Hassliebe

       Тибальт кипел от злости. До побеления пальцев он сжимал в руке свой смертоносный меч, наблюдая за дядей и его гостем. Всадить клинок прямо в голову этому индюку ему хотелось больше всего на свете. Его приезд помог даже отвлечься от мыслей о запретной любви к Джульетте, с которой в последнее время тоже творилось нечто странное. Но разбираться с кузиной он будет позже — сейчас его главной задачей было спасти Лицисию любым способом. И Тибальту удалось обнаружить наиболее безопасный в первую очередь для сестры. Смотреть на то, как граф Капулетти лебезил перед Скварчалупи, было до ужаса противно. Конечно, он хотел как лучше. Хотел счастья для племянницы, мечтал о лучшей жизни для нее и жутко жалел о том, что вообще когда-то сказал Тибальту обучать ее владению мечом и рукопашному бою. Однако все это не меняло того, что так он просто медленно убивал девушку, не умевшую жить иначе как воин. Он не понимал этого. Зато очень хорошо осознавал Тибальт.  — Вы говорили, что у нее ужасный характер. Где он? Я вижу перед собой обыкновенную овцу, — зло выплюнул Дэмиэно, сложив руки на груди. Тибальт прислушался.  — Не знаю, что это на нее нашло. Она никогда не вела себя подобным образом, — развел руками Капулетти, неловко улыбнувшись. Скварчалупи раздраженно выдохнул, застучав носком сапога по полу.  — Я ненавижу таких женщин. Как я могу быть уверен в том, что она родит мне здорового сына, если смеет проявлять слабость? Мне нужна исключительно сильная жена, — процедил мужчина, вызвав этой гневной тирадой улыбку на губах Тибальта. Молодец, маленькая. Можешь ведь, если захочешь. Слухи, которые ходили об этом графе, совершенно не способствовали спокойствию Тибальта за будущее сестры. Она должна была стать уже третьей его законной женой. Все его женщины умирали, все до единой, оставляя после себя лишь сыновей. Ни одной дочери. Многие говорили, что девочек граф приказывал незамедлительно убивать — у него могли рождаться только мальчики. А все его жены были непокорными и агрессивными, похожими на Лицисию. Вот только за пару месяцев рядом с мужем менялись до неузнаваемости. И единственным спасением для девушки Тибальт видел ту покорность, что так выводила Дэмиэно из себя. Только поэтому уговорил ее подчиняться каждому слову, надеясь, что граф откажется от свадьбы.  — Наверное, волнуется из-за свадьбы. С ними такое случается, — попытался оправдаться Капулетти, избегая смотреть в глаза графу. Тот жестом прервал речь мужчины.  — Антонио, этого больше не должно повториться. Девка красивая, только из-за этого я даю ей еще один шанс, — ухмыльнулся Скварчалупи, сверкнув ярко-зелеными глазами. Тибальт сцепил зубы и медленно выдохнул. Настолько сильно его вывести из себя мог разве что Меркуцио. Но мужчина был готов на все, лишь бы сестра не уехала в Пизу вместе с Дэмиэно. Лицисия была слишком дорога ему, чтобы так легко ее потерять.

***

Меркуцио валялся на любимой скамье Лицисии, щурясь от яркого солнца. Людей на улице было неимоверно мало — ранний час делал свое дело. Только верные друзья, — нет, братья, — Бенволио и Ромео были рядом. Оба непривычно молчаливые и задумчивые. Меркуцио присматривался к Ромео. Что-то в нем сильно изменилось. Наверное, как и в самом черноволосом повесе. Бенволио влюбился. Это было ясно, как Божий день. Юноша всегда кричал, что «в это болото» не сунется, предпочитал находиться в сторонке, наслаждаясь мимолетными встречами с девушками. Держался недолго. Но в тот момент Меркуцио не хотел вдаваться в подробности, знать имя и все такое. Ему было наплевать. Никуда не денется. А Ромео действительно беспокоил. Он стал другим именно после того идиотского бала у Капулетти. Сбегал по ночам в неизвестном направлении, ходил жутко задумчивый и не обращал никакого внимания на вьющихся вокруг женщин. Даже о своей красотке Розалине забыл. Странное поведение друга заставляло Меркуцио задуматься. А ведь и он сам чувствовал какую-то перемену в себе. Да, пожалуй, он стал более злым. Но причину этому он знал. Все дело было в Лицисии, в мелкой Капулетти, в ее слезах на том балу, в ее поцелуе, окончательно запутавшем все. Юноша ненавидел ее сначала, а потом просто хотел ненавидеть, хотел доказать, что все осталось, как и прежде. Но когда он видел полное отчаянье в ее голубых глазах, почему-то внезапно пропадали все заготовленные насмешки. Куда-то уходили шуточки и желание вновь одержать победу над ней в рукопашном бое. Но Меркуцио яростно отметал свои светлые мысли и чувства, списывая все на развившуюся зависимость от этой девчонки. Он так цеплялся за эту идею, что с трудом мог думать о чем-то другом. В его голове крутилась мысль о мести. Напоследок. Чтоб Капулетти запомнила последнюю встречу навсегда, чтоб проклинала врага по ночам и рыдала, рыдала, рыдала. Да, именно этого он и хотел. Заставить страдать еще больше, зная, что ей и без того не будет жизни после свадьбы. Но Лицисии все не было. Меркуцио уверял себя, что она все еще спит, хотя понимал, что это не так: тупо не смогла бы уснуть после ночных посиделок у церкви. Как и он сам. А потому все планы, связанные с девушкой, он отодвинул на потом, вглядываясь в Ромео. Если подумать, в последнее время произошло немало странного. Взять хоть тот приход необъятных размеров женщины из Капулетти, за которой стрелой прибежала все та же Лицисия. Она отвлекла Меркуцио от главного: ведь та сумасшедшая искала Ромео. Они с Бенволио потом долго подшучивали над другом, мол, вот на каких теперь тянет. Но с каждой секундой юноше становилось все тревожнее. В памяти опять всплыл ночной поцелуй. Слишком резкий, кажется, неожиданный даже для самой Лицисии. Меркуцио внезапно насторожился. Что-то здесь было не так, если добавить к тому еще и исчезновение Ромео тогда же, о чем парой часов ранее ему сообщил Бенволио. Они, короли Вероны, короли всего мира, уничтожали себя изнутри. Каждый из них. Они молчали, переживая все происходящее лично. Все то, что они так долго строили, рушилось в считанные мгновения. Всего пару дней назад все было совсем иначе. Пока они не решили пойти на бал. Бал, ставший переломным моментом для каждого из них.

***

POV Лицисия Долго гулять в саду я не смогла. Меня тянуло на площадь, нутром я чувствовала, что Меркуцио уже там. И плевать было на то, что вокруг него, как обычно, море девушек, плевать, что обо мне подумают. Завтра меня здесь уже не будет. Терять просто нечего. Все, что могла, я уже давно потеряла. Окончательно и бесповоротно. Да, я должна была поговорить с ним, черт возьми! Наверное, стоило сделать это уже давно, а не тянуть до последнего. Сейчас… сейчас этим уже ничего не изменишь. Разве что удастся разъяснить некоторые моменты. Соперника я увидела издалека, валяющимся на скамейке. Как ни странно, рядом были только Ромео и Бенволио, что меня, конечно, порадовало. В любом случае, даже при них мне не слишком-то хотелось вести задушевные беседы с племянником Принца. Это слишком личное.  — Эй, Меркуцио! — ступив на площадь, позвала я юношу, привлекая внимание всех троих. Ромео поприветствовал меня мягкой улыбкой и еле заметным кивком, Бенволио тяжело сглотнул и отвернулся, а Меркуцио… Сначала он лениво взглянул на меня, а после, видимо, поняв, кто пришел, резво вскочил на ноги, глядя на меня, словно разъяренный конь, но на губах его неизменно играла ухмылка.  — О, Принцесса пожаловала! — воскликнул он, разведя руки в стороны и громко хохоча. Я нахмурилась, заметно напрягшись от его действий. Боже, только бы он не помнил того, что произошло ночью…  — Лицисия, боюсь, сейчас тебе лучше уйти, — посоветовал Ромео, мельком взглянув на друга. Бенволио, стоявший рядом с ним, согласно кивнул. Но это услышал и Меркуцио. Юноша взвился и метнулся ко мне, с силой схватив за запястья, синяки на которых не прошли после бала. Я вскрикнула от боли и неожиданности, рефлекторно попытавшись вывернуться, но сделать этого не удалось: держал он крепко, не рассчитывая силу, и был так разозлен, что мне даже стало страшно.  — Что ты делала у церкви ночью? — процедил юноша, внимательно глядя мне в глаза. Я сглотнула, резко втянув носом воздух.  — Я просто гуляла, — как можно спокойнее попыталась ответить я, но голос все равно дрожал, выдавая меня с поличным.  — Не смей мне лгать! — гаркнул Меркуцио, надавив на тонкую кожу, от чего я зашипела. Ромео подошел к другу со спины и положил руку ему на плечо.  — Прекрати, — твердо произнес он, — отпусти ее, ты же видишь, что ей больно.  — О, Ромео, а где же был ты? Мне известно, что ты пропал этой ночью, — подозрительно доброжелательно улыбнулся Меркуцио, даже не думая ослаблять хватку. Руки начинали потихоньку неметь.  — Я был в саду, — быстро нашелся Монтекки, быстро взглянув на испуганную меня. Но мы оба видели, что племянник Принца не верит ни единому слову.  — Ну же, давай, с кем ты была? С кем?! — вновь принялся кричать юноша на меня, вызывая помимо прочего еще и головную боль.  — Меркуцио, довольно! — вступился Бенволио, разжимая пальцы друга и прижимая мое дрожащее тело к себе. — Она была с Джульеттой.  — Что? Откуда ты… — удивленно прошептала я, но он прижал палец к моим губам, призывая к молчанию. Я вновь перевела взгляд на Меркуцио. Он развернулся к Ромео, ухмыляясь еще более гадко, чем раньше.  — Ты тоже был там. Я не хотел верить слухам, но придется. Предатель, — прошипел юноша в лицо Монтекки и вернулся ко мне, не вслушиваясь в дальнейшие оправдания. — Хотела их прикрыть, да? Только поэтому поцеловала? Дрянь, — выплюнул он, смерив меня презрительным взглядом. Я шокированно смотрела на него, чувствуя, как дрожат мои губы, а Бенволио осторожно поглаживает по волосам.  — Меркуцио… — неосознанно прошептала я, когда в глазах защипало, а по щеке скатилась соленая капля. Юноша сжал зубы и отвел взгляд в сторону.  — Не надо играть со мной. Никогда, — вырвав меня из рук Бенволио, процедил он мне на ухо и оттолкнул от себя так, что я вновь оказалась прижатой к его другу. Меркуцио двинулся к Ромео и окинул его разъяренным взглядом.  — Ты… как ты мог? Капулетти, — скривился он, тряхнув копной черных волос. Ромео нахмурился и фыркнул.  — Не тебе говорить об этом, — вновь мимолетно взглянув на меня, ткнул он пальцем в грудь юноше. — Будто бы никто не замечает, как ты смотришь на нее.  — Замолчи! Это ложь! — крикнул Меркуцио, дрожа от ярости. Меня передернуло, и Бенволио сжал меня чуть крепче, боясь, что я могу вырваться. Но я не могла. Я слушала то, что говорил Ромео, и молилась лишь о том, чтобы не упасть.  — Ты лучше всех других знаешь, что это правда! Признай, пока еще не поздно, — взмолился Ромео, схватив друга за ворот сиреневой рубахи. Меня трясло от переизбытка эмоций. Я недоверчиво смотрела на притихшего Меркуцио. Тот исподлобья яростно взглянул на меня, заставив вздрогнуть.  — Никогда. Никогда я не признаю этого, — прошипел юноша, глядя мне прямо в глаза. Я на несколько секунд задохнулась, а когда смысл его слов дошел до меня, я вырвалась из объятий Бенволио и нетвердой походкой подошла к нему.  — Мне не нужны твои грязные слова. Если ты так ограничен, я ничего не могу сделать. Но, знаешь, закопай свои чувства поглубже, если они есть. Я больше не хочу тебя знать, — дрожащим голосом закричала я, отвесив юноше сильную пощечину. Он ошарашенно смотрел на меня еще пару мгновений, пока я не сорвалась с места, убегая подальше, в сад у дома Принца, где меня никто не смог бы найти. Слова Меркуцио больно ранили меня, задели за живое, убив даже ту слабую надежду, которая жила во мне. Я не хотела видеть его больше никогда, и если для этого потребуется уехать в Пизу, я готова. Последняя нить разорвана. Спасибо, Меркуцио, мне этого не хватало. Спасибо и… прощай. Навсегда.