«Истинным является лишь тот закон, который ведет к свободе. Другого нет».
(Ричард Бах. Чайка по имени Джонатан Ливингстон)
Встречать тех, кого когда-то выручил, Артуру еще не доводилось. Хотя, может быть, он их встречал, но плохая память на лица не позволяла узнать тех, кого увидел однажды мельком. Уже через пять дней после того, как наведался к ребенку со скверным отчимом, Артур не мог вспомнить, как выглядел тот мальчишка. В памяти остались только блестящие глаза на уровне дверной ручки — и все. Альфа по имени Лео отложился в памяти чуть лучше, поэтому когда в кафе-бар «Сицилия» вошли шестеро человек, на одном из них Артур задержал взгляд дольше. Он не мог гарантировать, что парень был именно тем, но парень тоже задержал на нем взгляд, его губы дрогнули. Артур понял, что угадал правильно. Компания прошла в основной зал и скрылась за стеной, а Артур ушел вести воспитательную беседу с одним распоясавшимся посетителем. Тот в порыве пьяной тяги к вакханалии разбил в пыль и стеклянную крошку три бокала, а после, когда ему намекнули о грядущей оплате, ощетинился и принялся разглагольствовать о своих гражданских правах. Официант умоляюще посмотрел на Артура, а тот отвел оратора в сторону и объяснил, как делать нехорошо и что бывает, когда это самое нехорошо достигает ушей полиции. — Вам оно надо? — спросил Артур. Парень обдумал вопрос как следует и решительно заявил, что нет, оно ему было без надобности. После была трагическая просьба о предоставлении жалобной книги, где парень оставил свой автограф насильно, раз добровольно не просили, оплата и уход со сцены. Артур не понимал, зачем пить, если знаешь, что становишься идиотом. Тут было два варианта: либо по жизни умом тот парень не блистал, либо был эгоистом. Судя по пустоте глаз, верным оказывался первый вариант. Когда Артур вернулся на свое законное место, его уже поджидали возле барной стойки, крутя стакан и о чем-то думая. — О, привет! — Лео прикинулся, будто случайно оказался здесь и как можно невозмутимей оперся локтем о столешницу. Артур не знал, зачем тот врал, и кивнул парню. — Привет. — Классное место. Ты здесь работаешь? «Нет, гуляю в форме охранника. Это костюмированная вечеринка». — Как ты понял? — спросил Артур. Лео, ничуть не смутившись, улыбнулся. Улыбка была теплой, словно Лео увидел старого друга. — Слушай, спасибо, что выручил тогда. Ты не против, если я тебя угощу? Артур выразительно посмотрел на свою униформу, и Лео поспешно добавил: — Ну, не прямо сейчас. Когда тебе удобно. — Зачем? Вопрос, невинный и обыкновенный, поверг Лео в ступор. Артур вновь вспомнил, что логичные вопросы в лоб были призваны смущать людей. Однако, не спросить он не мог. Зачем тащить его угощаться, если все формальности уже были соблюдены, а благодарности высказаны? Лео заметно нервничал. Артур же, рассматривая того, как любопытный вид в террариуме, понял, что Лео приглашал не из вежливости, а потому что хотел. И ждал отказа. — Хорошо. Где? Когда? — согласился Артур, вспомнив, что не вылезал из дома на такие вот гулянки довольно долго. На лице Лео, не готового к положительному ответу, появилось изумление. Он был симпатичным, и всего немногим старше Артура. Явно выходец из хорошей семьи и явно либо любимчик, либо единственный ребенок. Однако избалованным принцем не казался. Лео стал спешно обдумывать варианты похода. Артур ждал. Наконец, Лео сказал ту фразу, которую говорили все, кто ничего не смог придумать: — А ты сам куда хочешь? Артур усмехнулся и тут же унюхал запах карбонары. — Хочу пасты, — решил он. — Класс! Значит, итальянская кухня. — И Лео кивнул ему, решив не донимать, ушел, но через минуту вернулся с алыми пятнами на шее. — Номер не взял, — пояснил он. Артур о номере и сам забыл. Они обменялись телефонами, а Артур подумал с опозданием: на кой ему все это сдалось! Но идти на попятный было уже поздно. Поезд неспешно тронулся, и оставалось лишь сидеть в вагоне и ждать следующей остановки.***
К кафе с итальянской едой Артур пришел на пять минут раньше обговоренного времени, но Лео уже ждал его, топчась у входа. Он легко мог бы дождаться его внутри, но остался стоять снаружи, несмотря на дующий между домами холодный ветер. К встрече Артур особенно не готовился, потому что не знал, к какому виду встреч она принадлежала. Поэтому пришел в том, в чем пришел бы на ужин с братьями. — Классно выглядишь, — изрек Лео самую стандартную фразу из списка всех стандартных фраз. Эта фраза даже в присуждении номинаций не участвовала — настолько она всем обрыдла. — Банально, — сказал Артур, не подумав. Одно из ключевых правил взаимодействия с миром гласило: следует говорить не то, что думаешь, а то, что необходимо в конкретной ситуации. Это правило Артура нервировало, но чаще он просто забывал про него. Лео удара под дых не ожидал, а потому лицо его приобрело растерянное выражение. Артур поспешил сказать: — Это типа шутка. Лео заулыбался обратно, и неловкая ситуация была сглажена. Он вел себя, как подобало: был приветливым, сам выбрал вино, заставил Артура смотреть не на цены, а на блюда, произнес около двадцати четырех ничего не значащих предложений, которые, как он считал, должны были их познакомить, но добился лишь того, что узнал имя и возраст Артура, название любимого фильма и отношение к апартеиду. Последнее возникло совершенно случайно, но и оно не несло в себе особых проблесков в узнавании личности собеседника, потому что любой современный человек был негативно настроен к ущемлению прав. Артур не понимал, почему тот не спрашивал интересующие его вещи, а вилял где-то на задворках, получая ничего не значащую без контекста информацию. Задавать общие вопросы незнакомому человеку, не углубляясь ни в один, все равно что читать книгу по одной пятой страницы и удивляться в конце, что же произошло. — Ладно, тебе нравится паста? — спросил Артур. Лео — с красивой фамилией Кавано — как раз наворачивал спагетти на вилку, прихватывая по пути кусочек бекона. — Вполне, — сказал он. — Когда ты пришел сюда, ты уже хотел пасту? Лео озадачился. — Эээ… Нет, я взял ее за компанию. А что? — А что тебе помешало взять то блюдо, которое ты хотел? Лео опустил вилку и рассеянно заулыбался. — Странные вопросы, — произнес он. — Которым предшествовали странные поступки. Может, закажешь то, что действительно хочешь, а не то, что требуют какие-то твои внутренние заморочки? Лео скис. — Все так плохо? — Ты ковыряешь эту тарелку уже полчаса. Голодные африканские дети уже скинули бы тебя в пропасть за такое варварство. Лео подумал, положил вилку с почти нетронутой пастой, зачем-то покосился на Артура, словно ждал отеческого благословения или еще чего. Потом взял меню и подозвал официанта. Так быстро выяснилось, что Лео не хотел ни красного сухого вина, ни карбонары, ни фруктового десерта. Лео хотел бутылку пива и пиццу с колбасками и грибами. — Не делай так больше, — сказал Артур. Лео без пояснений понял, что именно не делать. Так и состоялось знакомство. Они уже не говорили о всякой тягомотине, вроде похолодания, хобби и занятий спортом. Лео сказал, что терпеть не мог красное сухое да и вообще красное. Сказал, что любовь к пицце в нем пробудил Микеланджело из «Черепашек-ниндзя». Что он, вообще-то, предпочитал расслабляться в баре, где атмосфера уединения сработана лучше этой гряды столиков как в столовой с той лишь разницей, что в столовой не было таких цен. Потом он спросил, как часто Артур помогал прохожим битьем морд. Видно было, что этот вопрос волновал его больше прочих. — Да редко, — пожал плечами Артур. — Просто раз уж я мог помочь, почему бы и не помочь? — Это было круто. — Лео отхлебнул из бутылки. — Я уже думал, что все, конец мне, а тут ты. Подошел такой тихий, как будто за хлебом, и с размаху ему ка-ак!.. — Лео фыркнул и поник. — Я никогда так не боялся. Ну, то есть, одно дело, когда в фильме видишь, когда кого-то грабят. Надо отдать, что просят, и успокаивать, да? Но в реальности… Короче говоря, в тот вечер я опустошил бутылку. — И порыдал, — подсказал Артур. Лео поперхнулся. — Эй, о таком не говорят! Артур с усмешкой приподнял брови. — То есть, хочешь сказать, что стресс не искал выход? — Искал. И нашел. Но о таком все равно не говорят. — Почему? — Ну… — Лео замялся. — Это, вроде как, признак слабости. — Глупости какие. Это признак вполне закономерной реакции на стрессовую ситуацию. Тебе там не плюшевым медведем угрожали. Кто знает, что стукнуло бы тому идиоту в голову, или если я бы не проходил мимо. — Об этом я и думал, когда пил, — мрачно подтвердил Лео. — А ты о чем думаешь, когда попадаешь в такие переплеты? Не страшно? Только дурачок ответил бы, что нет, не страшно. Или безбожный хвастун. У Артура до сих пор был синяк на пальце, до сих пор не зажило полностью плечо. А уж та ночь, когда его швырнули в окно!.. Нет, это определенно было страшно. Об этом Артур и сказал. За преодоление страхов они и выпили, чокнувшись, один — горлышком бутылки, второй — бокалом. Из кафе выходили почти перед закрытием. Артур спрятал подбородок в шарф. Он полагал, что посиделки закончены на хорошей ноте. Лео, наконец, отблагодарил его и может теперь спать спокойно, а Артур приятно провел время и объелся пастой на неделю вперед. Поэтому неожиданностью оказалось предложение вызова такси. — Да я умею, — недоуменно произнес Артур, вынул телефон и продемонстрировал навыки. Лео покачал головой: — Ты определенно странный тип, Артур Аллен. — Обычный, — отмахнулся Артур. — Спасибо за вечер. — Это тебе спасибо. Такси приехало довольно быстро, несмотря на час пик для таких вот запоздавших. Артур погрузился в машину, а Лео вдруг, помявшись, спросил: — Могу я еще позвонить? Артур редко вел себя, как ползущая по листку улитка, но в этот раз стал ей, превратился, как оборотень, буквально ощущая, как неповоротливо закрутился вопрос в голове, переворачиваясь так и эдак. Прошла целая вечность, за время которой родились и погибли десятки цивилизаций. А потом Артур согласился.***
Майлз аж присвистнул от избытка эмоций. Свист высвобождал лишний восторженный и священный ужас из его тела. И Артур снова подумал, что за десять минут этот парень демонстрирует больше эмоций, чем он демонстрировал всю свою жизнь. Наверно, если прибавить в лексикон на тонну побольше ахов, выдохов и прочих изъявлений чувств, его перестанут считать странным и примут в свой кружок. А хотел ли он туда? — Так это было свидание? Какая романтика, чтоб ее! Ты спас прекрасного принца, и он теперь навеки твой. — Вообще его зовут Лео, и он умеет хлестать пиво, — отозвался Артур. — Да я же шучу. Ну чего ты! — Майлз огрел его полотенцем. — И как он тебе? И задал Майлз вопрос с таким видом, будто интересовался, как Артуру понравился новый испробованный им вид копченого сыра. — Ну он человек, — начал Артур издалека. Майлз закатил глаза. — Отличное уточнение. Знаешь, очень хорошо, что ты сообщил мне, теперь есть над чем поразмыслить… Черт возьми, Артур, он тебе понравился? — Но мы не на свидание ходили. Он симпатичный, если ты об этом. — Та-ак, — Майлз кивнул, подбадривая. — И-и? Тут до Артура дошло. Он улыбнулся, поймав озарение за хвост и как следует встряхнув эту пронырливую заразу. — Хочешь спросить, переспал бы я с ним? Да. Артур задумался, как именно он переспал бы с вышеупомянутым альфой, но в голову пришли только банальности, вроде: «Предложил бы продолжить общение в более интимной обстановке — предлог, проверенный временем». К себе Артур никого не звал. Его берлога была его до последнего гвоздика. Там все лежало на своих местах и не терпело чужих глаз и рук. Расчески было две — одна на зеркале в туалете, другая на полке в коридоре. И они не должны были меняться местами, потому что так было правильно. Рожок для обуви лежал строго слева от потрепанного кожаного пуфа. Книги, как и в детстве, Артур расставлял по цветам. А самое главное — никто не имел права трогать толстую старую тетрадку, которую Артур — он подозревал — будет беречь до глубокой старости, а в завещании велит сжечь в баке, возле которого будут греться какие-нибудь бездомные. — Ау, ты куда ушел? — Артур не заметил, что Майлз махал рукой перед его лицом. — Надеюсь, не воображал всякие грязные сценки? Артур воображал пепел, улетающий в небо вместе с искорками от костра. — Нет. — Так ты с ним еще увидишься? — Да. Он хотел позвонить. — Расскажешь дяде Майлзу, как все прошло? — Майлз с довольным лицом светского сплетника заговорщицки наклонился ближе к нему. — Можно даже с подробностями. — Ты невозможен, — покачал головой Артур. Майлз только пожал плечами, говоря, что никто в мире не был совершенен. Никто.