***
Перси записал Артура к психологу на субботний вечер. Зачем на субботний, Артур не понял, потому что по субботним вечерам хотелось делать что угодно, но точно не посещать мозгоправа. Радуясь, что поход займет лишь час, Артур подошел к зданию, в котором располагался офис, и встал у стены, глядя на окна. Заходить внутрь желания не было настолько, что хоть закрывай глаза и вой, подражая волкам в зоопарке. Бедные, запертые животные… Никогда еще на памяти Артура походы в такие вот кабинеты не заканчивались его внезапным исцелением от недугов, сменой мировоззрения или обретением себя. Себя Артур считал цельным организмом, не нуждающимся в шлифовке неумелыми руками. Да, в нем были сбиты определенные настройки, но устройство работало исправно. Что Перси хотел, чтобы он получил на этих сеансах? Комплекс новых вопросов, отчего мир такой странный? Артур посмотрел в небо и подождал десять минут, опаздывая на сеанс. Чего он ждал? Метеорита, например. Или библейского потопа. Или того, что именно сейчас ему позвонит Перси и скажет, что сеанса не будет, потому что психолог оказался мошенником и сбежал в Бразилию с любовником и миллионами от обманутых клиентов. Когда ничего этого не произошло, Артуру пришлось войти в здание. - Добрый вечер, - сказал ему охранник на первом этаже. - Здравствуйте, - сказал ему секретарь. - Приятно вас видеть. Вы, я полагаю, брат Перси О’Донелла, - произнес мозгоправ, ни слова не говоря о том, что Артур опоздал на четверть часа, а в предыдущий раз вообще не пришел. - Младший, да, - сказал Артур, опускаясь в мягкое кресло и озираясь в поисках выходов. Привычка. Выходов было два, не считая окна. Но это был шестнадцатый и последний этаж. Если идти, то только по карнизу и до лестницы. Случись дождь – и карниз станет недоступен. - Сбегать не придется. – Опытный мозгоправ заметил его взгляд, и Артур поспешно уставился на ковер. Сколько он стоил? По нему законно было ходить в уличной обуви? Психолог оказался довольно молодым альфой с короткой стрижкой и легкой небритостью на лице. Довольно милое лицо, если бы не глаза. Слишком проницательные и слишком спокойные. С таким спокойствием обычно жили люди, владеющие собой на двести процентов. Артур говорил себе, что не боялся, но прекрасно знал, что врет. Он терпеть не мог такие посещения, таких врачей, которые смотрели на него с участливостью. Врач, по его мнению, нужен был, чтобы лечить там, где болит, а не там, куда его соваться не просили. Перси был любящим гадом. - Артур Аллен, да? У вас с братом разные фамилии, - сказал мозгоправ. На столе стояла табличка с его именем, но Артур даже смотреть на стол не хотел – не то что разглядывать надписи. - Так бывает, - ответил Артур. - Верно. А как зовут вашего третьего брата? Вас же трое. - Сэмуэль Миллс. И у него тоже другая фамилия. - Не хотите о них рассказать? - Не очень. Артур рассматривал ковер и считал секунды, а мозгоправ мирно и дружелюбно рассматривал его. - Вы позволите звать вас Артуром? – вежливо поинтересовался врач. - Пожалуйста. - Хорошо. Артур, я знаю о вашем диагнозе и не собираюсь обсуждать его. Если вы захотите, мы поговорим, нет – и я больше не упомяну его. Идет? Артур посмотрел на мозгоправа. Тот ждал вердикта с буддийской мудростью на лице. Артур глянул на табличку: Джон Уилсон. - Если вы хотите говорить не о диагнозе, то о чем? – спросил он. - О вас, конечно. О том, что вы сами хотите рассказать или спросить. Только то, что играет роль для вас, и то, что вы хотите обсудить, – ничего лишнего. Артур задумался. - Вы обещаете? Не заикнетесь о моей… моей болезни? Ну, или как это называется. Джон Уилсон изобразил, что запирает рот на замок и выбрасывает ключик. И выглядело это так невинно, что Артур расслабил напряженные мышцы и усмехнулся, покачав головой. - Хорошо, но хоть одно слово… - И вы можете смело назвать меня негодяем и выйти вон, - согласился Джон. – О чем поговорим? Артур не знал, о чем можно говорить с незнакомым человеком. О чем вообще говорят, когда приходят к психологам? Сморкаются в бумажный платок и выбрасывают комья обрывочных фраз? Или монотонно бубнят о своей затяжной нелюбви к миру? Артур не хотел посвящать этого человека в то, что по ночам он может вламывать уродам и вылетать из окон; что переспал с альфой, которого спас от грабителя; что до сих пор делает записи в ненавистную тетрадь; что несколько раз ему снились далекие призраки из покинутого годы назад прошлого; что он хотел бы видеть мир другим, более правильным; что Бэтмен и Спайдермен – мудаки; что сказки слишком дешевый трюк, чтобы сбежать от реальности, но ему нравится иногда их читать; что он хотел бы родиться иначе; что супруг Перси порой бесит до гастрита; что Артур умеет бояться многих вещей; что у него бывают, хоть и редко, приступы клаустрофобии… И такого было столько, что перечисление заняло бы слишком много времени. Поэтому Артур сказал: - Я люблю книги и справедливость. Джон улыбнулся. - Что последнее вы читали? - «Убить пересмешника». - Прекрасная книга, - уважительно отозвался Джон. – Вам понравилась? - Думаю, метод воспитания Аттикуса Финча* нужно внедрять внутривенно. Может, тогда разума и человечности в мире станет чуть больше, чем сейчас. - Согласен. Я стараюсь быть Аттикусом для своих детей. На сколько процентов неразумен мир? - Восемьдесят-восемьдесят пять. - Это человеческий фактор, Артур. - Да. К несчастью для оставшихся процентов населения. - Вы относите себя к оставшимся процентам? - Да. - А каким вы представляете идеальный мир? Артур улыбнулся: - Иным, доктор. Мир – это люди, его населяющие. Как по-вашему, насколько нормально держать животных в клетках, чтобы мы приходили на них глазеть? Насколько нормальной в двадцатом веке была расовая сегрегация? Насколько нормальным был геноцид евреев? Насколько нормальным было сжигать рыжих? Крестовые походы?.. Короче говоря, иным. Джон Уилсон внимательно посмотрел на него. - А вы сами привносите что-то, чтобы исправить несправедливость? – спросил он. Артур еще раз улыбнулся и ничего не ответил. Он привносил. Его вклад был крошечным, но лучше крошечный, чем никакой. Распространяться он об этом не желал. Они поговорили еще немного. О мечтах Артура стать полицейским и о невозможности это сделать, по крайней мере, в этом городе. Снова о книгах. О том, что его братья – это идеал семьи. После время вышло. Джон Уислон оказался не таким назойливым, как ожидал Артур. И, как доктор пообещал, за сорок минут болтовни – ни слова о диагнозе. Артур пообещал прийти на другой сеанс и сам себе поверил.***
Выехав на дело, Артур обустроил себе гнездо в машине: плед за спину, термос с кофе, сэндвич с курицей и бинокль. Машина стояла в отдалении, а Артур наблюдал за тем, как шли дела в районе развивающейся проституции. Первая и вторая вылазки сюда ничего не дали, однако был еще не вечер. Фигурально, конечно. У нескольких омег были отметины на лицах: разбитая или прокушенная губа, зашитая бровь. У одного альфы с левой стороны лица зрел объемный кровоподтек. Но все на грани приличия, если хоть что-то здесь можно было назвать приличным. Артур умел ждать. Возможно, на службе в полиции ему бы хорошо удавались засады. Он наблюдал и фиксировал наблюдения. Парни садились в машины, выходили из машин; они уводили за собой в квартиры и уходили вслед. Артур сидел здесь не просто так. Ему было, мягко говоря, наплевать на то, что продажные омеги и альфы позволяли с собой делать: это было вне его компетенции. Он помогал тем, кто в помощи нуждался. Те, кто за деньги давал себя калечить, в эту категорию граждан не входили. А не так давно на одном форуме Артур случайно наткнулся на запись о том, что парень сообщал о пропаже двух омег. Мол, взяли двое бродяг из этой злачной общины – и исчезли. Люди не пропадали просто так и в никуда. Они исчезали потому что и откуда-то. Артур знал это, потому что однажды сам исчез из одного места и появился в другом с грудой причин в рюкзаке. Омеги и альфы бродили на холоде. Одетые не по погоде, они грелись в движении, и один из омег, старательно прикуривая сигарету, добрел до его машины. Артур подумал и открыл окно. - Эй, парень, хочешь погреться? – спросил он. - Денег хочу, - огрызнулись в ответ. После потоптались на месте. – Ну и погреться, да. Артур открыл дверцу, и омега шмыгнул внутрь. - Сигарету прочь, - сказал Артур, морщась от неприятного запаха. Он помахал рукой около лица, отгоняя дым. Омега поспешно затянулся еще раз и, выбросив сигарету, покосился на Артура. - А капюшон зачем? Артур не любил светиться, поэтому волосы спрятал под шапку, а лицо – под капюшон. В машине было темно. Из освещения – лишь фонари снаружи и фары проезжающих мимо машин. - У вас люди пропадают? – спросил Артур. - Че? – Омега испуганно воззрился на него. – Ты коп, что ли? - Я похож на копа, что ли? - Половина копов не похожа на копов! - Я не коп. - Докажи! - Это как? – озадачился Артур. Омега и сам не знал, что ляпнул, поэтому суетливо заерзал, глазея на улицу, словно Артур приковал его к месту цепями. - Что там с людьми? Пропадали? – напомнил Артур. - Ну… Так… Был какой-то азиат… Слушай, что тебе нужно, а? Артур вздохнул. Под шапкой чесалась голова, и он поскреб лоб. Омега же, увидев, как он поднял руку, дернулся. - Эй-ей, я ничего тебе не сделаю, - сказал Артур негромко. - Все так говорят. Парень был худым, хилым. Длинноватый нос, но пухлые губы и маленький подбородок. Его можно было бы считать милым с определенного ракурса. Парень косился в его сторону, но вряд ли видел больше, чем Артур позволял. Артур умел прятать лицо не хуже, чем опытные саперы – обезвреживать бомбы. Перси и Сэм бессильно качали головами почти в такт, но не могли убедить его не сливаться с тенями и стенами. «Ты вполне красивый», - говорил Сэм. После таких слов Артур брал себе на распродаже куртку под цвет асфальта, чтобы на улице становиться хамелеоном. Артур собирался задать вопрос еще раз, но завибрировал телефон. Экран высветил имя вернувшегося из командировки на луну – или куда он там улетал? – Лео. Почти четыре дня пропадал, а уж какой пулей вылетел из квартиры Артура, поцеловав его напоследок, – это надо думать! Артур не видел, чтобы люди так стремительно передвигались. И все это при том, что Артур его только надоумил – весь процесс контролировал сам Лео с пьяными от вожделения глазами. Люди точно были странными. Артур, например, знал, чего хотел. Мог бояться хотеть, но знал наверняка. А Лео… Сбросив вызов и пихнув телефон в карман, Артур вновь обратился к омеге, словно не было этой минутной заминки: - Что там с пропавшими людьми? Как, кто и почему? - Да я почем знаю! – возмутился парень. – Был чувак, приехала машина, его туда – оп! – пихнули, и не стало чувака. – Он помолчал. – Но я сам машину не видел, так сказали. Мне кажется, ты слышал о такой штуке как сексуальное рабство, да? У нас всякие слухи ходят, знаешь ли. Артур знал о такой штуке. И о такой, и о другой, и о всяких разных. Разговаривать стало неинтересно и омега попался дерганый и глупый. Артур подождал, пока тот согреется, и выставил из машины. - Поищи другую работу, - сказал Артур, закрывая дверь. Его послали к черту. Артур не пошел. Он свое дело сделал – посоветовал. Спасаться он позволил парню самостоятельно, потому что это было не так трудно, как казалось. Все в силе желания. Телефон завибрировал вновь, когда Артур давал задний ход и выруливал с места своей стоянки. Артур сбросил второй раз. В третий раз телефон зазвонил на светофоре, и Артур с любопытством просканировал вспыхивающее синей подсветкой имя Лео, гадая, какая из нескольких возможных причин толкала того звонить снова и снова, несмотря на показательную демонстрацию нежелания говорить в конкретный момент. Хотя причин было несколько, Артур остановился на самой популярной в топе: обычно, если ты сбрасываешь, на другой стороне думают, что это не из-за занятости, а потому что ты обиделся. Любопытство узнать ответ было так сильно, что Артур не выдержал и взял трубку после пятого гудка из шестой серии и, не здороваясь, спросил: - Почему, по-твоему, я сбрасывал? - А?.. – Лео не смог вникнуть в суть беседы сразу, и Артур подождал, пока до того дойдет вопрос. – А-а-а! Я решил, что ты не хочешь говорить из-за… Ну, знаешь, я ушел и не перезвонил… На самом деле… - А если я, по-твоему, не хотел говорить, зачем ты звонил? - Чтобы ты взял трубку? – предположил Лео. - Но ведь по твоей теории я не хотел говорить. Как бы я взял трубку? Через силу, что ли? – озадачился Артур, паркуясь возле дома и складывая плед. Лео озадачился не меньше. Он ушел в себя, пытаясь, видимо, выйти из созданного собой же тупика, а Артур подхватил термос с пледом и хлопнул дверцей машины. - Ты где? – спросил Лео. - Вообще, я ехал и не мог говорить, - сказал Артур. – Поэтому и сбрасывал. Твои звонки здорово доставали. Лео ругнулся. - Прости, - покаялся он. – Я опять вел себя как идиот. Почему ты вообще еще не послал меня? Я бы себя послал. - Не советую делать это на людях. Тебя могут счесть шизофреником. - Да уж, - голос Лео прозвучал расслабленно. Он даже фыркнул, хотя никаких шуток произнесено не было. – Прости, что пропал. Просто начались семейные разборки и… Не хочу все это рассказывать, но сейчас уже немного утряслось. Я хочу тебя увидеть. Можно? - Мы в свободной стране. Никто не запретит тебе видеть. - Блин, Арти, я же не о законодательном праве смотреть. - Не «Арти», - поправил Артур, подходя к квартире. - Почему? Не нравится? - Нравится, но не ото всех. - Извини, - буркнул Лео. – Буду знать. А «Арт» можно? - А чем тебя мое имя не устраивает, собственно? Артур уронил ключи, нагнулся, чтобы поднять их, и уронил плед. Лео, слушая его проклятия и сопение, снова фыркнул в трубку, и Артур чуть не выронил уже ее. Про имя как-то забыли. - Раз ты не любишь сюрпризы, когда можно с тобой встретиться? – снова спросил Лео. - Завтра я весь день занят. Можно послезавтра. - Послезавтра занят я… Слушай, сейчас одиннадцатый час. Ты откуда так поздно? – Голос Лео был кисло-подозрительным. Артур на мгновение почувствовал себя преступником от такого неприятного тона. - Если это поздно, почему ты звонишь в такое время? Лео снова зашел в тупик. - Ты меня убиваешь, - посетовал он. Артур хмыкнул, но протестовать не стал. Если логичный вопрос – это убийство, то пожалуйста. - Я позвоню завтра, Арти, то есть, Артур, - сказал Лео. – Доброй ночи. Они попрощались. Артур включил свет и нашел глазами встрепенувшегося от прихода хозяина пса без имени. С этим именем был какой-то кошмар: хоть открывай книгу и тычь пальцем в первое попавшееся слово! Но это было неправильно. Артур подошел к псу и почесал его между ушами. Тот приподнялся, и Артур увидел упавшую книгу, на которой лежал пес. «Гай Юлий Цезарь», - значился на обложке автор**. Артур повертел книгу и посмотрел на полку. И как только пес умудрился ее скинуть? - Нравится имя Цезарь? – спросил он у пса. – А мне не очень. Пес смотрел на него. Возможно, обладай он человеческим интеллектом и умей говорить, он бы заявил, что вкусы Артура не имели для него никакого значения. Он выбрал древнеримского императора. - Ну ладно, я подумаю над этим вариантом. Просто ты не похож на Цезаря. Пес вдруг тявкнул. Подавал голос он редко, предпочитая тишину, которая царила в доме. Артур тоже с шумом не ладил, оттого они прекрасно сосуществовали. - Цезарь? – на пробу произнес Артур. – Цезарь, серьезно? Ну и имечко. Пес снова тявкнул, но на этот раз тише. Артур прочесал ему дорожку на голове и смирился. Цезарь так Цезарь. Потому что если доверить имя ему, поиски будут продолжаться до математической бесконечности. Артур дошел до шкафа, откуда осторожно, как гадюку, взял самую нелюбимую, после маринованных яиц и ирисок, вещь на свете – старую тетрадь, которую ему купил еще дядя Джереми. Пролистав, не глядя, до чистого листа, он взял ручку и вывел: «Правило поведения №226. Не спрашивать интересующую вещь сразу – только после одной-двух общих фраз. Это сбивает с толку». Он отложил ручку. Ему казалось, что правила повторялись. Добрую половину он забывал или игнорировал, потому что невозможно было вести себя согласно схемам и моделям. Дядя Джереми сказал, что систематизация моделей поведения упростит его жизнь, но она упрощала лишь понимание. Артур кинул тетрадь на положенное ей место и, расставив руки в стороны, упал спиной на кровать. Часы показывали без четверти одиннадцать, но спать было рано. Предстояло вырезать кусок из записанного разговора с тем продажным омегой, записать аудио на диск, подписать на бумажке одну идею, чтобы завтра встать вместе с солнцем и подкинуть все это добро в полицейский участок. Пусть они разбираются и предпринимают действия, а он будет продолжать нести караул, сливаясь с городом в единую массу.