РЕИНКАРНАЦИЯ

Эмма с огромным облегчением выдохнула, когда её «жук» вырулил на до слёз знакомую улицу и впереди был уже виден родной дом. — Дом, милый дом… Она не то чтобы ждала погони или ещё каких сюрпризов, но волка, внезапно возникшего на дороге прямо перед автомобилем, забыть было трудно. Мобильный Эмма отключила. По вопросам, связанным с работой, ей звонили по другому номеру и этот аппарат пока молчал. Всё потом — в том числе и объяснения с Региной, Генри и лекция на тему: «Спаситель и с чем его едят». Генри вытащил её в Сторибрук внезапно, и Эмма внутренне содрогалась, представляя, что увидит в квартире через полторы недели отсутствия. Всё было не так страшно — бутылка с соком, которая так и осталась стоять там, где её оставил Генри, отправилась в мусорное ведро сразу. Счета, рекламные проспекты… Пыль на всех горизонтальных поверхностях. Поэтому весь этот день и часть следующего Эмма посвятила приведению жилья в порядок, закупке продуктов и оплате счетов. Было даже немного обидно, но пока что услуги Эммы Свон, залогового поручителя и охотника за головами (одного из лучших в стране!), никому не требовались. И Эмма могла немного отдохнуть. Она уселась в кресло и вытянув ноги, щёлкнула телевизионным пультом, когда кожей почувствовала чей-то пристальный взгляд. — Вы, простите, кто? Маленький, очень маленький человечек, такой угрюмый, что на его фоне Лерой-Ворчун просто таки душка. Человечек удивлённо приподнял мохнатые бровки, под которыми обнаружились голубые блестящие глазки: — Ты меня видишь? Эмма слегка приглушила звук пультом и ухмыльнулась в ответ: — А что, не должна? Человечек окинул Эмму взглядом и вроде как принюхался, после этого удовлетворённо кивнул: — Ну да, леди. Магией от вас несёт, как от пропойцы после хорошего загула перегаром. Простите, что не представился сразу. Я домовой тутошний. Эмма с любопытством разглядывала домового: — А имя у тебя есть? — Не знаю, как на человеческом языке, а на языке моего народа я зовусь… Дальше пошли такие переливистые свистки и щёлканья, что Эмма невольно заслушалась. Почти птичьи трели, но повторить у неё вряд ли бы вышло. — Понятно… Человечек решил пояснить: — На самом деле я живу здесь с тех времён, когда на этом месте не только никаких домов не было — не существовало ещё самого Бостона. Да и Человек Разумный только научился огонь добывать. А когда тут появился дом, пришлось переквалифицироваться. Только не стоит мне молоко предлагать — непереносимость лактозы. Лучше немного овощного салата. И миска с водой. У меня «сушняк» бывает. Время от времени. Эмма уважительно покачала головой: — Надо же, как ты здесь давно. Договорились. Я Эмма Свон. Охотник за головами и залоговый поручитель, но и… Эмма ехидно улыбается, взмах руки и в древнем кресле, которое Эмма купила когда-то у соседки за десятку, перед телевизором сидит с абсолютно прямой спиной настоящая молодая королева со сверкающей диадемой в тёмных волосах. Домовой склоняет голову: — Ваше Величество… Не удивляйтесь — я бывал в Вашем Королевстве и в Вашем дворце тоже. Навещал родню. Многие туда к вам из этой реальности переселились. Не всем Бостон по душе. Шум, суета… — Хорошо их понимаю, — улыбнулась Ева. Рабочий телефон подал голос и Эмма, извинившись перед домовым, поднесла к уху трубку. … Эмма не очень любила Нью-Йорк, но ей не раз приходилось в нём бывать по работе. Пара успешных дел и неплохой гонорар. Этот случай не стал исключением. Эмма уже направлялась к стоянке, на которой оставила своего верного «железного коня», когда увидела очень знакомую фигуру. Этого парня с его манерой ходьбы она узнает из тысячи. Эмма рванула через дорогу — на её счастье был «зелёный». Нил успел сделать первый глоток пива, когда на соседний стул присела настоящая леди — старинное платье, диадема, веер, перчатки. Можно было подумать, что дама заглянула в этот бар со съёмок исторического фильма, но у Нила слегка похолодела спина — маленький мешочек заменял даме кошелёк и его бок украшал хорошо знакомый герб, который Нил не видел уже пару столетий. Герб Королевства из иного мира. Леди улыбнулась: — Что, Кэссиди, своих не узнаёшь? Нил начал потихоньку сползать с барного стула, но внезапно деревянная ножка изогнулась, как живая, и обвила его ногу — так что Кэссиди быстро понял, что надолго здесь застрял: — Мы знакомы? Губы леди растянулись в самой ехидной из улыбок, которые Нилу приходилось видеть за всю долгую жизнь, воздух вокруг неё заколыхался, как над пламенем костра. И через мгновение Нил уже таращился на свою старую знакомую, открыв от шока рот: — Эмма?! Эмма просто засияла: — Давно не виделись, дорогой. Ты так неожиданно пропал. Нил почувствовал, как ножка барного стула сжала его собственную ногу чуть сильней. Кэссиди нервно улыбнулся, по спине потёк пот: — Может это… пойдём ко мне домой? Спокойно поговорим. — Мне тут больше нравится, — равнодушно улыбнулась Эмма. — Посидим, побеседуем. Что это было — знак? шутка судьбы? Или просто её рассеянность, но Эмма умудрилась оставить рабочий мобильный дома и вынуждена была использовать тот, номер которого знали Регина и Генри. И сейчас кто-то из них решил ей позвонить. Как вовремя… — Да. Генри? — Почему ты… так внезапно уехала? — Генри явно был сильно расстроен, Эмма услышала, как сын хлюпает носом. Маленький, обиженный мальчик… — Надеюсь, ты сейчас дома, малыш, а не сидишь у меня под дверью в Бостоне, — у Эммы сердце сжалось от тревоги. — Дай-ка сюда свою маму. — Так, Свон, — Эмма чуть не прослезилась от облегчения, Регина была рядом и быстро перехватила трубку у сына, мэр была сердита и говорила самым резким тоном — причина понятна: Генри. За сына Регина кого угодно порвёт. — Извольте объясниться. — Я же сказала, что не хочу оказаться в самом эпицентре. Опять война, но теперь не за трон, а за Генри. И отчасти за меня, но я-то человек взрослый — разберусь с этим, выдержу. Я не хочу выбирать сторону и становиться яблоком раздора и тем более, чтобы им становился Генри, — Эмма вздохнула поглубже. — Ты и Генри — настоящая семья. Он полностью твой. Ты его настоящая мать. А ещё… Ну и отдохнуть от всего этого безумия, что свалилось на мою бедную голову. Посидеть дома, в тишине… А также прибраться — наш сын выдернул меня так внезапно, что я чувствовала себя, как человек, что выбежал из дома, оставив входную дверь нараспашку. — Во-первых, Свон, — голос Регины теперь звучал спокойно и устало. — Ты сможешь помочь в установлении мира между нашими семействами. Во-вторых, я уже давно поняла, что тебе начинает казаться, что ты третий лишний — я видела какими глазами ты смотришь на меня и Генри. И тут ты ошибаешься — для нашего сына присутствие обеих матерей рядом, залог мировой гармонии. Идеальная семья. Эмма вздыхает — она влипла. Придётся возвращаться, но в самом начале надо поговорить со старым приятелем, который сейчас очень внимательно прислушивается к разговору: — Ладно, на данный момент я в Нью-Йорке. Вернусь в Бостон, а потом уже в Сторибрук и тогда поговорим. — А мы сейчас не в Сторибруке, — это снова Генри и мальчик заметно повеселел. — А где? — напрягается Эмма. — В Бостоне. Сидим на твоей кухне, — уже Миллс. Судя по всему, она поставила телефон на громкую связь. — Так, — Эмма начинает потихоньку закипать. — Как вы попали в квартиру? Сломали мне дверной замок? — Твой домовой нам открыл, — сообщает Генри. — Этот… — неожиданно для себя Эмма повторяет всю комбинацию из свиста, пощёлкиваний и цоканья. Как позже подтвердил сам домовой — в точности. До последнего звука. — Ага, — подтверждает Регина. Ещё минуты три Эмма ругается с собственным домовым, бедняга Нил даже затыкает уши. Закрыв глаза, можно представить, что заглянул в зоомагазин и стоишь рядом с птичьими клетками. Эмма сейчас легко может заменить дюжину волнистых попугайчиков. — Ладно. Мне пора. Потом поговорим. К огромному облегчению Нила, его нога теперь свободна от захвата. — Кто такой Генри? — Сын Регины, — Эмма не хочет углубляться в дальнейшие объяснения. — А Регина? — Мать Генри. Эмма пытается обойти Нила, но тот преграждает бывшей подруге дорогу: — И какое ты имеешь к нему отношение? Ты сказала «наш сын». Я же это слышал! Своими ушами. Эмма не смотрит своему бывшему в глаза: — Чёрт… Ну да — родила Генри я, сразу отказалась от него, Регина усыновила малыша ещё трёхмесячным младенцем. Он вырос и захотел найти свою биологическую мать, то бишь меня. — Сколько ему лет?! Эмма хотела бы промолчать, но срывается. Все эти несколько недель, этот дивный новый мир, магия, чтоб её… — Десять лет и несколько месяцев! Нил падает на барный стул и проглатывает стакан пива одним глотком, умудрившись не захлебнуться. Выходит у него тихо и сипло: — Это мой сын? — Генри сын Регины Миллс, — Эмма чувствует, что она страшно устала от всего этого бардака. — Тебя нет в документах. Прочерк. И я, между прочим, беспокоилась о том, чтобы прикрыть твою задницу в том числе! Тебя, который подставил меня и бросил одну. Нил отводит глаза и смотрит куда-то в сторону, в стену, стараясь не встречаться с бывшей подругой взглядом: — Меня вынудили. — Кто? — Один очень старый знакомый. Шантажом. Эмма прищуривается и с подозрением сверлит Нила глазами: — Ты узнал герб. Откуда ты его знаешь? Он не из этого мира. Нил поднимает голову и теперь смотрит в лицо Эмме. Он тоже выглядит усталым: — Мы с тобой родились в одном мире, Эмма. Только я оттуда сбежал. А тебя отправила сюда собственная мать через магический портал. — Откуда ты знаешь об этом? — Пиноккио рассказал. Он же и потребовал оставить тебя. Мол, это помешает тебе исполнить миссию. Эмма сердито фыркает. Всю дорогу до «жука» они молчат. Эмма нарушает молчание первой: — Пристегнись. Не хочешь прежде заглянуть к себе домой? Нил только плечами пожимает: — Нет. Эмма немного не рассчитала — нервы. Поэтому «жук» довольно жёстко ударил колёсами об асфальт. Нил выпрямился на сидении и растерянно оглянулся: — Где мы? — В Бостоне. … Эмма уже собирается позвонить, но дверь сама распахивается настежь. Генри. От радости просто сияет. И озадаченно таращится, заметив, что Эмма вернулась не одна. — Кто это? — Всё потом. Где Регина? Регина в фартуке на кухне. Со скалкой и тестом. Домовой тоже тут. Режет яблоки. И выглядит уже не таким угрюмым. Эмма сердито уставилась на него: — Почему ты их впустил? — Я Регину знаю давно. С тех времён, когда она была совсем юной принцессой. Злая Королева? — домовой сердито фыркает. — Кора была и есть настоящая Злая Королева. Бессердечная тварь. Домовой с интересом разглядывает Нила. Эмма решает представить своего бывшего сообщника и любовника всей честной компании: — Нил Кэссиди — Регина Миллс, Генри Миллс и… . Домовой смотрит Нила с ироничной усмешкой: — Как тебя зовут на самом деле? Это не твоё настоящее имя, Наследник. Наследник того, кого в нашем кругу не принято называть по настоящему имени. Смертные, чтобы его вызвать, повторяют проклятое имя трижды. Но тех, кто жаждет встречи с ним он находит сам. Никогда своей выгоды не упустит. Никому ещё не удавалось обмануть его и уйти не расплатившись за всё. Он всегда остаётся в выигрыше… Стало подозрительно тихо, Регина побледнела и пристально уставилась на Нила. — Я сбежал от него в этот мир. Я прятался от него двести лет там, где время остановилось. В мире, который когда-то был только сном и где обитали лишь тени… — А сейчас он в этом мире, — домовой стал ещё мрачней чем был, хотя казалось бы куда ещё. — Использовал древнее Тёмное Проклятие, нашёл того, кто совершенно отчаялся, совратил с пути истинного невинную и светлую душу, вверг её во тьму, обманул, чтобы только попасть в этот мир, который не пропускал к себе. Стал на время простым смертным, лишился своего могущества на почти тридцать лет только чтобы встретиться с тобой. Любовь иногда толкает на самые безумные поступки… — Твой отец Тёмный, — делает очевидное для остальных заключение Эмма. — Бэйл, Бейлфаер, — вздыхает Регина. — И как вы познакомились, Эмма? — Он мой бывший сообщник и любовник, — сухо роняет Эмма. — И биологический отец Генри. Регина почти падает на стул, у Генри глаза на пол-лица. Домовой остаётся невозмутим: — Генри на удивление чистый и светлый мальчик. При таких-то родителях. И я не про Регину. В ней, на самом деле, много света. — А со мной-то что не так? — хмурится Эмма. — Ты легко откроешь своё сердце злу, девочка, — вздыхает домовой. — И легко найдёшь себе оправдание — ради мира во всём мире, всеобщего блага, добра… Не хмурься так недоверчиво, девочка. Ради добра творились самые страшные вещи. Всё самое гнусное творилось во имя светлого будущего для всего мира и всеобщего счастья. Только все счастье понимают по разному… И когда находятся уверенные, что знают, как всех поголовно сделать счастливыми — жди беды… — Так, значит, мой дедушка — Тёмный, — констатирует Генри. — А нам придётся рассказать обо всём Голду, — вздыхает Регина. — Не стоит даже пытаться его обмануть. Он никогда этого не забудет и припомнит при случае. А мстить он умеет изощрённо. Он знает слабые места любого. И тебе Нил придётся отправиться в Сторибрук с нами. — Не ссы, парень, — говорит домовой Нилу-Бэйлу, который заметно приуныл. — Всё к лучшему. … Завтракали яблочными пирогами. Нил был в полном восхищении: — После таких пирогов мне и с отцом встретиться не страшно! — Вот это я понимаю комплимент! — одобрил домовой.