«Почему самое трудное на свете дело — убедить свободного в том, что он свободен?».
(Ричард Бах. Чайка по имени Джонатан Ливингстон)
Артур так и не придумал имя для пса. Тот лежал, положив голову на лапы, и определенно как-то назывался. У всех вещей в мире — живых и неживых — были имена, даже если они еще не были придуманы. Пес был существом более простым, чем бог с его миллиардами имен, но пока никак не назывался, и Артуру было стыдно перед ним. Он никогда не умел придумывать ни имен, ни прозвищ. — Извини, хоть ты меня и не понимаешь, — сказал Артур покаянно. Пес посмотрел на него, но, кажется, не был огорчен, что ему в хозяева досталась такая непутевая человеческая особь. Он был сыт, выгулян и вымыт. Он получил спальное место с теплым одеялом, и Артур пережил, что статуэтку в виде стеклянной совы — подарок Сэма — пес разбил нечаянным движением, а после виновато заскулил, словно ждал, что его сейчас же накажут. Артур не наказал, он был здоров на голову. Осколки были собраны и убраны в коробку, а Артур решил купить клей и склеить сову. Подарками не разбрасывались, а то, что сова разбилась, не было достаточным поводом выкинуть ее. У Артура был выходной и он уже составил четкий план действий: пробежка, завтрак, покупка зимней куртки, обед, пара-тройка рассказов Роберта Шекли, прогулка с псом и вечерняя вылазка к тому месту, где любили собой торговать проституты. Пес наблюдал за поглощением Артуром завтрака и его выбором свитера, когда в дверь аккуратно, но звонко постучали, проигнорировав кнопку звонка. Артур так и замер в спортивных штанах и домашней футболке. Гостей он не ждал, потому что никого не звал, а Сэм и Перси всегда — всегда, даже если прогнозировали метеоритный дождь с последующим вымиранием всего живого, — звонили перед появлением. Открывать Артур и не думал. Постучали второй раз, уже гораздо тише и обреченней. Любопытство пересилило, и Артур подошел к дверному глазку. Глянул в него — и тут же отшатнулся, недоуменно хмурясь. Затем рывком распахнул дверь и уставился на Лео с тортом в руках. Тот уже собирался уйти, но, увидев Артура, приветственно заулыбался и приподнял торт в воздух, словно продукция кондитеров с заварным кремом и шоколадной стружкой могла объяснить, откуда у него был адрес Артура. — Какого черта? — спросил Артур, махнув рукой на правила хорошего тона, говорящие, что перед подобной фразой нужно хотя бы поздороваться и спросить, как дела. — А, извини, — понял Лео. — Ну, я вчера подсмотрел, в каком доме ты живешь, а сегодня решил сделать сюрприз. — А квартиру ты как узнал, сталкер? — Спросил у соседей. Я позвонил всего в пять квартир, чтобы найти тебя. — Зачем? — Артур в ужасе уставился на явно чокнутого альфу. Лео посмотрел на торт, как на врага всего сущего. — Ну, — он поболтал коробкой в воздухе, — хотел тебя удивить и порадовать. Я не подумал, что ты можешь… Блин, вот я тупой… Лео собирался уйти и заняться самобичеванием, но Артур, поражаясь самому себе, отодвинулся в сторону, приглашая того в квартиру. — Заходи, — сказал он для подтверждения своего действия. Лео зашел, с интересом озираясь. Смотреть в квартире Артура было не на что. Никакого супер-ремонта, никакой особенной красоты. Это была квартира среднестатистического человека, в меру изношенная, но Лео все равно смотрел. Что он там увидел? Артур проследил его взгляд до книжного шкафа, забитого литературой самых разных жанров под завязку. Артур знал название каждой книги, каждую читал. Какие-то из книг он купил, какие-то нашел, какие-то ему подарили. Сэм исправно таскал ему новую книжку в каждое свое появление. После Лео уставился на кастет, лежащий на видном месте, и на зашитый рукав черной куртки, которую не так давно пропорол своим суком куст. Брови Лео вопросительно выгнулись, но лезть с интервью он не стал. Сняв обувь, он прошагал к креслу и сел в него, напряженный и испытывающий дискомфорт от нового места. Артур пошел ставить чайник. Место пробежки заняло чаепитие. — У тебя много книг, — сказал Лео. — Я в курсе, — согласился Артур. — Я тебя надолго не задержу. Просто подумал, что было бы неплохо зайти в гости. — Ненавижу сюрпризы, — сказал Артур. Лео огорчился было, но тут же исторг звук, напоминающий предсмертный хрип. Артур резко обернулся и засмеялся, увидев реакцию Лео на выплывшего из ванной пса. Пес уселся возле стены, рассматривая гостя. — Красавец какой! — сказал Лео. Он встал и подошел к псу, протягивая руку, чтобы тот ее обнюхал. — А как зовут? Артур вздохнул. — Понятия не имею, — признался он. — Это как? — не понял Лео. Артур принялся разливать чай по кружкам. — Это вот так. Я вообще не способен выдумывать клички. Это патология. Лео погладил пса между ушами, и тот не возражал, подставив голову. — Назови его Гуфи*, — предложил Лео. — Почему? Он похож на Гуфи? — Да не похож. Гуфи был придурковатым, но… По-моему, ему это имя подходит. — Отвратительное имя, — не согласился Артур. Он поставил чашки на стол и туда же водрузил порезанный торт. Палец мазнул по крему, и Артур моментально засунул его в рот, слизывая сладость. Аж глаза прикрыл. После понял, что за его представлением выразительно наблюдал Лео с расширенными зрачками. Артур знал, что означали расширенные зрачки, и стушевался, чувствуя себя по-идиотски. — Что там с кличкой? — спросил он. — С какой? — Лео держал руку на голове пса и пялился на Артура. — С собачьей, ау! — С собачьей? — как дурак повторил Лео. Артур едва сдержался, чтобы не рассмеяться в голос от глупого вида Лео. Этот альфа с высокой долей вероятности был самым милым на свете ухажером, ложащимся в постель только после нескольких месяцев встреч. Вполне вероятно, что секса он не видал давно, а потому так легко поддавался на бездумную сценку. — Лео, — позвал Артур, — ты хотя бы самолечением занимайся. — Каким? — не понял Лео. Вместо ответа Артур, не глядя, мазнул пальцем по крему второй раз — уже осознанно — и прошелся по нему губами, нарочито медленно и прикрывая глаза. Затем облизал фалангу, на которой были остатки крема, и взглянул на Лео. Тот продолжал держать руку на том же месте, где у пса секунду назад была голова, несмотря на то, что теперь пес находился в иной части комнаты. Щеки у альфы приобрели розовый цвет. Артур поздравил себя с успешным совращением парня, припомнил их недавний разговор по телефону, в котором Лео не желал обсуждать желание с ним переспать и что-то плел о «такое не обсуждают». Ну да, обсуждать и впрямь было нечего: тело Лео ответило за хозяина недвусмысленно. Лео, поняв, что его развели, растерялся. Артур же засмеялся. — Видел бы ты свое лицо, — поведал он Лео. — Иди чай пить, извращенец. — Кто еще извращенец, — буркнул Лео. — И садист. — Это не садизм. Садизм, если бы я дал этот палец облизать тебе, а после выставил из квартиры. А так, — Артур уселся прямо на пол возле кофейного столика, — мы вполне можем переспать, если хочешь. Резинки у меня есть. — Он деловито осмотрел комнату. — На кровати лучше не надо, но можно на полу или у стены. Стол тоже для таких дел не приспособлен. Ты как?.. О, можно прямо в кресле! — Что? — Лео не понимал, что ему говорили, рассматривая то торт, то Артура. — Да боже. Ты можешь сидеть в кресле. Так удобно? — За-чем? — кружка в руках Лео дернулась, оросив стол чаем. — Лео, ты жутко непонятный тип. Ты меня хочешь, верно? И я не против. Так что мешает? — Но так нельзя!.. То есть, я хотел сказать, что ты классный, но я не собирался спать с тобой… То есть, собирался, но не так! — Как — так? Лео облизал губы, собираясь начать путанные объяснения. Артур их слушать не хотел. Вообще, послушать очередной странный людской бред было интересно, но не сейчас. Он предполагал, что Лео скажет, что хотел с ним познакомиться, что пришел не ради секса, и не хотел, чтобы Артур думал, что ради секса. Люди были странными. Если человек им нравился, они тащили его в постель позже, чем того, с кем просто хотели получить разрядку. Артур думал, что, если хочешь понять причины поступков человека, нужно выдумать самое нелогичное объяснение происходящему, и именно оно окажется правильным ответом. Чем эмоционально ближе тебе человек, тем нелогичней поступки относительно него. Чувства творили со здравым смыслом вандализм, потрошили его, словно рыбешку. Артур давно смирился с таковым положением вещей, но смирение не означало понимания. Поэтому, плюнув на возражения и попытки Лео объясниться, он просто снял с себя футболку, подошел к Лео, вжавшемуся в кресло и пышущему возбужденным стыдом; снять ремень с чужих джинсов ему никто не помешал, равно как и оседлать чужие бедра. А после горячие руки оставленного разумом тела до синяков вцепились в него, и губы принялись бесстыдно оставлять влажные следы на коже. Про торт все забыли. Пес, дабы не лицезреть порочные действия, удалился в ванную.***
У Майлза был нюх на секс и любые проявления возбуждения. Наверно, он мог бы стать неплохим сексологом, имея соответствующие корочки. Артур не сказал ему ни слова, но Майлз прищурился, рассматривая его, а после заулыбался так широко, что его губы можно было использовать в качестве шлагбаума. Псих — не иначе. Артур пихнул наушник в ухо и реагировать на Майлза не стал. Тот не огорчился и появился справа сам, ничуть не тревожась, что лез не в свое дело. Это был Майлз. Он и чужие дела были кровными родственниками. — У кого-то вчера удался выходной, — сказал Майлз тоном потомственного колдуна, снимающего порчу и возвращающего мужа по фотографии. — У кого-то слишком длинный нос, — ответил Артур. — Арти, детка, наконец-то ты пустил кого-то в свой глубокий внутренний мир. — И довольный шуткой, которой было лет сто, Майлз заржал. Он вообще был удобным: сам с собой шутил, сам над собой смеялся. — Не зови меня Арти, — попросил Артур. — Только братьям можно? — вспомнил Майлз. — Ну да, ну да… И как? Чью квартиру вы с тем принцем осквернили? Вряд ли твою, ты туда даже микробов не пускаешь. — Мою, — Артур смирился с неизбежным диалогом. У Майлза отвисла челюсть. — Твою? Ты ж не пускаешь к себе никого! Лгун! — Не пускал… Но он был огорчен… А потом я снял с него штаны, и его тормоза полетели ко всем чертям. — Не так быстро, я метнусь за попкорном и чистым бельем, — заржал Майлз. — Тормоза? Бедный парень перестал себя сдерживать и превратился в сексуального маньяка? Ну нифига себе сценарий для порнухи! — Бедный парень? — Артур поднял брови, вспоминая, что, когда Лео судорожно укладывал его на пол, стол едва не треснул. У Артура остался синяк на лопатке в память о падении и пятно от чая на ковре. — Бедный я. — Хороший секс еще никому не вредил, — изрек Майлз. — А ты выглядишь так, как будто по тебе проехался очень сексуальный каток. Мне даже завидно. Меня б так поваляли, господи. — Как ты понимаешь, как я выгляжу? — с интересом спросил Артур. Майлз с видом гуру подышал на стакан, чтобы после протереть его салфеткой. Вид у него был загадочный. Вопрос Артура он оставил без ответа. Смена выдалась на редкость унылой и тихой. Во вторник посетителей почти не было, и Артур слегка скучал, слушая монотонный голос скверной озвучки. За что только деньги заплатил? За это невнятное бормотание человека, которому не повредил бы логопед? В соответствии с книгой настроение тоже было унылым. Артур выключил бы издевательство над устной речью, но тогда делать станет совершенно нечего и он уснет. Приходилось слушать, что было. Когда в дверь вошел посетитель, который никак не мог войти в эту дверь, Артур несколько секунд сопоставлял картинку с ее интерпретацией. После вынул наушник и спросил: — А ты здесь откуда? Перси О’Донелл, сосредоточенный и насупленный, чья голова торчала над злобно вздернутым воротником коричневого пальто, ткнул в грудь младшего брата пальцем и сказал: — Какого хрена ты не пришел ко врачу? Мгновение или два Артур соображал, о каком враче шла речь. После понял, что Перси спрашивал про мозгоправа, и вспомнил, что совершенно забыл о сообщении с временем и местом, которое прислал Перси через несколько минут после их последней беседы. — Из головы вылетело, — сказал Артур честно. Перси снял с шеи шарф и заказал чашку черного кофе. — С коньячком? — заботливо спросил Майлз, и был мысленно послан одним взглядом. Перси выпил чашку кофе за два глотка, взъерошил волосы. — Арти, я о тебе тревожусь, ты же знаешь. Сходи, пожалуйста, хуже не будет. — Я потрачу время впустую. Ничего нового твой так называемый врач мне не скажет. Перси взял руку Артура в свою и накрыл второй. Артур тихо выдохнул, рассматривая их сплетенные конечности. Это был теплый жест искренней и бескорыстной любви. Он замедлял сердцебиение и грел не хуже нескольких ватных одеял. Перси любил Артура, а Артур любил братьев так сильно, что мог выворачивать ради них планеты ядром наружу. — Мы члены клуба, да? — сказал Перси. — Помнишь, как мы зовемся? — «Лучшая на свете семья», — улыбнулся Артур. — Какое глупое название. — Мы были детьми, что поделать. — Перси погладил его руку. — Если так сильно не хочешь, не ходи. Но я на всякий случай перезапишу тебя на послезавтра. Придешь так придешь, а не придешь… Разговаривай хотя бы со мной или Сэмми. — Ты все обо мне знаешь. — Я знаю тебя, но не все, что с тобой связано, — поправил его Перси. — Ладно, — смирился Артур. Он посмотрел на Перси и задал детский наивный вопрос: — Ты любишь меня, да? Несмотря ни на что? — Я всегда любил тебя и всегда буду, — просто ответил Перси. — И ты это знаешь. — Просто это здорово звучит, сколько бы раз ты ни сказал, — признался Артур. Перси взъерошил ему волосы и поцеловал в лоб.