Который живет на крыше

Когда было особенно плохо, Артур залезал в ванну и, уперевшись лбом в холодное дно, считал. Стены туалета ночью становились ближе, а потолок падал. Артур еще не знал, что частый пульс и пот, катящийся по вискам от страха, что стены соединятся, давя его своей массой, назывались клаустрофобией, но и без знания терминологии он понимал, что это плохое чувство. Так он придумал считать, лежа в пустой ванне. Иногда момент освобождения приходился на цифру пять тысяч — это был Отец-2; иногда процесс растягивался до цифры в двадцать тысяч — это был Отец-1. Путем простого анализа, Артур в свои восемь уже знал, что Отец-2 не любил его меньше, чем Отец-1. Порой нелюбовь уменьшалась настолько, что Отец-2 приносил ему из магазина сок или печенье. Однако, когда Артур подумал, что им можно подружиться, и предложил Отцу-2 вместе читать в углу, у него отобрали книгу и за ухо отвели к себе, сказав, чтобы он не мешал взрослым людям. Больше Артур взрослым людям не мешал. В один из дней его наказали за то, что он чихал из-за парфюма какого-то из знакомых Отца-1. — Что ты устроил? — спросил Отец-1. — Только сопли во все стороны летели! Не мог читать в другом углу? Ты больной? Артур не знал, как объяснить этому человеку, что угол, в котором он читал, был единственным пригодным для чтения. Артур выбрал его давно. Он мог читать только там, потому что так было правильно. — Что у тебя здесь? — Отец-1 взял тонкую книжку из рук Артура, успевшего запомнить номер страницы, на которой он остановился. — Это книга, — пояснил Артур. — Я вижу, что это книга, идиот. Я спрашиваю, что в ней? — Там написана история. Отец-1, тучный и с татуировкой на плече, уставился на Артура так, словно впервые его видел. Такой взгляд можно было заметить у него часто. — Я не мог произвести на свет такого, как ты. Я здоров, — сказал он. Артур ничего не понял. На свет его точно производил Отец-2. Артур читал энциклопедию и знал, откуда брались дети. — Можно мне книжку? — попросил Артур. Отец-1 согнул книгу — благо, толщина позволяла — и небрежно бросил ее в сторону. Артур проследил за полетом и молча и изо всех сил ударил Отца-1 по ноге. Отец-1 такого не ожидал и воскликнул. Артур и сам не ожидал от себя подобной агрессии, поэтому тоже удивился. — Да ты оборзел! — Отец-1 заорал так, будто они с Артуром стояли на разных концах поля. Артур давно уяснил, что за криками следовало наказание. Быть наказанным он не хотел. Глаза метнулись к двери — она была в пределах досягаемости — но оставить книжку было никак нельзя. Книжка была слишком хорошей, чтобы бросать ее валяться смятой на полу. Поэтому Артур змеей шмыгнул за ней, а Отец-1 — за ним. Оплеуха догнала Артура и сбила его с ног, он перелетел через цель своего опасного маневра и затормозил о батарею. Лоб и щеки мгновенно стали мокрыми, а руки Артура, не успевшего сообразить, что случилось, и жмущего пальцы к лицу, — красными. Голова кружилась, мир плыл, но Артур кое-как встал, потому что увидел приближение врага. Отец-1 с ужасом и отвращением смотрел на него и тянул руку, и Артур всеми животными инстинктами расценил это как угрозу. Поэтому толкнул родителя второй раз, но его повело, и он полетел на пол. Хрустнули пальцы. Наверно, его воющий рев услышали даже белые медведи в Арктике. Отец-1 ругался, а Отец-2 появился в комнате с половником и выпученными глазами. Увидев сцену перед собой, он остолбенел. — Какого черта ты сделал, Итон?! — срываясь на шепот, спросил он. — Боже, что с ним делать? Я не знаю, как оказывать помощь! Надо вызывать скорую! — Да… Я… Скажи только, что он сам упал. — Отец-1 сорвал со спинки дивана рубашку и прижал ее к рассеченной брови и лбу Артура. Тот ничего не соображал от боли и сопротивляться не мог. — Я в тюрьму больше не сяду, ясно? — Заткнись, а! — попросил Отец-2, истерично набирая номер и не попадая по кнопкам. — Блин, скажи ему, чтобы не визжал так! — Как я ему скажу?! И чтоб никакой полиции, Крис! Ты понял? Понял?

***

В больнице все были приветливы и пахло лекарствами. Артуру дали поесть пудинга и овсянки, и он смел все, что принесли. Врач похвалил его за хороший аппетит. Артуру наложили гипс и дали таблеток. Посветили в глаза. Задали целый ворох вопросов. Слушая ответы, врач сложил руки на коленях. Отец-2 пришел и сидел тут же, нервный, бледный и испуганный, будто это была не больничная палата, а комната допросов. На вопросы он отвечал скомкано и фальшиво. — Сколько вам лет? — спросил у него врач. Отец-2 промямлил: — Двадцать четыре. — Вы понимаете, что версия вашего сына о произошедшем разнится с вашей? Я вынужден спросить, мистер Аллен, бывают ли в вашей семье случаи насилия? Отец-2 побледнел еще сильней. Артур с любознательностью наблюдал за метаморфозами в лице того, фиксируя каждое изменение. — Никакого насилия не было! Он упал! — Артур сказал, что второй родитель отнял у него книгу, а после ударил по лицу так, что ваш сын едва не убился о батарею. Нет? — Они повздорили. Итон отвесил ему подзатыльник, да, н-но после Артур сам упал и ударился. Артур почувствовал, как грудь разъедала едкая обида. Зачем он был нужен своим отцам, которые считали его ошибочным явлением в их жизни? — Я бы хотел попасть в детдом, если можно, — сказал он, вклиниваясь в неприятный разговор. — Что?! Как же так? Мы же… Мы же любим тебя, милый! И ложь эта была так отчетлива и ясна, как июльское небо, что у Артура от злости затряслись губы. — Никогда так не говорите, — прошептал он, переходя на «вы» и сам того не замечая. Врач положил руку ему на колено. — Успокойся, Артур, все будет хорошо. — Я бы хотел попасть в детдом, если можно, — повторил Артур с яростью в голосе. — Да что за!.. — Отец-2 разнервничался до самого конца. — Что он говорит? Не слушайте, сэр. Он не понимает, что несет! — Я тебе не нужен, — Артур уже просил. — Но я бы хотел забрать читальную кофту с собой. И все свои книги. — Он подергал врача. — Пожалуйста, отправьте меня в детдом. Я не буду нарушать школьную дисциплину, если меня переведут. Буду спрашиваться перед туалетом и не стану больше забирать свою кружку из столовой. Пожалуйста. Врач улыбнулся ему так тепло, как улыбался только учитель математики в школе. Затем он снова посмотрел на едва не рыдающего от унижения и страха Отца-2. — Ваш сын особенный. Хоть это вам известно? Вы помогаете ему в социальной адаптации? — Особенный? Чем? Врач потряс медицинской картой Артура. — Вы что, даже не знаете о диагнозе, который ему поставили в три года? — Какой диагноз? Я ничего не… — Разумеется. Таких родителей, как вы, такие вещи интересовать не могут. Мне искренне жаль, что столь удивительный ребенок живет в подобной среде. Отец-2 вскочил. — Я вас засужу! Вы хам! — А вы преступник. Судите. Отец-2 рванул к дверям, но голос врача остановил его. — Мистер Аллен, не напомните, когда у вашего ребенка день рождения? — Пятого октября! — рявкнул Отец-2. — Ноября. Всего доброго.

***

С чего начинался правильный день? Во-первых, с овсянки и белых больничных стен. Артур полюбил палату за два дня так, как не смог полюбить отчий дом за восемь лет. Да и было во что влюбиться: ни странных и злых вопросов, ни ударов, ни злосчастного туалета, где стены пытались его раздавить, как букашку. Во-вторых, такой день начинался с книги. Артур мог взять книжку с тумбочки и начать ее читать в любое время. Бродить по палате ему запретили, но Артуру очень был нужен читальный угол, и тот добрый врач принес ему ширму, имитируя этот самый угол, чтобы Артур мог читать, не слезая с кровати. В-третьих, в палате он лежал один, и отцами, что первым, что вторым, здесь даже не пахло. Отец-2 исправно приходил к нему каждый день, но молчал, когда садился на стул, сидел около часа и уходил с уверенностью, что исполнил свой родительский долг. Артур не знал, почему тот приходил вообще. Визиты эти ничего не несли, но Артур заметил, что Отец-2 стал иначе на него смотреть. Еще он принес пакет конфет, которые оказались вкусными, и какой-то пирог. Артур не любил яблочные пироги, но откуда же Отцу-2 было об этом знать? На пятый день пребывания Артура в больнице, Отец-2 решил сказать: — Как ты себя чувствуешь? Артур замешкался, сперва не поняв, к кому обращались, потом со стыдом из-за своей глупости сообразил, что, раз он был в палате один, то вопрос был адресован ему. — Хорошо, — ответил он. — Тот доктор решил, что отнимет тебя. Нас проверяли. — Долго еще? — Что? — Ждать, когда я уеду. Отец-2 покусал себя за губы, что Артур не смог никак себе объяснить. — Я буду делать все, чтобы ты не уехал. Артуру было крайне безразлично, что Отец-1 или Отец-2 будут делать когда-либо. Он хотел знать ответ на свой вопрос. — Долго ждать, когда я уеду? — спросил он снова. — Долго. Будут разбирательства. Но у Итона есть пара нужных друзей. Тебя не заберут. — Меня должны забрать. — Артур, прекрати. — Я не хочу, чтобы вы приходили сюда. — Я твой отец! Я буду приходить! — Понял. — Артур уткнулся в книгу.

***

День, который содержал в себе визит к психиатру, правильным не был. Психиатр Артуру не понравился. Он был усатым, говорил кратко и сухо, задавал Артуру неудобные вопросы и, должно быть, считал его убогим. Так решил сам Артур. Как он понял, он был болен и с ним общались, как с больным. — На что похоже? — спрашивал психиатр, тыча в воздух карточкой. — Черная краска на белой бумаге. — Нет. Что ты видишь? На что похожа черная краска? Сосредоточься, Артур. Артур понятия не имел, на что могла быть похожа черная краска, о чем он доктору и сообщил. Тот небрежно записал что-то. Скорее всего, ничего хорошего. Его просили определить эмоции на фотографиях. Давали пройти какой-то тест. Заставляли выбирать цвета для настроений. Еще один тест. Задали несколько вопросов о школе. В конце концов, психиатр сообщил Отцу-1 и Отцу-2, что подтверждал предыдущий диагноз, надавал рекомендаций и пожелал Артуру удачи. Избавиться от доктора Артур был только рад. А на шестой день ему сообщили, что он выписывался и возвращался домой.

***

Отцы ругались. Потом один рыдал, а второй пил. Потом Артура, который громко считал, зажав уши руками, хотели отвести в туалет, но передумали и оставили валяться там, куда он лег. На следующий день — седьмой после получения гипса — Артур услышал, как Отец-2 сморкался и говорил по телефону. Так Артур узнал, что дети — это какой-то ад на Земле, что Отец-2 любит Отца-1 и ни за что не уйдет, что проверки достали и что Артур никуда не денется. Потом Отец-2 почему-то плакал. Артуру этот разговор очень не понравился, потому что: а) проверки длились как-то слишком долго, хотя Артура спрашивали о семейных делах три раза и все три раза он говорил, как сильно хотел в добрый детский дом; б) он очень хотел куда-то деться, и попытки Отца-2 этого не допустить приводили его в ярость. У посещений психиатра оказался плюс: к Артуру больше не приставали, когда он надевал читальную кофту и садился читать.

***

На тринадцатый день с гипсом Артур явился на ужин. Отец-1 поглощал пищу, сидя в одних штанах, и татуировка отчетливо выделялась на его теле. Отец-2 пил компот, которым час назад поделился с Артуром. Но компот был грушевым, а Артур не любил такой вид компота. — Инвалид явился, — буркнул Отец-1. — Чего тебе? — Я не инвалид, — сказал Артур. Он посмотрел на Отца-2. — Вы не подскажете, когда меня заберут отсюда? — Никто тебя никуда не заберет! — рявкнул Отец-1, которого не спрашивали. — Заткнись с этим уже! Крис, убери своего припадочного! — Он такой же твой, как и мой. — Убери, я сказал! — Черт. — Отец-2 поднялся со своего места. — Артур, иди к себе. — Меня не заберут? — уточнил Артур. — Нет, успокойся, — заверил его Отец-2. — Не беси Итона, иди к себе. Читай или что ты там делаешь. — Меня точно не заберут? — Господи, вот же идиот родился, — вздохнул Отец-1 из-за стола. — Крис, я тебя прошу как человека, убери его отсюда или я за себя не отвечаю. — Иди давай, Артур, пей компот и жуй пряники. Я тебе много принес. — И Отец-2 подтолкнул Артура в спину. Артур позволил увести себя в комнату и повернулся к Отцу-2. Он посмотрел на того, чья внешность преобладала в нем самом: на тонкий нос, каштановые волосы, небольшой рот. И он понятия не имел, что это был за человек. — Знаете, я бы очень хотел никогда вас не знать. И грушевый компот я не люблю. После этого Артур Аллен развернулся и ушел к кровати, оставляя за спиной родителей и их собственный, непонятный ему мирок. Отец-2 долго смотрел на него из полумрака. После он ушел к тому, кого действительно любил, а Артур остался. Но ненадолго. Здоровой рукой он взял школьный рюкзак, наполнил его несколькими книгами, одеждой; засунул туда пенал, палочки для суши, зажигалку Отца-1; еще сходил и незаметно взял деньги из карманов родителей, пихнул их в рюкзак тоже; завернул с собой пряники, надел куртку и прихватил игрушку, которую ему подарил добрый врач в больнице. Родители не слышали, как он тихонько ушел. А он их больше не видел.