взглядом женщину с пакетами из обувного магазина. Не особо мучаясь совестью, она решила применить этот же метод в своей работе. Нужно раздать все листовки, причём начальница уверила, что узнает, если она просто выбросит их в помойное ведро (как она и рассчитывала изначально сделать, но увы)       — Распродажа! Распродажа! Всё по бешеным скидкам!       — Скидкам?       — Скидкам?       — Она сказала скидкам? Головы прохожих резко повернулись в её сторону.       — Именно, дамы и господа, скидкам, — довольно произнесла Дженнифер, стараясь, чтобы её улыбка не расползалась слишком широко. — Лягушачья икра вместо десяти сиклей, всего за пять! Раздача листовок сразу пошла гораздо интенсивнее. «Вот она, сила маркетинга!» — усмехнулась про себя Дженнифер.       — Пошёл с дороги, чудила! Ты бы сам заглянул в парикмахерскую! — услышала она грубый, манерный голос. Через дорогу, у перехода, стоял кудрявый мальчик, и тоже раздавал листовки, только с рекламой нового салона красоты. Довольно рассудительный и спокойный мальчик, никому сильно листовки не навязывал, в лицо не пихал, как делали некоторые наглецы, чего Дженнифер и прохожие очень не любили. Непонятно с чего вдруг к нему стали лезть двое подростков.       — Посмотри на него, ну и рожа! — ухмыльнулся один из них, на вид типичный задиристый идиот. Именно такие лезли к ней в приюте и обзывали ведьмой. Чего она от них не натерпелась.       — Даже ответить ничего не может, поганый полукровка! «Полукровка?» — Дженнифер посмотрела на кудрявого мальчика. Он весь сжался от их натиска. Нельзя показывать им свой страх. Такие, как они, только больше распаляются от него. Но как они узнали, что он полукровка? У него же не написано это на лбу.       — Молодые люди! — возмутилась ведьма с маленькой совой, сидящей на тулье шляпы. — Вам не стыдно так выражаться в общественном месте?! Ещё и лезут к тому, кто младше их. Один из подростков нерешительно притих, отступив от неё на шаг, но его товарищ оказался довольно-таки задиристым.       — А почему нам должно быть стыдно? — дерзко вскинул он подбородок. — То, что чёртовы полукровки пытаются добиться равных прав, не делает их ровней чистокровным волшебникам. Это все знают!       — Ты со мной так не разговаривай, юноша, — сурово сказала ведьма, блеснув глазами. Её волосы всколыхнулись, будто от порыва ветра. Сова на её шляпе ухнув, захлопала крыльями. Даже до Дженнифер дошла гневная волна энергии этой ведьмы, подростки вовсе должны были ощутить её в полном объёме. — «Ровней нам», — передразнила она, стиснув в пальцах маленькую сумочку. Подросток возмущённо раздул ноздри. — Кто ты такой, чтобы говорить такие вещи? Я — чистокровная волшебница, и то мне стыдно за таких как ты! Стыд и позор на голову твоих родителей, что они вырастили такого нетерпимого к другим людям хама. Ступай своей дорогой. Возмущающийся подросток весь покраснел, глаза его всё ещё горели гневом, но он предпочёл уйти со своим другом прочь. Это же сделал и кудрявый мальчик.       Дженнифер от этой сцены ощутила неясную тревогу. Вопрос чистоты крови остро не стоял в волшебном мире, но нет-нет, где-нибудь да всплывал, подобно страшной акуле. Некоторые чистокровные волшебники очень сильно недолюбливали полукровок, и совсем презирали маглорождённых. Почему — никто не трудился объяснять, ссылаясь на её слишком юный возраст, или просто обвиняя непомерную гордыню чистокровных. Какая-то затаившаяся вражда в обществе. Дженнифер предпочла на это закрыть глаза. Её это не затрагивало… «А ведь может затронуть» — напряжённо заметил внутренний голос. — «Это может затронуть любого полукровного волшебника» «Ну» — подумала она. — «пока не трогает, можно об этом не думать» Ни для кого не секрет, что бывает так, что некоторые проблемы рассасываются сами собой. Может, и эта из этого числа. Волшебники давно спорят на тему чистокровности, рано или поздно эта проблема должна изжить себя. Да и к тому же, что она, не слышала до этого всяких обзывательств? Сейчас главное — сосредоточиться на цели.              — Ещё немного, и я получу свою волшебную палочку, — неслышно ворковала она, опуская деньги в свинку-копилку. — Ещё немножко, ещё чуть-чуть… Копилка довольно хрюкнула и, звякнув монетами, выпрыгнула из рук на прикроватную тумбочку.       — Дженни? — оторвалась от раскраски Корнелия. — Слушай, может, завтра вместе погуляем в Тяньлуне? Или в Косой Аллее? Я отпрошусь за нас у дедушки… Думаю, мне он не откажет. Очень заманчивое предложение, но завтра понедельник.       — Завтра не получится, — покачала головой Дженнифер.       — Тогда послезавтра.       — Послезавтра тоже…       — Почему? Неужели тебе всё ещё хочется быть одной? От Дженнифер не укрылись нотки обиды в голосе двоюродной сестры. Но, что ей сказать?       — Да, ещё надо побыть одной. Корнелия вздохнула и, взяв фломастер, перевернула лист раскраски. Если до этого тишина в комнате, нарушаемая шкрябаньем фломастера по листу, была уютной, то теперь она стала тяжёлой. В душе Дженнифер зашевелилась вина. Стараясь отвлечься, она достала из-под подушки книгу «История Хогвартса», с закладкой посередине.       — Скажи, ты сердишься на меня, да?.. — так печально посмотрела на неё Корнелия, что у Дженнифер защемило сердце.       — Что? Нет! Почему я должна на тебя сердиться?       — Ну… — Корнелия заправила выбившуюся прядь волос за ухо и отвела взгляд в сторону. — Я всё вспоминаю тот момент в магазине мистера Олливандера… Я тогда так радовалась своей палочке… Я подумала, что именно это тебя и обидело, поэтому ты не хочешь со мной общаться. Дженнифер уставилась на неё во все глаза. Ничего себе она сделала вывод. Нет, надо обязательно что-то делать, иначе бедная Корнелия придумает ещё тридцать причин, в которых окажется виноватой.       — Корнелия, ну что ты такое говоришь? Ты не сделала ничего плохого. «Только говорила мне, что неважно какую палочку иметь, в то время как у самой оказалась та, что её выбрала» — возникла в голове злая ехидная мысль, но Дженнифер сразу прогнала её прочь.       — Я вовсе на тебя не сержусь. Давай сходим в Тяньлун в субботу?       — Давай! — сразу расцвела Корнелия. Когда она улыбалась, на её щёчках появлялись милые ямочки. — А почему именно в субботу, а не завтра?..       — Да-а… — протянула Дженнифер, лихорадочно придумывая причину. — Просто я ещё немного не очень хорошо себя чувствую…       — Да? — удивилась Корнелия. — А у тебя такой хороший аппетит…       — А мой аппетит всегда хороший! Но я немножко подкашливаю…       — Тогда тебе надо лежать в кровати, а не гулять, — резонно заметила Корнелия. — Я скажу завтра тёте Кэтлин, она приготовит тебе микстуру от простуды.       — Не надо! — вытянула руку в останавливающем жесте Дженнифер. — Я… Я, итак, выздоровею! Свежий воздух очень полезен, и лучше всяких лекарств! К тому же, я не хочу лишний раз беспокоить взрослых. У них без меня много забот… Работа, дом, сад… Китти и Кирра, — неловко посмеялась она, машинально взъерошив чёлку. Корнелия смотрела на неё, подняв одну бровь. — А ты думаешь, тебе удастся отпросить нас у дедушки? Не очень изящный уход от темы, но, кажется, Корнелия не обратила на это внимания.       — Надеюсь, — пожала она плечами. — Скажу, что мы уйдём гулять только на час. Дедушка добрый на самом деле. Просто он знает, что по магическим улицам ходят не только волшебники, но и другие создания.       — А на Косой Аллее я не заметила никого, кроме волшебников.       — Ну, многие из них маскируются под людей, — тихо ответила Корнелия. — А в Косой Аллее, в основном, всё для учеников, поэтому эта улица хорошо охраняется магическим правопорядком. Но на других улицах, где есть всякие бары и клубы, можно встретить гоблинов, эльфов, вампиров в ночное время, и оборотней…       — Оборотней? — насторожилась Дженнифер, ощущая, словно в груди возник кусочек льда.       — Да. И много кого другого, — совсем тихо закончила Корнелия. — И волшебники не все добрые и светлые. Поэтому дедушка держит ухо востро. Дженнифер кивнула, уйдя в свои мысли. То, что говорила Корнелия — чистая правда. Волшебный мир населяет великое множество самых разных существ, и далеко не все они относятся к человеку дружелюбно. Некоторые не прочь отведать человеческого мяса…       Дженнифер читала, что абсолютно со всеми, кого можно встретить на магических улицах, волшебники заключили договор с условием мирного сосуществования, но во всех источниках указывалось не терять бдительность. Ламии, например, питают невероятную страсть к человеческим младенцам. К их крови. Поэтому матерям с детьми настоятельно не рекомендуется соваться на Арчибальдовскою улицу, и на улицу Онории Наткомб. Несмотря на всё это, в волшебном мире много потрясающих городов, отдельные попали в список «Самых Великих Чудес Магического Мира», самый ближний из них — Тяньлун.       — Я смотрю, ты быстро читаешь, — восхищённо сказала Корнелия. — Уже полкниги прочитала. Полиглот!       — Если книга интересная, я быстро её прочитываю, — улыбнулась Дженнифер. А про Хогвартс интересно почитать. Чтобы хотя бы представлять, что её ждёт. А ждало и её, и Корнелию, не лёгкое дело. Распределение на факультеты. Всего в Хогвартсе четыре факультета, названых в честь основателей школы: Гриффиндор, Хаффлпафф, Когтевран и Слизерин. На каждый отправляли детей с определёнными чертами характера, схожими с характерами основателей школы. Так, храбрые, благородные и решительные отправляются в Гриффиндор. Такие дети, как и сам Годрик Гриффиндор, открыты, добры, заботливы, преданны, с хорошо развитой интуицией. Смельчаки и самые темпераментные среди факультетов.       Если ребёнок избегает конфликтов, предпочитая решать их миром, а не грубой силой и насилием, то с большой долей вероятности он попадёт в Хаффлпафф. Так же на этом факультете ценятся надёжность, верность, доброта, щедрость, трудолюбие. Дженнифер прочитала про хаффлпаффцев, что их считают детьми природы, прекрасно чувствующими сильную духовную связь с ней. Они как никто другой сильно привязаны к животным и Земле. И что-то подсказывает, именно на этот факультет попадёт Корнелия, как когда-то дедушка Кадмус (что удивительно!), дядя Колдер, тётя Клементина, тётя Кэтлин и её дочери-двойняшки. Как покойная мама Дженнифер.       Когтевран — факультет многогранных расчётливых интеллектуалов, на котором учится братец Карбрей, когда-то училась бабушка Карисса, и тётя Кларибэль. Когтевран чаще других факультетов выпускает писателей, художников, музыкантов и скульпторов. Настоящие когтевранцы всегда стремятся показать все, что только возможно, чтобы сделать мир более ярким и разнообразным.       И, наконец, Слизерин — самый загадочный факультет. По слухам, именно из этого факультета чаще всего выпускаются тёмные маги и колдуньи. Слизеринцы очень целеустремленные, самоуверенные, сильные в своих амбициях. Если они поставили себе цель, то намерены достичь её, вне зависимости от того каков будет к ней путь. Так они описывались в книге. Если судить по этим качествам, действительно легко представляется тёмный маг, творящий зло и вредящий окружающим, ради получения личной выгоды.       Что уж говорить, сам Салазар Слизерин и был тёмным магом. И во многом благодаря ему, благодаря его мрачному обаянию и таинственности, Дженнифер прочитала всю его историю от корки до корки. Помимо того, что это был очень сильный и могущественный колдун, выяснилось, что он мог говорить со змеями! Это ли не чудо! «И не было коварней, хитроумней и сильней владыки топей — Салазара Слизерина» — почтительно прочитала Дженнифер, дотронувшись пальчиками до портрета Салазара. В книге их было два — где он молодой мужчина (очень красивый, к слову говоря. Тёмные длинные волосы, белая кожа и холодные серые глаза), и где уже седой старец (эх, годы, годы, что вы творите с красотой человеческой?).       Салазар Слизерин ценил в людях целеустремленность, амбициозность, хитрость, и был ярым приверженцем чистой крови. Он считал, что в Хогвартсе должны обучаться только колдуны и ведьмы, в чьих жилах течёт лишь кровь волшебников, а детям маглов опасно доверять тайны волшебства.       Остальные основатели сначала мирились с таким порядком вещей, но постепенно между ними росло напряжение. Всё больше стали накаляться страсти между Слизерином и Гриффиндором, хотя они всю жизнь были лучшими друзьями. Дальше сведения о жизненном пути Тёмного мага расходились. В одних книгах писалось, что собрав совместный совет между Годриком, Ровеной и Хельгой, тройка учредителей Хогвартса вынудила Салазара покинуть школу навсегда. В других говорилось, что он сам — рассерженный, раздосадованный спорами и непониманием других основателей его идей — покинул стены родной школы.       Потом его история вовсе петляет как лесной ручей. Одни историки утверждают, что он умер от Дьявольского рока, проживая последние дни в своём особняке, одинокий и покинутый всеми. Другие историки возражают, что он погиб в дуэли с Годриком Гриффиндором. Третьи говорят, что Салазар пришёл на подмогу, когда основатели бились в войне против клана Сольвэ, и после которой вернулся в школу. Четвёртые доказывают, что его уговорила вернуться Ровена Когтевран (историки-женщины с какой-то плохо скрываемой кокетливостью упоминают, что у Салазара с ней случился роман).       Множество слухов и баек. В народе со временем даже появилась страшилка, что уходя из школы Тёмный властолюбивый маг оставил «подарок». Этим подарком стала спрятанная глубоко в замке Тайная Комната с печатью заклятия. А в ней Салазар заточил жуткое чудовище. Никто не сможет проникнуть в эту комнату, только наследник Слизерина снимет заклятие, освободит заключенный в комнате ужас, и выгонит с его помощью из школы тех, кто не достоин изучать волшебные искусства. «Детские байки, детские сказочки» — насмешливо фыркнула про себя Дженнифер. — «Какую только люди не выдумают чушь. Тем более если верить историкам, род Салазара прервался на его праправнуке». Имя Салазара Слизерина окутано множеством легенд и историй. Маг жил так давно и прославился столь многим, что сложно сказать, что на самом деле было, а чего не было.       Само распределение для Дженнифер было страшно, как ночной кошмар. Прежде всего она боялась попасть не на тот факультет. Она ломала голову, размышляя, к какому факультету она подходит, находила в себе те или иные черты, и не могла утверждать, что к какому-то определённому подходит на сто процентов. Абсолютно все в её семье учились на Хаффлпаффе и Когтевране, только один Гриффиндорец затесался в эту компанию — дядя Барни, муж тёти Кларибэль. Один лев в доме орлов и барсуков. Никто не говорил прямо о будущем распределении на факультеты, но по умолчанию, все считали, что Дженнифер и Корнелия окажутся на Хаффлпаффе. Это напрягало.       Дженнифер ничего не имела против Хаффлпаффа, более того, он ей очень нравился (ей в принципе нравились больше люди открытые и добрые, чем скрытные или, тем более, надменные). Но глубоко в недрах души в ней поселилось ужасно кощунственное желание оказаться на Слизерине. Потому, что он окутан домыслами, загадками, обещанием раскрыть самые великие тайны магии. Об этом так и говорилось в книгах. «Попасть ко мне на факультет нелегко, и абсолютно невозможно тем, кто слаб духом. Но если вы окажитесь достойны этого, я открою вам самые основы магии, её первозданную суть. Вы сможете подчинить её силу и могущество. Достичь величия» — прочитала Дженнифер дословное обещание Салазара Слизерина. Очень заманчиво… Но в её случае недопустимо! Она гнала мысли об этом факультете прямо-таки с суеверным страхом. Никакого Слизерина! Не дай Бог и Мерлин оказаться на Слизерине! С этого факультета выходят Тёмные маги, а она не хочет становиться Тёмной ведьмой. Да и дедушка Кадмус панически боится всего, что может поставить её на путь зла. Порой доходило до абсурда…              — Стой! — раздался его возглас на всю кухню, когда Дженнифер уже собиралась откусить яблоко. Так и застыв с яблоком в руке и открытым ртом, у неё мелькнула мысль: «Вот у кого должна была жить Белоснежка! А не у гномов».       — В чём дело, Кадмус? — оторвалась от кроссворда бабушка Карисса. — Что опять не так?       — Это яблоко какого сорта? — сварливо спросил дедушка, смотря на яблоко с такой подозрительностью, будто оно могло быть… отравлено. Дженнифер медленно опустила фрукт на стол.       — Старк Эрлиест. По не менее сварливому тону бабушки чувствовалось, что она предвидит какую-нибудь глупость. Так оно и вышло.       — Тебе нельзя есть эти яблоки, — категорично заявил дедушка. Забрав яблоко у опешившей внучки, он убрал его в холодильник.       — Почему?! — у Дженнифер глаза стали в пол-лица от такой яблочной дискриминации.       — Кадмус, какая муха тебя укусила в этот раз? — проворчала бабушка.       — Эти яблоки, по поверью, вселяют в юные сердца тягу к Тёмным искусствам…       — Чего?! — воскликнула бабушка высоким голосом. — А если не протереть полки в день свадьбы, то у молодожёнов родятся дети с рогами и хвостами. Что за вздор?! С каких пор ты стал верить во всю эту…       — Лучше подстраховаться, — коротко ответил дедушка. На втором этаже что-то громыхнуло и дало ему повод сбежать от спора с сестрой. Он сразу поковылял к выходу из кухни, ругаясь на двойняшек: «Китти! Кирра! Опять что-нибудь разбили! Разгильдяйки несчастные!»       — О, Мерлин и Моргана, — вздохнула бабушка. — Дженни, бери и спокойно ешь яблоко. Ни к чему нам впадать в такие суеверия.        И вот узнай дед, что она попала в Слизерин… Да его же удар хватит! Дженнифер не знала у кого спросить совета. Разговаривать с родными об этом определённо не стоит. Вскользь они отзывались о «змеином» факультете не лучшим образом. Дядя Барни, помнится, говорил, что лучше бы Слизерин вовсе закрыли, а учеников распределили по другим факультетам. Кстати, у этого мнения есть резон. Если все так уверенны в дурной славе Слизерина, то не разумнее ли его действительно закрыть, а не собирать в одну команду тёмных волшебников со всего Хогвартса? Но это не её дело, взрослым лучше знать. Но с кем же поговорить? Держать это в себе слишком волнительно. Жаль рядом нет мисс Фишер…       Решение подсказала тётя Кэтлин. Дженнифер протирала журнальный столик в гостиной, когда она незаметно очутилась рядом. «Незаметность» — это её второе имя. За всё то время, что Дженнифер прожила с Лайтами, она ничего толком не узнала о своей третьей тёте. Только, что смыслом всей её жизни являются зелья, что её муж — Фергус Хант — погиб во время охоты на химеру, и что именно она родила два торнадо, потихоньку громящих дом своими играми — Китти и Кирру. В основном тётя Кэтлин была какая-то… Никакая. Она практически никогда не участвовала в разговорах семьи, а если и участвовала, её было не слышно из-за очень тихого голоса. Да что уж говорить, она из своей комнаты почти никуда не выходила. А ещё она чудесным образом могла взяться из ниоткуда и быстро исчезнуть. Причём не с помощью трансгрессии, это она так неслышно ходила.       — Я вижу ты о чём то волнуешься, — еле слышно сказала она.       — Я?.. Волнуюсь?.. — переспросила Дженнифер, неловко посмеявшись. — Почему ты так думаешь?       — Потому, что ты сейчас протрёшь дырку в столе, — бесцветным голосом заметила тётя Кэтлин. Дженнифер только сейчас обратила внимание, что погрузившись в свои мысли, уже как двадцать минут полирует один и тот же угол стола. Ещё немного, и сотрётся лак. Тётя Кэтлин что-то неслышно пропищала.       — Что?       — Я спрашиваю, что тебя так взволновало? — повторила тётя Кэтлин. — Это не из-за Китти и Кирры? Чтобы ни случилось, потоп, пожар, град, ураган, массовая эвакуация, тётя Кэтлин всегда спрашивала, не приложили ли к этому руки Китти и Кирра. И надо сказать, у неё были для этого основания.       — Нет, они здесь ни при чём, — покачала головой Дженнифер. Мимо стеклянных дверей гостиной проехал гудящий пылесос, а за ним следом, с очень серьёзным выражением, вышагнула Марси. Держа пылесос на расстоянии трёх шагов, она сопровождала его, словно офицер заключённого. Видимо считала, что такой подозрительный предмет нужно тщательно контролировать и не спускать с него глаз. Когда пылесос уехал к лестнице, Дженнифер услышала окончание фразы:       — …К нему всегда можно обратиться.       — Прости, что ты сказала?       — Сходи, посоветуйся с Преподобным Джимом, — почтительно склонила голову тётя Кэтлин, будто священник стоял перед ней. — Я предполагаю, что ты не хочешь говорить ни с Корнелией, ни со взрослыми, верно? Дженнифер медленно кивнула, мимоходом глянув на великолепные напольные часы. Надо бы уже бежать, будить пуфкейнов.       — Бывает такое, что надо с кем-то посоветоваться, но не с родными. А близких друзей нет рядом. Преподобный Джим — самый подходящий для этого человек. Он очень хороший, и никогда не расскажет доверенную ему тайну. Дженнифер знала его. Преподобного Джима Бхагавана — местного священника, знали и любили все в округе. Простой человек среднего возраста и роста, со спокойным, немного меланхоличным лицом, обрамлённым недлинной бородой. Глядя на него, Дженнифер приходил в голову образ лиса, несмотря на то, что в священнике и в помине не было никакой хитрости или коварства. Она сама считала, что такое сравнение пришло на ум из-за его острого тонкого носа и прищуренных, внимательных глаз. Единственное, о чём он сам переживал — у него появлялись ранние залысины в тёмных волосах, а на его руках были то ли старые раны, то ли большие родовые пятна, которых он очень стеснялся. Во время разговора, он нет-нет да посмотрит на рукава, проверяя, чтобы они не задрались выше кистей. Лично у Дженнифер священники не вызывали особого доверия, что-то всегда в их складных, красивых речах было не так. Не понятно, правда, что… Но это непонятное «что-то» вызывало в ней протест, а слова «готовность терпеть» и «смирение», которое они так любили повторять, добавляли к протесту ещё и гнев. Но если столько взрослых людей доверяет Преподобному Джиму, наверно и ей стоит ему верить. Не могут же все разом ошибаться, правильно?..       Вообще Дженнифер очень удивляло, что среди волшебников есть религиозные люди. Она, почему-то, была уверенна, что волшебники ни во что, кроме Мерлина и Морганы (которых они очень часто упоминают) не верят. Но на деле в волшебном мире можно встретить как христиан, так и мусульман, и буддистов, и много-много других верований. Есть даже такая, в которой волшебники на полном серьёзе поклонялись космическому коту Стеллару***, у которого, по преданию, к ошейнику прикреплена капелька со всей солнечной системой. Мирный котик бороздит галактику, играясь со звёздами, и чем меньше люди грешат, тем легче ему скрыться от страшного пса из бездны. Дженнифер очень веселила эта вера.       Но больше всех было роулингистов — волшебников, молящихся Богине с коротким именем Ро. По их вере, именно она создала всю вселенную, вдохнула в неё жизнь, наделив волшебством и гибкой логикой. Она же могла её полностью изменить по хотению своей левой пятки, чего очень боялись все роулингисты. Каждый день они с почтением и любовью называли её, не больше, не меньше, Мамой Ро, молясь, чтобы она не кроила всю вселенную по-новому. Они же говорили, что есть другие Боги, берущие за основу мир Ро и перекраивающие её на свой манер. Многие из этих Богов приличные садисты.       — Молитесь! Молитесь Маме Ро, несчастные души! Мы не из её мира, пропащие! — кричал какой-то сумасшедший возле магазина, распугивая детишек. Его быстро забрали в специальное заведение. Конечно среди волшебников есть и атеисты. Однако главное отличие верующих магов от маглов — служители разные религий не грызлись между собой, а наоборот проявляли радушие, руководствуясь идеей, что «да, мы все разные и молимся разным Богам. Никто точно не знает, где правда, где ложь. Какое имя у Создателя всего сущего истинное. Но кто-нибудь нас да услышит».       Дженнифер не могла точно сказать, верит она сама в Бога или нет. Происхождение мира, как и сотворение Адама и Евы очень уж смахивает на сказочку. Но нельзя не признать, что сердце болит не так сильно, если считать, что мама, погибнув, не исчезла совсем, будто её никогда и не было, а попала в рай. Возможно мама смотрит на неё с неба.        Придя в маленькую церквушку, Дженнифер сразу увидела Преподобного Джима — священник стоял у иконы и, сцепив руки, молился. Облачён он был точно так же, как и магловские священнослужители, в чёрную сутану с белым воротником, похожим, как бы грешно это не звучало, на ошейник.       — Здравствуй, дитя, — поприветствовал он мягким голосом. Он почувствовал её приближение, так как всё ещё смотрел на икону. — Такая молодая… Что же тебя так тревожит, что ты решилась прийти в церковь? Священник тепло улыбнулся, повернувшись к ней.       — Дети не очень-то любят ходить на церковные службы, для них это утомительно, — пояснил он свою мысль.       — Да, я… — Дженнифер бросила взгляд на висящие на стенах иконы. Храм совсем невысокий и от этого будто давящий, но зато и людей в нём в рабочие дни немного. — Я хотела бы спросить совета… Только пообещайте никому об этом никогда не говорить!       — Дитя, на исповеди человек открывает священнику самые потаенные уголки своей души. И исповедь эта сокрыта от других покровом Тайны. Разглашение тайны исповеди — это духовная смерть для любого священника. Размеренный голос Преподобного, темнота храма с горящими огоньками свеч, древесный запах ладана вместе творили невероятно успокаивающий эффект. Даже какой-то притупляющий. Дженнифер только подошла к священнику, а ей уже хотелось зевать и закрыть глаза. Веки вмиг отяжелели. Ей не нравилось это. Такое чувство, что она превращается в пластилин, из которого можно лепить что хочешь. Очень не нравилось. Поэтому она быстро рассказала о своих сомнениях, в надежде так же быстро получить совет и уйти.       — Дитя, твои родные и близкие не будут любить тебя меньше, если ты попадёшь в Слизерин, — с улыбкой Преподобный успокаивающе положил руку ей на плечо. — Да и я могу тебя успокоить, в Слизерин ты точно не попадёшь.       — Почему? — поразилась его уверенности Дженнифер и со смущением заметила, что её собственный голос прозвучал по-детски расстроенно, поэтому торопливо добавила:       — Почему вы так считаете?       — Дженнифер, ты ведь не чистокровная волшебница, — сказал Преподобный, посмотрев на неё немигающим взглядом. В этот момент его глаза как никогда напоминали лисьи. В них засветился странный огонёк. Хотя, может это игра света от свеч. — Да. Я многое о тебе знаю. Не смущайся, я тоже не чистокровный волшебник. Мои покойные матушка и отец были маглами. А в Слизерин принимали, принимают, и будут принимать только чистокровных волшебников.       — Точно?       — Абсолютно. Салазар Слизерин слыл принципиальным человеком с невероятно огромным первым грехом.       — Первым грехом?       — И грех этот — гордыня, мисс Лайт, — вкрадчиво сказал Преподобный. У Дженнифер на подкорке мелькнула мысль, что он произносит это со странной интонацией. Вроде с нежной снисходительностью, как бы говоря: «Эх, заблудшие, грешные дети. Помолюсь за них», и в то же время в его голосе проскальзывали непонятные нотки. Или это она себе напридумывала… Невозможно нормально думать, этот запах свечей и ладана действует лучше всякого снотворного.       — Этим же грехом заражены большинство чистокровных волшебников, — продолжал говорить ей Преподобный. — Их часто ставят выше других, из-за чего их гордыня ещё больше возрастает, закрывая им глаза на реальные вещи, увы… Но возможно когда-нибудь всё изменится, и мы заживём в новом, совершенном мире, — задумчиво пригладил бороду священник. — Но, возвращаясь к Салазару Слизерину — он никогда не принял бы на свой факультет полукровного или маглорождённого волшебника. Так что можешь быть спокойна, и дедушке твоему переживать абсолютно нечего.        После этого, Дженнифер успокоилась (если честно, правильнее сказать, смирилась) и готовилась к тому, что станет хаффлпаффкой или гриффиндоркой. Для Когтеврана, если судить по её учёбе в простой школе, ей явно не хватает мозгов.       Остаётся ещё один вопрос — а как директор, или совет учителей, решает, на какой факультет пойдут дети. Взрослые по дурацкой традиции, не рассказывали. А в книгах этот аспект не освещался. Только в одной было дано размытое определение: «с помощью выявления внутренних качеств юных волшебников». Каким образом происходит это выявление? Дети сдают письменный тест? Экзамен? Устный тест? Дженнифер скрутило желудок при мысли, что тест может быть практическим. Так и представлялось, как детей по очереди приглашают в большую комнату, а там… Огромный великан-людоед, например.        «      — А… А что мне делать?! — закричит Дженнифер, с визгом поросёнка уворачиваясь от громадных рук. — Что делать то?!       — Вот сейчас мы и посмотрим на ваши внутренние качества, — монотонно скажет один из учителей, сжав губы в тонкую линию. — Если нападёте на великана и победите силой — Гриффиндор. Если сможете уговорить его на чашечку чая с конфетками — Хаффлпафф. Победите его интеллектом — Когтевран. Извернётесь и умудритесь сбежать из комнаты — Слизерин… Ой… Он её съел.       — Какая хлипкая ныне молодёжь, — задумчиво почешет нос другая учительница. — Да уж не эти мы хотели увидеть её внутренние качества, не эти…»              — Бррр… — потрясла головой Дженнифер, изгоняя ужасные мысли. После чего она от души посмеялась над собой. Какие глупости приходят ей в голову! Ну какие чудовища могут быть в Хогвартсе? Это же школа! Многого она тогда не знала. Многого…