(our) colors

Вообще-то Сонхва не любит, когда в его жизнь лезут чужие любопытные носы. Такие, например, как уёновский — вечно что-то выспрашивает, выслеживает, подмечает; тебе вообще зачем всё это нужно? Уён жмёт плечами и говорит просто так. Сонхва знает — не просто так. Сонхва не кутается в свой зимний шарф, как это по привычке делают Хонджун или Ёсан; издалека оглядывает свою компанию, стоя за универскими воротами в перерыв, пока сами ребята топчутся на крыльце и пальцами ловят снежинки — дети малые. Сонхва не курит, но хотел бы; это ведь выглядит круто, разве нет? Сонхва, может, и старше всех в компании, может — не только возрастом, как ему говорят, но на деле — всё ещё такое же не подросшее дитя с розовыми очками на носу. Только вид делает, что серьёзный. — Хён, слышь. Сонхва чуть ли не подпрыгивает от внезапности; оборачивается. Перед носом худощавые метр восемьдесят три со скромной улыбкой и в удлинённом пальто — ты ещё один пират, что ли? Новеньких в нашу компанию не берём, а плагиатчиков в бан на пожизненное. Минки смеётся; Сонхва ведь выпаливает это всё вслух. — Никакого пиратства, хён. Только простые человеческие просьбы о прикурить. У Минки голос грубоват; Сонхве не особо часто доводилось его слышать раньше, только если Юнхо трещал с Минки у подъезда его дома, дожидаясь, пока старший выйдет. Сонхве не особо нравится этот Минки — это вовсе не ревность — но чужих друзей выбирать не приходится. Юнхо — снисходительно мажет по плечу своей огромной ладонью. — Мы же просто занимаемся вместе, хён, — улыбается ярко-ярко так. — Баскетбол и всё такое. — Да-да, и всё такое. Сонхва чешет затылок и больше не находится ни с каким другим ответом; принимает Юнхо вместе с его другом Минки и молчит по большей части. Всё это не особо прикольно, конечно, но как-то со временем привыкаешь, особенно, если не трогают. А сейчас — Минки трогает. — Сонхва-хён. У Сонхвы в принципе никогда не было намерений тащить в свою компанию Юнхо и Минки. Не то чтобы снова ревность, просто — зачем? Хотя по возрасту подходят. Но Сонхва держит Юнхо близко и даже не знакомит ни с кем; и за руку не появляется с ним в универе. Юнхо, благо, всё понимает и льнёт к Сонхве только дома — на кухне подбородок на плечо и медвежьи объятия со спины; или протянуть руку помощи в скейт-парке, когда старший, за рвением соответствовать Юнхо во всём, падает со скейта на очередной горке. Сонхва даже не знает, как это всё называется; термины эти все скейтбордистские; да и особо не пытается учить. Юнхо смеётся только, по-доброму так; хён у меня такой молодец. Сонхва отмирает, когда Минки трясёт за плечо, и переводит на него взгляд. — Так ты же вроде спортсмен, нет? — Сонхва хмурит брови; рукой — в волосы на затылке и чуть ерошит. Уён, с того крыльца, где все кучкуются, изображает знаменитый Крик и громко говорит о том, что он в шоке от взаимодействия Сонхвы с посторонними людьми. Хонджун пинает его под коленку. Ёсан и Сан тихо смеются, стоя в обнимку. — Не трудно играть в баскетбол и курить, а? — Так и скажи, что у тебя нет. Минки довольно хмыкает; одёргивает своё пальто и руки в карманы прячет — на улице поднимается ветер и сдувает снег с небольших сугробов. Сонхва хмурится вновь и старается игнорировать настойчивые крики Уёна с крыльца — с этим товарищем он разберётся позднее. Ну, или Хонджун наведёт порядок за него. Из-за угла выруливает Юнхо как раз в тот самый момент, когда звенит звонок на пару — Сонхва считает это критически удачным стечением обстоятельств; компания и прочие студенты уходят в здание. Сонхва — между Минки и Юнхо. Юнхо снова — со своей вечно сияющей довольной улыбкой. — А мы тут о тебе как раз говорили, — Минки смотрит с такой же улыбкой на Юнхо. Наглая-наглая ложь. Минки здоровается с Юнхо своим фирменным приветствием — камень-ножницы-бумага и прочая ересь, последовательность которой Сонхва не особо запоминает и даже не пытается. Единственно верной и нужной информацией, которую можно держать в голове, Сонхва считает все те лекции, что им дают в универе. Сейчас — он наглым образом всё упускает и смотрит на движения чужих рук; пальцев. А потом поднимает взгляд на Юнхо. — Привет. Юнхо вместо ответа налетает с объятиями — носом в чужую шею, бессовестно отодвинув шарф; Минки делает вид, что не скрипит зубами. От злости ли; от зависти ли; чёрт его знает. Переминается с ноги на ногу, а потом толкает пальцем в плечо; кобальтовые волосы ерошатся новым порывом морозного ветра. — Алло, сигареты есть тут у кого-то или мне дальше сцену из дорамы смотреть? Юнхо почти не глядя вытаскивает пачку и передаёт её Минки, а сам — от Сонхвы не отлипает; мог бы руками и ногами обнять сразу — повис бы как коала с удовольствием. Сонхва теряется, но обнимает тоже; в ладонях вспыхивает тепло, стоит им коснуться ткани куртки на чужой спине. Минки молча прикуривает и возвращает пачку в карман чужой куртки сам; хлопает Юнхо по плечу и Сонхву по пальцам — беспардонно. — Ну, я полетел. Свидимся после пар. Юнхо отстраняется и смотрит Минки вслед молча; Сонхва взглядом — в ту же сторону, но настороженно; всё никак не привыкнет к чужой фамильярности. Потом смотрит на огромные ладони младшего, сегодня пустующие — так непривычно видеть Юнхо без его любимого скейта; снега на улице уже много для обычного катания по асфальту. — Пойдём домой раньше? — Сонхва смотрит на Юнхо как-то умоляюще. — Я напишу старосте, что приболел, а ты отмажешься тренировками. — Тебя настолько бесит Минки? Сонхва тянет с ответом долгих несколько секунд, а потом хватает младшего за руку; не отвечает вовсе и направляется в сторону своего дома по привычке. Юнхо не спорит и улыбается мягко; знает, что свою ревность старший скрыть никак не может; идёт у него на поводу, просто потому что так надо. — Было бы классно, если бы у тебя был такой... пшеничный цвет волос, знаешь, — Юнхо оборачивается и говорит негромко, когда Сонхва выходит к нему на застеклённый балкон своей-не своей квартиры; Пак ладонями давит на чужие лопатки нарочно, а потом локтем опирается на подоконник. Профиль у Юнхо очень красивый. — Я люблю этот цвет. Не чисто белый или жёлтый, как у Ёсана, а вот пшеничный. Но чёрный люблю больше, конечно. Сонхва поджимает губы и качает головой — он не очень любит эту тему, но складывается такое впечатление, что Сонхва вообще в своей жизни ничего выбирать не может; даже — темы для разговоров. Юнхо наваливается всем телом и давит своей лучезарностью в хмурый зимний день — пепел сигареты осыпается за приоткрытое окно, а холодный ветер и табачный дым уже не кажутся такими мерзкими. Сонхва, вообще-то, любит зиму, но почему-то не в этом году. Старший неловко обнимает в ответ. — Ты не задумывался, что мы можем и не быть друг другу соулмейтами? — Сонхва начинает тихо-тихо; почти боязливо. — Разве такое возможно? Мы же чувствуем тепло. Юнхо отстраняется и выкидывает стлевший бычок на морозную улицу. Ему думалось однажды о таком, ведь в день восемнадцатилетия Сонхвы его волосы просто почернели ещё больше; стали ярче. Это не то, что обычно привык наблюдать Юнхо, когда люди достигают совершеннолетия. Да и мало ли на свете людей, что любят вот такой чёрный цвет? Юнхо вообще не знает, что он любит. Знает только кого. Сонхву. — Хён, послушай, — Юнхо берёт чужие руки в свои и переплетает пальцы; Сонхва ёжится с непривычки, вжимая голову в плечи — очередной приток нежности, к которому его заранее не готовили. — Мне плевать, окей? Серьёзно. Даже если не я твой соулмейт, а твой внезапно объявится, я буду драться и всех нахер разбросаю. Ты же знаешь меня. Сонхва смеётся и кивает — конечно, он знает; ещё забавнее наблюдать то, как Юнхо пытается материться; выглядеть взрослее, чем он есть на самом деле. Сонхва любит ребячество Юнхо, и ему комфортно с этим большим ребёнком, особенно понимая, что рано или поздно Юнхо выдаёт такие умные и серьёзные вещи, на которые сам Сонхва не особо-то и способен. — Мне нравишься ты и твои волосы, — Сонхва совсем немного расслабляется и вытаскивает руку из чужой хватки; касается тёмных волос Юнхо, что так сильно похожи на натуральные. — И даже если мы друг другу не соулмейты — я всё равно буду бороться за тебя. Юнхо улыбается; тянет к себе старшего и целует прямо на балконе — на виду у чужих глаз. Во дворе дома Сонхвы маленькие дети играют в снежки и видят эту картину — кидаются снегом в окна, потому что думают, что докинут до второго этажа. Юнхо первый тянет руку к стеклу и на ощупь задвигает створки. — Это неестественно! Вашими соулмейтами должны быть девушки! Кому бы только было дело до этого, особенно — если кричат такое маленькие дети со двора. Утром Сонхва просыпается в объятиях Юнхо и с удивлением замечает яркую бирюзу в чужих волосах — то, что в тайне ото всех Сонхва с самого детства по-настоящему любил. Он тихо встаёт с кровати и подходит к своему стенному шкафу с книгами; дверцы — стеклянные; сомнительная замена зеркалу, конечно. Сонхва оттягивает короткие пряди собственных волос, с ещё большим удивлением обнаруживая в слабом отражении, что они больше не чёрные. Паника охватывает следующим этапом, когда за закрытой дверью спальни он слышит шорохи и чужие голоса — родители приехали в гости слишком не вовремя. Всё же, сбои в системе этой — бывают.