Schoolcrack

      Тренер то сидит где-то возле шкафа, где под календарём на грядущий учебный месяц бесхозно стоят два-три стула, и разглядывает свисающие чуть ли не до её лица листья. То стоит, облокотившись обеими руками на подоконник, и всматривается куда-то в даль улицы за окном. То мерно прохаживается вдоль этого же шкафа, проводя кончиком пальца по невпопад торчащим корешкам классных журналов и учебников. Те, по идее, должны от этого потрескивать или шуршать, но не издают ни звука. Уже, наверное, полчаса ждём, когда директор вернётся с моими документами. Должно быть, сложно переводить человека вот так прямо накануне первого сентября. Даже и догадываться не надо – Тренеру скучно. За всё время, что мы в школе, она не проронила ни слова. А видно, что ей хочется. Она, как любопытная лиса, заглядывает за каждый уголок, подходит чуть ли не вплотную ко всему, что ей интересно. А интересно ей всё – будто давно не видела ничего подобного. Я и сама надеялась, что сегодняшняя встреча с директором будет короткой, а вышло вон как. Вообще, похоже, что всем тут очень сильно не до меня. Так что приходится довольствоваться тем, что на меня вообще тратят время.       Я бы первым делом заговорила с Тренером, воспользовавшись тем, что директор вышел. Но, увы – мы тут не одни. Сбоку от меня сидит староста и что-то пишет. Космос рассказывала: старосту каждый год заставляют заполнять расписание, журналы и прочие списки на класс. Потому что почерк красивый? Пытаюсь тихонько заглянуть ей через плечо и рассмотреть за слабо качающимся над партой почти белым локоном хоть что-то из букв. А ведь и правда. Выводит какими-то круглыми завитыми петельками – каждая буква словно скрипичный ключ. На минутку ощущаю такую родную душе теплоту. У меня подобное от всего, что связано с музыкой или кажется мне ею, а тут – эдакий музыкальный почерк. Даже не разобрать, что чувствую ещё. Вроде не зависть, потому что тоже так хотела бы, а сама пишу как печатная машинка в зоне сейсмической активности. Но и восхищения – такого, которое обычно позволяет закрывать глаза на все оплошности и недостатки впоследствии – человеком, кому волею судьбы достался такой почерк, тоже нет. Что-то среднее. Людям вообще теперь трудно меня чем-то приманить вот так, чтоб всё потом прощать – в прошлой школе научилась. Хоть что-то полезное вынесла оттуда для себя.       Только отворачиваюсь – а Тренер уже рядом сидит. Руки сложены, голова сверху на них. Уснуть, сидя в такой позе – проще простого. Интересно, она вообще спит когда-нибудь? Плавно веду рукой, чтобы со стороны не было понятно, что на самом деле глажу её волосы. Староста, конечно же, не видит их, разливающихся подобно золотому озеру по всей парте. Да и не смотрит. Если уж не с Тренером, то я бы хоть со старостой заговорила – всё-таки первая личная встреча, можно было бы многое узнать друг о друге и о классе – да она занята. Я тут пока никто, даже ещё не одноклассница ей, так что отвлекать от ответственного дела мне совестно. Вот и молчу.       А первую встречу нам директор всё же запорол, хоть и не намеренно. Староста уже была здесь, когда я только пришла. Обернулась, уставилась огромными глазами – не ожидала свидеться так скоро, наверное. Только рукой чуть помахала и изобразила беззвучно «привет» одними лишь губами, чтоб я увидела. Пожалуй, такое удивлённое лицо будет у каждого, кому неожиданно подстроят встречу с человеком, знакомым только по интернету.       Староста, конечно, не знает, что Космос мне все уши прожужжала аж ещё в пятом классе, когда они вместе только пришли в эту школу. «Мы с Полиной то», «мы с Полиной сё», «а вот Полина такая», «а вот Полина сякая». А я всё думала и не могла понять – это что, правда такое имя? Мне оно дико странным тогда показалось почему-то. А настоящее имя Космос – вот не показалось. Наверно, кто к чему привык, да и всё-таки с Космос мы дружим чуть ли не с пяти лет – тут волей-неволей привыкнешь к японским именам, фольклору и развлечениям вообще. И к ругательствам, конечно же, куда ж без них. Странно ли, что обычное славянское имя меня удивило тогда больше? Да и не сказать, что с тех пор я попривыкла – мы просто стали называть её «староста» для конспирации, благо на этом посту за все годы ту так никто и не сменил. Вот так «мы с Полиной» и перешло в «мы со старостой». Потом, когда у Космос появился парень в классе, поутихло и это – я тогда вообще боялась, что перестанем общаться. Так что приглашение переехать сюда и пойти вместе в одну школу неслабо так меня ошарашило. Значит, несмотря ни на что, мы всё ещё подруги хоть куда.       Ну, а директор что? Прямо сходу говорит мне: «О, Алёна Павловна, проходи». И староста сразу так посмотрела, мол «ясно всё с тобой, это ты только на фотках круто получаешься, а в жизни ты... Павловна».       Я уж думала, получится некоторые вещи умолчать при знакомстве, представить себя в том свете, в котором тут всем лучше было бы меня знать. Первое впечатление ведь самое главное. И вот теперь с лёгкой руки директора моя возможность создать это впечатление улетучилась. А он продолжал:       – Паспорт, – говорит, – давай.       Меня-то уже отец предупредил, что нужно было брать с собой – протягиваю директору паспорт. А он улыбается в белёсые усы и говорит:       – И второй тоже, – и смотрит ещё поверх своих здоровенных очков такими лукавыми глазами, как будто знает про меня всё.       Торможу какое-то время, пытаясь сообразить, откуда ему может быть известна наша с отцом история. Тренер уже тычет пальцем мне на сумку – напоминает, чтобы не зевала. Не одёргиваю её, достаю второй и тоже протягиваю директору. У меня, наверное, было в тот момент такое лицо, будто я попалась на чём-то нехорошем.       – Присаживайся, а я пока займусь твоими документами, – сказал он. – Кстати, это Полина, твоя староста. Только не отвлекай её, сейчас она занята.       – А мы уже знакомы, – пришлось прервать его, пока он не представил меня ей как-нибудь по-своему. – На сайте школы в интернете.       Тот кинул мне снисходительный взгляд, мол, «ох уж этот ваш интернет» – и удалился. А староста знай себе сидит и смотрит на меня – видать, тоже пытается сообразить, что это за второй паспорт. А потом – на бинты на моей руке. Кто знает, что ей там представилось, но вопросов задавать не спешит.       – Ну, вот и встретились, – говорю абы что, а то неприлично как-то даже слова не сказать.       – Ага, – отвечает как-то лениво и отворачивается к своему – вот уже скоро нашему – журналу.       Что ж, ладно, думаю. Пусть смотрит, как хочет – презрение это в её взгляде, надменность или что. Я ведь теперь на неё тоже посмотрела. У неё-то на сайте вообще всего одна фотография, и на той опущенный взгляд и прямо-таки море фильтров. Так посмотришь – словно какая-то прозрачная феечка, заснувшая на фоне цветов. Даже оттенка не разберёшь. И не угадаешь, что в реальности у неё волосы какого-то бело-серого цвета. А брови-то тёмные, значит – крашеная. Да уж, кхалиси из неё определенно не получилась – пожалуй, ещё на этапе, когда сделала себе волосы до плеч и чёлку. Впрочем, на самом-то деле никого она даже не пытается косплеить – с чего ей вообще знать хоть кого-то из персонажей, известных мне? Так что это всё только шуточки. Чем только не развлечёшь себя, когда скучно. Вот сейчас директор придёт с моим делом, и можно лишь гадать, что ещё он выдаст из всего, что им обо мне известно. Хотела бы я сама решать, что рассказывать классу, а что нет. Остаётся надеяться, что раз директор доверяет старосте, то и я могу. Не буду настраиваться на предрассудки заранее. Подумаешь, два паспорта. Скажу, что секретный агент – и за шутку сойдёт, и почти не совру.       Когда он, наконец, пришёл, Тренер всё так же молча сидела между мной и старостой и болтала ногой под столом. А потом подняла голову, как насторожившаяся кошка. Директор отдал оба моих документа – которые староста проводила точно таким же взглядом, каким встретила меня поначалу и изучала мои бинты после – и уселся напротив нас.       – Ну, что же, – сказал он, явно довольный тем, что вычитал в моём деле, – поздравляю, всё теперь готово к тому, чтобы ты присоединилась к нашей большой и дружной семье. Оформление займёт пару дней, успеешь обжиться на новом месте, познакомиться с людьми и местностью.       Я было хотела опять сказать, что всё уже знаю – классный руководитель, староста и Космос хорошо постарались, чтобы я чувствовала себя здесь как дома. Но хитрый взгляд Тренера сам собой подсказал – не стоит впустую пренебрегать лишними свободными деньками перед школой. Приходить намного позже, чтобы лишь досдать переводные экзамены, пока другие учатся по полной программе, а то и вовсе когда вздумается в другие дни – редкое удовольствие. В самом деле, почему бы и не походить с Тренером по новым местам, посмотреть всё вместе с ней, пока на улицах почти никого. Даже если не будет настроения ходить, дома меня всегда ждёт то, что я люблю – музыка. И кот.       – Да, – говорю, – хорошо, спасибо.       И что же я такая немногословная? Права, наверное, староста, если и в самом деле думает сейчас, что я только в интернете такая крутая и общительная. А директор тем временем уже заговорил как раз о переводных:       – Сдавать тебе немного – только языки, русский и английский. Раз ты жила в Англии, значит, проблем не будет, верно?       Я кивнула, староста опять на меня уставилась, а он продолжил:       – Психолога только ещё надо будет пройти. Но она у нас как ты – приступит к работе чуть позже.       Теперь староста перевела свой удивлённый взгляд уже на него. Что с этой девочкой не так, нельзя же так поражаться всему?       – Чё, нам, наконец, психолога одобрили?       – Да, – тот словно пропустил её «чё» мимо ушей. – Вот и до нас дошли новые кадры.       А староста, похоже, не только в курсе всего в классе, но и в делах школы разбирается. Что ж, выходит, мне посчастливилось попасть в эту школу в лучший момент – вместе со мной прибыли не только другие новые ученики, но и учителя, и кто знает, какие ещё нововведения.       – Тебя больше волновать должно другое, – директор прервал следующий вопрос любопытной девочки на полпути. – А именно – ваш новый классный руководитель.       – Он уже со мной связался, – ответила староста. – Расписание, дневники и всё такое – мы с ним уже обговорили. И первое число тоже.       – Молод он ещё и неопытен, – покачал головой директор. – Если вдруг будут какие трудности – сразу ко мне, хорошо?       Он что, подговаривает старосту жаловаться на своего подчинённого прямо при мне? Но девчонка оказалась не промах:       – Хорошо, я ему скажу, чтоб сразу к вам обращался.       А по глазам видно, что всё она прекрасно поняла.       – Всё-таки, я вас вёл десять лет и знаю к каждому подход, – отвечает, как будто пытается упрекнуть, на этот раз чтобы я не поняла. – Ты, конечно, к нам не с первых дней присоединилась, но лучшей ученицей стала почти сразу. А теперь начинается и твой последний год здесь. Я жду от тебя только лучшего.       – Да уж, последний год, – протянула Полина, отворачиваясь обратно к журналу. Отворачиваться к своим важным делам прямо посередине фразы – это у неё такая манера уходить от неинтересного ей разговора? Тогда, выходит, меня она забраковала с самого приветствия?       – Теперь насчёт тебя, – спустя паузу, директор снова обратился ко мне – так неожиданно, что даже на пару мгновений показалось, будто смотрит на Тренера и заговорил с ней. Такое бы меня удивило. Так трудно порой вспомнить, что нас тут перед ним не три девочки, а две. – Ты уже знаешь, что у нас тут вместо обычной физкультуры специальные занятия?       – Что? Нет. Какие?       – У нас недавно открылась секция каратэ, и все ученики посещают её. Отметки оттуда идут в журнал по физкультуре. Но ты, конечно, можешь ходить в другую секцию или на обычные уроки, если найдёшь себе учителя.       Ах, это. Космос говорила про эту секцию, но мельком, и то лишь возмущалась. Что правильно не «каратэ», а «каратэ-до», не «каратист», а «каратэка». Но я тогда и не подумала бы, что в эту секцию ходят повально все. Неужели обычные уроки физры настолько скучны? Сомневаюсь, что их там гоняют хоть немного близко к тому, что вытворяли с нами в прошлой школе. Но да, если есть выбор между беготнёй на износ и каратэ, любой выберет последнее. Сомневаюсь, правда, что это нужно и мне. Космос же никуда не ходит – у своего родного отца учится и оценки получает. Пожалуй, и я запишусь туда же. Жаль, Тренер не может быть моим тренером взаправду.       – Думаю, найду.       – А в прошлой школе что у вас было?       – Да чего только не было.       Не хочу говорить при старосте про ту школу. Но, судя по виду директора, такого ответа ему мало, так что, вздохнув, уточняю:       – Самбо, дзюдо, ножевой бой...       Девчонка, как и ожидалось, опять делает огромные глаза. Да уж, ни одна фотка на сайте не расскажет, кого же к ним прислали учиться.       – О, ну понятно, – говорит директор, явно обрадованный таким пополнением в своих рядах. – Из вас же там полицейских надеялись сделать? Ну так иди на каратэ смело, раскидаешь там всех – будешь отличницей по физкультуре.       – А мне теперь нельзя. У меня с этого года ограниченная программа. Не просто же так меня не оставили на последний год, верно ведь?       – Да, верно, – опять смотрит прямо в глаза своим всезнающим взглядом. – Справку потом тоже принеси, ладно?       – Принесу, конечно.       Наверняка ведь он знает и о том, за что меня на самом деле выкинули. Хотя, может и нет. В любом случае, об этом лучше лишний раз не упоминать ни директору, ни мне при посторонних. Значит, вот где предел той информации, которую он может позволить знать старосте?       – Что уж сказать, – произнёс он как будто успокаивающе, как если бы ощутил моё волнение, – условия там, я слышал, были прямо-таки спартанские. Но ничего, здесь ты сможешь, наконец, почувствовать себя не солдатом, а прекрасной дамой, как и положено нормальной девушке.       Наверное, лучше ничего сейчас ему не возражать, если не хочу бесплатную лекцию по теме «хорошие девочки должны». Да и Тренер тоже не хочет. А вот насчёт старосты не уверена. Кто знает, о каком мировоззрении сигнализирует этот небрежно нанесённый цвет волос. Но она вроде со стороны выглядит приличной и даже, пожалуй, несколько стеснительной. Чего о Тренере не скажешь – она умудряется выглядеть сногсшибательно, даже когда носит свои любимые платья в пол и вообще закрывает всё до самых плеч, даже пальцы. В чём-то подобном – длинном кожаном платье в фентезийном стиле и перчатках до плеч – я и увидела её впервые, когда она представилась как Тренер. Когда Космос узнала, что во сне меня часто преследуют то бывшие одноклассники, то какие-то твари, которых я создаю сама, и что всё постоянно заканчивается дракой, она как-то сказала: «А зачем ты создаёшь тварей? Создай себе друга». Собственно, именно таким образом у меня и появился лучший друг и идеальный напарник. С тех пор мы с Тренером всегда вместе – хотя за это время она успела побывать и Бойцом, и Лучником, и Некромантом, а платья сменялись то на самурайские или рыцарские доспехи, то на почти минимальные наряды заклинателей змей и прочей живности, то на мрачные и манящие странным пикантным шармом одежды тёмных магов. У неё даже стало получаться приходить, когда я не сплю. Наблюдать, как её восхищает этот мир – такой обыденный для меня и каждый раз такой новый для неё – дорогого стоит. Всё не пойму, что же её здесь так радует? Ведь то, что я обычно вижу во сне поначалу, почти не отличается от серой действительности, и только мы с ней создаём цвета. А здесь-то что?       Вот и сейчас, когда собеседование, наконец, закончилось, и мы со старостой – так странно, ведь раньше я эту фразу только от подруги слышала, а теперь могу сказать и о себе самой – вышли из кабинета, Тренер словно готова обнимать каждую колонну в коридоре. Пусть я вида никогда не подаю, но она явно знает, что происходит: что другие её не видят, что может появиться и исчезнуть в любой момент. Поэтому всё время играет в привидение – то по воздуху парит за мной там, где нет места ступать ногами, то из стены выглянет, то ещё что. Пока спускались по лестнице на первый этаж к расписанию, она решила не заморачиваться и просто ухнула вниз сквозь ступеньки. Но несколько увлеклась и полетела дальше, ниже первого этажа и даже подвала. В снах она легко осваивает все умения любой профессии, какую ни выберет – что уж сказать, воистину идеальный напарник. Вот и тут, похоже, освоилась со способностями неосязаемого тела и отрывается по полной.       Пока спускались, староста дежурно спросила о том, откуда я – ничего такого, чего нельзя было бы увидеть на сайте школы. Там же можно выбрать свою страну, даже две страны – и тогда рядом с твоим именем появляются флажки. Тут-то она и поведала то, о чём я догадывалась ещё там, в интернете. Больше половины моих одноклассников, да и вообще детей в школе – с таким же непонятным гражданством, как и я. И чем я со своей Англией только надеялась удивить её, у кого второй флажок Швейцарии? Вкупе с тем, что с самого начала года мне с ними никак не получится учиться, а значит и нормальной возможности представиться у меня не будет, это осознание уже потихоньку сдувало пелену беспечности с моих тайных мыслей. А что, если я так и не смогу влиться в этот новый коллектив? Надеяться на сайт мне особо не придётся – разве что на фотографии слетятся парни, как мотыльки на новый огонёк. А мне такого внимания ещё в той школе хватило. Что бы там ни говорил директор, а снова выглядеть, как нормальная девочка, я начала стараться вовсе не для подобного. Мне бы самой себе снова нравиться.       Значит, вывод тут только один: раз уж выпала мне такая вот староста, которая постаралась наладить контакт ещё даже до того, как я сюда приехала, да и к тому же единственная подружка Космос – надо попытаться с ней тоже подружиться. Или хотя бы, судя по презрительно-подозрительному взгляду, каким староста смотрит даже на взрослых, дать ей понять, что я не буду ей врагом, если конкретно меня не подставит.       Поэтому, чтобы хоть как-то продолжить диалог, цепляюсь за фразу из разговора с директором, которая сама собой всплывает в голове первой:       – А что там с психологом не так было?       В самом деле, не спрашивать же «а ты правда лучшая ученица?».       – Ну, – староста пару раз хлопает глазами, словно ей трудно уловить сменившуюся тему, – его просто не было. То есть, вакансия была, а человека – нет. Директор заменял нам его.       – Он что, всей школе его заменял?       – Нет, только нам – мы же были его классом. У остальных заменяли классные руководители. У младших классов детский психолог вообще работал исправно, так что такая практика не по всей школе пошла.       Значит, ей и правда известны проблемы чуть ли не всей школы. Ну кто из старшеклассников стал бы интересоваться, что там у младших классов происходит? Налаживать такое важное знакомство – как по минному полю ходить. Один неверный шаг, и твои шансы уничтожены. Впрочем, на одних функциях в обществе далеко не уедешь – даже общения нормального не получится, если и поговорить будет не о чем. А ведь в простом разговоре староста вполне себе забавная. Пока дошли до расписания на стене в центре холла, это своё «чё» она произнесла раз десять. Так занятно – звучит, как мальчишка в том советском мультике: «Это чё, инструменты? Ну чё оно не рубится?»       После подобных ассоциаций воспринимать её такой серьёзной, какой она хочет казаться, попросту не выходит. Лицо у старосты абсолютно не запоминающееся, так хоть голос теперь не забуду. Ловлю в нём нотки восхищения при разговоре о директоре и уже знаю, что сказать дальше:       – А это, должно быть, удобно – когда классный руководитель знает своих учеников не только как учеников. А психолог – он кто? По сути, чужой человек, который и к школе мало отношения имеет, и что в классе происходит – знать не может.       – Ага, – ответила Полина, но отвернулась к расписанию. Думает, меня ещё рано посвящать в жизнь класса? Или правда занята. Снова.       Я, конечно, могла бы с ней подискутировать сейчас на эту тему – высказать мысль, что иногда постороннему человеку легче выдать всё, что на душе. А психолог, к тому же, должен быть обучен, чтобы это получалось легко и непринуждённо. Но пока что лучше согласиться с тем, что её устраивает.       Не успела я начать думать, что разговоры ей наскучили, и озираться в поисках Тренера, как староста меня уже дёргает за рукав куртки – пришлось накинуть, чтобы не отвлекать внимание на злополучные бинты. И тычет белым ногтем в какую-то строку из многих на расписании. Кто-то вообще красит ногти в белый? Выглядит, как обычная замазка, даже ведь не блестит. А я-то думала, это я не разбираюсь в модных веяниях.       – Это у тебя из-за зрения ограниченная программа? – говорит, когда замечает, как я отхожу подальше, чтобы лучше разглядеть, на что она показывает. Всего лишь пары шагов ей хватило, чтобы сообразить? С ней не расслабишься, видать – всё примечает. От этого чувство хождения по минному полю только обострилось. Звала бы её про себя «минная Поля», если бы любила сокращать имена. Или имена вообще.       – Смотри, – объясняет староста, – вот дни, на которые тебя запишут с переводными, и номера кабинетов.       Даже не успеваю сказать «спасибо» – уже подается чуть ли не вплотную к стене, ведёт пальцем по строкам и записывает что-то своё. Думаю, надо тоже записать, что мне нужно, а заодно и расписание и пойти уже домой, пока она не видит. Но когда я отвлеклась, убирая записи в сумку, к нам неожиданно подошёл человек.       – О, привет, девчонки, – сказал он, стремительно приближаясь. – Алёна, верно? Рад наконец тебя увидеть, добро пожаловать к нам.       Узнать его совсем не сложно, ведь на сайте школы у учителей самые лучшие фотографии – профессиональные фото вместо разномастных аватарок, как у нас. Высокий, в костюме и белой рубашке, тёмные волосы «прилизаны» назад, выразительные чёрные брови, а в глазах какой-то юношеский задор. Из всех учителей на сайте он выглядел самым непокорным. Словно они все шли в преподаватели, а он – в люди в чёрном. И пока другие обязались всего лишь учить детей, он казался готовым уже завтра хоть пришельцев с земли выгонять.       – Лев Александрович, здравствуйте, – только и смогла выжать из себя я, уставившись на классного руководителя не лучше, чем староста на меня с полчаса назад. Та, к слову, лишь мимолётно обернулась, бросила ему какое-то «здрасьте» и вернулась к своему делу у стены. Если она за всем следит, надеюсь, хотя бы сейчас она не обратила внимания, как я залипла.       – Директор на месте? – спросил руководитель.       – Только что был, – подтвердила я.       – Я всё-таки нашёл то, о чём мы говорили, – сказал он старосте, явно продолжая какой-то начатый ранее – должно быть, в сети – разговор. – Пойдём тогда заполним сейчас всё, пока директор не ушёл.       Та устало вздохнула и будто с неохотой побрела за ним – обратно наверх. Мне едва не показалось, что её уже всё раздражает, но она неожиданно обернулась ко мне через плечо, искренне так улыбнулась и звонко сказала:       – Рада была познакомиться, Алён! Давай тогда, завтра увидимся, надеюсь. Напиши мне, если придёшь – я тебе всё тут покажу.       Я лишь молча помахала рукой на прощание, чтоб не кричать в спину им обоим. Как-то староста резко оживилась в присутствии классного, такой дружелюбной и приветливой сразу стала – неужели впечатление хочет произвести? Воображение моё не на шутку разыгралось даже без Тренера. Они уже так хорошо знакомы? Здороваются, будто виделись недавно, продолжают какие-то разговоры с середины. Говорят, между классным руководителем и старостой должна быть особая связь. Какая же связь может быть у этих двух втайне от всех? И что там они вдвоём должны заполнить? В голове с бешеной скоростью вертится только шутка про документы в загс. А ведь, может, она держится такой серьёзной потому, что ей уже есть восемнадцать? Так, надо перестать об этом думать. Шутки шутками, но всему должен быть свой предел.       Когда понимаю, что под все эти мысли втихаря увязалась за ними, Лев Александрович уже жестом подзывает, чтоб я не шла так далеко позади, а догоняла и тоже заходила в кабинет. Как можно было на таком попасться? Мотаю головой, чтоб он понял, что не пойду, а сама со скоростью ошпаренной кошки хватаю телефон и прикладываю к уху. Никто не потащит меня в кабинет за руку, если увидят, что я говорю по телефону.       – Ну, ты где пропала? – спрашиваю Тренера в трубку, сбегая снова вниз по лестнице. – Я жду, а тебя всё нет.       – Извини, я тут неподалеку, – слышу её голос сначала искажённым в динамике, а потом – его эхо по всему коридору, когда она появляется из-за угла с мобильником в руках. Столько раз звонила ей вот так – когда позарез нужна была стена отчуждения от происходящего вокруг – а телефона в её руках не видела ни разу. Как она любит на своих платьях кожаные вставки-заплатки телесного цвета – издалека порой кажется, будто это вырезы, а иногда и вовсе что у неё голая спина или ещё что. Знает же прекрасно, что её вижу только я, так зачем хочет зря казаться слишком откровенной? На мои подколы по этому поводу лишь говорит, что это её любимый цвет. Вот и телефон у неё такой же – в кожаном чехле телесного цвета, а на цепочке висит что-то пушистое, похожее на миниатюрный лисий хвост.       – Малость отвлеклась, спускаясь по лестнице, и прошла немного ниже, – продолжает Тренер, хитро улыбаясь и крутя этим хвостиком почти у меня перед носом. – Или много. Там под школой целые секретные склады, а то и лаборатории какие-то. Не веришь?       – Где над школьниками ставят эксперименты и превращают в мутантов? – конечно, не верю – Тренер ведь мастер травить байки, особенно с этим выражением лица. Во сне я уже бежала бы вслед за ней громить эти ужасные заведения, а тут таких интересных вещей попросту быть не может, как бы она ни желала.       – Ага, ага, да, – смеётся, и её зеленые глаза блестят – потому что говорить в телефон, стоя прямо напротив – это забавно.       До сих пор помню, как однажды Тренер рассказала, что пока я ждала застрявший как-то лифт, она полетела по шахте вверх и там обнаружила какую-то секретную обсерваторию по наблюдению за дальним космосом, а заглянув в телескоп, увидела планеты в такой близи, как показывают на картинках в интернете. Долго я тогда верила в эту байку – будто на крыше моего дома и правда есть засекреченный этаж. А потом поняла, что она так прикалывается. Впрочем, мы друг на друга не обижаемся – друзья так не делают. Просто больше я на такие выдумки не поведусь!       Ради интереса и первого впечатления мы проходим по первому этажу – вдоль отгороженной кованой решёткой раздевалки и до второй лестницы наверх, по которой поднимаемся на второй этаж – это выше, чем располагается кабинет директора. Судя по расписанию, мои экзамены, да и все будущие уроки будут строго на третьем этаже, а на втором учится одна малышня – с первого по четвёртый класс. Так что, когда Тренер вдоволь насмотрится на все картинки на ближайшей стене и посидит на диванчике в зале прямо за углом, поднимаюсь ещё выше. Третий этаж не пестрит мультиками на стенах и цветочками на полу, как предыдущий. Вместо этого тут только паркет, стилизованный под дерево, и изредка висят таблицы, карты, портреты учёных и писателей – в зависимости от того, какой кабинет рядом. Моей златовласой подруге даже взгляд не за что зацепить – видимо, ни географию, ни химию, ни поэзию она не любит. Только тихо ступает за мной следом, озираясь вокруг, и изредка восклицает что-то вроде «о, Нерон» или «о, гироскопы». Поэтому, как только я нахожу нужные мне в ближайшем будущем кабинеты и стараюсь запомнить, где именно они расположены – на самом деле забываю уже через пять минут – мы с ней несёмся вниз, а дальше на выход.       – Ну, и как тебе моя новая школа? – спрашиваю, надеясь, что Тренер не исчезнет, сливаясь с лучистым заревом последнего дня лета.       Она вместо ответа хихикает и тянет куда-то в сторону, второй рукой указывая куда-то со словами «гляди, гляди». Я знаю, что куртка не может поддаться её хватке, но словно ощущаю, как тянется ткань и влечет меня следом.       – Тут написано «Школа номер 117 для особенных детей», – Тренер торжественным голосом читает табличку рядом с входом и опять смеётся. – Я же тебе говорю, тут точно мутантов набирают!       – Тогда школа должна быть «для одарённых». А директор – телепатом.       – А он, по-твоему, не похож на телепата?       – Да брось, он же не настолько лысый.       – Ну, кто знает этих телепатов... – загадочно тянет она и тут же весело выглядывает уже откуда-то из-за плеча с другой стороны. – А будь эта школа для одарённых, как думаешь, какие суперсилы у тебя были бы?       – Вот не знаю, – сначала крепко задумываюсь, перебираю в голове какие-нибудь телепортацию, остановку времени или невидимость, а потом вспоминаю, что она не серьёзно спрашивает, и отвечаю наугад: – Да наверняка я была бы какая-нибудь музыкальная – которая во всём слышит мелодии и стреляет нотами вместо магии, – подмигиваю ей и перехватываю инициативу. – А ты?       – А я... – Тренер тоже задумывается и устремляет взгляд куда-то в небо, но весёлый блеск в её глазах не исчезает. Кажется, её просто приятно удивило, что в этой маленькой фантазии я допускаю, что мы могли бы учиться вместе. – А у меня всегда было такое, знаешь, когда нужна какая-то вещь, а её как назло под рукой нет. Вот – я бы, наверное, умела доставать предметы оттуда, где они есть, сквозь любые расстояния. А у тебя почему не телепортация и не остановка времени?       – На это найдутся те, кому больше всех надо. Уж поверь – если каждый смог бы выбирать, растащили бы в первый день. А вот пуляться нотами – кто бы ещё стал?       – Хм, а вот на наших вылазках ты что-то не очень музыкальная...       В её голосе слышится шутливое ехидство, и я отвечаю тем же:       – Так и ты тоже не Гильгамеш...       До остановки идём молча. Тренер то перемещается к ещё зеленому, но уже теряющему листья дереву и смотрит, как сквозь крону до земли достают тонкие полоски света. То летит вдоль дороги вслед за хороводом золотых листьев. То наклонится и заглянет через плечо человеку, сидящему на скамейке и читающему газету. То присядет напротив пушистой собаки, протягивая ладони прямо к её носу. Как будто всё в новинку, и не потому, что Тренер, как и я, впервые в этих местах. Может, она вообще никогда не видела настоящих листьев, людей, животных? А я всё иду и думаю. О том, что если бы директор – или кто угодно ещё – оказался бы самым настоящим телепатом и умел бы читать мысли, то смог бы увидеть Тренера так же, как вижу её я?       

***

             Навсегда бросить курить – вот что стоило бы сделать в первую очередь, когда тебя берут работать в школу, ещё и классным руководителем. Да и в институте Лев бросал года два назад – с тех пор мог иногда за компанию пару раз затянуться, но пристрастия больше не осталось. Однако, сейчас он себя не проклинал – напротив, план оказался удачным и принес свои плоды достаточно быстро. Стоя за углом школы – за перегородкой под знаком "место для курения" – Лев ждал появления особы, которую видел тут вчера. Если она и правда приходила наниматься на работу, и что-то выбило её из колеи, можно рассчитывать на встречу в последний день перед первым сентября – ведь директор собирает всех работников школы и учителей. Кем бы та девица ни пыталась устроиться – она будет здесь сегодня.       Так и произошло. Лев молниеносно зажёг сигарету, едва заметив в стороне блондинистый хвостик. За перегородкой не так уж много места, чтобы отвернуться, но она всё равно попыталась. И лишь когда Лев снял тёмные очки, впилась в него взглядом, как в призрака:       – Саша, ты, что ли? Ты-то что тут делаешь?       Лев бы так и не вспомнил её, но тот, с прежним именем – всё-таки не позабыл. Едва не назвал её Кабиной, как они с парнями звали когда-то давно, но одёрнул себя. Взрослому человеку не понравится, когда фамилию коверкают, даже если это простая перестановка ударения ради смеха. Время детских шуток и прозвищ прошло. Всех, кроме одного, ставшего именем.       – Привет, Нина. Работаю я теперь здесь. И можешь называть меня Лев, как и раньше.       – Уже устроился? Когда успел? Я тут уже третью неделю безвылазно зависаю, а тебя не видела.       – А я тут со вчерашнего утра. Что тебя сюда занесло?       – Да вот тоже всё пытаюсь устроиться, но меня не берут.       – Почему?       – Там целая история. Не берут ни в администраторы, ни на замену, ни даже, блин, в буфетчицы.       – Что-то со стариком не то. Стал бы он отказывать своим собственным выпускникам? – Лев задумчиво нахмурился.       – Не знаю. Меня вот каждый день отправляет что-то доделывать – то документов не хватает, то оформлено неправильно, то вообще вакансия уже занята. Прямо завидую, как у тебя всё получилось за день. Вот что значит быть сыном директора, да?       – Да брось, – Лев встрепенулся, будто эти слова обожгли огнём. – Меня он тоже пытался отправить на скамейку запасных поначалу. Просто я знаю его, на какие мозоли давить, чтобы он поддался.       Почти сразу понял, что зря сказал последнее – Нина с каким-то нездоровым рвением вцепилась в его пиджак:       – Может, ты и за меня замолвишь словечко? Мне очень нужно попасть в эту школу!       – Вот не знаю, – неуверенно протянул Лев. – Второй раз тот же фокус на него вряд ли подействует. Тем более, откуда мне знать, что у вас там за история – если вмешаюсь, могу сделать только хуже.       – Да что может быть хуже-то? Меня не берут ни на какую работу здесь – это всё, конец истории, – она вдруг замолчала и затянулась сигаретой, будто с усилием.       – Ну и дураки, раз так, – попытался успокоить её Лев. – Иди в соседнюю – сто девятнадцатую – чтоб им всем пусто было.       – Ты не понимаешь. Мне в нашу надо, – в этот раз Нина замолчала надолго, как будто специально для того, чтобы втянуть в себя побольше дыма и выдохнуть огромное серое облако. Потолочная панель притянула тяжёлый дым и уже через секунду не оставила от облака и следа. Нина оправилась и пригладила складки, что оставила ногтями на пиджаке собеседника. – Извини, мы так давно не виделись, а я даже не спросила, как у тебя дела. На машине приезжаешь, дорогие костюмчики, работать устроился – куда захотел, а не куда взяли... Скажи-ка, Лев, а девушку-то новую себе нашёл?       – Не до этого как-то было. Да и я не просто так пришёл и взял должность здесь – надо было сначала выучиться в этом грёбаном институте, да ещё так, чтоб старик не узнал, – поведал Лев как на духу и снова пожалел, что вообще ответил.       – А хочешь, я буду твоей?       Сказала это сухо, без страсти, без придыхания и даже без интереса. Гордая и своенравная дочь солдата, какой Лев знал Нину с детства, никогда бы не снизошла до таких решений. Даже его, сына директора, она не считала кем-то особенным тогда. Что же она сейчас творит? Не дура ведь, наверняка тоже поняла, что без личных связей здесь ничего не добиться.       – Всё настолько плохо? Тебе так сильно надо попасть в школу моего старика, что ты готова на... всякое? – Лев затушил сигарету, впечатав в стену блока так, что она уменьшилась чуть ли не вдвое, осыпавшись. Согласиться бы сейчас, ничего не обещать, словить сполна заслуженных моментов той жизни, которою обычно живут молодые – а там будь, что будет. Главное процесс, верно? Нина, конечно, не подарок, судя по прошлому, но они и друзьями-то никогда не были. Терять нечего. Кроме времени. – Рассказывай давай.       – Ладно, – та последовала его примеру и выкинула сигарету в предназначенный для этого угол блока. – Ты помнишь Анку, сестру мою?       – Ну, да, примерно, – пришлось изрядно напрячь память, чтобы на самом деле вспомнить.       – Ну так слушай. Она попала в очень хреновую историю. Вернее, в положение.       Лев вздёрнул бровь – не ослышался ли он?       – Это то, о чём я думаю?       – Да, да, самое то, – Нина продолжила, от поспешности словно глотая окончания слов. – Про это грёбаное каратэ тоже уже слышал? Так вот это препод – каратист-самоучка – мутил с ней и сделал это. А теперь всё отрицает, отнекивается и прячется в школе. Чуть ли не ночует тут. Твой отец не даёт мне с ним увидеться, хоть и не знает ничего. Или знает – чёрт не разберёт. Поэтому единственный способ для меня вывести этого ублюдка на чистую воду – затесаться в школу. Учителем, секретаршей, уборщицей – да хоть кем. Понимаешь?       Лев медленно кивнул и протянул ей одну из своих сигарет – каких она сама наверняка не сможет себе позволить. Пока Нина всё это говорила, её едва не трясло. Заправленные за уши локоны выбились, а бледное лицо с тонкими губами вдруг прибавило в краске.       – Пожалуй, да – понимаю, – в ответе Лев решил смешать то, что она хочет услышать, и свою личную правду. – А что если я скажу тебе, что мне тоже надо кое-кого вывести на чистую воду?       – И кого же?       – Как насчёт моего собственного отца? Скажем так, за годы в этой школе я видел слишком много, а понять смог, только когда отдалился от того, кем я был раньше.       – И что это даёт мне?       – Ну, во-первых, это гарантия того, что мы с тобой на одной стороне. А во-вторых – я кое-что знаю и про этого каратиста. Отец его точно покрывает. А значит, когда я разберусь с отцом – ему тоже достанется.       – Я не могу ждать, пока улягутся ваши семейные разборки! – выпалила Нина и тут же закурила, успокаиваясь и вдыхая аромат никотина с ментолом. – Надо успеть, пока Анка не родила. Потом им будет проще отмазываться.       – А может, и нет, – вкрадчиво произнёс Лев и взял её за плечи. – Послушай меня. Ты на взводе, и явно не первый день. Я теперь в этой школе, и я помогу тебе. Но всё должно идти так, как я задумал. Ваш отец знает?       Нина покачала головой – значит, старый вояка не в курсе. Ну конечно – если бы только узнал, камня на камне бы тут не оставил.       – И что же ты задумал? – спросила она.       – Если вкратце – я буду лучшим директором, чем он. Для меня эта школа – вся моя жизнь, а он только и делает, что стрижёт капусту. А вместо квалифицированных педагогов берёт каких-то своих дружков, как этот каратист. Им всем тут не место. Могу сказать тебе точно, что они знают, кто ты такая. Поэтому допустить тебя к работе никак не могут. Вместе у нас гораздо больше шансов. Подумай над этим.       Он оставил Нину в раздумьях и ушёл. Ведь она и правда сейчас не вполне адекватна – её разум затуманен гневом и жаждой справедливости. Кто бы знал, что для двух сестер – одна вечно ничему не придавала значения и считала всех обязанными себе, а вторая развлекалась как могла, не брезгуя запрещёнными веществами и взрослыми мужчинами – всё закончится вот так? Если Нина согласится временно затаиться и отдать это дело Льву как один из главных козырей против старика и шайки его нахлебников, Лев пообещает себе разобраться во всех подробностях того, что же на самом деле произошло между её сестрой и этим каратистом. На первый взгляд, банальная интрижка, но с крайне глупым финалом.       А сейчас надо думать о другом. Хорошо, конечно, что так быстро удалось найти себе союзника, в чьих намерениях нет никакого сомнения. Правильно же говорят – дружить всегда хорошо против кого-то. Кстати о друзьях – телефон задребезжал, уведомляя, что "Кáбина Нина Петровна хочет добавить вас в друзья". Прикреплённое сообщение: "Я согласна, будь по-твоему". Быстро же она решилась. И опрометчиво, наверняка. Сначала захотелось чертыхнуться и мысленно упрекнуть её – хоть старик и не вхож на сайт, эта дружба ему не понравится, когда узнает. Но там весь их класс друг у друга добавлен, так что лишние опасения и сомнения быстро отступили. Возможно, Лев в который раз переоценивает внимание отца к своей персоне и своей жизни. Тому как было всё равно, так и осталось. Никакие очки, костюмчики и автомобили этого не изменят.       Что ж, начало такого союза – это уже неплохо. Вот бы и с остальными бывшими одноклассниками удалось найти общий язык так же легко. И пусть вторую вчерашнюю девицу найти пока не удалось – не всё сразу. Ей ведь, чтоб остаться не замеченной им в этот раз, стоило бы всего лишь прийти без шапки или надеть что-то подлиннее. Лица-то Лев и не разглядывал особо. Может, девчонка после вчерашнего вообще заляжет на дно и не появится какое-то время с тем, что она там прятала. Только чтобы появиться вновь через недельку-другую, когда одноклассники совсем опечалятся первыми контрольными в году. Уж этих барыг Лев узнает за версту – таких и в его время по школе сновало немало, и так же прятались от любого взрослого. Интересно, в каком она классе? Выглядит, как старшеклассница, не приведи бог ей оказаться в его одиннадцатом. Но да ладно, не стоит ожидать от везения слишком многого. Довольный собой, Лев направился к парадному входу, всё ещё мысленно отказываясь признавать эту боковую дверь главной.       Увидев своих подопечных прямо с порога, он устремился им навстречу. Охранник хотел было снова затребовать паспорт, но даже привстать не успел – туша не позволила, а Лев уже дошёл до расписания.       Поздоровались, посмотрели друг на друга. Эта новенькая, Алёна, пару секунд глазела на него так, как обычно девчонки смотрят на своих любимых актёров. Ну и кто из них не мечтает о молодом и ухоженном с виду преподавателе? Наверняка в учителях сплошь старики, старухи, да вечные студенты и студентки, забывшие об опрятности из-за чрезмерного увлечения книгами, а потому прожигающие жизнь в одиночестве аж до тридцати. А тут – хоть какая-то искра молодости и настоящей жизни. Во всяком случае, Лев хотел бы создавать именно такое впечатление. Никому, и уж тем более школьникам, не нужно знать, что у него в голове. Да и разве этих девчонок может интересовать что-то, кроме внешности? Можно обладать харизмой, эрудицией, чувством юмора, но для подростков всё это вторично. Малы ещё и несуразны. Впрочем, внешность новенькой Лев тоже оценил ответным взглядом – вполне соответствует тому, что он видел на фото, вовсе не приукрашено. Короткие, несколько небрежно зачёсанные и прилаженные лаком волосы. Угловатые, но по-кошачьи изящные черты лица. Свои прекрасные ноги девчонка явно прятать не привыкла – не стесняется ходить в шортах. Да и вообще, похоже, пытается выглядеть смело – чего стоит хотя бы серьга с плэйбоевским зайцем в ухе. Полина на её фоне – серая мышь, хоть они обе сейчас и одеты максимально просто. Хотя, это может быть обманчивым впечатлением от того, что Алёну Лев увидел впервые, а старосту своего класса знал ещё тогда.       Тогда она была обычной русоволосой пятиклассницей – немного занудной, по словам остальных. Но в целом ничего необычного в ней никогда не было. Во что же это могло вырасти? Ответ на вопрос «кто из них не мечтает» пришёл сам собой. Вот же кому точно нет никакого дела до того, насколько молоды и красивы преподаватели и даже всеми обожаемые актёры, кто с кем встречается и у кого какая помада. За два дня общения всего о человеке, конечно, не узнать, но Лев уже точно понял для себя, что фильтровать свои разговоры староста его класса не умеет или не считает нужным. Говорит и со Львом, и с директором так, будто давние друзья. Ещё и голос этот неприятный – скрипучий, как крышка столетнего сундука. Впрочем, было бы неплохо понаблюдать, перенять эту её манеру общения и повернуть в обратную сторону – чтобы общаться с учениками на равных, на одной волне. Наверняка это оплошность старика – распустил стремительно растущую интеллектом девочку, закрывая глаза на всё за поразительные успехи в учебе, вот она и ведёт себя как хочет. Так почему бы не использовать это в своих интересах?       – Так чё, вы хотите все анкеты распечатать и заполнить прямо сегодня? – спросила Полина, пока поднимались наверх к кабинету старика. Да, Лев решил не размениваться на долгие приветствия и знакомства и в первый же день предложить своим подопечным вопросники касаемо их будущего поступления. Когда, как не в первый учебный день, детям ещё можно будет помечтать о безоблачном будущем – работе мечты, престижных дипломах, дорогих покупках, дальних странах и новых горизонтах?       – Именно так, – ответил Лев сначала дружелюбно, а потом раздражённо добавил, обернувшись: – И не «чё», а «что».       Девочку явно испугал то ли этот контрастный перепад в голосе – из теплоты в холод, то ли пристальный строгий взгляд прямо в глаза. Она поспешно спрятала лицо и побежала вперёд, оставляя учителя на пару шагов позади. Всего на миг Лев смог разглядеть дрожащую рябь в уголках её голубых глаз. Так, пожалуй, и должно выглядеть лицо зарвавшегося ребенка, которого впервые за долгие годы поставили на место. Да, пусть она за эти пять лет подросла, расцвела, волосы покрасила, пусть обогнала всех одноклассников лет на десять в своей голове – для него как была мелкой, так и осталась.       Полина, может, и хотела сказать или спросить что-то ещё – ведь анкеты это не все дела класса, что они обсуждали с утра в интернете – но теперь шла молча. Да уж, общаться с ней в сети тоже та ещё история – от такого обилия смайликов рябит в глазах, и ведь на каждое сообщение у неё какой-то да найдется, если не эмоции, то хоть ёлка, хоть шоколадка. Кто бы мог подумать, что такая болтушка в сети – в жизни окажется столь безэмоциональной. Видимо, правы те, кто шутит, что самые яркие смайлики отправляют с каменным лицом. Или те, кто рассказывает про предательский поддельный позитив.       Уже отворив дверь в отцовский кабинет, Лев заметил, что новенькая, хоть и попрощалась, а идёт за ними хвостом – будто бы тайком. Побоялась оставаться одна в школе, потеряла выход или уже договорилась со старостой прогуляться после школы, а теперь не может уйти без неё? Что ж, ей придётся подождать. Да и Лев не стал бы возражать, если она захочет просто посидеть с ними в кабинете, чтобы привыкнуть хотя бы к трём новым лицам. И, раз эта Алёна такая глазастая и всё так разглядывает, пусть уж лучше это будет явно заинтересовавшее её лицо Льва, ну или хотя бы староста. Всё лучше, чем смотреть на старика.       Лев помахал замешкавшейся девушке рукой, а после, когда подтолкнул свою спутницу вперед через порог, открыто поманил в кабинет. Но что же он увидел в ответ? Алёна скоренько отвернулась, поднимая к голове очевидно молчащий телефон, и с едва различимыми отсюда словами скрылась внизу лестницы. Она что, тоже так делает?       Пока Полина ходила туда-сюда с этими распечатками – хотя этим должна бы заниматься Анна Викторовна, или как там зовут ту симпатичную помощницу директора на полставки – а после уселась заполнять верхние поля анкет под каждого ученика, Лев сидел в стороне, смотрел в экран телефона и продолжал размышлять. Возможно, между ним, новым учителем, и той новой ученицей не так уж и мало общего. Он уже видел британский флаг на её странице сайта школы, а в интернет-пространстве отыскал предыдущее имя. Это несложно, даже если не дали личного дела ученицы – номер прошлой школы обязаны были дать. А дальше пара звонков – дело техники. Значит, она тоже сменила имя, перечеркнув прошлое. Тоже воспитывалась одним лишь отцом, возможно, так же потеряла мать. Но сама возможность того, что эта девочка знает те же трюки, до которых Лев в своё время додумался сам, что она видит мир так же, как и он – могла бы изменить всё.       Старик тем временем никак не мог заткнуться – всё сетовал, какой завтра трудный день, как много всего нужно сделать, какие у него планы на этот учебный год. То ли Полине пытался помешать, то ли Льва побесить. Наверняка ему тяжко видеть, как ненавистный сын посматривает гордой хищной птицей на главную жемчужину его коллекции необычных детей. Когда монолог сам собой зашёл о выпускных классах и первом сентября, старик всё же дал слабину и заговорил с ним:       – Лев Александрович, – с такой издёвкой это произносит, – ваши дети, кстати, должны были уже прийти. Я им ключ от класса дал, чтобы могли прибраться или хотя бы парты расставить. Если хотите, можете пойти наверх и посмотреть свой кабинет.       И ни слова о знакомстве с ребятами. Знает же, что Льву не нужно представляться большинству из них – они даже по старой памяти продолжат называть его Лев. А старик – нет, только вот как сейчас, с саркастической ноткой. Настолько ему неприятно общество сына, что он готов выставить его из кабинета под любым предлогом? Или это очередная попытка бросить подачку – теперь на глазах у ученицы? Впрочем, ей-то обо всём этом думать уж точно не нужно.       – Замечательно, – наигранно заулыбался Лев и нехотя коснулся плеча девочки. – Пойдём, Полина, продолжишь в классе. С друзьями поздороваешься.       – Не-а, – ответила та, не отрывая взгляда от букв, а авторучки от бумаги, – там будет шумно, а мне лучше в тишине. А то я так ничего не успею, то есть, мы не успеем.       Ещё пять лет назад он бы подумал, что этим девчонка открыто показывает, что заодно со стариком. Но сейчас Лев не спешил с выводами. Он всё ещё не знал наверняка, есть ли какое-то особое доверие между директором и старостой выпускного класса. Но в одном убедился точно: если дать этой девочке работу, то за дело возьмётся со всей ответственностью – за уши не оттащишь. А значит – что бы ей сейчас тет-а-тет ни попытался нашептать директор, она не послушает. Так что Лев покинул кабинет без опасений.       По пути опять вспомнил, что делала новенькая, и, поднимаясь на третий этаж – в свой будущий класс – Лев тоже набрал несуществующий номер.       – Ну что, Александр Александрович? Вот мы и снова в твоей школе. Всего за два дня – и место классного в выпускном, и неплохие шансы на союзников, а ещё кое-какие новые проекты. Ну конечно, раньше-то всех сразу отправляли в пед, а кто не хочет – иди, куда вздумается. И даже не спросят, куда. Не наш – пошёл вон. Я же предложу новые интересные возможности. Вот, чем надо заниматься вместо того, чтобы сходить с ума от ностальгии или глупых попыток восстановить отношения в семье. Ты бы смог? А я смог. А теперь извини, мне надо повидаться с моим классом.       Ответа, разумеется, и быть не могло. Интересно, а кого представляет себе эта «Алёна М», когда делает так же? Может, повезёт – и однажды Лев сам спросит. Ведь кто-то же должен позаботиться, чтобы опоздавшая к началу учебного года девочка наверстала упущенное общение, чтобы её приняли с радостью, а не с отчуждением. Не старик-директор же будет этим заниматься, в самом деле.       А пока она не начала учиться, надо бы разузнать о ней побольше. Знакомство всегда идёт проще, если что-то узнать заранее.       А в дальнем углу третьего этажа – в кабинете, который станет родным как минимум на год – Льва встретили старые знакомые. Все такие окрепшие, уверенные и повзрослевшие. И Иван здесь, и Витя, и троица братьев с одинаковыми лицами, и ещё кто-то. И девушки, чьи некогда детские лица Лев сумбурно пытался выудить из омута воспоминаний и сопоставить с именами, но пока не находил сходства – настолько похорошели. Ведь когда знакомые тебе девчонки вырастают в такую красоту – смотреть будешь уже не только на лица.       Что ж, вот Лев и дома. Эти дети сделают покинутую им школу снова родной – он даже не сомневался. И всё же – столько прошлых, нынешних и будущих союзников в предстоящей нелёгкой борьбе за честь, престиж и независимость школы от прихотей старика – и ни одного настоящего друга. Во всяком случае, пока что.